Рубрика: 18

Если бы наши солдаты понимали, из-за чего мы воюем, нельзя было бы вести ни одной войны.

Фридрих Великий.

«Война закончится лишь тогда, когда будет похоронен последний солдат» — эта фраза возникает в мозгу у людей, родившихся в прошлом веке, мгновенно. Она намертво впечатана в наше сознание с целой кучей других штампов и лозунгов. И только события последних лет заставили многих в Украине задуматься о том, что, пожалуй, это далеко не единственное условие реального, а не формального окончания любой войны.

Наша газета пишет о той войне и Великой Победе с первого дня своего создания. За двадцать с лишним лет сотни раз журналисты «УЦ» задавали непосредственным участникам событий один и тот же вопрос: «Каким вам запомнилось 9 мая 1945 года?» Подавляющее число ответов было примерно таким: «Страшной усталостью. И надеждой, что все закончилось». Но — не закончилось.

Сначала довоевывали, потом отстраивали и продолжали хоронить. И все это время в душах людей жила ненависть к тем, кто пришел на нашу землю убивать. Уверен, точно так же участники Первой мировой до конца своих дней ненавидели бывших врагов. А современники войны 1812 года, потерявшие родных и близких, тоже не стали франкофилами даже спустя десятки лет после ее официального окончания.

Бесконечная боль утрат всегда сильней мгновенной радости побед.

Признаюсь, через 70 лет после окончания войны я, внук своих отвоевавших по полной программе дедов, ощущаю, что ненависть к захватчикам и убийцам в моей душе до сих пор жива. Мой личный счет, состоящий из 63 безвинно расстрелянных родственников, не погашен. А значит, война для меня еще не закончилась. Но зато я уже точно знаю, когда и как она закончится.

Я вижу эту картину, как кадры из фильма на старом экране. Вот навороченный автобус с немецкими туристами останавливается у ворот Мемориала Хащеватской трагедии. Вот они большой группой подходят к Стене Памяти, слушают рассказ кого-то из учеников местной школы о тех страшных событиях и ужасаются. У всех у них одна мысль, один вопрос: «Как такое могло произойти с моими предками?» Пусть думают, теперь это их проблема, а моя ненависть на этом наконец закончится. Останутся только память и скорбь…

Сегодня ненависть вместе с болью утраты близких вновь поселилась в душах сотен тысяч украинцев. В этом смысле война на востоке Украины самая что ни на есть настоящая.

Какими же наивными мы (и ваш автор в том числе) были, когда считали ее недоразу­мением, которое так же быстро погаснет, как и началось. И быстро забудется. Так думали многие, а мой друг-литератор, чье творчество менее всего оказалось востребованным на Родине, «успокоил» меня практически сразу — все это всерьез, надолго и очень кроваво.

И вот уже в официальных текстах и выступлениях руководителей страны говорится о героях и жертвах двух войн. Новая война постепенно заслоняет ту, предыдущую. Но сегодня общество еще помнит Великую Отечественную, которую теперь принято называть Второй мировой. Пока еще помнит. И очень жаль, что это историческое во всех смыслах событие в наши дни становится элементом бесчестных политических войн, неизбежно приводящих к войнам настоящим.

И напоследок. Пока память об утратах и победах Большой Войны жива в наших душах, давайте нальем по глотку и помянем тех, кто погиб тогда и ушел от нас позднее. И, конечно же, пожелаем здоровья тем немногим, кто дожил. Простите нас за то, что мы допустили новую войну, так и не успев похоронить последнего солдата минувшей…

Ефим Мармер, «УЦ».

О 9 Мая 2016 года

Василий Даценко, историк, краевед:

— Это День Победы в великой, страшной войне, о которой мы не должны забывать, потому что, забыв прошлое, мы не будем ценить настоящее. В этот день я иду на Валы, кладу цветы к могилам неизвестных солдат. Личности некоторых установили. В частности, младшего лейтенанта Самойленко из Омска. Официоз я не очень люблю, поэтому сразу иду домой и смотрю фильмы о войне. Очень люблю «Был месяц май»…

Это не праздник, это день памяти о тех, кто принес этот праздник нам. Я в этот день не танцую и не напиваюсь, как некоторые. Отдыхаю, так как в этот день сайт ОБД «Мемориал» перегружен. А так я ежедневно там роюсь и ищу сведения о погибших.

Михаил Бевзенко, депутат Кировоградского областного совета:

— Учитывая то, что мой дед воевал, был офицером Советской Армии с 37-го по 47-й год, участвовал в Параде Победы, награжден тремя орденами Красной Звезды, двумя – Великой Отечественной войны, для меня это все-таки день освобождения нашей страны от фашизма. Для меня это День Победы. Я вырос на руках у деда, хорошо его помню, и 9 Мая я иду на его могилу. Это наш семейный праздник, день воспоминаний о предках.

Это история, перечеркивать которую нельзя. Для меня, кроме истории страны, это еще и история семьи. Лет восемь подряд в этот день я писал на своей машине «Спасибо деду за победу». Сейчас это считается проявлением сепаратизма. В этом году писать не буду, но своему деду я благодарен.

Андрей Райкович, кировоградский городской голова:

— Я воспитывался в патриотических традициях советских времен, и победа великого народа в великой войне – великое событие. Братья моего отца воевали, прошли горнило войны, о том, как это было, я слышал от своих родных. Этот день имеет для меня большое значение – духовное, моральное, чисто человеческое. 9 Мая вызывает у меня чувство гордости за принадлежность к великому, независимому народу, который не покорился и победил.

Вадим Никитин, директор Кировоградского областного центра помощи участникам АТО:

— В голову сразу приходят Шукшин – «Они сражались за Родину», Быков – «В бой идут одни старики». 9 Мая победили фашизм. В канун Дня Победы я всегда вспоминаю эпизод у Быкова, когда они со Смирновым стоят у памятника: «Вот закончится война, приглашу симфонический оркестр…»

Сергей Кашуба, председатель городской организации РПЛ:

— Історія складається з біографій простих людей. Історія 9 Травня – це історія боротьби і зради, перемог і поразок, смертей і скалічених судеб. Свого загиблого прадіда знайшов 10 років тому в братській могилі в Капошварі, Угорщина. При цьому для родини він так і лишився зниклим без вісті. Вони воювали не з ненависті до ворогів, а з любові до тих, кого захищали. Вони – то чудовий урок, як зараз нам треба боротися з нацистським режимом сусідньої країни-агресора. З вірою в серці я пам’ятаю.

Николай Цуканов, галерист:

— Я лично знал 450 ветеранов Великой Отечественной войны. О пятидесяти из них написал книгу «Пам’ятай минуле в ім’я майбутнього». Я часто вспоминаю то, что эти люди мне говорили, и с большой благодарностью к ним отношусь. Что бы ни говорили, 9 Мая – день, когда мы должны отдать дань памяти и уважения тем, кто много сделал для нашей страны, для нашего города и для нас.

Отрицать День Победы могут те, кто никогда не встречался с ветеранами. Я ходил к ним домой, слушал их, видел их слезы, и 9 Мая моя семья их вспомнит и помянет ушедших.

Подготовила Елена Никитина, «УЦ».

Сухие странички официальной биографии гласят: «Родился 10 июня 1926 года в пгт Устиновка Кировоградской области. Воевал на фронтах Великой Отечественной войны. Окончил Одесский кредитно-экономический институт в 1956 году. Кандидат экономических наук (1965 г.). Защитил диссертацию на соискание научного звания доктора экономических наук. Автор 349 научных работ». А за этими сухими строчками — целая жизнь человека, который уже оставил на кировоградской земле огромное наследие. Речь идёт о профессоре, заведующем кафедрой экономики труда и менеджмента Кировоградского национального технического университета Леониде Фильштейне.

Скажу сразу: наш разговор с ветераном Второй мировой Леонидом Фильштейном получился интересным, но несколько необычным. Вместо стандартного интервью — диалог двух участников боевых действий. Оказалось, техника за 70 лет изменилась сильно, а человеческий фактор как был наиважнейшим, так и остался.

Л.Ф.: — Тогда через Кировоград на восток гнали скот из западных областей. Огромные стада шли. Завод «Красная звезда» вывезли на поездах в Сибирь. Через город проходили отступавшие части Красной Армии, и один из отрядов остановился возле дома, где жила моя семья. Поели, отдохнули и начали общаться. Услышав фамилию, командир отряда сразу же предложил идти вместе с ними, на восток. Мама на повозке, а я с военными пешком. Так через почти месяц путешествия попали в Ростов-на Дону. Там командир сказал: «Будьте здоровы, мы в свою часть идём, а вам — дальше». И мы на обычном товарном поезде двинулись в сторону Сталинграда. В городе людей была уйма! И все хотели переправиться дальше, на другой берег Волги. Я не знаю, как мы попали на корабль, но на другой берег перебрались. Сейчас уже не помню, как назывался город… Нас пропустили через санпропускник, посадили на поезд, и оказались мы в Саратовской области, в селе Малый Узень. Там я попал на учебу. Ремонтировали трактора, а я ж не имею никакой рабочей специальности! Так я поначалу руки об себя вытирал, чтоб быть таким, как остальные!

Наступила весна 1942 года, я закончил уже курсы трактористов на отлично. Помню свою первую борозду. На харьковском тракторе. Это такая железная машина, с железным сиденьем и железными колёсами с шипами. Не знаю, как доехал тогда до конца! Но комиссия сказала, что из меня будет самый лучший тракторист! Это была первая официальная похвала в моей жизни. Там же мы подружились с одним парнем, Витей Поздняковым. Поехали с ним в Саратов, продолжать учебу. А как поступить в техникум? У меня же никаких документов! Документы о том, что закончил школу, в Кировограде остались. Так на слово поверили и приняли. Был в техникум этот большой конкурс. Железнодорожниками хотели стать многие, эта профессия бронь давала от фронта. Я поступил, а Витя — нет. А потом оказалось, что техникум этот не саратовский, а гомельский. Тоже эвакуирован от войны. Так и учились: утром занятия, вечером — шпалы носим. Четыре пацана на одну шпалу. Еле поднимали. Знали, что надо, вот и носили.

А.Г. — А для нашего поколения война началась с оккупации Крыма. Тогда в военкоматы очереди стояли. Помню, в марте 2014-го долго не мог найти свой военный билет, перерыл весь дом, а его нет нигде. Думал даже писать заявление о восстановлении, но медкомиссию можно было пройти и без документов. Получил повестку на медкомиссию на 1-е апреля. Наверное, поэтому нас и проверяли в лучших традициях юморины: «Жалобы есть?» — «Нет!» — «Следующий!» Выходит один «здоровый» от стоматолога с соответствующей записью и показывает вставную челюсть: «Здоров!» Всё бегом, народу много, мужики-то взрослые, всё понимают, а один, совсем молодой пацан, с мамой пришёл. Та как устроила скандал с причитаниями! Оно понятно: и не пустить стыдно, и пускать не хочется. Вот к медкомиссии претензии и выдвигает: «Почему на кардиограмму не послали? Почему анализы не делают? Почему очереди большие?!» Надоело слушать, а тут кто-то из весельчаков и говорит: «Вы недовольны? Вас не устраивает работа военкомата? Звоните на «565», там помогут!» Если забыли, напомню: это телефон, звонок на который стоил 5 гривен. Эти деньги шли на помощь армии, правда, реального отчета про эти деньги так никто и не видел, но это уже другая история…

Л.Ф.: — Я там и в комсомол поступил. Билет комсомольский до сих пор есть! Он со мной всю войну прошел. Секретарем комсомольской организации был наш парень, с Приднепровья откуда-то. Вот мы с ним, когда узнали, что освобождают Украину, пошли в военкомат добровольцами. Нас там с удовольствием взяли, и я попал в 28-ю гвардейскую красно­знамённую стрелковую дивизию. Вначале я три месяца был на курсах. В Особую школу отличных стрелков снайперской подготовки попал, я ж имел уже значок «Ворошиловский стрелок». Может, поэтому и жив остался. Хотя снайпером так и не был на фронте ни разу. Почти сразу был ранен и контужен, а в книжке солдатской запись осталась: атрофия зрительного нерва. С тех пор плохо вижу.

А.Г.: — У нас подготовка была сильно ускоренная… 15 августа прибыли в часть. 20-го выехали на полигон, 23-го сентября были уже на фронте. На полигоне проходило «слаживание»: притирались друг к другу, знакомились. Кто-то допивал привезенное с собой, заглушая страх, кто-то просто ждал приказа. Домой можно было попасть без проблем. В смысле, если у тебя проблем с дисциплиной нет, на пару дней мог командир и отпустить. Я благодаря такой поездке и на фронт попал: любили мы утро начинать с чашечки хорошего кофе, в который добавлялась чайная ложечка хорошего же коньяка. Эстетствующие гурманы! Вот для этого и привёз я небольшую бутылку «Арарата». А в тот день как раз отцы-командиры праздновали чей-то день рождения. Так что в обмен на обещание попасть на восток и пришлось с ней расстаться. Было это в последних числах августа. А через неделю уже в составе экипажа комплекса артразведки попали на боевой полигон под Кривым Рогом. На ходу учились машиной управлять, а заодно и ремонтировали, и настраивали. Она ж возраста преклонного, тридцатилетие уже на тот момент отпраздновала!

Л.Ф.: — Первый бой был у самой границы с Молдавией. Тогда это была часть украинской союзной республики. Там я уже был в пулемётном батальоне. В нём и дослужился до старшего сержанта, стал помощником командира взвода. Был первый бой… Так получилось, что пришла команда снять пулемёты с бруствера в окоп. Пошли танки на нас, наверно, разведали, что тут только наша пулемётная рота… Мы вынуждены были отступать, забрав только замки от пулемётов. Попали в окружение… Вышли из него… Правда, получил я там ранение. Охраняли мост через какую-то речку. Стояли там четыре наших пулемета. Я не знаю, что именно ударило в защитную пластину пулемета, но осколки только поцарапали меня, а ручкой пулемёта я получил в глаз. Да так сильно, что в госпиталь попал и зрение почти потерял.

А.Г.: — А мой первый бой и боем-то не назовёшь. Война на востоке артиллерийская. Так что правильнее его назвать «первый обстрел». Тогда «Грады» метрах более чем в трёхстах падали. А нам показалось, что прямо рядом приходят. Как раз время моего отдыха было.Мы по очереди ночные караулы несли. Да и караулом назвать трудно: пока луна полная светит — хоть что-то видно. А как тучи собрались, то только на слух и положиться можно. Никаких приборов ночного видения, даже бинокля не было! Я тогда по-царски в только что установленной палатке устроился: бронежилет под голову, берцы у входа, спальничек натянул, от комаров закрылся антимоскитной сеткой. Красота! Это была первая и последняя ночь, проведённая в палатке. Дальше мы спали только в вырытых окопах. Это только первый окоп выкопал я сантиметров в пятьдесят и решил, что хватит. Утром, как только рассвело, взялся за лопату, а не за ложку! С тех пор усвоили правило: чем глубже окоп — тем спокойнее сон! На каждой новой позиции сначала рыли землю, потом ели. Хотя и меняли позиции часто. Однажды сослуживец вырыл и настелил целый блиндаж в полный рост! Только переночевал в нём одну ночь, а в четыре утра поступила команда переезжать на новое место, под Донецк. Так тот блиндаж и остался фактически нетронутым, теперь, надеюсь, кому-то уже послужил. За время войны, наверное, я котлован под фундамент девятиэтажки вырыл!

Л.Ф.: — А мы окопы не копали. Всё время в наступление шли, родную землю освобождали, поэтому занимали немецкие окопы и слегка их переделывали. Они их копали для себя, а пригодились нам!

Мне повезло: после ранения вернулся в свой полк. А когда вернулся, все были довольны и рады! Часть наша уже находилась в Болгарии. Только теперь стрелять я не мог из-за зрения, так что назначили меня в четвертый отдел, который занимался формированием. Наша часть каждый день направляла людей в леса: там были отступавшие фашисты, которых надо было обезвредить. После войны вся наша часть пошла в Одессу. Именно пошла! Пешком. Конечно, уже не так, как раньше. Все оружие и все тяжелые вещи повезли, а личный состав пошёл. Месяц шли домой!

А.Г.: — Зато мы в часть всегда с комфортом ездили! Наша машина весила более шестнадцати тонн, и поэтому везти её надо было большим тягачом. А для нас выделяли «таблетку» — старенький уазик, такие давным-давно на скорой помощи работали. Ну а потом на ротацию армейским ЗИЛом возили. Однажды довелось даже автобусом ехать. Правда, только первые триста километров… Пока двигатель не закипел. Но пешком уж точно не ходили!

Л.Ф.: — Нас во время марша всегда местные жители хорошо принимали! Останавливались днём, обедали. Почти в каждом населенном пункте оркестр нас встречал! Везде! И на Западной Украине, и в Одесской области. А в Бесарабии даже с вином встречали: выходят на улицу с двумя ведрами — в одном вино, во втором вода. И кружка большая в руках, грамм на 750! Сначала ею вино зачерпнут и нам протягивают, а потом в воде слегка прополоснут и новую кружку с вином домашним предлагают. Особенно в Болгарии радовались нам. Там такой случай был: в магазине местные давали товары в долг, но всё записывали. Не всегда успевали жалованье получить и расплатиться сразу. Вот нам и доверяли. Только однажды пришёл хозяин магазина в часть и говорит, что с ним не рассчитались. Командир всех построил, нашел того, кто задолжал, и заставил всё заплатить. Извинялись перед хозяином потом.

А.Г.: — У нас всё немного проще было. В тылу всегда были магазины, но с наличными деньгами бывали проблемы. Теперь техника далеко ушла, Интернет даже в местах боёв есть. Вот через Интернет и переводили деньги со своей карточки на карточку продавца, а сами товар забирали. Иногда и местные жители просто так угощали, что в огороде выросло. Но относились по-разному: кто-то поддерживал всей душой, помогал всем чем мог. Помню, ребята из Димитрова приехали на нашу дальнюю от фронта позицию, привезли всяких вкусных продуктов, что жёны приготовили. Это как раз перед Днём независимости было. Так оказалось, что они сами — мобилизованные, только их на «передок» не посылают, они учреждения местные охраняли, хоть и без оружия. Вот и решили помочь тем, кто на фронте. Купили на свои деньги продуктов, и дома жёны приготовили салаты, тушеную картошку и всякую домашнюю пищу. Было вкусно и приятно. Хотя были и такие, кто просто мирился с нашим присутствием, как с необходимостью. Явного проявления вражды не было, да оно и понятно: против человека с автоматом особо не выступишь.

Л.Ф.: — Я не застал тех страшных боёв, которые были в первые годы войны, под Сталинградом. Попал на фронт уже в то время, когда война стала наступательной и не такой кровопролитной. А сейчас война другая. Совсем не такая, как была. Сейчас там, на востоке, русских много, и некоторые местные жители их поддержали. И, как мне кажется, война сейчас оборонительная, нашим солдатам запрещают даже стрелять. У нас патриотизм был на высочайшем уровне, и радость от освобождения своей земли была. А сейчас, с новым оружием, освобождая свою землю, много придётся разрушать, вот и берегут землю нашу. Многострадальная она…

Алексей Гора, «УЦ».

Жанна Георгиевна Нестеренко — для кого-то просто мама и бабушка Жанна — прожила в Кировограде почти 7 десятков лет. Здесь в послевоенные годы она встретила своего будущего мужа, здесь выросли ее дети, внуки и несколько поколений выпускников строительного техникума, где она много лет преподавала. Но мало кто знает, как прошло ее детство: возраст, когда ребенок начинает узнавать окружающий мир, для Жанны Георгиевны пришелся на войну.

— В нашем дворе были немцы, — вспоминает она. — Я не знаю, был это штаб или нет, но они там были, и это были офицеры. Мы тогда жили в Кременчуге, на самой набережной Днепра. У меня был день рождения — я хорошо запомнила, что все собрались, но у нас в гостях, дома, немцев не было. Я, маленькая, сидела на высоком стуле, меня поздравляли, дарили подарки. Такого большого медведя подарили. Потом мы — там еще малыши какие-то были — побежали на набережную, там клумбы, цветы. И мы их с землей, с корнями притащили домой. Нас взрослые поругали, забрали цветы, выбросили их. Вот это я запомнила, такой день был хороший.

Этот день был, очевидно, 7 августа 1943 года. Маленькой Жанне исполнилось пять. Уже вскоре эта спокойная, как тогда казалось совсем еще маленькой девочке, жизнь ушла.

— Налетали какие-то самолеты, меня заворачивали в одеяло и куда-то тащили, в какой-то погреб, мы там сидели, я рвалась «на свободу», меня успокаивали. Потом все выходили, и меня укладывали спать дома. Однажды, через несколько дней, приходит немец к нам в дом и говорит (я знаю со слов взрослых): «Через два часа мы подаем вам машину. Вы должны срочно выехать. Ночью ваши красные будут бомбить Кременчуг, и от него ничего не останется». Мама, что только важного было, все быстро собрала, подъехала машина, нас повезли на вокзал. Я запомнила вагон — такой мягкий, красивый. Нас в него посадили, и мы куда-то поехали. Между Крюковым и Кременчугом — река, через нее высокий мост дугой. Поезд его переехал и остановился, всем приказали выйти и отойти подальше от вагонов — боялись, что поезд будут бомбить русские. Мы отошли и смотрели на Кременчуг — он пылал одним костром. А немцы говорят: «Это ваши, уничтожают город». От него осталось пожарище — мы потом ездили, искали там наших родственников. Вокруг домов уже не было, я это запомнила, — говорит Жанна Георгиевна.

Отметим, во время оккупации Кременчуга, с сентября 1941-го по сентябрь 1943-го, по официальным данным советского периода, гитлеровцами было уничтожено около 97 тыс. человек — военнопленных, которых содержали в концентрационных лагерях в самом Кременчуге, Александрии и Хороле, до 8 тыс. еврейского населения и до 20 тысяч других граждан. В рабство было угнано более 20 тыс. человек. К тому же, по официальной версии советской пропаганды, немцы сами подожгли город, отступая. А отступали они в том числе в Умань.

— Я спала, уже не помню, как очутилась в Умани, в бараке, — продолжает свой рассказ бабушка Жанна. - Деревянный, из досок, нам дали две комнаты. Их окна выходили в какой-то сад. Утром, когда проснулась, подошла к окну, смотрю — деревья, где-то недалеко коровы мычат. Так мы какое-то время жили. Началась зима, мама сварила компот, вынесла и поставила его в снег. И говорит: «Жанна, никуда от этой кастрюли не отходи. Компот остынет, я выйду и заберу». А тут идет какой-то солдат немецкий. Он, наверное, думал, что я не могу эту кастрюлю донести. Он ее хватает, я у него выдираю — мне же сказали сторожить. И он бросает эту кастрюлю, кипяток — на меня, вся одежда на одной ноге к ней просто приварилась. Я ору благим матом, мама выскочила, того уже нет. «Что случилось?» — «Солдат меня ошпарил, у меня ножка болит». Дома разули меня, раздели, с ноги содрали одежду вместе с кожей, одеть на меня уже ничего нельзя…

Здесь стоит сделать небольшое отступление. Бабушка нашей героини, Мария Августовна Кучина, еще при царе работала экономкой, ее научили печь, варить, стирать. А во дворе, где были те самые бараки, как раз стоял немецкий штаб. Немцы заметили, какое чистое белье всегда висит у одной семьи, и начали приносить Марии Августовне стирку.

— Однажды пришел врач, принес стирку, — рассказывает ее внучка. — А я сижу с этой ногой. Бабушка выросла в Австрии, она говорила по-немецки. Этот врач на меня тычет, что это такое, она ему объясняет. А у меня колено уже начало гнить. Он ушел, через какое-то время приходит, приносит какие-то мази, лекарства, бинты и начинает меня лечить. Еще принес какие-то игрушки — что-то такое маленькое, интересное, отвлек внимание. Я за этими игрушками даже не заметила ничего. В следующий раз принес какие-то конфеты. У меня начала заживать эта рана — только благодаря немецкому врачу. Прошло еще какое-то время, я ночью просыпаюсь, темно, где-то стреляют, коровы мычат страшным голосом, и около меня никого взрослых — ни бабушки, ни мамы, ни тети. Дверь заперли, я сама мечусь между этими окнами, не могу понять, в чем дело. Оказывается, красные наступали, штаб уже эвакуировался, солдаты бежали, им вслед стреляли. В эту ночь красные взяли Умань. Зима еще не кончилась, я смотрела в окно, а там белый снег и на нем черные точки — бегут и бегут по этому снегу куда-то. Это немцы отступали…

Папа

Отец Жанны Георгиевны, Георгий Иванович Рева, папа Жора, был военный, капитан по званию, перед войной семья жила в Одессе.

— Он был решительный, прямолинейный, как мне рассказывали, и что-то там у него вышло с начальством, что его как раз перед войной отправили в штрафной батальон, — вспоминает дочь офицера. — Он воевал на финском фронте, там его ранили — было прострелено легкое, а пуля застряла в плече. Он лежал в госпитале, за ним ухаживала какая-то медсестра, в которую он влюбился, и у него родился ребенок. Когда ему стало легче, он приехал к нам в Умань, в барак (Жанна с матерью остались там после освобождения и еще какое-то время жили в том же бараке. - Авт.). Папа приехал в длинной шинели, а я после того случая с компотом боялась военных как огня. Он схватил меня на руки, я орала, била его кулаками и ногами, чтобы только вырваться. Его назначили начальником ЖЭКа, и он нам сделал квартиру, потому что у нас в Умани квартиры не было, наша квартира осталась в Кременчуге.

Папа добился, мы получили жилье в центре города, в двухэтажном доме — я помню большую комнату, коридор и такой закоулок, как кухня, но там ни плиты, ничего не было. Папа, когда заболел, лежал в комнате, а я его всегда боялась и сидела в кухне. Он тогда уже ушел из ЖЭКа, зная, что умирает. Его цель была добиться, чтобы мы получили жилье. Мама, когда уходила, оставила или лампу, или свечу, у него возле кровати загорелась салфетка. Он меня зовет, а я забилась и молчу, вроде меня нет. А он встать не может, в конце концов я прибежала, взяла кружку, залила эту тумбочку…

Круг замкнулся?

Квартиру в Умани мама после смерти отца продала, купила маленьких полдома там же, в Умани, недалеко от Софиевки. Там маленькая Жанна пошла в школу. А потом мама снова вышла замуж — работала в военной столовой, он был шофером. Однажды какие-то люди попросили его помочь перевезти мешок с зерном. В то время, сразу после войны, за это жестоко карали. Тех посадили, а его отправили работать на шахту. Семья переехала в Макеевку, а потом в Кировоград, где сестра матери вышла замуж за военного. Их первым жильем здесь стала землянка на углу Гоголя и Кирова…

Для людей, которые хорошо помнят события 1941-1945 годов, пожелание «чтобы не было войны» несколько десятилетий — практически всю сознательную жизнь — несло предельно конкретный, страшный смысл. Это была своего рода мантра, которой они отгораживались от ужасов прошлого. В чем-то Жанне Георгиевне, возможно, повезло больше многих, кто постарше — детский ум, как известно, благополучно стирает все самое худшее. Остаются воспоминания о добром немецком докторе и «нормальных» немецких офицерах, гулявших по набережной Днепра. Вот только в ее сознательную жизнь, начинавшуюся в 1940-х, сегодня пришла новая война, которую приходится принимать уже в здравом уме и твердой памяти.

Ее сын Владимир, которому в этом году исполняется 50, в 2014-м пошел в армию добровольцем в составе 34 батальона территориальной обороны. Уже второй год он несет службу в зоне АТО, весной прошлого года продолжив контракт с ВСУ.

«Это ужасное, большое горе, эта подлая путинская война. Это (президент РФ Владимир Путин. - Авт.) преступник, который просто целенаправленно уничтожает украинскую нацию», - говорит сегодня пожилая женщина, уверенная, что Путина нужно судить так же, как нацистских преступников, на международном трибунале, и живущая в постоянном страхе за судьбу своего ребенка. Сколько бы лет ему ни было.

Андрей Трубачев, «УЦ».

Вот уже больше семидесяти лет Александра Александровна Кноблох 9 Мая ходит не на Крепостные Валы и даже не к скромному памятнику возле театра, а во двор кожвендиспансера. Здесь, во дворе тюрьмы СД на улице Полевой (теперь Габдрахманова), 25 мая 1943 года расстреляли ее отца — начальника котельного цеха ТЭЦ Александра Ивановича Врадия, сбросили его тело в колодец и засыпали известью. Здесь его могила, его и еще больше чем двух тысяч кировоградцев. Больше сорока лет на этом месте не было даже таблички, никакого упоминания о том, что здесь, в колодцах, лежат кости убитых. Только Александра Александровна и еще несколько человек ежегодно приносят сюда цветы. Но скоро не будет и их…

— Когда отступали, — рассказывает Александра Александровна, — отца оставили, у него была бронь, как у специалиста. ТЭЦ (тогда она называлась КРЭС) обеспечивала электроэнергией весь город, кто-то должен был остаться и работать там. Отца арестовали в начале марта 1943 года, мне шел тогда пятый год, но, видимо, именно в таком возрасте формируется детская память, и я очень хорошо помню, как мама, взяв нас с сестрой за руки, пошла в гестапо просить за отца. А полицай показал ей письма — это наши донесли в гестапо, что он был коммунистом… Мы не знали, что его расстреляли. Мама носила передачи в лагерь, и полицаи их брали. Один раз ее увидел через забор наш сосед, он молодой был, в лагерь попал за воровство, он ей крикнул: «Не носите ничего, дядю Сашу расстреляли еще 25 марта». В свидетельстве о смерти, которое нам выдали в 1945 году, так и написано: «Расстрелян немцами 25 марта 1943 года».

И вот какой парадокс войны: уже после того, как папу расстреляли, у нас поселились двое немцев. Они жили в комнате, а мы с мамой, бабушкой и сестрой — на кухне. Младшего звали Вальтер, он хорошо к нам относился, но я не помню его лица. А старший — Ганс. Он все время хотел нас подкормить. Помню, розовые кружочки колбасы вроде докторской лежат на тарелке, он сажает меня на колени, крепко обнимает, гладит по голове, я ем и чувствую, как мне на голову капают слезы. У него была фотография женщины с двумя девочками примерно такого же возраста, как мы с сестрой. Он ставил перед собой эту фотографию, смотрел на нее и плакал. Он был из Дрездена, Дрезден тогда уже бомбили, и, наверное, его семья погибла. Я поняла это, уже когда была взрослая…

Освобождение я помню очень хорошо. Вся улица (мы жили на Балашовке) вышла с пирожками встречать красноармейцев — Рождество ведь было, все старались хоть что-то вкусное приготовить. Красноармейцев сразу по домам разобрали. Это были совсем другие солдаты, не похожие на немецких. Сейчас уже можно об этом говорить: грязные, измученные, педикулезные, с растрескавшимися от холода руками.

Мама у меня была полуграмотная, но по неписаным законам того времени ее должны были взять на работу на ТЭЦ. Но не взяли. У мамы характер такой был, ей сказали «нет» — она настаивать не могла, расплакалась и ушла. Только в 1945 году, когда на ТЭЦ пришли новые руководители, бывшие фронтовики, маму приняли на работу — она там и разнорабочей была, и грузчиком.

Полуграмотная разнорабочая Мария Константиновна Врадий вырастила двоих дочерей. Старшая, Валентина, тоже пошла работать на ТЭЦ. А Александра Врадий в 1954 году поступила в машиностроительный техникум, вышла замуж за своего однокурсника Виктора Кноблоха. В 1958 году они уехали по распределению в Черкассы, но через два года вернулись в Кировоград, устроились на работу в литейный цех «Красной звезды». Александра Александровна проработала там 27 лет, ее муж Виктор Михайлович — 32.

— Сразу же после освобождения все, в том числе и мама, бросились в лагерь, — вспоминает Александра Александровна. — Хотелось верить, конечно, что там кто-то остался живой. Надеялись хотя бы тела найти. Но немцы тщательно засыпали все известью, чтобы мягкие ткани растворялись, и там в колодцах были уже только кости, понять, чьи, было невозможно — их решили не перезахоронять, там и оставили. А знаете, когда там плита появилась? Только в 1985 году. Когда к нам приходили на завод, рассказывали, что никто не забыт и ничто не забыто, я все время выступала: «Забыты, забыты!» Это как-то не по-человечески было: все знали, что там тысячи погребены, — и никакого знака, ни креста, ни таблички.

Я каждый год туда хожу, водила детей своих, потом внуков, чтобы помнили, чтобы знали, чтобы никогда не могли забыть. Сегодня меняют названия улиц: Медведева, Василины, Конева… Я не могу этого понять. Нельзя забывать ту войну, нельзя переписывать историю под себя.

Младший внук Александры Александровны недавно вернулся из АТО. «Слава Богу, живой, с руками и ногами, правда, спать пока не может, — говорит она. — Но он с психологами работает, надеемся, все наладится». А его бабушка никак не может понять, как вышло так, что, пережив ту страшную войну, мы опять воюем. Как могло так получиться? Может, именно потому, что забыли? Забыли, что война — это когда людей можно просто расстрелять во дворе тюрьмы, сбросить в колодец и засыпать известью — не за какую-то вину, а просто так, чтобы освободить место для новых узников…

Записала Ольга Степанова, «УЦ».

Мы познакомились в Киеве на тренинге, после чего попали в одну группу журналистов, командированных на Донбасс, в Краматорск. Но еще до этого я знала, что Сергей Сакадынский – луганский журналист, что он был в плену у боевиков – 157 дней в подвале ГБР «Бэтмэн», что сейчас работает в Киеве.

Совсем недавно вышла из печати книга авторства Сергея под названием «Луганский разлом». Мне посчастливилось приобрести ее одной из первых. От прочтения ожидала очень много, и мои ожидания оправдались. «Эта книга не рассчитана на массового читателя. Тем более не рекомендую ее читать тем, кто мыслит лозунгами и пропагандистскими штампами. Таких предостаточно с обеих сторон конфликта», – сказал автор в интервью сайту BookExpert. Читается произведение легко. Несмотря на то, что описываемые события произошли недавно и всем хорошо известны, Сакадынскому удалось сохранять интригу до самого финала.

События изложены в хронологической последовательности, все герои – реальные люди, произошедшее в Луганске описано автором с присущей ему способностью анализировать. С точки зрения читателя хочется сказать, что эту книгу стоит взять в руки тем, кто стремится к объективности. Взяв ее в руки и начав читать, вы не сможете отложить ее в сторону.

После прочтения захотелось поговорить с Сергеем. Не о книге, о жизни.

– Сергей, сначала расскажи о себе. Как ты пришел в журналистику?

— Мой первый опыт в этой сфере – выпуск собственной газеты в 1995-1996 годах. Газета называлась «Викинг», с политической журналистикой и вообще журналистикой связана она была мало. Это было научно-популярное издание. А после этого я недолго поработал редактором отдела общественно-политической информации в газете «Стахановское знамя».

С профессиональной карьерой журналиста я себя как-то не связывал. У меня на протяжении десяти лет было еще несколько медиапроектов, но все они были коммерческими. А в 2012 году мы запустили в Луганске сайт «Политика 2.0». Проект неожиданно «выстрелил», и с этого момента и до событий 2014 года я полностью погрузился в региональную политическую журналистику.

– В начале книги ты очень тепло и трогательно рассказываешь о Донбассе. Это естественно – так говорить о родине. Что ты отвечаешь людям, утверждающим, что Донбасс – край пьяниц и деградирующих типов? Как на такое реагируешь?

— Сейчас я вообще стараюсь избегать ввязываться в дискуссии на эту тему. Насчет Донбасса у многих сформировался устойчивый стереотип, что это ущербный регион, и это перешло уже в категорию философии или веры. А спорить с человеком, который уверовал во что-то, бесполезно. Бесполезно доказывать таким людям, что маргинальные элементы в достаточно большом количестве есть в любом регионе.

– Я неоднократно бывала в Стаханове, но давно. Каким твой родной город был вчера и каким он стал сегодня?

— Я прожил в Стаханове все время до поступления в институт в Луганске, поэтому много позитивных, ярких воспоминаний об этом городе. Но, к сожалению, разруха туда пришла еще задолго до событий 2014 года. Еще в начале девяностых в городе закрылись все шахты и большая часть промышленных предприятий. Как результат – безденежье, безработица, люди стали массово ездить на заработки в Россию. Сейчас, разумеется, лучше не стало. Фактически не работает ни одно крупное предприятие. Но город живет, там и сейчас живут мои родственники, никто не уехал.

– Рассказывали, что там были казаки и что ситуация отличалась от соседних городов…

— Да, там даже была попытка провозгласить отдельную казацкую республику, которая не подчинялась ЛНР. Но после того, как из игры выбыли наиболее одиозные полевые командиры – Беднов и Мозговой, – лидер местных казаков Павел Дремов поутих и стал демонстрировать лояльность правительству Плотницкого. А потом и он отправился в мир иной, после чего всякие разговоры о какой-то независимой республике прекратились.

И еще, кстати, в Стаханове долгое время было относительно спокойно, стрелять там начали только в январе 2015-го, до этого военные действия поблизости не велись. Так что многие знакомые луганчане бежали летом 2014-го от обстрелов как раз туда.

– Твоя книга называется «Луганский разлом». Ты объясняешь почему. А можно говорить о Донецком разломе? Или Крымском?

— Я пишу о Луганске и только о Луганске, поэтому и разлом луганский. Ситуация с Донецком практически аналогична, поэтому можно проводить параллели и говорить в целом о том, что трещина прошла через весь Донбасс. В Крыму, как мне кажется, ситуация другая, Крым еще в 1991 году пытался отделяться, там всегда были явные пророссийские настроения. То есть там тоже разлом, но свой. Знак равенства между ситуацией в Крыму и на Донбассе, мне кажется, ставить нельзя.

– В одном из интервью ты сказал, что сегодня отсутствует спрос на объективные СМИ. Люди читают и смотрят только то, что хотят увидеть или услышать?

— Много знакомых есть таких, которые сознательно зачищают свое информационное поле от источников, которые генерируют информацию, идущую вразрез с их политическими предпочтениями. Вплоть до того, что в соцсетях удаляют друзей, которые постят на своих страницах «неправильные» вещи. И, кроме этого, огромное количество людей вообще перестали доверять СМИ. «Все врут» – вот что я чаще всего слышу от людей, когда речь заходит о журналистике и новостях.

– «Недовольные граждане сами по себе революции не устраивают», – написал ты. Насколько вероятна еще одна революция в Украине?

— Мы уже видели несколько неудачных попыток так называемого третьего майдана. Все они очень быстро сворачивались, не получив массовой поддержки и освещения в СМИ. Сразу же запускалась информация, что все это – провокации, «рука Кремля», что эти люди специально раскачивают лодку и так далее. Все центральные медиа контролируются олигархами, этих олигархов мы всех знаем поименно. Без их санкции не будет информационной поддержки, а значит, и нового майдана тоже не будет.

И вообще, я лично не верю в народные революции. Народным может быть только бунт, бессмысленный и беспощадный, когда доведенная до отчаяния толпа может что-нибудь снести, сжечь, разрушить и разбежаться по домам. Для революций и переворотов нужны лидеры, четкий план, медийная поддержка, то есть наличие мозгового центра, который направит деструктивную энергию масс в конструктивное русло. Но такие мозговые центры действуют не в интересах народа, а в интересах политиков.

– Что тебя больше всего злит сейчас? Что успокаивает, обнадеживает? Чем живешь?

— Злит, если можно так сказать, то, что на самом деле того обострения ситуации и полномасштабной войны, которые мы получили в 2014 году, в принципе можно было бы избежать, будь у политических элит готовность договариваться и идти на компромиссы. Да и те проблемы, которые есть сейчас, могли бы быть решены быстро и эффективно. Но, похоже, всех все устраивает, поэтому договариваться никто не спешит.

Что же до проблем нескольких миллионов жителей востока Украины, так это в большой политике настолько ничтожная величина, что ею с легкостью можно пренебречь. Единственное, на что можно надеяться, что не будет хотя бы обострения военного противостояния. Я сейчас сознательно дистанцируюсь от политики и не строю долгосрочных планов. Как говорится, будет день, и будет пища.

– Может, это будет неожиданный вопрос, но что для тебя 9 Мая?

— Так получилось, что из моих родных дедушек-бабушек никто не воевал, поэтому семейным праздником 9 Мая у нас не было, однако мы всегда к этой дате относились с уважением. Сейчас много звучит разных заявлений, что этот праздник вообще стоит отменить, как и все, что напоминает об СССР. Это все тоже политика. А для меня этот день лишен политической окраски, это важное событие в нашей общей истории, которое вычеркнуть нельзя.

– Страна уже может вынести урок в связи с событиями на Донбассе или еще рано?

— Мне кажется, многие и с той, и с другой стороны конфликта понемногу начинают понимать, что они натворили. Но история, как известно, учит только тому, что на самом деле ничему не учит. Это Черчилль, кажется, сказал. Ведь все это уже было раньше, в той или иной форме исторические события повторяются, но люди наступают на одни и те же грабли. В отношении сегодняшних событий на Донбассе, я думаю, рано еще подводить черту. К сожалению, урок еще не закончился.

– Что посоветуешь читать, чтобы отвлечься, успокоиться, измениться?

— Что-нибудь неполитическое, и уж точно не какие-нибудь пропагандистские тексты. Я вот, например, перечитываю подборку старой фантастики, которую еще в школе читал. И рекомендации садоводам любителям – дачный сезон как-никак.

Записала  Елена Никитина, «УЦ».

Несколько десятков ветеранов Афганистана собрались в минувшую пятницу в центре Александровки возле здания поселкового совета. Местные, из областного центра, из Александрии и Знаменки, из других районов и даже из Черкасской области, они приехали защитить семью своего побратима Александра Загинайко. Жители райцентра говорили, что такого в их поселке еще не было.

Об этом конфликте «УЦ» писала три недели назад. Коротко — о его сути. Семья Загинайко на законных основаниях взяла в аренду небольшой участок земли в центре поселка, где поставила торговый киоск. Спустя пять лет сооружение вдруг стало мешать предпринимателям, имеющим по соседству полтора гектара земли, выглядящей, кстати, очень непрезентабельно. Точнее, это замусоренный пустырь. Местная бизнес-вумен Лариса Мизецкая стала судиться с Загинайко, но два суда подтвердили правоту супругов. Несмотря на это, исполком поссовета принимает решение киоск демонтировать и участок отобрать. Афганцы пообещали встать на защиту Александра и Галины и встали.

Несколько человек в камуфляже решили присутствовать на сессии поселкового совета. «Кого вы обижаете? — обратился к представителям местной власти Виктор Остащук, председатель Кировоградской областной организации Украинского союза ветеранов Афганистана. — Александр Загинайко прошел Афганистан, был награжден орденом Красной Звезды, будучи солдатом. Вы понимаете, за что так высоко награждались рядовые? И теперь вы лишаете его семью единственного источника дохода. Ваш исполком принимает противозаконное решение, зная о существовании двух решений судов в пользу Загинайко. В этом мы усматриваем коррупционную составляющую».

Другие ветераны были не настолько сдержанными в своих высказываниях: грозились в следующий раз подогнать к поссовету мусорный бак для «народной люстрации», предупреждали о состоянии полутора гектаров земли, договор на аренду которого будет расторгнут, если там не наведут порядок.

Ребята были возмущены тем, что от Загинайко требуют паспорт привязки их киоска. Специально для его получения делегация защитников предпринимателей была отправлена секретарем поссовета в райгосадминистрацию. Оказалось, что этот документ выдается при условии наличия генерального плана застройки поселка. Поскольку такового в Александровке нет, паспорт привязки вообще не нужен.

Поселковый голова и секретарь поссовета, заметно нервничая, предлагали депутатам приостановить решение исполкома о демонтаже киоска и создать комиссию, которая во всем разберется. Ветераны Афганистана были категоричны: комиссии создаются для того, чтобы затянуть проблему, незаконное решение исполкома требовали отменить немедленно. При двух воздержавшихся сессия проголосовала за отмену решения исполнительного комитета. Под аплодисменты и возглас «Слава Украине!» афганцы покинули сессионный зал.

«Местный исполком нарушил не только права Загинайко, но и закон, – прокомментировал произошедшее после выхода из поссовета Виктор Остащук. – Решение члены исполнительного комитета приняли вопреки решениям судов, следовательно, оно незаконное. Члены нашей организации всегда объединяются для защиты своих побратимов и помощи им. Обычно проблемы решаются на местах районными или городскими организациями УСВА, а когда возникают глобальные вопросы, мы собираемся все вместе, из всей области. Сегодня была наша очередная победа».

Елена Никитина, «УЦ».

Очередной рабочий визит в Александрийский район совершил глава областной администрации Сергей Кузьменко на минувшей неделе. Для посещения родного для губернатора края были две причины: открытие отреставрированного детского сада в селе Счастливое и осмотр Александрийского городского Дворца культуры.

Кроме вышеуказанных тем, удалось поговорить с Сергеем Кузьменко и о важных проблемах области.

Счастливое

На открытие реконструированного здания детсада «Тополька» собрались чуть ли не все сельчане. Оно-то и понятно – для них подобное событие отнюдь не рядовое. Для жителей Счастливого – это своего рода счастливый подарок. В двухэтажном здании и раньше было дошкольное учреждение, открытое ровно тридцать восемь лет назад. Но с того момента его капитально не ремонтировали. По причине непригодности помещения лет шесть назад детсад перевели в обычный сельский дом, а это здание было законсервировано. Целое поколение детсадовцев воспитывалось в небольшом частном доме. Казалось, что так уже будет всегда, но жители села и коллектив детского сада стучались во все инстанции и верили, что ремонт здания все-таки начнется. В прошлом году их надежды оправдались.

Проект реконструкции дошкольного учреждения попал в перечень объектов, финансируемых за счет государственного Фонда регионального развития. На проведение работ фонд выделил 1 миллион 164 тысячи гривен. На условиях софинансирования местные власти добавили еще 130 тысяч. Не остались в стороне и спонсоры, в частности ООО «УкрАгроКом», ФХ «Агророс» и ЧП Еремийчук. Работы у строителей было много – разобрали кирпичные перегородки, заменили пол, отреставрировали потолок, по всему периметру установили энергосберегающие окна, заменили сантехнику и электропроводку. Снаружи здание утеплили минерализованными плитами, а чердак – минватой. Во дворе положили плитку и не забыли про установку игровой площадки. Кроме того, были закуплены новая мебель и оборудование для кухни. Рассчитан детсад на 50 детей, но пока сформирована лишь одна группа из 28-ми.

– Это получилась во всех отношениях красивая и счастливая история, – констатирует Сергей Кузьменко. – Когда видишь детей, которые будут воспитываться в уютных, удобных, комфортных и современных условиях, это всегда приятно. Для того, чтобы дать селу перспективу, нужен современный детский сад. И в городах, и районных центрах, в том числе с помощью Фонда регионального развития, нам удается восстанавливать, реконструировать дошкольные учреждения. Считаю, это правильная политика, которую ведет государство. Мы поддерживаем те общины, которые желают меняться, становиться лучше.

Александрийский театр

Если кто не знал, здание театра – это нынешний городской Дворец культуры. Более века назад театр для Александрии был не только очагом культуры, но и местом важных политических и общественных событий. Здесь происходили земские съезды, совещания, собрания. Первоначально здание было деревянным и недостаточно комфортным. В 1880-х годах предприимчивый театрал города А. И. Цивчинский на этом месте построил новое каменное здание театра, которое заложило основу нынешнего Дворца культуры. По легенде, проект реконструкции театра выполнили известные австрийские архитекторы Ф. Фельнер и Г. Гельмер, те самые, которые проектировали всемирно известное здание Одесского театра оперы и балета. И хотя версия не подтверждена документально, архитектурные особенности здания соответствуют стилю, в котором работали эти мастера.

Здание еще несколько раз перестраивалось, достраивались дополнительные площади. Любопытно, что во время одной из многочисленных перестроек для улучшения акустики в стены «вшивались» амфоры.

В том виде, в котором мы его видим сейчас, Дворец культуры окончательно оформился в 60–70 годах прошлого столетия. Вот только с тех пор здесь, кроме мелких ремонтных работ, ничего капитального не проводилось. Фасад еще смотрится, но так, как будто его подготовили для съемок фильма о войне. Внутренние помещения вообще находятся в плачевном состоянии. Стены лущатся, половицы по всему зданию практически затерты до дыр. А когда проходишь по сцене, то создается впечатление, что ходишь по массажной дорожке. И при всем этом на ней репетирует хореографический ансамбль. Безусловно, ремонт просто необходим. В противном случае в ближайшие годы занесенное в реестр недвижимых памятников здание можно потерять.

О необходимости проведения ремонтных работ в бывшем здании театра рассказал александрийский городской голова Степан Цапюк.

– Мы попросили, чтобы деньги, предназначавшиеся для строительства котельных бюджетных организаций, передали на капитальный ремонт Дворца культуры. Но этой суммы (3,8 млн грн. – Авт.) недостаточно. На следующем этапе речь пойдет уже о четырех миллионах. Первый этап предусматривает внешние работы – реконструкцию фасада и ремонт крыши. Если получится договориться об этих четырех миллионах, займемся сценой и залом. По предварительным подсчетам общая сумма реконструкции может составить сорок семь миллионов гривен, – отметил Степан Кириллович.

Осмотрев помещения Дворца культуры, председатель ОГА Сергей Кузьменко, отвечая на вопросы журналистов, сообщил, что администрация будет добиваться увеличения финансирования реконструкции памятника архитектуры в Кабинете Министров.

– Вы же знаете, что решения о выделении таких средств не принимаются на областном уровне. Это прерогатива Кабинета Министров Украины. Однако для министерской комиссии нужна мотивация, чтобы она могла принять решение о включении в 2016 году Дворца культуры в список финансирования Фондом регионального развития. При благоприятном решении ремонтные работы начнутся уже в этом году.

Чем сердце успокоится

Автор публикации задал губернатору пару вопросов, не касающихся Александрийщины.

– Сергей Анатольевич, почему на Кировоградщине так медленно происходит процесс организации территориальных громад?

– Не согласен с подобным утверждением. Совсем недавно в Новоукраинке образовалась громада и состоялись выборы. Этот процесс не стопорится, а продолжается. Повторюсь – ключевой аспект этой реформы в том, что она добровольная. А в таком случае нужно много времени для того, чтобы людям донести, объяснить преимущества преобразования территорий. Не для того, чтобы поставить галочку, что где-то появилось новообразование, а для того, чтобы у нас появились комфортные условия для проживания людей.

– Какая судьба ждет кировоградские дороги в этом году?

– В 2016 году в этой отрасли будет также тяжело. Но я надеюсь, что к концу года мы у себя в области наконец увидим качественные дороги, в сравнении с четырнадцатым-пятнадцатым годами, когда на капитальные работы практически ничего не выделялось.

– Какие именно дороги будут ремонтироваться в этом году?

– В первую очередь речь идет об объездных дорогах вокруг Знаменки, Александрии и Светловодска. Также ремонтироваться будут магистрали между городами областного значения.

Руслан Худояров, «УЦ».

Размышления ректора с 20-летним стажем, единственного в Кировоградской области члена Национальной академии наук, профессора Михаила Черновола, ректора Кировоградского национального технического университета.

Задайте себе простой, казалось бы, вопрос: зачем вообще нужны высшие учебные заведения? В чем состоит их предназначение? Уверен, большинство из вас ответит приблизительно так: основная функция университетов – подготовка высококвалифицированных кадров для различных отраслей экономики и разных сфер общественной жизни. Вы будете правы, но только частично.

В наше время неправильно считать университет только лишь «кузницей кадров». Это очень упрощенно. Университет – один из сложнейших социокультурных институтов общества, его также можно назвать энциклопедией общества.

Украина относится к странам с достаточно высоким количеством вузов и, соответственно, значительным контингентом студентов. Хорошо это или плохо? С одной стороны, в странах Европы исторически сформировались в основном крупные университеты (где-то 40, 60, 80 тысяч студентов), и если судить из соотношения количества высших учебных заведений к количеству населения, то в странах Европы меньше университетов, чем в Украине. С другой стороны, в США практически в каждом штате располагается по нескольку колледжей или университетов, поэтому в США в 4 раза больше высших учебных заведений из расчета на 1 млн населения, чем у нас.

Мне кажется, вопрос о количестве высших учебных заведений – это прежде всего вопрос соответствия определенным нормам. Университет должен иметь в своем распоряжении профессиональный профессорско-преподавательский состав, помещения, материальную базу. Учебные заведения, появившиеся как грибы после дождя в кризисные 1990-е, зачастую не имеют материальной базы, соответствующего кадрового потенциала, не занимаются научной работой. Если они не соответствуют элементарным требованиям к высшим учебным заведениям, как они могут функционировать? Как мы видим, за последние два года Министерство образования и науки Украины аннулировало лицензии 80 высших учебных заведений и их филиалов в регионах, которые не соответствовали необходимым критериям. Это процесс эволюционный, он будет продолжаться и приведет к сокращению номинального числа высших учебных заведений.

Должно ли высшее образование быть массовым? Дискуссии о целесообразности массового высшего образования идут во всем цивилизованном мире, сторонники есть у каждой из двух противоположных точек зрения. Первая – университеты должны выпускать столько специалистов с высшим образованием, сколько нужно различным отраслям экономики, не больше.

Вторая точка зрения – нужно всеобщее высшее образование. Данную политику ведут такие высокоразвитые страны, как Япония, Южная Корея, Канада. К примеру, Канада входит в первую тройку самых образованных стран мира, доля взрослых людей с высшим образованием там составляет 51% населения. Свыше 40% населения с высшим образованием проживает в Израиле, США, Японии, Южной Корее, Новой Зеландии.

Основные аргументы сторонников массового высшего образования: не так важно, будет ли человек с высшим образованием работать по специальности или занимать соответствующую этой специальности должность, главное, что это человек более грамотный, более обученный, чем человек, не прошедший высшую школу. Чем больше в обществе людей с высшим образованием, тем выше средняя продолжительность жизни, меньше – уровень преступности, и в целом формируется более высокий интеллектуальный потенциал государства.

Понятно, чем больше в обществе людей с высшим образованием, тем лучше, но при этом подготовка специалистов с высшим образованием требует определенных финансовых затрат, и не каждое государство способно в полной мере профинансировать массовое высшее образование. Притом, что, по сути, финансирование высшего образования является инвестициями в будущее экономики.

Сейчас в Украине на финансирование высшей школы идет 2,0–2,3% от ВВП страны. На первый взгляд, это очень неплохо, практически на уровне многих европейских стран (хотя фактически объем финансирования украинских университетов из расчета на одного студента в четыре раза меньше, чем в среднем по Европе). Но на самом деле это не финансирование высшего образования.

Порядка 40-50% бюджетных средств высших учебных заведений расходуется на выплату стипендий студентам, остальное – на зарплату сотрудникам, частичную оплату коммунальных услуг. Бюджет каждого украинского государственного университета состоит из двух частей: первая – деньги, полученные из государственной казны (от налогоплательщиков), вторая – деньги, поступившие от реализации различных платных услуг: контрактное обучение, хозяйственная деятельность, научная работа и так далее.

Европейские университеты около 15-30% своего бюджета получают от производственных предприятий, фирм-спонсоров. К сожалению, в Украине подобная часть финансирования высших учебных заведений составляет лишь 0,5-1%.

Основная проблема последних лет всех без исключения украинских вузов – падение контингента студентов, вызванное демографической ситуацией (в период с 2008-го по 2016 год – падение в 1,7 раза). В результате вузы потеряли часть преподавательского состава (количество преподавательских ставок напрямую зависит от числа студентов), снизились поступления от платных образовательных услуг и так далее.

С такой финансовой базой нам пока что рано говорить о всеобщем высшем образовании.

Еще одним барьером на пути желающих получить высшее образование неожиданно стало внешнее независимое оценивание знаний (ВНО), если точнее – проходные баллы ВНО. Мне кажется, Украине больше подойдет система зачисления в вузы, характерная для большинства стран Европы. Если абитуриент претендует на бесплатное обучение за счет государства – он обязан набрать необходимые баллы тестирования и пройти конкурсный отбор, а платное обучение должно быть доступно всем, кто имеет аттестат о среднем образовании. Иначе получается парадокс, как сейчас в Украине, – недобрав даже 0,5 балла до проходного уровня, абитуриент лишается возможности поступить в какой-либо университет даже на контракт, зато имеет возможность учиться в университете за границей без сертификата ВНО.

Теперь хотелось бы рассказать о нынешнем студенчестве. Условно всех студентов можно разделить на три основные категории:

1) студенты, которые сориентированы на будущую специальность, наиболее важным для них есть интерес к будущей профессии, желание реализовать себя в ней;

2) студенты, сориентированные на бизнес, образование для них является инструментом, стартовой площадкой;

3) студенты, которые еще не определились со своим будущим или попали на определенную специальность случайно.

В первой категории больше всего студентов медицинских и педагогических университетов – они знают, где и кем будут работать. А вот наименее ориентированы на будущую профессию, как показывают результаты многочисленного анкетирования, студенты технических и экономических специальностей. Многие из них заранее не планируют работать по специальности. Согласно статистике, в Украине только примерно третья часть выпускников вузов работают в соответствии с полученной специальностью.

Думаете, это плохой показатель? В Западной Европе, на которую мы ориентируемся, этот показатель составляет 25%, а в соседней Польше еще ниже – 20%.

В обществе в целом и в высшей школе Украины в частности постоянно ведется дискуссия о том, чему учить студентов. Опять же, существуют две крайние точки зрения: первая – нужно учить конкретным специальным дисциплинам и поменьше давать разную ненужную «чепуху»; вторая – нужно давать побольше общенаучных, общетехнических знаний, потому что, устроившись на конкретную роботу, выпускнику придется переучиваться и заново получать специальные знания.

Наверное, как всегда, истина где-то посредине, хотя европейская высшая школа уже давно склонилась ко второй точке зрения.

Я часто привожу этот пример ситуации, потому что он чрезвычайно показателен – в немецких вузах нет специальности «Автомобили». Это в Германии, центре европейской автомобильной промышленности и одном из крупнейших производителей автомобилей в мире. Предприятия «Мерседес», «Ауди», «БМВ» есть, а специальности «Автомобили» в университетах нет. Кто же создает автомобили? А создают их бакалавры специальности «Машиностроение», которые прошли дополнительное, ориентированное на конкретную технику обучение в учебных центрах автомобильных концернов.

В последние годы резко обострилась проблема посещаемости занятий студентами. Я вхожу в состав Президиума Союза ректоров Украины, могу сказать, что на его заседаниях вопросы посещаемости обсуждались неоднократно, это как минимум всеукраинская проблема. Честно говоря, по итогам дискуссий мои коллеги-ректоры были несколько растеряны: так и не было предложено эффективных путей решения проблемы посещаемости занятий.

Когда люди моего поколения были студентами, мы боялись пропускать занятия. Боялись всех: декана, замдекана, куратора группы, комитет комсомола и даже старосту группы. За пропуски занятий могли снять стипендию, объявить выговор по комсомольской линии и даже выгнать из института. Современные студенты не боятся ни-че-го: свободное посещение занятий задекларировано в Болонском соглашении, снять стипендию за пропуски занятий нельзя, отчислить студента без согласования со студенческим советом тоже нельзя.

В нашем университете мы постоянно ищем варианты решения этой проблемы. Самый простой путь – постоянный контроль посещаемости, в этом нам даже помогали представители предприятий-работодателей. Была зафиксирована позитивная динамика посещаемости, но не настолько высокая, как ожидалось. Мы предложили студентам дополнительную мотивацию – регулярное посещение занятий добавляет баллы и позволяет автоматически претендовать на минимальную позитивную оценку в сессию. Для тех студентов, которые пропускают много занятий без уважительных причин, существует «кнут» – если пропуски за семестр составили более 100 часов, все экзамены в сессию сдаешь комиссии из трех человек. Кто совсем уже проваливает сессию – тех мы отчисляем. Количество отчисляемых студентов у нас в КНТУ составляет примерно 7%, это даже больше, чем в среднем по университетам министерства образования и науки.

Конечно, всегда можно поднять планку требований и отчислять гораздо больше, но я категорически против этого!

В США отчисление студента из университета, как правило, выглядит как добровольное решение именно учащегося, а не администрации учебного заведения (если речь не идет о каком-то грубом правонарушении). Там предпочитают предоставлять молодым людям шанс исправлять ошибки, а не ломать судьбы детей. Ведь не секрет, что зачастую из слабых студентов получаются довольно успешные люди.

Анализируя причины пропусков занятий студентами, мы выявили, что основным фактором является не «разгильдяйство» (хотя такая категория студентов всегда была, есть сейчас и будет потом), а занятость на работе. Особенно распространено совмещение учебы и работы на старших курсах.

Некоторое время назад студенческий совет КНТУ обратился к администрации университета с просьбой, и даже с требованием урегулировать процедуру перехода на индивидуальный график обу­чения, позволяющий совмещать учебу и работу, ссылаясь на соответствующую статью нового закона «О высшем образовании». Сегодня в КНТУ действует объединенная дневная с дистанционной форма обучения. Уже есть положительный результат этого нововведения – повысился процент трудоустройства выпускников. Согласно информации, которую мы получаем от центров занятости, трудоустраивается практически 100% выпускников технических и аграрных специальностей, есть случаи регистрации в центрах выпускников-экономистов.

Качество образования. Наверное, самая «больная» и сложная проблема высшей школы. О качестве образования говорят очень много и очень многие, но иногда получается, что каждый говорит о своем. Как ни странно, в Украине на государственном уровне не существует официальной методики оценки качества подготовки выпускников вузов. Более того, таких официальных документов нет ни в одной стране Европы, как нет и четких государственных нормативных документов оценки качества подготовки выпускников средних школ. Существуют, конечно, косвенные оценки качества образования. В школе это средний балл аттестата, количество медалистов и призеров олимпиад, уровень сдачи выпускниками тестов ВНО. В вузе – различные рейтинги, процент трудоустройства, научные достижения и так далее. Если среди выпускников университета окажется хотя бы один Нобелевский лауреат, то такой вуз в образовательном сообществе всегда будет числиться в числе ведущих.

Об уровне того или иного учебного заведения можно судить по количеству наград, полученных учащимися на различных олимпиадах и конкурсах. Такого рода соревнования проводятся как на всеукраинском, так и на международном уровнях. Например, за последние три года 48 студентов КНТУ становились победителями и призерами все­украинских предметных олимпиад и конкурсов научных работ (это почти в 2,5 раза больше, чем все остальные вузы Кировоградской области). Наличие призеров олимпиад разве не является критерием высокого уровня подготовки по отдельным предметам?

Впрочем, отсутствие официальных методик оценки качества подготовки специалистов не говорит о том, что такое оценивание вообще не производится. Оценку ставит самый главный и непредвзятый «экзаменатор» – рынок труда.

Наверное, прочитав мои академические рассуждения, отдельные работодатели с раздражением скажут: «Это все теория, а моему предприятию нужны конкретные специалисты с определенным уровнем подготовки!» Но я по-прежнему уверен, что единственный выход – совместная целевая подготовка специалистов для конкретного предприятия (кроме того, что университет дает студенту общее образование), когда предприятия принимают участие в процессе обучения студентов организационно, кадрово и финансово. Такой подход существует во многих странах мира, в том числе в Украине. У нас подобная практика не настолько распространена, но все-таки применяется. Например, ПАО «Новокраматорский машиностроительный завод» предлагает выпускникам школ, имеющим успехи в математике и физике, которые планируют поступать на инженерную специальность, заключить специальный договор. Предприятие выплачивает студенту месячную именную стипендию (дополнительно к обычной стипендии) в размере 1000 гривен, а для медалистов – 1500 гривен, в течение всего срока обучения в вузе. Со своей стороны стипендиат должен будет проработать на заводе не менее пяти лет после окончания вуза.

К сожалению, наша система высшего образования полна противоречий, здесь все еще остаются некоторые архаичные элементы, доставшиеся нам в наследство из прошлого. При минимальных расходах на образование от университетов требуют, чтобы они соответствовали уровню европейских вузов. От университетов требуют высококвалифицированных выпускников, но при этом запрещают вузам самим отбирать наиболее сильных (с точки зрения вуза) абитуриентов.

Как бы вы к этому ни относились, но современные студенты – свободолюбивые, социально-активные люди, со своими взглядами и интересами, которых нельзя заставить что-то сделать, но можно мотивировать. Так же, как в центре любого цивилизованного общества находится человек, в центре системы образования находится учащийся – школьник или студент. Поэтому наша общая задача – и учителей школ, и работников университетов, и работодателей – создавать такую систему образования, которая не будет никого вгонять силой в свои узкие рамки, а будет адаптирована под молодых людей будущего.

Михаил Черновол, ректор Кировоградского национального технического университета.

В нынешнем году на презентации «Якісна освіта 2016» выпускникам кировоградских школ презентовали себя 7 украинских вузов.

Среди предложений от университетов в фаворе были технические и экономические специальности: видимо, сказывается дефицит специалистов-технарей, медленно, но неуклонно растущий все годы нашей независимости. Традиционно свои преимущества перед одиннадцатиклассниками и их родителями демонстрировал Киевский политехнический институт, в этот раз представленный сразу тремя кафедрами. С ними за своих студентов боролись представители Черкасского государственного технологического университета и Криворожского национального университета. Интересны были предложения от вузов с уникальной специализацией: Национального университета кораблестроения им. адмирала Макарова (г. Николаев) и Уманского национального университета садоводства. Из кировоградских вузов присутствовали представители летной академии и педуниверситета.

Нужно сказать, что всем перечисленным «вышам» есть что предложить выпускникам.

— Кроме основного направления, кафедра литейного производства КНУ представляет такие специальности, как ювелирное производство, художественное и стоматологическое литье, литье протезов, – говорит доцент КНУ Валерий Самарай. – На специальности нашей кафедры сейчас очень высокий спрос. Например, в прошлом году мы получили письмо от Киевского бронетанкового завода – они приглашали выпускников кафедры на работу с предоставлением жилья. Еще двое выпускников были приглашены в оборонпром на зарплату 7 тыс. грн. Если они успешно пройдут три месяца испытательного срока, то будут получать уже другую зарплату – 12 тыс.

Его коллега из Николаева, доцент Сергей Шевчук, делал акцент на международный спрос:

— Национальный университет кораблестроения предлагает 28 специальностей – от традиционных технических до востребованных на рынке труда экономических. Некоторые из них уникальны и имеют международное значение. Выпускники нашего университета работают в Арабских Эмиратах, России, Европе.

А вот специальности, предлагаемые уманским университетом, актуальны для Кировоградщины:

— Наш университет имеет солидную историю, – отметил декан инженерно-технологического факультета Александр Пушка. – Он был основан в 1844 году и еще во время царской России готовил овощеводов, садоводов и агрономов. В 2000-х годах мы значительно расширили перечень специальностей, добавив такие, как технологии хранения и переработки зерна, плодов и овощей. Развиваем экономический блок специальностей – маркетинг, логистика, туризм. Университет имеет большую практическую базу, мини-цехи, собственную землю. Это позволяет полностью проработать процесс от посадки растения в грунт до переработки. И напоследок – вуз имеет собственный академгородок.

Помогла ли «Якісна освіта 2016» будущим абитуриентам выбрать себе профессию? Ответы одиннадцатиклассников несколько удивили.

— Мы уже выбрали себе специальность, поэтому не считаем это мероприятие для себя актуальным, – отметили Маша и Лена, ученицы школы №14. – Мы уже зарегистрировались для прохождения ВНО по определенным предметам, выбрали вуз, в котором будем учиться. Чтобы поступить в другой вуз, нужно сдавать другие ВНО. Да и не все вузы представлены, выбор маленький.

Вадим тоже определился с будущей профессией, но еще не выбрал вуз:

— Я хотел бы стать журналистом. Знаю, что могу получить образование в педагогическом университете, но мне интересно, что предложат другие вузы.

Екатерина выразила пожелание организаторам мероприятия:

— Это очень хорошее мероприятие, но его, наверное, надо проводить не сейчас, а, например, зимой. А еще лучше – осенью. Я сужу по себе. Я с самого начала года выбирала специальность и начала готовиться к ВНО в ноябре. А сейчас менять решение уже поздно.

Надеемся, что и организаторы презентации, и вузы прислушаются к мнению своей целевой аудитории.

Виктория Барбанова, «УЦ».