Рубрика: 47

Недавно по городу разлетелась новость о том, что два кировоградца – Андрей Богданович и Сергей Мамаев (несмотря на работу в Киеве, он был и остается кировоградцем) – были представлены на телевизионную премию «Телетриумф» в номинации «Информационная программа – регион» с программой «Тиждень. Підсумки» запорожского канала TV5. Естественно, мы не могли не поинтересоваться у Андрея Ростиславовича, почему заместитель генерального директора Кировоградского филиала НТКУ по творческим вопросам вдруг номинируется как представитель Запорожья.

– Честно скажу: потому что мне хочется зарабатывать больше, и я, как и многие наши корреспонденты, которые работают на центральных телеканалах, тоже хочу иметь и немножечко денег, и возможности реализовать себя, потому что государственное телевидение – в данном случае непонятное общественное – не дает мне тех возможностей, которые я хочу иметь. Я хочу развиваться.

– Поэтому – частная компания в Запорожье?

– Частная компания дает мне, во‑первых, очень хорошую студию, которая может конкурировать с центральными телеканалами. Там люди вложились в технику, а этой техникой нужно уметь управлять. Это как когда-то одному из районов Тимошенко подарила УЗИ, а его не могли использовать, так как ни один из врачей не мог на нем работать. Там хорошая Maк-техника, нас пригласили, и мы использовали ее по полной. Я – государственный служащий, вернее полугосударственный, и для того, чтобы не было никаких колизий, просто езжу в Запорожье на выходные. Считайте, это мое хобби, которое привело к таким результатам.

– Что представляет собой номинированная передача?

– Это информационно-аналитическая передача с двойным ведением. В регионах это мало используется. В Кировограде это есть в нашей программе с Настей Мусатенко – в «Погляде», но, честно говоря, мы уступаем Запорожью. Спонсор в Запорожье – «Запорожсталь». Это огромный металлургический комбинат, огромные, по кировоградским меркам, деньги, которые они вкладывают в развитие телевидения. У нас в Кировограде на государственном телевидении такого нет. Что-то мы делали пять, четыре, три года назад – и все, такого больше нет. Никто денег в телевидение не вкладывает. У нас в Кировоградской области решили, что телевидение нам больше не нужно. Более того, на всеукраинском уровне решили, что в центре Украины не должно быть регионального телевидения. Все идет к этому, это мое личное мнение.

– Можно ли было представить на «Телетриумф» вашу кировоградскую программу «Погляд»?

– Мы представляли наш «Погляд» в 2011 году, потому что в то время на государственном уровне такая информационно-аналитическая программа была практически единственная. В том числе и с технической стороны – с рельсами, с камерой, то есть практически так, как на центральных каналах. Мы изменили картинку на региональном уровне. Но нам не хватило мощностей, чтобы победить такие каналы, как «Сити» – был такой телеканал в то время, как «Донбасс». Мы не сумели соперничать с частными телеканалами – с каналами Ахметова и Коломойского. Но мы заявились, чтобы о нас помнили. В этот раз мы номинируемся с частным каналом, и я горд, что мы с Сергеем Мамаевым сумели превратить это в профит.

– Знаете ли вы ваших соперников по номинации?

– Мы их не только знаем, мы из одного медиахолдинга. И «Донбасс», и TV5, и «34-й канал» днепропетровский входят в один медиахолдинг. Я не скрываю, что он имеет отношение к Ахметову, тем более мне интересна внутренняя конкуренция. Я не буду разбираться в финансовых тонкостях, мы – приглашенные менеджеры, которые должны изменить картинку и подачу информации. И мы настолько преуспели в этом, что попали в номинацию «Телетриумфа». Я уже был в номинации с программой «Украинцы Афигенные» в 2009 году в составе авторской группы. Возможно, моя мечта осуществится и я выиграю в составе авторской группы информационно-аналитической программы.

– Есть ли шанс на победу?

– Если реально, я вижу номинантов – и «Детали» «34-го канала», и «Время новостей Донбасса», и нам, естественно, хотелось бы быть первыми. Но «Донбасс» в телевизионной тусовке знают больше. Ведь кто голосует? Телевизионные эксперты. Они не смотрят запорожский TV5, они знают, что есть ТРК «Донбасс». Хотелось бы поспорить! Это очень напоминает КВН, в котором я варился 14 лет. Для того, чтобы выиграть или хотя бы попасть в высшую лигу, нужно пять лет провариться в первой лиге, чтобы тебя наконец-то отметили. То же самое в телевидении. Это шоу-бизнес, и с этим ничего не поделаешь. Ну а дальше… Даже если мы не выиграем эту номинацию, а от Запорожья представлено 4 номинации, и к каждой мы с Сергеем Мамаевым имеем отношение, так как мы в топ-менеджменте этой компании, все равно что-то изменится.

Непонятно, что будет дальше с кировоградской телекомпанией, вполне возможно, что КОГТРК прекратит свое существование. Это будет какая-то другая форма, но никому не понятная – ни наверху, ни здесь. Мне очень обидно, что ни олигархи местные, ни фермеры не вкладывают деньги в местное телевидение, в газеты, а финансируют какие-то интернет-ресурсы, которые не являются СМИ. Поэтому для Кировограда пока перспектив нет. Увы, и все должны это признать, не может быть телевидения без заинтересованных людей. Последним заинтересованным в этом человеком был Сергей Ларин, стремившийся к тому, чтобы кировоградское телевидение было в пятерке лучших. И мы были там.

– Какие у вас лично планы и перспективы?

– Честно – я хочу в Киев. Я считаю, что уже перерос и кировоградский, и запорожский уровень. Вместе с друзьями – а это и Сергей Мамаев, и Вадим Мурованый, и Елена Кваша, и Настя Мусатенко, и Даша Романская, которая сейчас работает на «Говорит Украина», и вообще очень много кировоградских людей сейчас работает в Киеве, – если собрать их всех на одном телеканале, мы войдем в шестерку лучших.

Беседовала Ольга Березина, «УЦ».

Не успели отгреметь аплодисменты на премьерных спектаклях «Цыганка Аза» и «Женская логика», как труппа музыкально-драматического театра им. Кропивницкого готова порадовать кировоградцев очередной премьерой. На сей раз это снова украинская классика – «Наймичка» Карпенко-Карого.

Выбор пьесы обусловлен ее юбилеем – 130-летием с момента написания. В отличие от произведений, которые пользуются завидной популярностью у режиссеров, за период с 1938-го по 2008-й год, как отметил в своей книге «Марко Кропивницький та його спадкоємці» легендарный хранитель театрального наследия Владимир Шурапов, пьеса была поставлена в театре им. Кропивницкого лишь дважды. В 1939 году постановку «Наймички» осуществил Д. Бондаренко, художник – П. Паламаренко, а 17 марта 1990 года свой вариант драмы представил на суд зрителей М. Барский, художник – В. Иванов. Теперь кировоградцам предстоит увидеть третий вариант пьесы – в постановке В. Савченко.

Несколько слов о предстоящей премьере сказал главный режиссер театра им. Кропивницкого Евгений Курман:

– Театральный зритель, условно говоря, делится на несколько групп. Это и представители старого поколения, и молодежь, и люди среднего возраста – и у всех них разные предпочтения, разные интересы. И задача театра – предложить всем этим группам продукт, который соответствовал бы этим требованиям. Исходя из этого, мы и взяли в постановку одну из самых известных пьес Карпенко-Карого «Наймичка». Это, по сути, наш репертуар, театра корифеев, и мы должны оставлять его живым, чтобы он не существовал как абзац в книге по истории театра, а был живым образцом.

Мы с директором театра Владимиром Ефимовым никогда не стояли на позиции, что искусство началось с нас. И до нас люди работали, поэтому Владимир Захарович Савченко, который возглавлял этот театр в 1980–90 годах, и ставит сейчас пьесу «Наймичка».

Кстати, в 1982 г. по решению ЮНЕСКО 100-летие первого украинского профессионального театра широко отмечалось по всему миру, и именно В.Савченко возил театр  им. М. Кропивницкого в Москву на гастроли. На суд московского зрителя было представлено два спектакля — «Судьба» («Талан») М. Старицкого и «Дума про учителя» И. Драча.

– Это практически единственная пьеса Карпенко-Карого, которая по своему уровню сопоставима с лучшими образцами античной драмы, – подключается к нашему разговору заведующая литературно-драматургической частью театра Инна Додонова. – В спектакле используется музыка Николая Аркаса – композитора, историка, писателя, собирателя украинского фольклора, автора оперы «Катерина» по поэме Т. Шевченко.

В спектакле заняты такие актеры, как Дарья Завгородняя (Харитина), Валерий Лупитько (Цокуль), Надежда Мартовская (Мелашка), заслуженный артист Украины Николай Ярошенко (дед-мельник), а также Антон Адаменко, Оксана Заславская, Илья Литвиненко, Игорь Кодема, Дмитрий Политаев, Людмила Короленко, Даниил Кащеев. Художник-сценограф – Валерий Кулавин, художник по костюмам – Дарья Ярошенко.

Премьера спектакля «Наймичка» состоится в субботу, 21 ноября, в 16.00. Вы еще успеете взять билеты!

Ольга Березина, «УЦ».

Это имя, к сожалению, мало что говорит тем кировоградцам, музыкальный кругозор которых ограничивается усредненным репертуаром ФМ-радиостанций. Хотя одна из его инструментальных композиций есть в ротации «Радио Рокс».

Для сравнительно немногих остальных Максим Величко – один из наиболее талантливых наших земляков, имя которого знакомо ценителям серьезной гитарной музыки далеко за пределами Украины. В прошлую пятницу он сыграл в Кировограде небольшой сольный концерт для узкого круга, в ходе которого мы записали небольшое интервью «за жизнь».

Справка «УЦ». Наиболее ранние упоминания о Максиме Величко датируются уже далеким 1999 годом в качестве участника инструментального коллектива «Комната с видом на солнце». Позже вместе с бас-гитаристом Дмитрием Трифоновым был участником известной кировоградской рок-группы «Весняний галас», после ухода из нее с тем же Трифоновым создал новый инструментальный коллектив «Внутри Звука», который вскоре готовится выпускать уже второй альбом. Победитель и лауреат массы конкурсов. Сегодня, как сессионный гитарист, участвует в ряде проектов, записи которых продаются в Восточной и Западной Европе, на жизнь зарабатывает в том числе написанием и записью музыки для рекламных роликов, кинофильмов, телесериалов и проч.

В свои 35 он уже может позволить себе не заниматься ничем, кроме музыки. Но время на собственное творчество иногда приходится буквально «выгрызать».

– Бывают такие моменты, когда приходится делать больше того, за что платят деньги, – говорит Максим. – Но иногда – вот сейчас один из таких моментов – я просто не берусь за какие-то работы. Там – специфическая деятельность. Я занимаюсь аранжировкой, за компьютером пишу какие-то инструменты, сочиняю какую-то музыку. А свое творчество требует, чтобы мозги были свежими, отдохнувшими от этого всего. Иногда приходится чем-то жертвовать, совмещать не всегда получается. Бывает, отказываюсь от работ в пользу того, чтобы заниматься музыкой. Годы идут, а музыки все нет, хотя она уже давно написана.

– Вы в составе группы «Внутри Звука» выпустили уже один альбом – что-то на этом заработали?

– Нет, не заработали практически ничего. По большому счету, это, конечно, наше упущение. На энтузиазме, нам это нравится, иногда можно бесплатно сыграть, иногда можно поехать на фестиваль, там сыграть бесплатно или недорого, за какой-то проезд. В последнее время мы от этого немного отошли. У меня больших планов на зарабатывание именно своей музыкой нет, получится – хорошо, не получится – тоже хорошо. Я просто не могу этого не делать, оно внутри. Если считать оплатой за музыку эмоции людей, которые после концертов подходят, говорят: «Классно! Слышали тему по радио, зацепило…», то я считаю, что это достойная оплата. Денежный вопрос, конечно, важен. Если будет продаваться диск, при хорошем, опять же, нашем менеджменте, продвижении, то это будет замечательно. Но я этим буду заниматься независимо от того, будут ли какие-то денежные победы, или нет.

– Сколько лет прошло, прежде чем ты реально начал зарабатывать тем, что ты делаешь, – то есть когда тебе перестало быть надо идти куда-то на стройку условно, чтобы покушать?

– Много лет прошло. Пришлось походить зимой в кедах на репетиции с гитарой за плечами и усилителем в чехле, всякое было. Где-то примерно с 2008–2010 года только я наконец-то избавился от работ, которые были косвенно связаны или вообще никак не связаны (с музыкой. – Авт.). У меня образование не музыкальное, а техническое, экономическое. Я работал инженером на заводе, потом в музыкальном магазине, потом уже ближе – в студии звукозаписи. Примерно к 2008 году я понял, что надо прекращать работать в тех направлениях, где я, как говорится, не силен, и начал заниматься только музыкой.

– У тебя семья, маленький ребенок. Как сам можешь оценить, насколько сложно строить нормальные семейные отношения с человеком, который живет творчеством, у которого все время что-то в голове звучит?

– Я считаю, у меня какое-то божье благословение. Конечно, иногда я «втыкаю», забываю чайник включить или еще что-то, я хожу, у меня в голове «до-ре-ми». Иногда надо какими-то делами заняться по быту, в чем я тоже не силен, а я только «до-ре-ми», и все. Надо прикрутить, там, гвоздь – уже начинаются сложности. Прикрутить гвоздь…  Я как инженер работал, я все это знаю, но на практике у меня лучше получается играть на гитаре. У нас в этом плане с женой взаимопонимание, я ее называю саунд-продюсером. Бывает, когда у меня уже уши «забились», когда делаю какие-то работы, зову ее послушать, она дает свою оценку, и всегда прислушиваюсь. Я благодарен Богу, потому что, на самом деле, это редкость.

– Что вообще происходит в творческой среде Кировограда? Людей, которые что-то пишут, играют, пытаются выступать, становится меньше – под гнетом обстоятельств?

– Мне кажется, их больше. Сейчас все играют, даже те, кто забыл, что он играл, достают из подвалов свои гитары, басы, клавиши… С другой стороны, в городе существенно снизился интерес именно к авторскому творчеству. Это распространенное в мире явление, когда в клубах играют «каверы» – те же Led Zeppelin, Deep Purple начинали с «каверов», плюс какие-то свои вещи. Это возможность для музыкантов заработать хоть какие-то деньги. Авторской музыкой, тем более в Кировограде – вообще тяжело. И спасибо Эдуарду Геве за то, что он развил это движение в Кировограде, потому что не было вообще концертной деятельности никакой. Хотя есть опасность уйти в это движение с головой. Поэтому я уже почти ничего нового не разучиваю.

Записал Андрей Трубачев, «УЦ».

Настроение или есть, или его нет. Если есть, оно может быть хорошим, а может прекрасным. Своим прекрасным настроением с кировоградцами поделился одесский художник Петр Нагуляк. Выставка его работ открылась в галерее «Елисаветград».

На открытие пришло много художников, и это порадовало. Они рассматривали полотна и благодарили одессита за мастерство. Скромный и немного застенчивый Петр Нагуляк – неутомимый трудяга. Те, кто бывал в его мастерской, были поражены количеством работ. Кажется, что он пишет беспрестанно. Он к тому же еще и преподает, и проводит мастер-классы.

В зале галереи было тепло и уютно, как всегда, настроение благодаря картинам было прекрасное, а на улице шел дождь, который подсказал первый вопрос к художнику.

– Петр, у художников бывают депрессии?

– Конечно. Они же живые люди. Депрессия может быть вызвана какой-то незначительной причиной, например, погодой: дождливо, темно, работать невозможно, начинаешь хандрить.

– Как вы выходите из этого состояния?

– Самый лучший метод – переключиться на другую работу. Если не будешь ничего делать, депрессия усугубится. Что такое депрессия? Это мысли. Мысли надо изменить, настроиться на позитив. В этом помогает только работа. И та, которая тебе интересна, которая способна отвлечь от мыслей. Можно натянуть подрамник, можно прочитать книгу, пропылесосить в конце концов.

– Мастер-класс живописи – это что?

– Мастер-класс дается уже немного подготовленному человеку. С нуля мало чему можно научить. Если есть какая-то подготовка, человек легче воспринимает то, что ты показываешь на своей работе и на работе ученика. Ведь ты показываешь не только приемы, но и как сделать форму, как правильно взять свет. Может быть мастер-класс натюрморта, пейзажа – кому что нравится.

– Живопись консервативна или она все-таки модернизируется?

– В живописи много стилей. Каждый стиль – своя, оригинальная подача. Однозначно, живопись модернизируется. Надо показать форму и цвет, от этого никуда не денешься. Каким образом ты это подашь – более декоративным или менее, но ты должен подать, чтобы зритель поверил, что это чашка, а это арбуз. Они могут быть ломаные, вытянутые и так далее. Взять того же Модильяни – зритель верит, что это обнаженная женщина, несмотря на то, что у нее вытянутая шея и глаза небесно-голубого цвета без зрачков.

– Как художники выбирают стиль? Как узнают, что для них лучше – масло или акварель?

– Каждый по-своему. Я начинал писать акварелью на первом курсе. Так как у меня не было за спиной художественной школы, мне это не так легко давалось. Потом писал маслом. И случилось так, что мне надо было сделать много работ за короткий промежуток времени. Акварель – очень мобильная техника, она это позволяет. Лет десять я работал акварелью, мне нравилось, хотя были определенные минусы: у акварели нет корпусности краски, силы цвета, она не звучит так, как масло. И я перешел на масло. Здесь у меня больше возможности себя выразить. Я могу переписывать, убирать какие-то куски, что не сделаешь с акварелью.

– У вас есть незаконченные работы?

– Есть. По какой-то причине не пошла работа. Она ведь требует концентрации внимания, и на каком-то этапе ты чувствуешь, что устал. Продолжать в таком состоянии нельзя, и ты откладываешь ее в сторону. Пишешь что-то другое, но к той картине со временем возвращаешься.

– А есть такие, которые никогда не будут закончены?

– У меня таких нет. Я могу записать, если что-то не пошло, если мне не понравилось. В основном заканчиваю работу, потому что нет смысла незавершенную работу держать в мастерской. Если что-то задумал, пишешь и доводишь до логического завершения.

– На заказ пишете?

– Довольно редко. Если мне нравится то, что заказали, я с удовольствием это сделаю. Вот были на светловодском пленэре, я писал сельский двор, ко мне подъехал человек и попросил написать его двор. Я сказал, что, если мне понравится, – не вопрос. Я посмотрел, выбрал точку, мне понравилось. Написал быстро и с удовольствием. И заказчик остался доволен.

– Когда лучше пишется? В какое время года, суток?

– Бывает, втягиваешься и пишешь весь день аж до сумерек. Но лучше всего с утра и в зависимости от времени года. Летом очень рано встаю. Если это пленэр, пишу целый день. На выезде некогда расслабляться. Когда период цветения, нельзя терять время. Если это горы, которых нет в Одессе, работаешь в полную силу. Получается достаточно продуктивно. Бывает, что после одного выезда привозишь работ тридцать, и уже можно делать выставку.

– О вашей мастерской ходят легенды. Что за Межигорье там у вас?

– Все просто. Нашу землю, союза художников, начали тырить, строить там гаражи. Я организовал художников, мы сделали забор на уцелевшем участке, посадили цветы. Каждый год мы сажаем новые растения: розы, пальмы, бамбук. Я пишу там работы, в этом садике проходит мой пленэр. Любой желающий может посадить там что-нибудь. Этот уголок мы называем Межигорьем.

– Мальчики на вопрос о будущей профессии отвечают «космонавт» или «милиционер». Неужели вы говорили «художник»?

– Именно так я и говорил. Дети же знают свое будущее. Если их вовремя спросить, задать этот вопрос осознанно, ответ будет точным. Мне этот вопрос задала бабушка, и я точно помню, что ответил. Бабушка переспросила: «Будешь маляром?», а «маляр» в переводе с украинского – живописец. Я подумал, что она имеет в виду строительную профессию, и сказал: «Не маляром, а художником». Я тогда еще в школу не ходил, но уже осознавал, кем буду.

Позже, когда я учился в школе, такой уверенности и настойчивости у меня не было, я просто учился и рисовал. А окончив школу, я точно знал, куда поступать, надо ведь было становиться художником.

– Как семья? Помогает, вдохновляет, мешает?

– По-разному. И помогает, и забирает время, и вместе с тем она – тыл. Семья нужна, но бывает, что не нужна. Надо сочетать, чтобы было идеально, но это не всегда получается.

– В одной из статей о вас написано, что Петр Нагуляк создает на полотнах гармонию. А в жизни удалось создать гармонию?

– Я работаю над этим.

Елена Никитина, «УЦ».

В мировом спорте разразился скандал, аналогов которому еще не было. И самое ужасное, что произошедшее коснулось самого массового и медального олимпийского вида – легкой атлетики. Подкуп и манипуляции с допинг-пробами привели к тому, что в прошлую пятницу было принято беспрецедентное решение – отстранить на неопределенное время российских легкоатлетов от всех состязаний под эгидой Международной ассоциации легкоатлетических федераций (ИААФ), это даже может повлечь за собой запрет представителям королевы спорта России участвовать в Олимпийских играх 2016 года.

Для начала немного предыстории. Итак, 9-го ноября в Женеве прошла пресс-конференция комиссии Всемирного антидопингового агентства (WADA), посвященная расследованию применения допинга в российской легкой атлетике.

В отчете объемом 323 страницы говорится, что в ходе расследования удалось найти подтверждение неоднократным случаям использования российскими спортсменами допинга. Комиссия также обнаружила факты коррупции со стороны бывшего главы IAAF Ламина Диака. Он подозревается в получении взяток от России на общую сумму в 1 млн евро за отказ от преследования российских спортсменов, уличенных в употреблении допинга. 4 ноября 2015 г. Диак был арестован французской полицией по обвинению в коррупции, поэтому сведения по этой части расследования в отчет WADA включены не были по процедурным причинам.

В отчете комиссии содержится информация о том, что директор антидопинговой лаборатории в Москве Григорий Родченков намеренно уничтожил 1417 допинг-проб. Родченков дал указания по уничтожению допинг-проб за три дня до того, как комиссия прибыла в Москву в декабре прошлого года. Пробы должны были отправить для повторного тестирования в другие лаборатории.

В связи с этим независимая комиссия рекомендовала приостановить деятельность Всероссийской федерации легкой атлетики (ВФЛА), что означает отстранение российских спортсменов от всех соревнований под эгидой Международной ассоциации легкоатлетических федераций (IAAF), в том числе Олимпийских игр 2016 года в Рио-де-Жанейро.

Также комиссия Международного антидопингового агентства (WADA) обвинила министра спорта России Виталия Мутко в «манипулировании» допинг-пробами спорт­сменов. Независимая комиссия также рекомендовала пожизненно дисквалифицировать пятерых российских легкоатлетов, включая чемпионку и бронзового призера Игр-2012 в беге на 800 м Марию Савинову и Екатерину Пойстогову. А глава WADA Дик Паунд на пресс-конференции предупредил: если Россия не примет мер, ее легкоатлетов «в Рио может не быть».

10 ноября на основании выводов независимой комиссии WADA приостановила аккредитацию московской лаборатории РУСАДА. Все пробы из России будут доставляться для анализа в другую лабораторию, аккредитованную WADA. Международный олимпийский комитет (МОК) обратился в IAAF с просьбой провести расследование в отношении всех лиц, обвиняемых в применении допинга в докладе Всемирного антидопингового агентства.

11 ноября министр спорта России Виталий Мутко заявил о готовности российской стороны перепроверить все факты и последовать всем рекомендациям Всемирного антидопингового агентства (WADA) в ситуации с проблемами допинга.

13 ноября  Совет IAAF числом голосов 22 против 1 (представитель России не голосовал) принял решение о временном отстранении России от соревнований под своей эгидой на неопределённый срок. Приостановлено членство Всероссийской федерации лёгкой атлетики в IAAF. Это делает невозможным участие сборной России по лёгкой атлетике в Олимпийских играх в Рио-де-Жанейро. Также Россия лишена права проведения командного чемпионата мира по спортивной ходьбе в Чебоксарах и чемпионата мира по лёгкой атлетике среди юниоров в Казани. Решение IAAF содержит требование добровольной отставки руководства ВФЛА, в противном случае грозит окончательным запретом.

15 ноября член независимой комиссии WADA профессор Ричард Макларен заявил, что во второй части отчёта может быть рекомендовано приостановить деятельность IAAF, в результате чего лёгкая атлетика не войдёт в программу летних Олимпийских игр 2016 года. Но президент МОК Томас Бах заявил, что на данный момент исключение лёгкой атлетики из программы Игр 2016 года невозможно.

Для того, чтобы хоть как-то разобраться в этой шокирующей ситуации, мы пообщались с президентом Федерации легкой атлетики Украины, первым заместителем министра молодежи и спорта Игорем Гоцулом, который дал эксклюзивное интервью «УЦ».

– Игорь Евгеньевич, достаточно ли в отчете доказательств для принятия столь жестких решений?

–  Понятно, что полностью ознакомиться с документом я не успел. Но в ходе общения с коллегами в Страсбурге, где мы недавно детально обсуждали этот вопрос, стало понятно, что нарушения были допущены действительно вопиющие. Тем самым под удар был поставлен престиж мировой легкой атлетики. И реакция со стороны руководства международной федерации должна была быть решительной и жесткой.

– Стала ли для вас такая негативная информация неожиданной?

–  Разговоры о нечистоплотности в российской легкой атлетике ходили давно. Но то, что это зашло так далеко и проводилось в таких масштабах, безусловно, шокировало. Особенно что касается участия государственных структур в махинациях. В России все еще живут по советской системе спортивных ценностей, при которой любые средства для достижения успеха  хороши. К сожалению, мы пока также недалеко ушли от советского отношения к спорту, и если не изменим приоритеты, то риски для Украины остаются великими.

– Федерация легкой атлетики поддерживает дисквалификацию россиян?

–  Я не могу в данном случае расписываться за всю ФЛАУ, которая является общественной организацией и где решения принимаются коллегиально. К тому же не все руководители украинской федерации могли ознакомиться с отчетом WADA. Не было у нас и специального заседания по этому поводу.

Так что могу высказать только собственное мнение.  Думаю, что вердикт ИААФ строг, но справедлив. Можно, конечно, говорить, что пострадали атлеты, не принимавшие допинг и ставшие заложниками ситуации.  Но, с другой стороны, никто не может дать гарантий, что эти атлеты «чистые», поскольку в московской допинг-лаборатории творились вопиющие безобразия.  Как тогда мы можем говорить, что российские спортсмены находятся в равных условиях с соперниками? Установлено, что допущены системные нарушения. Под угрозу поставлены принципы честной спортивной борьбы, и поэтому нужно  применять столь жесткие санкции для того, чтобы другим неповадно было.

– Вам не жалко российских легкоатлетов и тренеров, делавших свою работу честно?

–   Мы не потираем руки от радости, что дисквалифицировали сильного конкурента. Вне всякого сомнения, можно только посочувствовать тем, кого подставили махинаторы от спорта. Тем не менее, мы будем продолжать отстаивать свою позицию, о которой заявляли ранее. Она заключается в том, что нарушители не только спортивных принципов, но и норм международного права  должны быть лишены возможности влиять на легкоатлетические процессы, проводить международные соревнования и иметь на своей территории Центр развития ИААФ. Этот центр, в котором проводится лицензирование специалистов, должен быть перенесен в другую страну.

– А разве спортсмены из других стран, в том числе и Украины, не попадались на допинге?

–   В Страсбурге на заседании мониторинговой группы Антидопинговой конвенции Совета Европы, в котором я участвовал,  поднимался этот вопрос.  Естественно, что допинг – это глобальная проблема всего спорта. Но сейчас ситуация складывается таким образом, что мы уходим от политики двойных стандартов, когда декларировали борьбу с допингом, но, с другой стороны, пытались скрыть факты его применения.  В настоящее время речь идет о полном неприятии запрещенных средств. И любой атлет будет нести беспощадное наказание за попытки побеждать нечестным путем. В России такой подход запустили на конвейер, поставив во главу угла победу любой ценой. И с этим никто мириться не собирается.

– А что тогда говорить об участии в скандале бывшего руководителя мировой легкой атлетики Ламина Диака?

–  То, что руководитель ИААФ не просто знал о проблеме, а старался закрывать глаза за материальную выгоду, – это серьезное пятно на репутации королевы спорта. Но Диак – это уже прошлое легкой атлетики, и он не вся ИААФ. Хотя для того, чтобы восстановить наше реноме, новому руководителю международной федерации Себастьяну Коэ вместе с коллегами придется приложить немало усилий. Самое главное, что есть желание и готовность идти на решительные меры. И первый шаг в этом направлении уже сделан.

– Не связан ли вспыхнувший скандал с политической обстановкой в мире, о чем говорят в России, называя спортивное преследование избирательным?

–  Все это попытки оправдаться и отвлечь внимание от реальной проблемы. Посмотрите, сколько до этого проводилось легкоатлетических стартов в России. Хотя ФЛАУ неоднократно подчеркивала, что есть факты оккупации Крыма, агрессии против Украины со стороны России, нарушения норм международного права, а мы вынуждены отправлять туда наших атлетов. Но наши просьбы об отмене или переносе международных стартов из соседнего государства просто не слышали. Характерно, что за несколько дней до обнародования отчета WADA  президент ИААФ Себастьян Коэ побывал с визитом в России и вел переговоры с коллегами. Так что разговоры о политических мотивах – это пустой звук.  Понятно, что есть желание провинившихся найти оправдание, но факты – вещь упрямая.

– Но ведь в московской лаборатории проводились и анализы украинских легкоатлетов. Как быть с этим?

–  Для нас здесь нет никаких проблем. Наши пробы собирались и хранились в украинском центре, после чего мы пользовались услугами других международных сертифицированных лабораторий. В Москву по этому поводу мы уже давно не обращались.  К тому же WADA во время состязаний и во внесоревновательное время сама принимает решение, где проводить анализы. Поскольку Москва попала под подозрение, то здесь «химичили» в основном с российскими пробами.

– Что нужно сделать россиянам, чтобы их помиловали?

–  Вы знаете, это их проблемы. Они сами себя наказали, поставив под удар такой прекрасный вид спорта, как легкая атлетика, и своих замечательных звезд, таких, как, к примеру, Елена Исинбаева. О привлечении каких спонсоров сейчас может идти речь, какие родители поведут детей в секции и кто из телевизионщиков возьмется транслировать соревнования по легкой атлетике, проходящие в России? Нет, возможно, там смогут убедить соотечественников, что все это происки злобных врагов. Но в мире-то все абсолютно ясно. Сейчас россияне вроде бы выразили готовность к сотрудничеству, заговорили о расследовании и рассматривают возможность выступления своих атлетов под олимпийским флагом. Но до признания собственной вины еще далеко, и министр Мутко в отставку подавать не собирается. Мне кажется, что в корне они систему не поменяют, а потому участие российских легкоатлетов в Олимпиаде проблематично.

– Как быть с информацией о том, что легкую атлетику могут вывести из программы Олимпиады в Рио-де-Жанейро?

–  Ну, во-первых, президент МОК Томас Бах уже заявил, что это невозможно. Во-вторых, те, кто причастен к грандиозному скандалу, понесли и еще понесут справедливое наказание. И в третьих, интерес к Олимпиаде во всех отношениях серьезно снизится, если там не будет самого медального вида спорта. Без Усейна Болта и других легкоатлетических звезд Олимпийские игры будут неполноценными, что ли. Впрочем, стоит ли говорить о том, чего не может быть в принципе?..

– И в заключение скажите, насколько пострадала международная система спортивных ценностей и правы ли те, кто говорит о потере доверия к спорту как таковому?

–  Я уже говорил, что удар по международной спортивной репутации нанесен серьезный. Но не все так ужасно. Нужно просто реально оценить то, что произошло, сделать необходимые выводы, наказать по всей строгости виновных и двигаться дальше. В конце концов, не все же используют запрещенные приемы для побед. Так почему мы должны оскорблять их своим недоверием? Уверен, что руководство МОК и ИААФ сможет достойно ответить на этот вызов и сделать все возможное для того, чтобы репутация спорта больше не подвергалась таким серьезнейшим испытаниям. Если мы не будем верить в лучшее, то, немножечко перефразируя известную песню Булата Окуджавы: а иначе зачем на земле этой вечной живем?..

Беседовал Юрий Илючек – специально для «УЦ».