Другая война Михаила Кандидова

О почетном гражданине Кировограда Михаиле Кандидове мы писали уже не раз. «Недобитый танкист», как он сам себя часто называет, — фигура известная, овеянная легендами.

Справка «УЦ»: Михаил Кандидов родился в городе Борисоглебске Воронежской области России 15 апреля 1920 года. Его дед и отец были царскими офицерами, отец перешел на сторону большевиков и погиб под Москвой в 41-м. В 1939-м Кандидов поступил во II Саратовское танко-самоходное училище. Со своей будущей женой познакомился в 1943 году. Валентина работала в госпитале под Москвой санитаркой. Квартиру им дали аж через 42 года после войны.
Первый бой принял возле поселка Печи неподалеку от города Борисов в Белоруссии. Там и получил первое ранение. Вместе с госпиталем отступал к самой Москве. Под Наро-Фоминском возвратился в боевой строй. В боях за оборону Москвы подбил свой первый танк. Освобождал Белгород, Харьков, Полтаву, Кировоград, Умань, Черкассы, Бельцы, Кишинев, потом — Румынию: Плоешты, Бухарест. Войну закончил в чехословацком городе Брно.

Пройти всю Великую Отечественную и выжить — уже подвиг. Первый танк молодого лейтенанта Кандидова подбили уже 2 июля 41-го, всего через десять дней после начала войны. Последняя, 14-я машина, была потеряна 6 мая 45-го уже полковником Кандидовым, который командовал уже танковым полком.
Звание почетного гражданина Кировограда получил Михаил Дмитриевич недавно, в прошлом году. Теперь вот собираются ему присвоить и звание почетного гражданина поселка Пересечное, что в Дергачевском районе Харьковской области. При поддержке нашей городской власти и по приглашению харьковчан мы провели с Михаилом Дмитриевичем несколько дней в памятных ему местах. Ходили аллеями парка, поминали на кладбище спасительницу Кандидова, на историческом месте, теперь мемориале Высота Конева, глядели вдаль на десятки километров украинской земли, и подчас казалось, что прямо сейчас взревут дизеля боевых машин, покажутся облачка взрывов снарядов, завоют над головой самолеты…
Теперь война далеко в прошлом. И близко одновременно. Она в памяти нашей. Десятилетия спустя на многие вещи люди смотрят иначе, чем в пылу боя, в разгар событий. Многое оценивается по-другому, часть прошлого переосмысливается кардинально. Михаил Дмитриевич отличается удивительной трезвостью памяти и четкостью мысли. Почти никто поверить не может, что ему уже 87 лет! В эти годы большинство людей уже давно просто «лежат на печи» да ностальгируют, а Кандидов вот по Украине и другим странам ездит, не боится крепким словом и бывших, и нынешних руководителей припечатать, без пиетета относится ко многому, о чем другие лебезят да слезу пускают.
О многом за эти дни переговорено нами с Кандидовым. Кому-то его некоторые мысли покажутся крамольными и скандальными, но они уж точно имеют право быть высказанными таким человеком и право быть услышанными нами. Слово Михаилу Кандидову, танкисту, фронтовику, человеку.

О танках
— Нашим танкам во многом было далеко до немецких, никакого сравнения. У тех все продумано для удобства танкиста. Наши танки делали в ускоренные сроки черт где попало, потому у танковых башен внутри все корявое — торчат какие-то выступы, после литья никто их не срезает. А у немца все гладко и аккуратно.
Вот в фильмах часто показывают, как танкисты спасаются через так называемый десантный люк, который находится на днище танка. Да невозможно через него спастись. Дело в том, что у Т-34 клиренс (расстояние от земли до дна) составляет всего 40 сантиметров. Если еще и люк открыть, то остается совсем узкая щель, вылезть через которую невозможно. Мы часто этот люк вообще заваривали, чтоб днище было надежнее и прочнее, от мин. А вот с главного, командирского люка вверху башни мы срезали все дополнительные заглушки, их там пять штук. Чтобы не цепляться одеждой — а то зацепишься в критический момент, когда надо убегать, и все. Если экипаж хороший, все хорошие бойцы, то еще кто-то может помочь, отцепить. Это если повезет с людьми. Мне везло…
Воевали почти всегда в одном белье или в форме без белья. В танке и летом, и зимой жарко ужасно. А находиться в танке приходилось часами и днями. Даже по нужде наружу не полезешь, все обстреливается. Справляли потребности в стреляные гильзы, которые тут же наружу через люк, на секунду приоткрыв, выкидывали. После боя все гильзы на поле боя подбирает специальная команда, их потом на склад сдают. Незавидная у них была работка…
Всего танк вооружен 101 снарядом. Сто уложены на днище, ты на них стоишь-сидишь, и один снаряд уже в пушке. Но мы в нарушение правил старались взять снарядов больше нормы. Потому как в бою лишний снаряд вполне может стоить твоей жизни. Снаряды дополнительные кидали поверх оружейных ящиков, они там себе болтались. Это было строжайше запрещено — снаряд может сдетонировать, ударится запалом о какой-нибудь рычаг. Но ни я, ни кто другой не может припомнить таких случаев, хотя брали лишние снаряды все.

Спецломик, трусость и храбрость
— На войне главное в танке — спецломик, такая железяка, инструмент изогнутый, для ремонта. Но в первую очередь он не при ремонте применяется. Струсит кто-то в бою, особенно молодой, не обстрелянный, и впадает в ступор. Ничего не видит, не слышит, не понимает. Ты его спецломиком по спине и приводишь в чувство. А больше ничего не помогало.
Помню случай здесь, в Украине. Захожу в село передовой машиной, задача — выбить немца. Я в танке, мне нормально. А для корректировки стрельбы один снаружи должен находиться. А немец стреляет. Так лейтенант этот спрятался под хатой и на мой крик не реагирует. Это надо видеть — человека просто колотит со страшной силой, ничего не соображает. Пришлось выскакивать со спецломиком. А он жив и сейчас, этот лейтенант, в Москве, генерал-майор, смог когда надо в штабе покрутиться, чтобы в академию попасть. Он политработником был…
А когда шел бой за Пересечное, то мы сами видели по дворам, по хатам мужиков, гражданских. Так вот, когда нас подбили и я выполз из танка, раненный в живот и ноги, то ни один мужик на подмогу не пришел. А женщина пришла, Мария Васильевна Зеленская, спасла мне жизнь, оттащила, перевязала. Кто-то из ваших коллег написал: «перевязала простыней». Какие там простыни в хате в 43-м году? Тряпьем каким-то…

Искусство выживать
— Боялись больше, чем немцев, и ненавидели Министерство государственной безопасности, МГБ, Смерш. Ни за какими шпионами этот Смерш не гонялся, за своими… Они часто после боя являлись и могли взять тебя в оборот, например, за то, что где-то свернул во время боя влево-вправо, хотя приказ был «Только вперед!». А ты сворачиваешь-то часто случайно, из танка вообще плохо видно, а во время боя в дыму куда только не заедешь! Так вот, иногда из-за такого забирали классных, настоящих танкистов и давали по 10 лет или расстреливали. Некоторое время смершевцы повадились регулярно забирать наших людей, но пару раз, не выдержав, мы их прямой наводкой в пыль разносили, после чего они перестали приезжать совсем. А там кто разберется, почему и отчего они погибли, если передовая, фронт. Приходилось и сбегать от них. Должны были за мной приехать, так меня командир полка отправил в соседний полк, договорились они с их полковым, а меня знали, как нормального человека. Так вот, пересидишь у соседей неделю-другую, про тебя и забудут, потому что война, обстановка меняется все время, люди тоже каруселью меняются, через неделю те смершевцы уже за тысячу километров могут находиться…
Во время одной атаки убило заряжающего. Где его взять в бою? Тут гонят пленных немцев. Выскакиваю, говорю конвоиру: дай мне вот того рыжего, пушку заряжать. Посадил фрица в танк, показал, он: гут-гут. Сходили в атаку. Возвращаемся на сборный пункт. Генералы стоят. Я к немцу: вылезай. Генералы так и рванули от этого танка. В штаны понакладывали. Кстати, если бы смершевцы об этом случае разнюхали, тоже бегать бы мне от них пришлось.
Бывало, в бою, не так и редко, по своим попадали или свои по тебе. Вон рассказывают про битву под Прохоровкой — наши пошли сюда, вторые туда, и так мы и победили. Да там такое было, никто ничего не понимал, тыкались, куда кто может, и сколько там наши друг друга постреляли, никто не сосчитает! Меня же там на втором за день танке свои и вывели из строя! К тому же очень много наших были постоянно подшофе — и наркомовские граммы были, и так доставали выпивку. Некоторые не трезвели неделями — а кто что ему скажет, человеку через пять минут, быть может, на смерть идти. По пьяни давили и стреляли своих часто…
Мало кто об этом говорит, но уже будучи в Европе, советские солдаты делали все то же, что и немецкие у нас. Грабили, насиловали, убивали гражданских. В этом было больше мести, конечно, но, в общем, природа всех людей одинакова…

О Европе
— Нашу роту направили охранять дворец короля Михая в Бухаресте. Меня как командира пригласили на день рождения короля. Ему 23 года исполнялось. Сижу я за столом возле Коли Тулупова — он разведкой командовал. Выпили цуйки — водки местной. А чем же запить? Посреди стола на серебряном блюде — пиала, в ней лимоны плавают. Коля, прошу, налей мне лимонной воды.
— Не позорься, это руки мыть после рыбы, — прошептал он мне.
Я так испугался, что не ел ничего: кто знает, какой вилкой во что тыкать? Мы с Колей сбежали с приема, напились, сходили в публичный дом. Воину надо держаться подальше от начальства.
А еще раз нам приказали на танке к аэродрому съездить. Прилетел самолет «Дуглас» из Москвы. Выходят военные и один гражданский. Его нужно было доставить в Министерство внутренних дел Румынии. Посадил я его на днище. А самому ноги некуда деть — человек же в танке лишний. Я и положил их на плечи незнакомцу. Утром Коля мне говорит, что я оседлал премьер-министра Петру Грозу, который был на приеме у Сталина…

Разнарядка на награды
— Награждали солдат и офицеров за реальные подвиги. Но не только. Регулярно к нам после боев приходили разнарядки — наградить столько-то человек, ордена такие, медали такие. И мы сидим потом в штабе и распределяем: кого чем наградить? Понятно, что выбирали достойных, но в то время боец подчас на вопрос, за что у него такая медаль, мог отвечать вполне честно «не знаю». А как-то пришла разнарядка на Героя Советского Союза! А у нас все достойные недавно получали награды. Остается только один достойный за последний бой такого звания. Но он еврей! Представлять его на героя — глупость, еще в штабе полка завернут да и нам достанется. А все же попробовали. И прошел еврей в Герои каким-то чудом. Притом, что сам был очень достойный человек.

Справка «УЦ»: Михаил Кандидов за годы войны сжег под собою 14 танков. Провел 285 танковых атак. Его экипаж уничтожил 10 танков, 3 бронемашины, 5 зенитных и 17 противотанковых пушек, 5 минометов, 11 автомашин, железнодорожный поезд с вражеской техникой. Все его награды не помещаются на одном парад-ном пиджаке.

Послевоенное
— Инвалидам после войны запрещали работать, наверное, думали, имеет свою пенсию — и хватит с него. И вот все инвалиды кировоградские с утра собирались на Центральном рынке (а кто и спал где-то там). Пьянка, мат стоит. Но только попробуй какой-нибудь неопытный милиционер даже слово сказать! «Фронтовика обижать!» И налетало со всех сторон хромое, косое, без ног воинство, палками забьют, чуть что. А потом как-то быстро, за пару лет, не стало там ветеранов-инвалидов. Перемерли, кто-то куда-то пристроился, мне вот приходилось и швейцаром подрабатывать, гардеробщиком. Это боевому полковнику-танкисту, при этом инвалиду первой группы… Прихожу куда-то устраиваться, а меня спрашивают: что умеете делать? — Убивать и учить других убивать. — Нам таких не надо…
Обо всем таком, что почему-то не принято рассказывать, что стыдливо утаивается о войне, Михаил Дмитриевич написал книгу «Исповедь недобитого танкиста». Вот только издать ее у нас никто не берется, слишком там много шокирующей правды о войне и военных. Вроде бы книга будет издана в Молдавии — Кандидов там бывает часто как освободитель, знаком лично с президентом этой страны Владимиром Ворониным.

Пересечное. Благодарность до гроба
Когда Мария Зеленская, утащив Кандидова от подбитого танка и перевязав, справилась, куда нести бойца, ее направили в местную церковь, там вместо госпиталя собирали раненых. Класть некуда было, положили танкиста в гроб, мраморную гробницу. Это его и спасло. Немцы неожиданно вернулись, зашли в церковь, и всех бойцов раненых, что на земле и повсюду лежали-сидели, добили. На Кандидова глянули: а, в гробу — значит, уже покойник, и пули не пустили. Хотите верьте, хотите нет, но церковь Святого Михаила спасла единственного бойца, по имени Михаил.
В Пересечном все знают Кандидова, приглашают каждый год на День Победы и День освобождения поселка. Селят с комфортом в лучших номерах местного курорта Березовские минеральные воды, не оставляют без подарков. К следующему 9 Мая Михаилу Кандидову присвоят звание почетного жителя поселка. Увы, из других краев из освободителей Пересечного один Михаил Дмитриевич и приезжает, — кого уж нет на земле, кто сильно болен; своих местных ветеранов здесь тоже чтят и ценят, но именно из освободителей поселка остался лишь Кандидов. Он много раз просил наградить спасшую его женщину, но так и не добился. В свое время при всех снял с груди свой орден Отечественной войны и прикрепил к одежде Марии Зеленской… Теперь гостей из Кировограда радушно встречает дочь Марии Васильевны Галина Васильевна. Как-то в Пересечном Кандидова встретил генерал один: «Так ты живой, недобитый танкист? А мы тебе хотели Героя дать, да не знали, куда делся, искали, но не нашли…»