Что мы знаем о Корейской Народно-демократической Республике? Война там была в начале 50-х, социализм развитой господствует, вождизм присутствует. Вот, пожалуй, и все… Олимпийский чемпион по фигурному катанию Алексей Ягудин за свою спортивную карьеру побывал во многих странах мира, удивить его, казалось бы, уже нечем, но вот недавняя поездка в КНДР Лёшу просто поразила. О своих впечатлениях от недельного пребывания в этой азиатской стране он рассказал корреспонденту «УЦ».
«Еще перед поездкой я поинтересовался спецификой этой страны. Меня предупредили, что на границе все средства коммуникации просто-напросто отбирают, ценности надо сдать в камеру хранения. Так и получилось. Ноут-бук и мобильный телефон на время конфисковали, золото вежливо, но настойчиво тоже попросили сдать. Мол, украдет кто, потом же сам переживать будешь…»
Алексея пригласил выступить с показательными номерами сам глава державы Ким Чен Ир.
В аэропорту фигуриста встретила служба сопровождения, которая неотлучно находилась с ним на протяжении всего времени его пребывания в Северной Корее. За Ягудиным были закреплены пара-тройка охранников и девушка-переводчик, которая с периодичностью в 10 минут отзванивалась куда-то, из чего Алексей сделал вывод, что она — сотрудница местного КГБ.
«Показательно, что кроме нас в самолете вообще не было европейцев — только корейцы и несколько японцев. В аэропорту нас встречали корейские пограничники-таможенники. Обычный металлоискатель, просвечивание сумок, никаких особых вопросов — все корректно. Уже начало темнеть, так что нас сразу повезли в гостиницу “Янгакдо”.
Отель весьма впечатлил — 47 этажей, 6 или 8 скоростных лифтов, в том числе 4 с прозрачной стенкой в сторону улиц. Справа внизу — аквариумы, где плавают осетры, морская черепаха и кто-то еще. Ключи к номерам — смарткарты. В номере на 39-м этаже — спутниковое телевидение. Федеральных каналов всего два. Все остальные — соседних стран, причем качество видео очень плохое.
К интуристам в Корее относятся примерно так, как это было в СССР: для них (т.е. в данном случае нас) — все самое лучшее. Обслуживающий персонал по-русски не говорит, по-английски — в принципе да. В любом случае это не мешало, поскольку мои сопровождающие решали возникающие вопросы и переводили все что нужно.
…Перед завтраком мы прошлись вокруг гостиницы. Замечу сразу, что в принципе в КНДР очень не приветствуют, когда иностранцы ходят по городу без сопровождения. С другой стороны, за руки нас никто не хватал.
Гостиница эта расположена на небольшом островке, почти в центре города, причем на прилегающей территории находится все необходимое для туристов — несколько ресторанов, сувенирные магазины, книжные, а также спортплощадки, кинотеатр и стадион. С островка в город ведет обычный мост, никем не охраняемый».
Алексея в первую очередь поразила цветовая гамма страны: «Все вокруг раскрашено в три цвета — белый, серый и черный. На первый взгляд, город выглядит очень и очень депрессивно — рядом с небоскребами соседствуют убогие домишки, водопровод проложен сверху, по улицам столицы то и дело течет грязная вода. Но планировка Пхеньяна — предельно геометрична. На это, вероятно, повлияло два обстоятельства — во-первых, после войны город строился фактически с нуля. Во-вторых, поскольку частной собственности на землю не было и нет — никакой уплотнительной и беспорядочной застройки не было — улицы, проспекты и парки планировали и строили целенаправленно. Предприятий в городе мало или нет совсем — торчит только одна труба ТЭЦ. Это мои первые впечатления о столице КНДР».
На выступления всемирно известного фигуриста собралось посмотреть огромное количество корейцев — они молча сидели в маленьком зале. Аплодируют, равно как и делают все остальное, местные жители синхронно. Только после первого уверенного хлопка Ким Чен Ира зал хоть как-то отреагировал.
«После шоу я стал рассказывать зрителям о том, как ставятся программы, как решаются композиционные вопросы. Говорить старался с юмором. Но то ли переводчики не утруждали себя, то ли корейцы смеяться не умеют… В общем, я себя чувствовал неудавшимся Яном Арлазоровым».
После выступлений Алексея повезли посмотреть на одну из самых выдающихся достопримечательностей города — место рождения Ким Ир Сена, первого вождя северных корейцев.
«Для местных жителей он означает примерно то же, что для наших родителей Ленин. Однако есть и отличия. Во-первых, по своим взглядам Ким Ир Сен был поклонником скорее Сталина, а не Ленина. Во-вторых, Корея — куда более восточная страна, нежели Россия, и статус главы правящей партии и руководителя страны здесь более священен, если можно так выразиться. Так, например, официальное летоисчисление в КНДР начинается с 1912 года (год рождения Ким Ир Сена). На календарях пишут: «95-й год чучхе». Это значит год 2006. Впрочем, население, по-видимому, относится к таким вещам спокойно — без видимого фанатизма».
Повезли знаменитого спортсмена и на экскурсию в местную школу.
Любопытно, что, хотя некая школьная форма явно существует, далеко не все ее придерживаются (что при дисциплинированности корейцев довольно странно). Также внимание Алексея обратили на то, что пионерские галстуки у них завязывают иначе, чем это было в СССР.
«Интересно, что аналога наших октябрят в КНДР не существует. То есть существуют только пионеры, затем комсомольцы, а затем уже партия, при чем в партию принимают крайне избирательно. Обучение в школе смешанное, девочки и мальчики учатся вместе все десять лет. Образование в школах и вузах, а также посещение кружков бесплатное. Медицина — аналогично, однако лекарства довольно дорогие».
Алексей отметил еще одну интересную деталь: «Жители Пхеньяна получают паспорта, отличные от тех, которые выдают жителям провинции. Внешне — это такая же небольшая ламинированная карточка, но другого цвета. Соответственно, без пропуска жителю провинции в столицу въехать нельзя. На дорогах периодически встречаются посты (обычно просто стоит военный с флажком), основная задача которых — как раз проверка документов. На машины с пхеньянскими номерами они частенько смотрят сквозь пальцы».
Несмотря на кажущуюся неприветливость, к русским в КНДР относятся очень хорошо. А к американцам и японцам, напротив — плохо. Причин хватает. Во время войны 1950-1953 гг. американцы своими бомбардировками сровняли север Кореи с землей — практически не осталось исторических зданий и памятников, не говоря уже о многотысячных человеческих жертвах.
«Что касается Японии, то с ней у Кореи давние проблемы и конфликты — я так понял, что вековые. К европейцам относятся нормально. Достаточно сказать, что цены указывают (наряду с местными деньгами) исключительно в евро, хотя принимают и доллары».
В Корее «ходят» воны и чоны. Чоны — мелкая монета (хотя «чон» — по-корейски «тысяча»). Монетки в один вон редко встречаются.
По официальному курсу 1 евро = 160 вон.
По курсу черного рынка 1 евро = 1200 вон.
«Правда, последнее является непроверенной информацией, и понятие “курса на черном рынке” мне не до конца ясно — к примеру, обычный кореец может пойти в валютный магазин и легально купить товары на воны либо евро в пересчете по официальному курсу. Никаких признаков контроля на входе или необходимости предъявлять документы я не заметил.
Местные деньги запрещены к вывозу из страны (особенно если на них есть портрет руководителя), а внутри страны иностранцы не должны на них что-либо покупать. В реальности это и не нужно, поскольку везде свободно принимали евро, и почти везде — доллары. Единственная проблема — с крупных бумажек ($50, $100) очень часто нет сдачи. Поэтому, если поедете в Северную Корею — настоятельно рекомендую заранее наменять монеток помельче. И лучше в евро… Также, насколько я понял, принимаются йены и юани».
Алексей рассказал, как после одного из выступлений к нему подошла девушка и попросила с ней сфотографироваться. Оказывается, у нее в этот день состоялась свадьба, а сфотографироваться в такой день с русским — хороший знак. Корейская невеста и ее подруги были в национальных костюмах. А жениха поблизости вообще видно не было…
А вот еще любопытный момент — про сотовую связь. Она есть (как минимум, GSM), но для иностранцев не действует: проще говоря, нет роуминга. Более того, ввозить сотовый телефон в страну по идее нельзя (его на границе заберут, а на выезде отдадут обратно). Поговорить по телефону Ягудину не удалось, но зато он узнал одну любопытную вещь: на самом деле сеть есть везде, причем стабильная, а ведь, напомним, на большей части КНДР гористая местность.
«У северокорейцев мало сотовых телефонов, просто на сумму, за которую можно купить мобильник, здесь люди живут около года. Совершенно очевидно, что пока эта услуга доступна исключительно для военных и чиновников приличного уровня».
Рассказали Алексею и о северокорейских вооруженных силах.
«Служба в армии — 6 лет. Женщины служить могут, но, насколько я понял, это необязательно.
Один любопытный момент — всем строительством в стране (дороги, здания, и т.п.) занимается армия. И, как можно видеть по результатам, — очень неплохо занимается. С точки зрения стороннего наблюдателя может показаться, что КНДР — жутко милитаризованная страна, куда ни посмотришь — военные. Правда, никто не разбирается, что, как правило, это обычные строители.
Их форма несколько напоминает советскую. В Пхеньяне это не так сильно земетно, а вот на границе с Южной Кореей, куда нас возили, — очень похоже. Довольно часто встречаются военные с наградами. Как нам объяснили — как правило, они получены в связи с какими-либо инцидентами на границе с Южной Кореей».
Напомним, что формально Южная и Северная Корея находятся между собой в состоянии войны, так что обстановка на границе весьма непростая. Да это и не граница вовсе, а демаркационная линия, проходящая по 38-й параллели.
«Чем ближе к границе, тем серьезнее становились проверки. На одном из КПП мы заметили в траве за деревьями лежащих солдат с автоматами. Причем, судя по выражению лиц и позе, они не просто отдыхали, а были вполне готовы к приказу стрелять.
Вспомнилось — у шоссе, ведующего из Пхеньяна на юг, стоит плакат с надписью “Корея — одна!” на корейском и английском языках. Эта мысль прослеживается и в других плакатах. Например, на официальной “карте Кореи”, которую я купил в Пхеньяне, и вовсе нет никакой государственной границы или иного раздела между Севером и Югом. А на обложке весь полуостров изображен красным. Под названиями на корейском языке те же топографические обозначения на русском.
Метров за 300 до границы, точнее, до демилитаризованной зоны шириной в 2 км, нас пригласили отдохнуть в небольшом здании, куда пришел пограничник — видимо, замполит местной заставы. Он общался с нами через переводчика. Состоялся довольно короткий нейтральный разговор на политические темы. Главным образом вопросы были с его стороны на предмет моего отношения к Путину. Затем мы пожелали друг другу удачи и пошли в микроавтобус. Старый водитель нас покинул, за рулем был “товарищ полковник”, и дополнительно в машину сели двое бойцов с автоматами и пограничник, выполняющий роль экскурсовода на границе.
Мы проехали по узкой дороге, с двух сторон окруженной колючкой, и вскоре оказались на довольно просторной площади, откуда открывался вид на Южную Корею…
Очень быстро у меня создалось ощущение, что я нахожусь в СССР, а на той стороне — США. Это ощущалось буквально во всем. Начиная от формы северокорейских и южнокорейских пограничников (похожей, соответственно, на советскую и американскую) и заканчивая поведением людей на северной и южной стороне.
Наш провожатый был сдержан и молчалив. На южной же стороне пограничники стояли, рассблабившись, ноги на ширине плеч, заложив руки за спину. Вскоре из южнокорейского здания высыпала группа что-то громко говорящих туристов — по-видимому, американцев и европейцев… Перед ними встал человек в камуфляже, с мегафоном в руках, и стал им излагать на английском языке южнокорейскую версию событий времен войны так, что мы на расстоянии метров сто, отчетливо слышали каждое слово. Пропаганда, одним словом… Наш провожатый, очевидно, уловил наши мысли и молча усмехнулся, как бы говоря: “Сами все видите, мне нечего добавить…”
Кстати, в Южной Корее по-прежнему расквартированы американские войска.
Когда мы приблизились к пограничному домику, оттуда, с южной стороны, вышли южнокорейские пограничники и туристы, закрыв свою дверь на защелку. Мы же, с северной стороны, открыли дверь и зашли внутрь. Двое бойцов прошли с нами в качестве охраны, а провожатый пригласил нас сесть по обе стороны стола в центре. Стол был старый, кресла кожаные — уже потрескавшиеся от времени. Они явно сохранились с 1950-х, когда здесь сидели делегации обеих сторон…
В завершение хотел бы сказать вот что — северокорейцы по менталитету несопоставимо ближе к нам, нежели европейцы, не говоря уже об американцах. Сложно приводить примеры, но можете поверить на слово — уже через пару дней, когда перестаешь обращать внимание на внешние и языковые отличия, временами возникает четкое ощущение, что говоришь с русскими. Такие же моменты из серии “нельзя, но, если очень хочется, то можно”, понимание без слов некоторых неоднозначных моментов, очень сходные жизненные проблемы».
…Северная Корея Алексею Ягудину понравилась, но, судя по его словам, в ближайшее время он туда возвращаться не захочет. Даже если поступит личное приглашение от самого Ким Чен Ира.
