Дмитрий Капранов: «Наша культура — паралимпийская»

2006 год известный книгоиздатель и общественный деятель Дмитрий Капранов считает одним из самых трагических периодов в истории независимой Украины. В тот год культурные учреждения массово изгоняли из помещений, в здания музеев, картинных галерей, книжных магазинов, библиотек вселялись банки, фирмы, залы игровых автоматов, даже ломбарды. Именно тогда братья Капрановы поняли, что не могут спокойно смотреть на весь этот беспредел, и организовали движение «Украина — зона культурного бедствия». Теперь Дмитрий и Виталий активно участвуют во всех «культурницьких» мероприятиях и по приглашению кировоградского дирижера Юрия Любовича один из близнецов, Дмитрий, приехал в наш город на конференцию «Искусство принадлежать народу», чтобы рассказать студентам, преподавателям музучилища и журналистам о том, что на самом деле происходит, по его мнению, в государстве.

— Мы подняли голову, пообщались со знакомыми и поняли, что в тот год нам всем придет «гаплик». Сразу вспомнилась культурная революция в Китае, когда Мао Цзэдун поставил задачу уничтожить культуру, которая мешала его политике. Там при помощи хунвейбинов за 2 года была физически уничтожена вся культурная интеллигенция. В Украине происходило то же самое. Только на месте хунвейбинов были известные всем люди в белых сорочках с галстуками, менеджеры, которых рассадили по всем местам – в управления, отделы, на коммунальную собственность. Абсолютно холодные глаза, отсутствие любого разумения ценностей, эмоциональная убогость. И руками этих низовых украинских хунвейбинов была практически уничтожена вся культурная инфраструктура. И только после того, как мы провели форум «Украина — зона культурного бедствия», мы поняли, что в Украине есть люди, которым не все безразлично, которым кусок сала не закрывает глаза. Это наш костяк. Благодаря им мы возьмем штурмом свою Говерлу и станем счастливыми и независимыми от быдла. Если, конечно, нас не разведут по национальностям и мы с дуру не перебьем друг друга…

После конференции мы задали Дмитрию Капранову вопрос, на который «Украине-Центр» уже отвечали многие политики и общественные деятели:

— Почему после 2004 года в Украине «не сложилось»?

— Я не считаю, что не сложилось. Если мы будем рассматривать Украину как человека и будем считать, что она родилась не так давно, то сейчас у нее подростковый, если не детский возраст. Мы просто не готовы ни к чему, мы еще не доросли. То, что первая любовь не всегда приводит к браку на всю жизнь, – это нормально. Если мы научимся все так воспринимать, то следующая любовь уже будет продуктивной. Смотрите, 90-е годы – демократии как таковой не было. Потом типа научились. Появилась демократия абсолютная – массово выбрали директоров, моделей-красавиц, партии. Результат этой массовости нивелировался, и ею стали просто манипулировать. 2004 год – апогей всего. Или вы делаете, как мы хотим, или мы бунтуем, типа так не играем. Неправильно сделали выбор, будем выбирать по-новому.

Сейчас в политической ситуации демократию стали покупать. Не диктовать, а покупать. Демократия пошла в розницу. Вот здесь, перед вами, собрались люди, которые за мешок гречки не продаются. Может, и продаются, но за звания, и не массово. Среди интеллигенции эта самая демократия другая, нормальная, демократия авторитетов. Эдакий мусульманский шариат, когда власть властью, а рядом сидят деды, старейшины и говорят: «Не, так не пойдет». И с ними считаются, с ними нельзя договориться. Их нельзя порубать, как капустный лист. И мы до этого уже дорастаем, у нас потихоньку начинается диалог с политиками. А они там, наверху, растерялись. Что делать? Бабла на выборы нет! Они не могут голоса покупать, агитку нельзя привычно проводить, без бабок выборы – не выборы. Сейчас, слава Богу, кризис. Он, как любое испытание, дает шанс здоровой части организма выжить, а нездоровой отмереть. А у нас с вами на самом деле будет шанс. Вернуть диалог и с государством, и с бизнесом.

— Что будет дальше?

— Вот смотрите, я ехал в Кировоград и проезжал села. Там школы заваленные, обшарпанные, с грязными стеклами, в медпунктах крыши текут. Но обязательно посмотрите на церковь. Красивые, ухоженные домики, священник в позолоченном облачении. А теперь давайте подумаем – кто финансирует школы, больницы? Бюджет свыше. Кто финансирует храм? Община. Местная община. Подсказка лежит на поверхности. Люди добрые, победить должно сильное местное самоуправление. И тут вопрос: какой бы политический строй ни выбрали, вам что, школы не нужны? Медики не нужны? Чего вы не найдете лучшего учителя, не будете ему платить нормальные деньги и не поставите его учить своих детей? Почему это может делать церковь, а вы — нет?

Я за то, что называется МЕСТНЫМ. Это не сельсовет, а группа авторитетных людей, которые могут убедить собрать деньги на нужное дело. И руководить должны авторитеты. Если он не авторитет, снимать его надо и гнать в три шеи. Это будет формирование государственной идеологии снизу.

— А если народ дойдет до отчаяния и возьмется за вилы, чего многие боятся…

— А чего бояться? Нормальный процесс. На Майдане, к сожалению, до этого не дошло. Я – мужчина, и у меня от природы меньше гуманизма, чем у женщин. Но смотрите, сегодня суды принимают решения, какие угодно. Они там больные на всю голову. Прокуратура занимается рэкетом. СБУ промышляет централизованным бизнесом. Исполнительная служба – говорить не хочется… 4 ветви, которые должны обеспечивать справедливость в государстве, не работают. Какой выход? Две пули в интимной обстановке и почти натуральное самоубийство чиновника. Правильно? Правильно. И сейчас начнутся самосуды, увидите. Достали! Они должны испугаться. Потому что местная община возьмет и выступит против головы сельсовета, против того же прокурора, против местного мента и скажет: «Чуваки, что такое? Взяли, нормально заработали и не мешайте нам хорошо жить». А тех, кто не испугается, просто перебьют. Тогда, может, и суды судить начнут нормально…

— Картинку вы рисуете ту еще… Ну хоть символы у сегодняшней Украины остались?

— Символы есть внешние и внутренние. Они контрастные. Внешним символом Украины всегда был уголь. Это была такая культура на экспорт, условно конвертируемая. Образом Украины изнутри всегда был Шевченко. Он спиной стоял к границам, поэтому его остальные не видели. Точнее, видели какого-то усатого мужика, и все. Сейчас я могу говорить только про внутренние. Внешние я не знаю, может, Евро, может, Кличко, может, футболист, может, и Юлия Владимировна а-ля Марко Вовчок, или паралимпийская сборная, или яхтсмены… Внутренняя Украина – с этим сейчас очень сложно. Есть разрыв поколений. С одной стороны, недвижимые «забронзовевшие» фигуры, застывшая классика – Мазепа, Бандера, Петлюра, Хмельницкий. К ним можно относиться как угодно. Они – бронзовые, они тебя не накажут и не позовут к ответу. А подростки, молодежь формируют символику динамичную, она заражена энергией, она тянет за уши, не дает сидеть и обрастать мхом. И в ней сейчас основной дефицит. Серьезным объективным влиянием пользуются фестивали Скрипки, такие, как «Країна мрій». Это заразно и копировочно. На литературном уровне очень сильным, но ограниченным в перспективах выглядит интеллектуальная украинская литература Забужко, Андруховича и т.д. Она людей поджучивает, раскрашивает их жизнь яркими красками.

…Вы знаете, сегодня украинская культура развивается, как сектор российской. Украинская культура, как явление автономное, должна удовлетворять вкусы всех. Приведу пример книг, я в них больше всего разбираюсь. «Художка» на самом деле — это 20% продаж. Есть же и справочники, и методички, альбомы, монографии, и так далее, и тому подобное. И если я хочу, чтобы потребляли только украинское, я должен удовлетворить все группы читателей. А я не могу. 80% отдано соседям. Нормальная страна издает 100 тысяч книг, чтобы себя удовлетворить. Украина издает 17 тысяч. Выходит, что, если я хочу жить украинской культурой, если я ограничиваю себя этими 18%, я – сектант. Ну, короче, конченый. Отсюда украинский психологический феномен: или ты профик (профессор. – Авт.) или ты маргинал. Если ты на чем-то «поехал» – а мы, литераторы, все поехавшие, – значит, ты националист. И так во всех сферах. Мы как нормальная культура не отвечаем своим потребностям, поэтому являемся частью чужой культуры. Поэтому я всегда говорю, что «украинская культура» — это культура для людей «с особыми потребностями», паралимпийская…