Одинокий дом с серьезными намерениями хочет познакомиться с надежным, без вредных привычек инвестором с целью создать прочный союз. Такого рода объявлениями впору было бы оклеить столбы не только вблизи улиц Конева и Жадова в 102-м микрорайоне, но и по всему Кировограду. Впрочем, информация, приглашающая потенциальных инвесторов начать диалог в отношении «одинокого дома» (как и целого ряда других объектов в областном центре), уже давно «висит» на сайте Кировоградского горисполкома. Мы рассказали об этом в месячной давности публикации «Алло, мы ищем инвесторов!», упомянув в ней и ЖСК «Полет».
Не «алло, мы ищем», а «почему в Кировоград не идут инвесторы?» — такой поворот темы предложили представители ЖСК, обратившиеся в редакцию. По их мнению, ответ на этот вопрос как раз и дает история, которая сегодня разворачивается вокруг ЖСК «Полет».
Созданный 15 лет назад жилищно-строительный кооператив, судя по всему, смотрел в будущее с оптимизмом. Период «временных трудностей», который начался в стране, получившей независимость, воспринимался именно как временное, преходящее явление. Его истинных масштабов никто еще не осознавал. Члены кооператива продолжали работать и сдавать деньги на строительство своего будущего жилья. Сначала рубли, потом обесценивающиеся купоны-карбованцы, потом гривни, которые в момент введения национальной валюты были всего лишь в два раза дешевле доллара. И дом рос на их глазах.
Но… Произошло то самое «но», без которого не обошлась ни одна из историй новейшего времени. Строительная фирма-подрядчик попала под следствие и суд. Почему тогда же «Полет» не предъявил ей гражданский иск – ответ на этот вопрос и сегодня остается неясным. Перспектива завершения строительства начала исчезать в тумане. Члены ЖСК начали массово писать заявления о выходе из кооператива. Сохранившие членство, не видя перспективы, перестали сдавать деньги на строительство… Однако в этом году возник новый поворот: появился инвестор, готовый вложить деньги в завершение строительства. Дело осталось за малым – провести общее собрание ЖСК и утвердить договор купли-продажи. Но вокруг этого «малого» сегодня закручивается новый сюжет, больше всего похожий на трагифарс.
Вот в качестве примера одно из очередных собраний. В зал, где оно проходит, большинство членов кооператива вступает с выражением обреченности на лице. Многие ворчат уже с порога: «Ходим сюда, как на работу, и все без толку». Затем выясняется, что нет кворума. Далее – что неизвестно, как этот кворум считать. Ибо с выбывшими (написавшими заявления о выходе) ЖСК не рассчитался, соответственно, считать их выбывшими нельзя. Далее выясняется, что всех собрать все равно невозможно: адреса и телефоны 15-летней давности уже якобы не отвечают действительности. Потратив полтора часа на говорильню и взаимные обвинения, члены ЖСК в очередной раз расходятся ни с чем.
Договор купли-продажи – еще один камень преткновения. Первый платеж в размере порядка 9-10 тысяч у.е. покупатель (инвестор) обязуется перечислить сразу после подписания договора. После этого платежа право собственности на дом перейдет покупателю. На втором этапе (то есть уже после перехода права собственности) – до апреля 2009 года включительно — должен быть перечислен остаток платежа: со всех сумма под полмиллиона у.е. Кто из желающих раз и навсегда «оформить развод» с ЖСК, как и когда получит возврат внесенных им денег, этого из договора не видно. Казалось бы логичным каждому члену ЖСК выдать документ, подтверждающий сумму, которая ему причитается к выплате. Еще лучше – гарантию оплаты, дающую право на обращение в суд в случае невыполнения. Но и это – повод для взаимного непонимания. Одна из участниц кооперативного строительства, например, сообщает, что в начале 1990-х внесла пай в размере более 80 тысяч даже тогда еще почти полновесных советских рублей, а сегодня ей обещают вернуть… 8 грн. с копейками! Правда, если учесть, что в момент введения национальной валюты соотношение гривня-купон составляло 1:100000, то могли бы, получается, пообещать вернуть и 80 коп. Словом, нет ясности в том, как рассчитываться с пайщиками.
Другой участник ЖСК говорит, что, пока шло строительство, учет внесенных средств велся не только в рублях/купонах/гривнях, с которыми нынче и черт голову сломит, но и – внимание! – в оплаченных квадратных метрах жилой площади. По его словам, он успел оплатить 12 квадратных метров – причем не недостроя, а уже завершенного строительства. То есть и должен получить деньги за эти 12 кв. метров по сегодняшней рыночной цене. А тот факт, что договор заключается, исходя из стоимости 160 у.е. за кв. метр, равносилен беззастенчивому грабежу пайщиков.
Но где этот учет взносов, пересчитанных на квадратный метр, сохранен ли он, этого никто из пайщиков не знает. Предложение же провести ревизию натыкается на признание, что членов ревизионной комиссии ЖСК никто и в глаза никогда не видел. Настораживают пайщиков и сроки расчетов. Где гарантии, спрашивают они, что фирма-покупатель к началу выплат не обанкротится? Что право собственности на дом не уйдет к некому частному лицу, которое не будет правопреемником во всех других аспектах – в первую очередь в том, чтобы выплатить оговоренные договором полмиллиона у.е.? По этой логике получается, что дом может уйти сейчас всего лишь за 9-10 тысяч у.е., тогда как по завершении строительства его стоимость может составить уже 6-8 млн. долларов, обеспечив инвестору-достройщику просто фантастическую сверхприбыль.
Но это все – так называемая внутренняя кухня ЖСК, с которой пайщики должны разобраться сами. Правда, поскольку «разобраться» пока не получается, часть из них уже обратилась с коллективными заявлениями в прокуратуру и УБОП. Внешнюю же сторону дела, имеющую прямое отношение к заявленному в самом начале этого материала вопросу, еще, похоже, никто не попытался оценить во всей ее полноте. Да, звучат слова, что продавать дом нужно исключительно с аукциона, но они так и остаются гласом вопиющего в пустыне. По словам одного из членов ЖСК, кроме фирмы, с которой уже якобы подписан протокол о намерениях, есть другие вполне реальные инвесторы. Причем как будто даже готовые немедленно рассчитаться со всеми пайщиками, а затем вложить деньги в завершение строительства, но «отпугивает» их отсутствие прозрачности и невозможность диалога с ЖСК.
А с другой стороны – есть ли возможность для подобного диалога? Мимолетного взгляда достаточно, чтобы увидеть, насколько разобщены пайщики ЖСК. Одни, написав заявление о выходе, возможно, уже забыли всю эту затею со строительством как дурной сон. Другие, возможно, просто смирились с потерей денег – как многие смирились с потерей вкладов в Сбербанке и вложений в трасты и прочие фирмы и фирмочки, сулившие в свое время золотые горы. Третьи не забыли и не смирились, но не имеют поддержки, чтобы изменить ситуацию. Четвертые продолжают мечтать о собственном жилье и надеются получить его, когда замороженное строительство будет-таки завершено. Они, пайщики ЖСК, все разные. Но все в равной мере хотят быть уверенными в честности начатой процедуры и конечном результате. Правда, не очень-то и заметно, чтобы эта одинаковость устремлений их объединяла. Словом, «полет» продолжается. И неизвестно, чем он завершится.
