Десять жизней Виктора Петракова

Имя Виктора Васильевича Петракова знакомо, наверное, всем читателям «УЦ». Большинство кировоградцев знают его как автора книги «Маленький Париж», которая вышла десять лет назад. Но на самом деле мы, кировоградцы, обязаны Петракову очень многим, он «вернул» нам художника Петра Оссовского, летчика Льва Мациевича, генерала Георгия Эммануэля и многих других знаменитых елисаветградцев. Сегодня он работает сразу над несколькими елисаветградскими проектами: готовит к изданию альбом Владимира Федорова, заканчивает книгу о выпускнике кавалерийского училища, художнике и поэте ротмистре Константине Подушкине, издание о Новогеоргиевске, а в будущем планирует написать еще и об Ильине и других кировоградских коллекционерах.

Недавно Петраков выступил с инициативой создания в кировоградском художественном музее первого в Украине медального кабинета, мечтает открыть у нас галерею Петра Покаржевского и напечатать его мемуары. В последний свой приезд Виктор Васильевич открыл выставку, посвященную 170-летию со дня рождения еще одного знаменитого елисаветградца — генерала Николая Гордекова (подробнее о нем — в следующем номере «УЦ»), принял участие в праздновании Дня города и в «Вересневих самоцвітах», посетил чуть ли не все кировоградские музеи и каждому сделал небольшой подарок из своей коллекции, съездил в Киев с Петром Оссовским, который передавал в Национальный художественный музей свой триптих «Степова Еллада», вручил медаль минкультуры РФ светловодскому медальеру Вячеславу Попову, который, оказывается, провел в России несколько крупных выставок. И это только то, что касается нашего города. Ведь на самом деле деятельность советника министра культуры РФ, писателя и коллекционера Виктора Петракова Кировоградом не ограничивается. Честно говоря, создается впечатление, что Петраков живет одновременно десятью жизнями и, как минимум, пять из них отданы Кировограду и кировоградцам.

Кстати, сам Петраков тоже стал героем исторического романа — библиотеке Чижевского он передал книгу Артема Тарасова «Тайны «Фрау Марии». Мнимый барон Рефицюль», в основе которой — подлинная история шхуны, затонувшей в 1771 году. «Фрау Мария» везла в Петербург закупленные в Голландии произведения искусства для пополнения фондов Эрмитажа. Эта история по сей день будоражит умы, поскольку груз «Фрау Марии» и 250 лет назад был безумно дорогим, сегодня он почти бесценен, а корабль находится на дне Балтийского моря. Виктор Петраков много лет занимается историей судна и участвует в переговорах с Финляндией по поводу поднятия шхуны (это запланировано на 2017 год). Так вот один из героев романа Артема Тарасова — известный в России человек, меценат и коллекционер Виктор Васильевич Пирогов.

Подробнее о елисаветградских и неелисаветградских проектах Виктора Петракова в его интервью (хотя, правду сказать, в одной публикации всего, что делает Петраков, даже не перечислишь).

Первым делом самолеты

— Однажды я был в Лондоне, — рассказывает Виктор Васильевич. — И меня пригласили в город Даксфорд на ежегодное авиационное шоу. Я был потрясен: сотни тысяч людей, показана вся военная авиация времен Второй мировой войны — немецкая, английская, американская. А наших как будто и не было! Меня это, конечно, задело. Тем более что об этой войне вообще мало знают в Европе, многие молодые люди даже не знают, что Советский Союз в ней участвовал, и приписывают победу американцам и англичанам. Вернувшись в Москву, я стал искать концы, познакомился с людьми, которые этим интересуются, и мы сделали все для того, чтобы на очередном авиашоу появились самолеты с красными звездами. В 2006 году были созданы фонд «Крылатая память победы» и федерация ретроавиации. В Монино у нас есть великолепный музей ретротехники, но там самолеты просто стоят на земле и в небо не поднимаются. А здесь это летающая национальная коллекция советских самолетов. Федерация принимает участие в МАКСах (Международных авиационно-космических салонах), вот недавно мы летали на наших самолетах в Дубаи, там показывали шоу. Часть из этих самолетов экспонируется в музее техники в Подмосковье. Сейчас федерация получила аэродром в Калужской области — это очень важно, потому что вот я, например, купил себе ретросамолет, я же его на балконе держать не буду. Такая вот «конюшня» для ретросамолетов будет предоставляться владельцам.

-А многие покупают такие самолеты?

— Не многие, но мы ищем, это часть нашей работы. Вот сейчас мы ищем спонсора, который купит и отреставрирует английский Hurricane — легендарный, кстати, самолет, на котором летал Герой Советского Союза Кузнецов. Мы подняли его из озера на северо-западе России. Там трагедии никакой, к счастью, не было: летчики приземлились на лед, благополучно добрались к своим, а самолет по весне плавненько опустился на дно. Там смешная история была: стали его доставать — не идет. А там, в тайге, есть такая традиция: когда вытаскивают какую-то технику из воды, то в воду выливают бутылку водки водяным силам. Вылили бутылку — не идет. И тут я вспоминаю: господа, это же английский самолет, надо виски! Шутка-шуткой, поехали в район, искали там долго оригинальный виски, вылили в озеро — и самолет вытащили.

О черных каталогах и частных музеях

Когда-то мы уже писали о том, что Виктор Петраков издает так называемые черные каталоги произведений искусства, находящихся в розыске, и подделок. С 2006 года таких каталогов издано двенадцать, и многие ценности возвращены с их помощью в музеи. Оказывается, этот проект тоже имеет свою историю.

— Мы издаем эти каталоги вместе с Володей Рощиным — человеком, который сам когда-то очень пострадал. Он жил какое-то время в Германии, купил там шесть больших икон, привез в Россию (у нас есть норма, позволяющая привозить в РФ для личного пользования любые культурные ценности без всяких платежей). А я публиковал тогда в журнале «Антиквариат» списки пропавших музейных ценностей — мелким шрифтом с маленькими такими картинками. Он глянул и узнал свои иконы. А я тогда давал два телефона, свой и милиции, он позвонил в милицию, а там: «Кто такой? Регистрация есть?» В общем, человек испугался, что еще и виноват будет, и положил трубку. Но он-то знал, что иконы у него ворованные, и через какое-то время позвонил уже мне. Потом он лично передал иконы в Ярославский музей-заповедник. Он тогда купил эти иконы за 250 тысяч долларов, а когда он их передавал в музей, то они стоили уже около миллиона евро, а он, как вы понимаете, отдавал их бесплатно… Поэтому мы с ним пришли к идее выпускать черные каталоги, чтобы человек перед покупкой мог посмотреть, не находится ли этот предмет в розыске. Их было издано всего семь по розыску и пять по подделкам, но это вообще отдельная тема, потому что мы наступили на хвост такому бизнесу! Ну, когда люди там из тысячи евро делают 100 тысяч, 500, миллион: перелицевал, сделал подпись и т.п.

Вообще Петраков живет в каком-то другом мире, где бизнесмены передают в музеи иконы стоимостью миллион евро, вкладывают средства в создание своих музеев и за свой счет проводят бесплатные выставки по всему миру. Виктор Васильевич является членом совета частного музея «Русская икона».

— Основатель этого музея Михаил Юрьевич Абрамов не приобретает футбольные и баскетбольные команды или какие-то суперяхты. Он построил на свои деньги музей «Русская икона» на Таганке, в который люди идут нескончаемым потоком. Все, кого я туда водил, в том числе и кировоградского губернатора Андрея Ивановича Николаенко, — испытали культурный шок.

Это совершенно потрясающий музей, в котором абсолютно все бесплатно: посещение, экскурсии, выставки. Вот у нас сейчас проходила выставка, посвященная Кириллу и Мефодию «В начале было Слово». Там были и мои чернильнички старинные, семнадцатого века. Мы сделали модель скриптория, чтобы было видно, как работают писцы. Сейчас эта выставка в Словакии, оттуда она переезжает в Прагу. У Михаила принцип: все бесплатно для публики и только в самых лучших залах, например, в Риме она демонстрировалась в Кастеле Сант-Анджело.

Вот сейчас, когда Петр Оссовский передавал свой триптих в национальный музей, мы с директором российского Государственного исторического музея Алексеем Левыкиным зашли на другую выставку сфрагистики, которую проводит мой товарищ, киевский бизнесмен Алексей Шереметьев. Печати — они ведь уникальны, это сейчас делают одну для директора, одну для бухгалтера, а раньше каждая печать была произведением искусства. Выставка — потрясающая! Левыкин сказал потом, что нам есть чему поучиться у украинцев. Но дело не в украинцах, а в том, что это частная коллекция… У Шереметьева, кстати, есть два музея в Крыму: один в Михайловском бастионе, в Севастополе, второй в Балаклаве — музей Крымской войны. Если будете в тех краях, обязательно сходите — не пожалеете.

Вот и галерея «Елисаветград» — это, конечно, другой формат. Но для Кировограда очень важно, что она существует. Потому что Цуканов покупает елисаветградские, кировоградские вещи, и они остаются тут, в галерее, люди могут их увидеть. Все остальные скупают все здесь, увозят в Киев, и все это теряется навсегда…

Кстати, к вопросу о печатях, Виктор Петраков рассказал, что у него есть четыре собственных печати ручной работы, сделанные в Корее. История эта связана с еще одним проектом Росохранкультуры, которой Виктор Васильевич руководил много лет, — возвращением в Россию реликвий крейсера «Варяг» и канонерской лодки «Кореец», которые в 1904 году затонули в корейских водах.

— У меня есть книга на эту тему, — рассказывает Виктор Васильевич. — Мы много лет вели переговоры с корейцами, и их главный хранитель за это время стал моим близким другом. Мы с ним состоим в переписке. Это отдельная песня! Он пишет: «Здравствуйте, Виктор, снежинки полетели… и т.п.». И он присылает мне в подарок печати: первая была изготовлена из дерева — там была моя фамилия по-корейски. Вторая — из камня, такая печать у них считается одновременно оберегом. Они следят за горой из камня, и, когда в нее ударяет молния, только тогда из горы можно брать камень для печатей. Третья печать была уже какого-то их известного художника, причем моя фамилия написана уже по-русски.

О кировоградских художниках

Сейчас в Кировограде готовится к изданию альбом «Кировоградщина в произведениях Владимира Федорова», художника, который воспитывался в семье Нейгаузов. Точнее, к изданию он давно готов, но все не находились спонсоры. Сегодня средства на издание альбома выделили Кировоградская облгосадминистрация и… питерский антиквар Виктор Лебедев, который никогда в нашем городе не был.

— Я был хорошо знаком с вдовой Владимира Александровича Ниной Георгиевной, — говорит Петраков. — Она была уроженка Новогеоргиевска, а у меня есть еще один проект. Боюсь, мне жизни не хватит на все мои проекты, но есть такая мысль написать (и особенно проиллюстрировать — я не терплю, когда что-то написано, но нет качественного уникального иллюстративного материала) о Новогеоргиевске — я уже собрал много материалов.

Я очень хотел, чтобы альбом Владимира Александровича вышел при ее жизни, но вот не получилось… Хотя это не на моей совести, а на совести людей, которые обещали, но не помогли. Сегодня я уже привез деньги из России, есть договор с ОГА. Средства выделил мой товарищ, антиквар, которому и я в свое время бескорыстно помогал, когда я пожаловался ему, что наши кировоградские спонсоры пять лет мне обещают, но не дают.

Еще один проект — создание в Кировограде галереи Петра Покаржевского.

— Я сейчас общаюсь с сыном художника Дмитрием Петровичем — потрясающий человек, ему девяносто лет. Он живет прямо напротив Кремля, в знаменитом доме на набережной, о котором я говорю, что он может рухнуть от количества мемориальных досок, в квартире Светланы Аллилуевой! Никакого отношения их семья к Светлане Аллилуевой, конечно, не имеет, просто когда она уезжала в Индию, то путем каких-то обменов квартира досталась Покаржевским.

Мы с художественным музеем подготовили письмо к нему с просьбой передать нам какие-то мемориальные вещи. Потому что в музее уже есть более ста картин Покаржевского, которые передал сам художник, и есть все основания не только выставки к юбилеям делать, но и подумать о его галерее. А у деда этого есть уникальные фотографии, над кроватью висит картина «Родительский дом», написанная Покаржевским, — домик на Ковалевке.

Покаржевский вообще потрясающий мужик был. У нас в музее почему-то об этом не говорят, но он настолько серьезно увлекался собиранием камней, что Александр Ферсман к нему ходил еженедельно, как на работу. И еще с юных лет здесь, на Ковалевке, он начал ловить бабочек, у него огромная коллекция бабочек была. Часть камней находится у нас в музее. Вот вы об этом знали? И я не знал! Коллекция бабочек тоже здесь. Есть мемуары Покаржевского — удивительные, я прочитал их на одном дыхании. Рукопись тоже хранится в Кировограде — я очень хочу их издать…

Но это далеко идущие планы. А сегодня Петраков инициировал создание в худмузее медального кабинета. Оказывается, он уже передал в музей несколько десятков медалей разных монетных дворов. К проекту готов подключиться замечательный светловодский художник-медальер Вячеслав Попов.

— В мозгах очень многих искусствоведов произведения искусства — это живопись, графика и скульптура, — объясняет Виктор Петраков. — Но медальерное искусство идет от эпохи Возрождения — и это очень тонкая, очень изящная работа, в этом жанре работали самые выдающиеся скульпторы.

Александр Ильин тоже собирал памятные медали с моей, кстати, подачи. И его сестра собирала — я привозил им из Москвы.

Об Александре Ильине и фотографиях жены

— Кстати, вы видели «Синдром Дракона»?

— Да, пару серий. Создатели даже ко мне обращались в Москве, я, конечно, рассказал, где что можно почитать на эту тему, но сам отказался в этом участвовать. Это такой себе боевичок по мотивам этой темы, создающий превратное представление о человеке, которого я глубоко уважал. Это не мой жанр. У меня есть мысль написать книгу об Ильине и его окружении, я собираю материалы, изображения. Ведь такие типажи тут были! Был такой коллекционер Корецкий — разъезжал по селам с кобзой, играл роль слепого Кобзаря. Правда, потом он выпил стакан древесного спирта и на самом деле ослеп. Но я о другом: человек совершенно безграмотный, он собирал все! И даже добился, что ему выделили дополнительную комнату — «музей на дому» (дополнительную жилплощадь мог тогда получить кандидат наук, туберкулезник и коллекционер). Когда он создавал свой «музей», то ему нужно было составить каталог. Я тогда приехал из Лаоса с видеокамерой и пошел с ней к Ильину. И вот у меня есть чудесная запись, как Ильин читает мне каталог Корецкого: «Пункт 1. Старый царский череп. Пункт 2. Тумбочка из-под Ленина» и смеется.

Вообще хочу сказать, что очень многое, написанное об Ильине, — неправда. Люди, которые о нем писали, даже не были с ним знакомы. А я общался с ним регулярно, хотя и осторожно, потому что я ведь был секретарь обкома комсомола. Размеры коллекции тоже очень преувеличены. Скажем, у него был один Иван Федоров. У меня есть сейчас знакомый парень, ему 35 лет, у него десять Федоровых! Хотя, конечно, коллекция была уникальной… Тут еще присутствовала некоторая романтическая история, о которой никто не знает, — пока о ней не стоит писать, я сам еще до конца не разобрался (по-дружески Виктор Васильевич рассказал нам, о чем речь. И трудно удержаться от анонса: в скором времени нас ждет еще одна сенсация. — Авт.).

И еще — книги, пропавшие из библиотеки Чижевского, из фонда Ильина, — вот где тайна! Я ведь публиковал их в черных каталогах — глухо, нигде ни одна книга не всплыла… А ведь все сплывает! Даже если их не продавали, а дарили кому-то, должны были уже всплыть — много лет прошло. Подарили какому-то министру книгу, он умер, а внуки тут же выставляют ее на продажу…

Вот, кстати, любопытный случай. Мне позвонили с Вернисажа (есть такое место в Москве — крупный блошиный рынок): «Тут какие-то кировоградские фотографии продают», я поручил все купить. Рассмотрел все фото и подумал: «Наверное, умер Толя Шендрик», потому что это были фотографии из семьи: большие фото КИСМа, партшкол, где отец его преподавал. Стали узнавать: да, умер. А среди фотографий — шестая школа! И моя жена — они с Толей одноклассники были. Вы представляете: я приобрел в Москве, на Вернисаже, школьную фотографию своей жены!

И напоследок вопрос, который я всегда хотела задать Петракову:

— Как вы все успеваете?

— Я не успеваю, У меня столько планов, столько книг незавершенных — готовых на 60-70-90%. Что-то все время отвлекает… Я просто очень жадный до всех этих материалов, архивов.

Ольга Степанова, «УЦ».