В этом году Министерство образования и науки Украины приурочило ко Дню науки, который в последние годы отмечается 19 мая, так называемый фестиваль. По этому поводу возникает целый ряд не очень веселых мыслей и вопросов: от «А что мы, собственно, знаем о современной украинской науке?» (с возможным ответом: очень мало или даже практически ничего) до «Может, она вообще не нужна?» или «А есть ли она на самом деле?».
С этими вопросами журналист «УЦ» обратился к проректору по научной работе одного из наиболее авторитетных вузов Кировоградщины — государственного педагогического университета имени Винниченко, доктору филологических наук профессору Олегу Семенюку. Как выяснилось в ходе беседы, наука нам таки нужна — причем для решения вполне конкретных задач и разрешения вполне осязаемых проблем, в частности, проблем нашей с вами родной области и ее центра. Кроме того, нужна она, если верить господину проректору, и нам с вами — каждому отдельному гражданину, да и нации в целом.
А не верить ему нет оснований — благо, проблем с аргументацией, в отличие от многих и многих наших доморощенных «ньюсмейкеров», профессор Семенюк не испытывает.
— Что, собственно, представляет собой Фестиваль науки, который в Украине проходит в этом году впервые, каковы его цели и задачи?
— Это действительно европейская традиция, и, хотя мы нередко критикуем наше министерство, идея здравая. По сути, наше общество все меньше и меньше интересуется наукой. А если и появляются какие-то сообщения в СМИ, то в основном в них научный прогресс связывают с какими-то изобретениями, которые дают экономическую или политическую выгоду: в «Майкрософте» изобрели то-то, американские ученые опять отправили что-то на Марс, российские опять что-то не то сделали, кто-то получил Нобелевскую премию и так далее…
Поэтому одна из основных задач фестиваля — это информирование населения и популяризация идей. Мы, например, совместно с областной научной библиотекой имени Чижевского проводим презентации монографий наших ученых — географов, психологов, филологов.
— А в каком состоянии сейчас вообще находится наука в Кировограде и области?
— Мы, по статистике, находимся на одном из последних мест в стране по количеству научных учреждений и ученых на душу населения. Иллюстрируем понятие депрессивной территории. НИИ, которые были у нас еще в начале и середине 90-х, закрылись, все научные исследования, особенно фундаментальные, по сути, сосредоточились в учебных заведениях. Если говорить о европейском типе университета, который сосредотачивает в себе и учебный, и научный потенциал, то он у нас и получился. Не потому, что мы этого хотели, а потому, что так произошло.
— Но почему в обществе сложилось мнение, что наука никому не нужна?
— Начнем с прикладного аспекта: у области масса проблем, которые нужно решать. Есть программы, которые принимает областная администрация. Надо отдать должное — областной совет проводит научную экспертизу своих проектов. Другое дело, что под них не всегда выделяются деньги.
Например, «зеленый туризм» — у нас, по-моему, 5 или 6 объектов получили на его проведение лицензии. Плохие дороги — не помеха. Туризм на лошадях может быть намного интереснее, нежели поездка на «Мерседесе». Немцы, например, едут к нам, чтобы получить впечатление дикой природы и полудикого образа сельской жизни.
У нас огромное количество — больше тысячи — курганов по области. Часть из них представляет достаточно большую редкость — вот мы говорим о киммерийцах, об эпохе Железного века, о тех же скифских курганах, они ведь описаны, часть курганов все-таки паспортизирована, но где об этом можно узнать? Например, в Анталии возят туристов за 40 метров от берега, чтобы показать через стеклянное дно лодки развалины римского города. За пятнадцать евро ты можешь надеть маску и сфотографироваться на них.
Чтобы разработать правильно маршруты для туризма, объяснить, какие районы нашей области, какие населенные пункты могут получить определенную выгоду от него, нужно научное заключение. У нас в университете есть несколько человек, включая доцента Колотуху, которые профессионально занимаются туризмом. Есть специалисты на кафедре истории Украины и всемирной истории, но нет заказов.
— Кто, какие структуры, по-вашему, должны были бы выступать в роли таких заказчиков?
— В Европе, например, муниципалитет, когда хочет что-то сделать, обращается в местный или региональный университет, и его ученые дают свои рекомендации. У нас пока этого нет, только первые ростки появляются.
В прошлом году мы на деньги администрации разрабатывали проект, связанный с методами профилактики и борьбы с лептоспирозом, актуальный для области в летнее время. Потом известный проект, касающийся работы с детьми с особыми потребностями, по сути, с детьми-инвалидами, которым занималась наша кафедра реабилитации и, в частности, профессор Григорьев. Был завершен электронный каталог водных объектов области, которым занимались кафедра географии и профессор Кривульченко.
К слову, по количеству этих объектов наша область занимает одно из первых мест в Украине, но в каком они состоянии, особенно после того, как объекты начали сдавать в аренду? Рыбу запустил, потом воду слил, рыбу собрал, а в результате многие речки остались в полувысохшем состоянии, пропадает вода в колодцах — ставки спустили, и они не наполняются. Потому что научной регулировки не было.
— Но наука, понятно, требует и финансирования?
— Что касается государства, то Кабмин выделяет средства на научные исследования. Но бюджет распределяется главным образом между академическими организациями, только часть достается Министерству образования. То есть ситуация меняется пока сверху — у местных бюджетов денег по-прежнему нет. Мы получаем на разработку проект, и на это выделяется 20-30 тысяч — копейки.
К тому же в нашем государстве научная оценка многих проектов не является обязательной. Например, чтобы построить дом, необходимо заключение экспертов — это прикладные вещи. У нас есть институты архитектуры, землеустройства и так далее, которые этим занимаются. А когда рассматриваются проекты, касающиеся экономического, социального развития области, считается, что все и так специалисты: все что-то заканчивали — кто КИСМ, кто педуниверситет.
Но любая программа, в том числе и социального развития, должна пройти какую-то экспертизу, иметь идеологию, в том числе и научно обоснованную.
Да, мы сейчас говорим, что нет денег на дворников, нет денег на вывоз мусора, нет денег на новую свалку, а никто не слушает, в частности, журналистов, которые говорят: «Будет экологическая катастрофа». Нет заключения ученых о том, как, например, свалка, которая сейчас существует в городской черте Кировограда, влияет на подземные воды. Если бы мы хотя бы догадывались о том, что через 20 лет будет очень плохо из-за того, что сейчас мусор, разлагаясь, пропитывает грунт солями тяжелых металлов, остатками полимеров и так далее, наверное, по-другому относились бы к этому. То есть проблема, которая сейчас кажется незначительной, на самом деле может впоследствии принимать характер глобальной угрозы, в том числе на региональном уровне.
Иногда прибегают к услугам центральных институтов, где, как считается, специалисты более высокого уровня. Но специалисты, которые работают в Киеве, даже зная нашу специфику, не будут «перейматися» проблемами тех, кто живет в Кировограде.
Поэтому желательно, чтобы заказчики, которые стимулируют научные исследования, обращались к местным структурам. Я говорю «стимулируют» — потому что любой заказ заставляет ученого понимать, что он нужен здесь, и не пытаться уехать в Киев, Днепропетровск, Польшу, Германию или еще куда-нибудь, а во-вторых, дает возможность формировать группы людей, занимающихся научной деятельностью, ведь доктора и кандидаты привлекают к работе студентов, аспирантов, молодых ученых.
— Вы говорили о двух аспектах — один прикладной, второй, надо понимать, не прикладной?
— Есть еще одна сфера научной деятельности, о которой мы забываем, а иногда просто не говорим в наш век, когда все меряется деньгами. Вы, наверное, знаете, что один из критериев, и очень важный, по которым располагаются страны в рейтинге уровня жизни — это уровень образованности населения. И пока по этому показателю Украина входит в первую десятку.
Даже если мы занимаемся тем, что анализируем историю развития философско-педагогической мысли в XII веке, мы формируем ту самую научную среду. То есть людей, склонных к анализу. Любых событий. И тогда им очень сложно врать. Потому что, чем образованней население, тем более скептически оно относится к непроверенной или навязываемой ему информации. Оно понимает, что такое речевое влияние, какие тенденции существуют в общественной жизни…
— Можно ли говорить в этом контексте о неком сознательном оболванивании населения Украины путем невливания или недовливания средств в науку?
— Об этом нужно говорить. Ограничение средств на научные исследования, на хорошее образование и на образование вообще, снижение его качества приводит к снижению общего уровня жизни. Чем менее образовано население, тем ниже стоимость рабочей силы. Почему существует спрос на наших рабочих за рубежом? Потому что наши инженеры, врачи, учителя, студенты работают за зарплату рабочих, но выполняют работу квалифицированных специалистов.
Две группы населения — та, которая прошла через научную школу, — пусть это будет даже написание курсовой, дипломной, какой-то научный кружок и так далее, и те, кто не прошел, будут различаться аналитическим и неаналитическим взглядом на вещи. Поэтому одна из основных ролей современной отечественной науки — формирование среды, которая позволяла бы нашему обществу не скатиться, не деградировать под влиянием экономических проблем.
