Что сказал покойник?

Чем дальше «в кусты», тем гуще туман. Какие «кусты» и откуда «туман» — это читатель поймет чуть позже. А пока оттолкнемся от сухого факта: на прошлой неделе Апелляционный суд Кировоградской области возобновил слушания по резонансному уголовному делу о совершенном в Кировограде в 2006 году зверском убийстве 35-летнего частного таксиста Игоря Ратушняка. Поразительно, но на протяжении значительной части судебного заседания звучала… исповедь ныне покойного кировоградца Дмитрия Ионова, якобы имеющего отношение как к убийству И. Ратушняка, так и к нападению на другого таксиста, Александра Л., произошедшему в том же году, но несколько ранее.

Разумеется, «исповедь» озвучил не сам покойный Д. Ионов или, скажем, его голос на диктофонной пленке. Эту миссию взял на себя подсудимый Евгений Ш. Во всем цивилизованном мире информация такого рода именуется «показаниями с чужих слов» и отвергается с порога, не заслушиваясь. Однако украинская Фемида, по всей видимости, считает допустимым слушать и то, что, во-первых, практически нельзя проверить, а во-вторых, может расцениваться при определенных обстоятельствах как оговор человека, которого уже нет, не имеющего возможности для самозащиты.

Особенность нынешнего этапа судебных слушаний — это то, что, по ходатайству потерпевших, проводится его аудиофиксация. И все, что наговорил Евгений Ш. при включенных микрофонах, оставляет впечатление, что Д. Ионов явно очень старался при жизни оговорить себя как можно полнее и подробнее. К тому же и пострадавшие таксисты предстают в этом пересказе как участники некой «преступной группировки, которая занималась грабежами пассажиров такси» — дескать, на скамье подсудимых следовало бы сидеть таксистам, а не нынешним обвиняемым… Сам же Евгений Ш., как уже известно нашим читателям, якобы всего лишь взял на себя вину
Д.Ионова, чтобы тем самым «отработать» свой денежный долг перед последним. Эта версия, как и другие детали, разительно отличается от того, что звучало в зале суда на первом слушании дела (напомним читателям: дело слушается уже во второй раз — после возвращения из Верховного суда Украины с вердиктом о повторном слушании в новом составе судей). Итак, что же сказал покойный?

Вот одна из самых ярких деталей пересказа. Теперь Д. Ионов предстает в нем не только как организатор, но и как единственный виновник смерти Игоря Ратушняка. То есть и двое других подсудимых, как и сам Евгений Ш., получается, не виновны в убийстве. По словам Евгения Ш., в заключительной фазе нападения на таксиста Ионов якобы остался с Ратушняком один на один (один из троих участников нападения якобы валялся без сознания, а второй погнался за убегающей пассажиркой Игоря Ратушняка) и был вынужден защищать свою собственную жизнь в неравной схватке с разъяренным таксистом.

На несоответствие такой версии озвученным ранее фактам указал государственный обвинитель — задав один-единственный вопрос: почему же в таком случае кричал и звал на помощь Ратушняк, а не Ионов?..

Счел нужным Евгений Ш., кроме того, особо подчеркнуть, что все это происходило ночью — под дождем и в тумане. А потому Ионов не видел, кто и кому какие удары нанес (а как он мог в таком случае увидеть «упавшего без сознания» подельника?). А заключительный эпизод вообще имел место в кустах, где и вовсе ничего не было видно…

По-своему показательно и то, что о пассажирке Игоря, которая также стала жертвой нападения и только чудом выжила, Евгений Ш. вообще не говорит ни слова. Видимо, не надеется убедить суд, что и она представляла собой угрозу для жизни нападавших? На самом же деле ситуация с нападением на девушку-пассажирку — это ничуть не менее страшный эпизод, чем убийство Игоря. В частности, она появилась только на одном из предыдущих судебных заседаний, но согласилась войти в зал и дать свои показания лишь после того, как обвиняемых вывели из зала суда… Присутствовать в суде на дальнейшем слушании дела потерпевшая отказалась…

Тем не менее, и подсудимый М., рассказывая суду об эпизоде с пассажиркой, преподносит его так, словно и погоня за ней, и удары железной трубой, которые он наносил девушке, имели едва ли не вынужденный характер… В столь же «пастельных» тонах выдержан и его рассказ о нападении на таксиста Александра Л. Однако это абсолютно не соответствует тому, что в свое время рассказал нашему изданию сам Александр: это было не просто избиение, а самое настоящее покушение на убийство, после которого он выжил только чудом…

Будет ли достаточно убедительной позиция государственного обвинения, сейчас говорить еще рано. Пока прокурор-обвинитель лишь дал понять, что сомневается в версии Евгения Ш.: как мог человек, который в свое время учился в кировоградском летном училище и проходил тесты на психологическую устойчивость, согласиться «взять на себя чужую вину»?

А вот еще два небезынтересных вопроса прокурора. Первый: «Если вы признаёте долг Ионову, значит, собираетесь его кому-то выплатить?» В ответ звучат невнятные сетования на финансовые затруднения, которые подсудимый испытывал в тот период. По-видимому, это и заставляет прокурора задать второй вопрос: «Кто же в таком случае выплачивал от вашего имени денежную компенсацию потерпевшим?» Подсудимый долго размышляет, но, наконец, отвечает: «Наверно, никто…» Но ведь кто-то ее выплачивал-таки — да еще тогда, когда подсудимые уже находились в СИЗО! А теперь, видимо, оплачивает и услуги дорогостоящих адвокатов для подсудимых (покойный Ионов, что ли)? Тогда как потерпевшие — в частности, престарелые родители Игоря Ратушняка — вынужденно обходятся без адвокатов…

Притом, что слушание имеет общественный интерес, в большом зале судебных заседаний апелляционного суда немноголюдно. Не видно, например, коллег Игоря Ратушняка по его последней профессии. А ведь кировоградцы помнят, как они провожали своего товарища в последний путь. Вереница частных такси растянулась тогда до самого кладбища… Большинство же сидящих в зале больше похожи на тех, кто пришел «поболеть» за подсудимых. Наводит на такое предположение и последний эпизод, который происходит перед зданием апелляционного суда уже после заседания. Один из конвойных со счастливым выражением лица несет большой полиэтиленовый пакет, который получил от кого-то из сидевших в зале. Что в этом пакете? Передача для подсудимых? И только ли сигареты в ней? Или — еще и новые инструкции, что и как говорить на последующих заседаниях?..

P.S. Автор и редакция доводят до сведения лиц, имеющих отношение к судебному процессу: все сказанное относится к категории оценочных суждений, не подлежащих, по законодательству, опровержению и, соответственно, не требующих доказательства.