Их родители – Вячеслав и Анна Сумские – актеры Национального академического драматического театра им. Франко. С раннего детства они воспитывали в своих дочерях любовь к прекраснейшему из искусств и явно в этом преуспели. Старшая, Наталья, – народная артистка Украины, ведущая телепрограммы «Ключевой момент», супруга Анатолия Хостикоева… и уже этим все сказано. Младшая, Ольга, – настоящая звезда телеэкранов и театральных подмостков, заслуженная артистка Украины, лауреат Национальной премии им.Т.Шевченко и нескольких гран-при на кинофестивалях за лучшее исполнение женских ролей. Она открыта для общения, дает множество интервью, участвует в популярных телепроектах. Но очень редко говорит о своем детстве, которое непосредственно связано с Кировоградщиной…
Мы пообщались с актрисой после спектакля «Декамерон», с которым Сумская, Горянский и другие звезды отечественного театра приехали в областную филармонию на прошлой неделе. Ольга сразу же согласилась на интервью, попросила только прерваться, когда в гримерку зайдет ее тетушка, – «она специально приехала со мной повидаться».
— Кировоградщина – это же моя родная земля, родина моего папы, Вячеслава Игнатьевича Сумского (делает ударение на у. – Авт.), народного артиста Украины. Его корни, эта ветвь нашего рода находятся в таком славном селе Верблюжка Новгородковского района. Я там фактически выросла, сформировалась как личность. С пяти лет каждое лето меня родители в Верблюжку к бабушке отвозили. Вы знаете, с этой землей связано все. Там похоронен мой дед, учитель литературы, учитель музыки, потрясающий художник Игнат Гаврилович Сумский. Там же покоится прах моего дяди, он погиб после войны в возрасте 16 лет, с ребятами раскручивал гранату… и подорвался. И бабушка похоронена, Прасковья Сидоровна. Она была изумительной женщиной. Статная, с характером, такая, знаете, настоящая украинка, которая научила меня очень многим вещам. А вообще говорят, что я унаследовала и внешность, и характер, и стержень от своей прабабушки. Я вроде на нее очень-очень похожа, просто копия. Она была настоящей матерью, родила и вырастила 18 детей. С ней связана одна семейная легенда, романтическая тайна, которая дошла до наших времен. Говорят, что, когда Махно заезжал в Верблюжку, он свою бричку оставил возле ее хаты. Прабабушка к тому времени овдовела, и между ними вспыхнуло такое, как сказать, любовное приключение, роман… Вот так (улыбается)…
— Какие детские воспоминания остались у вас о каникулах в Верблюжке?
— Их так много… Я очень любила порыбачить. Ой, это было святое! Папа сам делал удочки, расставлял их по-своему, я крючками занималась. Я вообще была тихая – мне бы за насекомыми понаблюдать, птичек послушать, вообще думали, орнитологом стану. Там, в селе, бабушка, например, научила меня готовить. Я наблюдала, как она ведет хозяйство, запоминала все. Это же великая школа!
— То есть вас с детства приобщали к хозяйству?
— Да. Я и с сапкой на огороде под палящим солнцем стояла, а как же? Но как-то, помню, не особо рвалась на сельскохозяйственную ниву, и бабушка даже обижалась немного, что мы больше ели, чем помогали на огороде. А поесть там на самом деле можно было хорошо! Бабушка могла практически из ничего приготовить шикарный обед.
— Какое-нибудь фирменное блюдо времен Верблюжки сейчас готовите?
— Ой, это знаменитые пирожки с вишнями. Бабушка на кефире тесто замешивала, они пышные такие получались. И сок вишневый вытекал в большое блюдо из этих пирожков, и кухню наполнял прекрасный вишневый аромат. Их можно было уплетать за обе щеки, запивая домашним молочком. Да что, девочки, вам рассказывать, сами знаете, как это вкусно!
— Чью компанию в те годы вы предпочитали больше: мальчиков или девочек?
— Да как-то особо одинокой я не была, но по большей части принадлежала себе. С подружками иногда засиживались, «халабуды» строили, шили платья для пупсиков. На самом деле я шитьем с детства увлекалась, у меня были две швейные машинки. С 9 класса начала серьезно этим заниматься, обшивала маму, могла сделать целый гардероб. Папе брюки могла сшить или пальто. Выкройки брала, как и все тогда, из «Бурды моден». Потом эти навыки очень пригодились, особенно во времена, когда ничего нельзя было достать, купить. А я тихонько садилась за машинку – и вот тебе, новая кофточка, эксклюзив! Это потом я уже прочитала в мемуарах, что Людмила Марковна Гурченко с машинкой тоже не расставалась, на съемки с ней ездила. За ночь она могла быстренько платьице сшить и утром быть королевой. Для меня это великий пример. Конечно, сейчас времени на шитье катастрофически не хватает, но, когда мне предложили принять участие в проекте «Скрытые таланты известных людей», я решила, что сделаю куклу княгини Ольги. Она большая, метр высотой, и весь наряд для этой красавицы я сшила собственноручно. Там и парча, и шелк, и мех. Вот так детские навыки пригодились.
— Ольга, а когда вы поняли, что очень красивы?
— Не могу сказать, что в школе я блистала. В то время я была типичным гадким утенком. Я вам вышлю свои детские фотографии, вы будете просто удивлены! Ходила все время в очках в роговой оправе, у меня сильный «минус» (зрение начало портиться лет с 7-ми), высокая, нескладная, такая кочерга. И надо мной всегда издевались, я слышала в свой адрес — «у кого четыре глаза?», «батискаф», «скляра»… Вот это все было обо мне. Короче, вот вам тот эксклюзив, о котором я никогда еще в интервью не говорила.
— Спасибо, очень неожиданно. А потом что, сняли очки и стали красавицей?
— Лет в 14 меня «затюкали» окончательно, я стала сильно стесняться своей внешности. Контактных линз в то время же не было, и я волевым решением просто сняла очки. Ходила вся такая-растакая, правда, никого не замечала (смеется. – Авт.). Всем казалось, что я очень гордая, но на самом деле ребенок элементарно не видел. Сейчас, слава Богу, очки в моду вошли, и дети, наоборот, хотят их носить. Да, я знаю, что и Алла Борисовна Пугачева сильно близорукая, у Софи Лорен — минус 8. Хотя я бы с удовольствием от очков избавилась, но на операцию не решаюсь, уж очень это рискованный и ответственный шаг…
Ну, в общем, в 14 лет я посмотрела внимательно в зеркало и подумала: «Так вроде и ничего еще». Открыла мамину косметичку, благо, мама-актриса ничего не имела против, и стала делать макияж. Я ж все время просиживала в гримерной и могла уже экспериментировать с внешностью, себя подкрасить — сама себе и стилист, и имиджмейкер. Вот я подрисовалась и, что называется, «вийшла в люди». Прошлась, стала замечать на себе взгляды мальчишек…
Меня и обзывать уже в то время перестали. Дело было еще в Запорожье, именно там этот очкарик и формировался. Семья актеров, сами понимаете, мы постоянно с места на место кочевали, меняли театры. И в Полтаву, куда родители переехали, я прибыла во всеоружии. Там я уже встречалась с мальчишками, самооценка повысилась, естественно. И только-только мне исполнилось 16 лет, я тут же поступила в театральный институт и начала сниматься в кино. Вот тут-то все и пригодилось – и рост, и вот эти глаза распахнутые, которые ничего не видели, но были очень беззащитными и искренними.
— Гены сработали, и вам захотелось на сцену?
— Ну на сцене я первый раз появилась в 5 лет. У меня была ответственная роль Весточки, дочери главной героини Теодора Драйзера Дженни Герхард. Это был замечательный спектакль, любимый публикой в то время. И скажу банально, но честно: сцена – это моя жизнь.
— Вы всю Украину объездили, жили в разных городах. А какой из них – «ваш»? Где вам наиболее комфортно?
— Киев… Он, слава Богу, не стал пока еще таким мегаполисом, как Москва, где уже коллапс просто. Не всем нравится этот бешеный ритм, я не могу представить, что смогла бы в Москве так окунуться в городскую жизнь, как в Киеве, и считать себя москвичкой. Хотя если бы представилась такая возможность, не исключаю, что переехала бы. Там надо жить, а не так, как я, периодически на съемки ездить. В общем, если говорить о «своем» городе – то это, конечно, Киев, где прошли юность, студенческие годы, где я реализовалась как театральная актриса, все-таки 19 лет отдано театру им. Леси Украинки. И любовь там, и первый брак, и второй. Но об этих историях вы и так, уверена, все знаете (смеется. – Авт.), все перипетии описаны-переписаны…
Львов – просто родной в плане восприятия. Я там родилась и приезжаю туда не в гости, а как на географическую родину, где прошел колясочный период. Львов – больше Наташин (сестры, известной актрисы Натальи Сумской. – Авт.) город, она со мной возилась, была как вторая мама. Знаете, маме было очень сложно – актриса оказалась на распутье: рожать второго ребенка или не рожать. И ее только народные артисты театра им. Марии Заньковецкой уговорили: «Оставь дитя! Мы его все вместе поднимем, вырастим». Так и получилось. Я родилась фактически за кулисами.
А в младенческом возрасте меня перевезли в Запорожье – на вторую родину. Ой, нет, вторая родина – это Верблюжка, простите. И Львов я знала долгое время по фотографиям: папа на них красивый, статный такой, в длинном пальто…
— У вас папа вообще красавец…
— Да… Это был звездный час всех женщин Львова, когда отец там выступал. Дамы просто в обморок падали. Мама бедная была. Как она вообще все пережила, это всеобщее обожание, не знаю. Для него же поклонницы на все были готовы, могли распустившуюся сирень в январе подарить, представляете, фиалки? Есть письма мамины, залитые слезами… Были же не только восхищенные вздохи, но и ис-то-рии. Все это есть в ее дневниках. Я все время говорю: «Мам, не выбрасывай! Это история нашей семьи».
— А ваши дети интересуются всеми этими семейными сагами? Они вообще домашние или звездные?
— Ну они вообще …мои. Я их никуда от себя надолго не отпускаю. Больше 3-5 дней не выдерживаю. Для меня вообще катастрофа уехать на месяц далеко. В начале карьеры, конечно, приходилось отлучаться, и старшая Тонечка росла у мамы с папой. Но все выходные, любую минутку, которую я старалась урвать в плотном графике, я проводила с ней. Особенно летние каникулы. Это не были пионерлагеря, и я не пыталась, как многие другие, спихнуть малышку на деда с бабушкой. Я ребенка все время к себе забирала, в обнимку сидели, никуда ее не отпускала. Тоня все понимает сегодня, ни на что не обижается, осознает, что маме надо работать и зарабатывать. Мы с ней подруги. Я очень берегу ее душевный покой и ценю наши отношения. Антонина может и покритиковать меня: «Мама, те не одягай, а те не говори!» Я к ней прислушиваюсь. Не все мамы такое терпят, вы знаете! Многие, наоборот, как скажут что-то своим детям, так и будет. А я своих, честно говоря, балую. Может быть, понимаю, что чего-то недодала им раньше. И недостаток внимания в детстве стараюсь восполнить сейчас. Если чего-то захотят, я покупаю. В отличие от меня маленькой, которая ничего не просила. Я вообще – дочь трепетная, редкость на сегодняшний день, потому как дети сейчас алчные, это такой вот щемящий для меня момент… А я своих родителей просто любила, ничего не требуя взамен, была послушной, птички-рыбки, такое какое-то «дитя в полете». Сейчас же дети… Ну вы посмотрите, даже на мою меньшую. Это ребенок «не в полете», а «в компьютере». Попробуй ее оторви. Вот сейчас звонит и говорит: «Мама, а ты мне что-то привезешь? Но только ничего из еды! А мультик или компьютерную игрушку». Понятно, что имеется в виду — шоколадками уже не отделаешься…
— Вы считаете себя женщиной обеспеченной?
— Мне хватает на жизнь, конечно, на вещи, необходимые мне и моей семье: квартира, машина, еда, одежда, отдых. Хотя об излишествах, таких, как яхты и дачи, даже не мечтаю. Все остальное мне ни к чему, потому что это требует времени. А мне жалко его тратить на вещи неинтересные…
