Черепно-мозговая травма

Документально-журналистское расследование

Слова, взятые из вполне конкретного диагноза и вынесенные в заголовок, несут в себе не только медицинский смысл, но и социальный. Эта совершенно реальная история произошла в Кировограде. Человек, житель поселка Нового, получил травму на производстве. Тяжелую черепно-мозговую травму, хотя вначале не придал серьезного значения ее возможным последствиям. Но затем события приобрели трагический характер. Причем вдвойне трагический — поскольку иные из структур, которые должны были взять на себя защиту интересов пострадавшего и его семьи, заняли позицию диаметрально противоположную. Последствия, вытекающие из этого факта, и заставляют задать вопрос: какой такой черепно-мозговой травмой поражены не только отдельные должностные лица, но и все наше общество?

«Упал с высоты двух метров»

Из заявления дочери пострадавшего Юлии прокурору Кировоградской области, старшему советнику юстиции Тюрину Г.С.:

«С 02.04.2007 года мой отец, Петренко Александр Алексеевич, 1956 года рождения, выполнял работы на предприятии ЗАО “Вторичные ресурсы” по договорам гражданско-правового характера, которые ежемесячно перезаключались. С 08.01.2008 года Петренко А.А. по поручению руководства ЗАО “Вторичные ресурсы” приступил к выполнению работ по резке лома черных металлов в литейном цеху ОАО “Красная звезда”. 10.01.2008 года, около 11 часов, находясь на территории литейного цеха, упал с высоты двух метров и ударился головой».

Вот как рассказывает эту историю сама Юлия. В тот день она была дома, поскольку находилась на больничном, когда неожиданно появился отец. После травмы его привез домой, в поселок Новый, на своей машине один из руководителей ЗАО «Вторичные ресурсы». Выглядел отец не так, как обычно, — по-видимому, чувствовал себя неважно. Однако он был не из тех людей, кто ноет и жалуется. Просто попросил у дочери таблетку от головной боли, около часа полежал, а затем поднялся и сказал, что возвращается на работу.

Сегодня Юлия винит себя в том, что сразу не вызвала «скорую помощь». Впрочем, никаких признаков, свидетельствующих о том, что это нужно было сделать, она в тот день не видела: ни явных телесных повреждений, ни жалоб на самочувствие. Да, хмурый какой-то, но понятно ведь почему — голова болит у человека. А если поднялся и пошел на работу, то, значит, все прошло…

На самом деле происходило то, о чем вам расскажет любой практикующий нейрохирург. Случается, что сразу после черепно-мозговой травмы пострадавший как ни в чем не бывало поднимается на ноги, опять берется за работу и в первые минуты или даже часы не выказывает никаких тревожащих симптомов. Между тем внутричерепные повреждения, возникшие вследствие удара, могут привести к кровоизлиянию. Возникает гематома, которая, увеличиваясь, начинает давить на ткани головного мозга, и человек либо просто падает в обморок, либо его поведение становится неадекватным, но в конечном результате он все равно теряет сознание. Поэтому стоит ли винить себя дочери, которая не была свидетельницей производственной травмы? Уместнее задать вопрос: почему не вызвали «скорую» те, кто находился рядом и видел, с какой высоты и КАК упал Александр Петренко? Или наше общество уже настолько поражено «гематомой равнодушия», что мы легко проходим мимо упавших на улице стариков и не замечаем, как случается беда с товарищем по работе?..

Гематома

Дальше начинается самое страшное. Александр Петренко пропал без вести.

Вечером 10 января, когда он не вернулся с работы, его родные начали безуспешно названивать в «скорую помощь» и приемные покои больниц. 11 января им позвонили с работы: почему здесь находится его чистая одежда — может быть, привезти ее домой? 12 января родные сами поехали по больницам — и опять безрезультатно. В тот же день обратились в милицию. Но нашелся пропавший только 21 января!!! И нашла его не милиция, а сами родственники — в отделении нейрохирургии областной больницы, куда он поступил утром 13 января как неизвестный, подобранный на улице.

Это еще один штрих к тому, как милиция разыскивает пропавших без вести. Якобы полным ходом идут «оперативно-разыскные мероприятия», а человек тем временем лежит неопознанным в больнице. Родственникам потом сказали что-то в том духе, что заявление они, дескать, подали в Кировский райотдел (по месту жительства), а нашли-то пропавшего в Ленинском районе…

В больницу Александр Петренко поступил в ужасающем состоянии. Из эпикриза:

«Тяжелая закрытая черепно-мозговая травма. Ушиб головного мозга тяжелой степени. Субдуральная гематома левой затылочной доли. Отек головного мозга. Закрытый перелом костей носа. Отморожение пальца левой стопы. Доставлен в тяжелом состоянии. Частота сердечных сокращений — 98 ударов в минуту. Частота дыхания — 22 в минуту (как минимум, двукратное превышение нормы. — Авт.). Операция (ургентная, 13 января) — удаление субдуральной гематомы. Осложнение — посттравматический энцефаломенингит».

Получается, что впавший в беспамятство, ничего не осознающий человек просто блуждал по городу (в рабочей спецовке!), и никому не было до него дела в течение двух с лишним суток. Перелом костей носа дает основание заподозрить еще худшее — что кто-то вдобавок «потренировался» на нем в умении пользоваться приемами бокса или карате. Правда, его дочь Юлия в это худшее предположение верить не хочет. По мнению дочери, ее отец, физически сильный человек, еще пытался бороться, куда-то упорно шел, впадая в беспамятство, падал и расшибался чуть не до смерти, но вставал и шел снова.

Юлия рассказывает, что, обнаружив отца в больнице, семья обратилась за помощью к руководству ЗАО «Вторичные ресурсы» — больше было не к кому, и добавляет с благодарностью, что необходимая поддержка была оказана. Но, к сожалению, даже самые дорогостоящие лекарства уже не могли принести полного выздоровления…

25 февраля (через полтора месяца после травмы!) был составлен акт о несчастном случае на производстве. Этот факт стал поворотным пунктом во всей этой истории. Поворот, однако, произошел не в лучшую сторону…

«Непонятки»

В акте, утвержденном начальником территориального управления Госгорпромнадзора Владимиром Береславским, полностью подтверждается фактаж, изложенный дочерью пострадавшего: травму А. Петренко получил на рабочем месте и в рабочее время. Но к моменту составления акта вся история обросла подробностями, которые трудно объяснить с точки зрения здравого смысла.

Из документа «Особое мнение», приложенного к акту о несчастном случае и подписанного от имени Фонда страхования от несчастных случаев на производстве страховым инспектором по охране труда В. Тарасенко:

«…между потерпевшим и ЗАО “Вторичные ресурсы” не было трудового договора», «…был категорический запрет на допуск Петренко А.А. к работе», «потерпевший явился на работу самовольно с поддельным пропуском, под чужой фамилией, еще и в состоянии алкогольного опьянения». И, наконец: «причинная связь между падением потерпевшего и полученной им травмой не имеет правовых оснований».

Что ни слово — то загадка! Получается, на территорию «Красной звезды» проник самый настоящий злоумышленник под чужой фамилией (а охрана не заметила поддельный пропуск), чтобы «в состоянии алкогольного опьянения» упасть с высоты, но ухитриться при этом не получить травмы! Можно еще согласиться с мнением эксперта, что медицинский осмотр и констатацию травмы следовало провести немедленно. Но как согласиться с «алкогольным опьянением»? Кто провел такую экспертизу, есть ли подтверждающий «алкогольное опьянение» документ? А без этого, простите, подобного рода заявления (особенно если учесть, что дочь Юлия, когда отца привезли домой, никаких признаков «алкогольного опьянения» не заметила) больше похожи на попытку оболгать человека. К тому же и акт судебно-медицинской экспертизы свидетельствует прямо о противоположном:

«Из акта судебно-токсикологического обследования (от 16.01.08 года) — в крови из вены Петренко А.А. этиловый спирт не выявлен». (Прямо не указано, но напрашивается логичное предположение, что 16 января было проведено обследование, но кровь из вены для него взята еще 13 января, при поступлении в больницу.)

Аналогичным образом сомнительно и «отсутствие трудовых отношений» пострадавшего с предприятием. Если их не было, то как чистая одежда А. Петренко оказалась на рабочем месте? Как мог появиться «категорический запрет на допуск Петренко А.А. к работе», если этот человек не находился в трудовых отношениях с предприятием? Кроме того, нетрудно предположить, что 10 января, в день, когда получена травма, необходимые бумаги (договор подряда) просто не были еще оформлены. Судите сами: только-только закончились новогодне-рождественские праздники — кому бы в голову пришло оформлять бумаги в праздничные дни?

Напрашивается единственное объяснение для всех этих «непоняток». Предприятию не хочется «засветиться» в связи с производственной травмой. Фонду страхования от несчастных случаев на производстве «не хочется» нести затраты на лечение пострадавшего и на регрессные выплаты — что фонд обязан делать по закону.

Закон — что дышло?

Между тем слово «закон» — это одна из самых болевых точек в нашем обществе. Весь цивилизованный мир давно понял: в законе нужно искать то, что будет на пользу рядовому гражданину. У нас же нередко почему-то происходит «с точностью до наоборот»: любые, даже косвенные зацепки идут в ход, чтобы сказать «нет».

Правда, в данном случае, как выяснила редакция «УЦ», связавшись с Федерацией профсоюзов Кировоградской области и Фондом страхования от несчастных случаев на производстве, «зацепки» существуют не только косвенные. Пострадавший А. Петренко работал не по трудовому договору, а по ежемесячно перезаключаемому договору подряда (то есть по гражданско-правовому договору). Но гражданско-правовой договор дает право предприятию (предпринимателю) «экономить» на отчислениях — в частности, в Фонд социального страхования от несчастных случаев на производстве.

По этому поводу впору задать еще один недоуменный вопрос. Какой такой черепно-мозговой травмой (причем, видимо, коллективной) был поражен наш законодательный орган, если, принимая одной рукой замечательные законы о социальной защите, о компенсации медицинских затрат и о регрессных выплатах, не вписал другой рукой поправки, которые обязывали бы делать необходимые отчисления ПРИ ЛЮБОЙ ФОРМЕ ТРУДОВЫХ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ?

Итог двусмысленной ситуации налицо: труженик социально незащищен! Для Фонда страхования от несчастных случаев на производстве — он «посторонний», поскольку предприятие не делало положенных адресных отчислений. Для Федерации профсоюзов — «посторонний», поскольку не состоял в профсоюзе и не платил членских взносов. Предприятие, едва речь зайдет об актировании производственной травмы, тут же отшатнется в сторону старой, вошедшей в поговорку фразы: «Не был, не участвовал, не состоял». А притом, что разные законы содержат свои собственные разночтения, он, труженик, вполне возможно, посторонний и для самого государства!

В нашей же конкретной истории апофеозом стало обращение ЗАО «Вторичные ресурсы» в хозяйственный суд с исковым заявлением о признании акта о несчастном случае на производстве незаконным. Начальник инспекции Госгорпромнадзора (составлявшей акт о несчастном случае на производстве и входящей в состав территориального управления) Олег Гриб в беседе с редакцией высказал откровенное недоумение:

— Я вообще не понимаю, почему ЗАО «Вторичные ресурсы» опротестовало акт в судебном порядке, если не оно, а Фонд социального страхования от несчастных случаев на производстве возьмет на себя затраты на лечение и на регрессные выплаты!

Как пояснил редакции заместитель начальника управления Фонда социального страхования от несчастных случаев на производстве Андрей Гончар, государство (в лице фонда) возьмет на себя заботу о пострадавшем, несмотря на разночтения в законодательных и подзаконных актах, независимо от того, работал он по трудовому или по гражданско-правовому договору. Но во втором варианте предприятие должно заплатить штраф за то, что труженик не был застрахован и за него не делались отчисления в фонд. Позиция заявлена ясно и понятно. Но парадокс заключается в том, что управление фонда было привлечено хозяйственным судом к участию в судебном процессе в качестве третьей стороны, а его представитель, по оценке участников процесса, занял ту же позицию, что и истец — акт о несчастном случае не имеет законной силы…

Вместо эпилога

Вся же ситуация в начале мая выглядит таким образом. Хозяйственный суд Кировоградской области слушает дело, которое непосредственно касается интересов Александра Петренко и его семьи. Сам Александр Петренко на протяжении почти четырех месяцев остается больничным пациентом. Настоящее его местопребывание — психиатрическая больница в поселке Новом. Он, как рассказывает его дочь Юлия, способен узнавать родных, разговаривать с ними, но, если по большому счету, утратил контакт с реальностью. Иногда его речь становится неразборчивой, иногда он начинает говорить совсем не о том, о чем его спрашивали. Целый период жизни — все, что происходило до травмы и после нее, — полностью выпал из его памяти. Однажды он даже спросил, оглядев больничную палату: «А я что, и Новый год здесь встречал?..»

Медицина вынесла свой вердикт: инвалидность второй группы. Но сама по себе инвалидность дает право лишь на самую обычную пенсию. Сверх того, как рассказывает Юлия, необходимо установить процент нетрудоспособности, но… запрос на установление процента нетрудоспособности должно дать предприятие, которое вообще не хочет признавать факта производственной травмы…

Рано или поздно встанет вопрос и о выписке, и об уходе за больным в домашних условиях. Но доходы обычной трудовой семьи (даже для них — людей, имеющих высшее образование и работающих по специальности, даже при наличии у отца обычной пенсии) не позволят нанять сиделку или кому-либо оставить работу, чтобы ухаживать за главой семьи. Тупик?

И в социальном отношении эта ситуация — тупиковая. Например, по оценке, которую дает Юрий Постолатий, технический инспектор по труду Федерации профсоюзов Украины (работающий при Федерации профсоюзов Кировоградской области), огромное число трудящихся Кировоградщины, включая сам областной центр, работает по гражданско-правовым договорам, то есть не имеет гарантированной социальной защиты в случае производственного травматизма. Поразительно, что они сами мирятся с этим. Поразительно, что, когда работодатель предлагает им именно такую форму производственных отношений, не протестуют, не обращаются за защитой в профсоюзные органы. В чем дело? В правовой неграмотности? Или в том, что такие труженики не хотят и знаться с профсоюзами, на членских взносах «экономят»?.. Не «доэкономились» бы, пронеси Господи!..

А сколько за годы независимости Украины (впрочем, еще и до того — в советское время) создано различных государственных структур и институций, которые должны осуществлять надзорные функции в отношении организации труда, его условий и т.д., и т.п. Как же так получается, что эти структуры и институции мирятся с тем, что труженики Украины вынуждены работать в рамках юридически сомнительных трудовых отношений? Нет ответа на эти вопросы. Во всяком случае, у редакции и у автора — нет.

---

P.S. Когда этот материал готовился к печати, в редакцию поступила информация о том, что Хозяйственный суд Кировоградской области вынес свой вердикт — в пользу Александра Петренко. Впрочем, мы не беремся утверждать, что это конец (тем более — благополучный конец) в рассказанной нами истории.