Свой день рождения Николай Елисеевич Марков празднует в очень символичную дату – 8 мая. За день до Дня Победы. В нынешнем году это будет его 93-й день рождения.

Сегодня Николай Елисеевич скромно живет с супругой Ольгой в двухкомнатной квартире в районе Ковалевки. И мало кто знает, насколько интересной и в некотором роде знаковой является и его собственная судьба, и судьба его семьи. Его отец работал не где-нибудь, а в приемной самого «всероссийского старосты», председателя ВЦИК Михаила Калинина, а позже, когда Калинин попал в немилость к товарищу Сталину, чуть было не оказался в застенках НКВД, от которых, как и от клейма «враг народа», его спасла лишь преждевременная смерть. Сам Николай после окончания школы поступил в Московский торгово-строительный техникум. А потом… Потом пришла война.
Несостоявшиеся партизаны
– Нас, второкурсников, пригласили в экспедицию. Занимались мы в этой экспедиции обследованием междуречья Волги и Дона. Цель экспедиции – выявить запасы топлива в Волгоградской (тогда – Сталинградской) и Ростовской областях. Накануне экспедиции я услышал сообщение ТАСС о том, что немцы концентрируют войска, и призадумался. Во время работ начальника экспедиции по какому-то делу вызвали в Москву, и я остался за него. Мне было указано следовать плану работ. В распоряжении экспедиции был транспорт – машина-полуторка ГАЗ-АА, на которой, предварительно погрузив запас продуктов на неделю, мы выезжали на местность, чтобы проводить исследования. Как раз накануне войны мы выехали в очередную такую поездку. В результате я как исполняющий обязанности начальника экспедиции задержал на неделю мобилизацию. Мне это могло дорого обойтись, светил военный трибунал. Хорошо, что представители Сталинградской области за меня заступились. Чтобы вы понимали, где я находился в момент начала войны, – это была граница Поволжья и Сталинградской области, примерно 300 км от Сталинграда. И я не мог так просто сорваться и уехать – нужно было свернуть работу, свернуть лагерь. Как только приехали в город, я тут же сдал шофера в пункт мобилизации, а сам стал заниматься сворачиванием экспедиции. И тут мне приходит письмо с приказом экспедицию продолжить, невзирая на сложившуюся ситуацию. И мы продолжили работы в районе Калача – того самого, под которым позже объединились наши войска. В сентябре получаю телеграмму: свернуть работы и выехать в Москву.
Приезжаем в Москву – получаем приказ: до особого распоряжения находиться в техникуме. В армию нас почему-то не призывали, хотя мы все ждали повесток. Но вместо этого техникум эвакуировали. А студенты остались и нанялись на всяческие подработки. Среди нас была девушка из Калинина, и она пригласила нас в гости к себе в город – это где-то 200 км от Москвы по железной дороге. И я поехал с несколькими друзьями к ней погостить. Мы там неплохо проводили время – ходили в театры, гуляли. Как сейчас помню – в ночь с 12 на 13 октября мы решали, остаться еще на день или уезжать в Москву. Решили уехать. Той же ночью, буквально через пару часов, немцы выбросили десант и захватили город без единого выстрела.
Вернулись в техникум, продолжаем ждать. Кто учился из местных – разъехались, а кто приезжий – ехать было некуда, ждали в общежитиях. Я тоже был приезжий – из города Вятка, тогда он назывался Киров. В конце концов мы подумали, что о нас все забыли, и решили создать партизанский отряд. К этому моменту немцы были уже в 30 километрах от Москвы. Мы, в общем, стали готовиться: разорили подсобное хозяйство при общежитии, убили трех свиней, заготовили продукты. Разобрали военный кабинет, вооружились кое-чем и стали ждать немцев. Той же ночью я проснулся оттого, что кто-то светил мне в глаза: приехали из военкомата нас мобилизовать. У меня до сих пор есть справка о мобилизации, написанная на крыле машины 19 октября 1941 года.
Блокадный Ленинград
– Сначала меня привезли в город Клин, там оформили в военкомате, а потом пешком отправили на Дмитрово – в обход Москвы! А потом на Орехово-Зуево. Тоже пешком. В общем, под Орехово-Зуево мы взбунтовались – почему все время пешком? Выведали пункт назначения и доехали на поезде. Конечной точкой нашего пути были Горховерские лагеря, они находились недалеко от Горького (сейчас – Нижний Новгород). Всех нас – 250 студентов – зачислили в стрелковую бригаду, готовили как маршевую роту на фронт. И вот в ноябре мы вернулись с очередных учений уставшие, а нас выстраивают: такие-то и такие-то по списку – с вещами на выход! Собрались – и опять пешком на станцию Золино. Прибыли: ждите команды. Мы (нас было около 300 человек) расположились на перроне, ждем. Думаем – будут отправлять на фронт. Подходит поезд с востока – мы все вскакиваем, а команды на посадку нет. Следующий поезд идет с запада на восток. «Ну, это не наш» – думаем. И тут звучит команда «На посадку». Нас привезли в Горький, расположили в казарме. И тут заходит в казарму старший лейтенант и говорит: «Как ваш будущий командир батареи, сообщаю – теперь вы курсанты зенитно-артиллерийского училища города Горький». Нас обучали по программе, рассчитанной на полгода. Закончили программу – приехала комиссия, проверила, забраковала. Добавили еще 3 месяца обучения. И только после этого, аж в декабре 1942 года, у меня был выпуск. Сформировали дивизион – три батареи – и отправили на фронт. Но что интересно – я, хоть и имел по итогу обучения офицерское звание, был отправлен не как офицер, а как обычный курсант. Пункт назначения – Ленинград.
Тогда Ленинград как раз был в блокаде. Начал я как обычный солдат: первую неделю работал орудийным номером, неделю – наводчиком, потом командиром орудия, замкомандира взвода. И только в марте мне присвоили звание лейтенанта. Вот так в СССР во время войны готовили офицеров.
Каково жилось в блокадном Ленинграде? Прежде всего хочу отметить, что отношения между населением и солдатами были очень хорошие. Мы даже обзаводились там друзьями, ходили друг к другу в гости. Несмотря на блокаду, город жил, как и в мирное время, – работали все учреждения, театры, кинотеатры. Заводы выпускали танки, орудия. Но, конечно, нехватка продуктов чувствовалась остро. Армия снабжалась хорошо, тут жаловаться не на что. Пока мы могли, делились с людьми кое-какими продуктами. Но так или иначе и мы, и они понимали – каждый на своем месте и занимается своим делом.
Беда Ленинграда заключалась вот в чем: в силу неизвестных мне обстоятельств наши войска, отступавшие на восток в начале войны, прошли мимо города. Ленинград остался в стороне практически без защиты. Создали сначала гарнизон, потом дивизии ополчения, из-за этого разделить, где армия, а где население, было очень тяжело. Даже сейчас с этими нюансами бывает неразбериха. А люди голодали, голодали сильно. Я помню, у нас в дивизии был случай – одного из солдат ударили по голове молотком. Выяснилось – это сделал его родной брат, чтобы завладеть продуктовой карточкой. Все обошлось, парня вылечили. Но такие происшествия были большой редкостью.
Любовь на всю жизнь
– Блокаду Ленинграда прорывали дважды: в первый раз в 1943 году – удалось пробить железнодорожный коридор шириной где-то 70–80 км. Начали ходить поезда, город ожил. Во второй раз, и это уже было окончательное снятие блокады, прорыв был в 1944 году. Как только блокада была снята, Ленинградский фронт ликвидировали. В Ленинграде я встретил и День Победы, и прослужил некоторое время после войны – до 1949 года. Там же встретил свою жену Олю. А было это так: я как офицер проводил занятия на батарее. А ее как раз призвали служить и направили в Ленинград. Назначили ее на зенитно-артиллерийское орудие, а перед этим нужно пройти обучение. Оля оказалась моей ученицей, пришел я на занятие и увидел ее. С первого взгляда… С тех пор и живем вместе – уже 69 лет. Мне в этом году исполняется 93 года, а ей – 91. Расставались мы всего один раз – после Ленинграда меня по замене перебросили в ГДР, я там прослужил два года. Дослужился до начальника строевого отдела дивизии и с этой должностью поступил в Московскую артиллерийскую академию. Отучились в Москве полгода, а после этого наш факультет перевели в Ленинград.
За свою жизнь я как минимум дважды полностью пересекал СССР – дважды я оказывался на Дальнем Востоке. И Оля все время со мной.
В 1972 году у меня случился инсульт. Меня ударило так, что пришлось начинать все заново – стоять, сидеть, ходить. Если бы рядом не было Оли, я не знаю, как бы жил. Она больше трех месяцев практически жила со мной в госпитале, поставила меня на ноги. Но работать я уже не мог. А лечащий врач мой оказался родом из Кировограда, он и предложил переехать сюда, город, мол, небольшой, спокойный. А тут как раз подвернулся обмен квартирами. Жена поехала посмотреть, ей понравилось, заявила: «Все, никуда больше ехать не будем, переезжаем сюда». Так мы и оказались в Кировограде.
Богатства Дальнего Востока
– После окончания академии меня направили на Дальний Восток, в город Заветинск. Там я пробыл два года, а потом внезапно прибыло распоряжение перевести меня обратно на запад, в Приволжский военный округ. В Приволжье я сделал неплохую карьеру: замкомандира дивизиона, командир отдельного дивизиона, в течение 5 лет был командиром полка. А потом произошли доманские события, и нашу дивизию в связи с ними перебросили на Дальний Восток. Там я служил сначала начальником ПВО, потом начальником армейского корпуса, начальником оперативного отдела ПВО округа. Последняя моя должность – заместитель начальника войск ПВО Дальневосточного военного округа.
Дальний Восток меня во многом поразил. Для начала – он находится примерно на той же широте, что и Украина. Это богатейший край, там очень плодородная земля, можно собирать урожаи, которые нам здесь даже не снились. Если бы плотность населения там была хотя бы приблизительно такая же, как и здесь, это был бы огромный процветающий регион. Хотя климат на Дальнем Востоке, конечно, более суровый, чем в Украине. Зимы холодные – до 50 градусов мороза. Особенно холодно в Амурской области, Хабаровском крае. Мне регулярно приходилось проводить занятия на 40-градусном морозе. Еще один недостаток тамошнего климата – в августе, как раз во время уборки урожая, начинаются дожди. Комбайны там ходят на гусеничном ходу. Из-за этого уборку урожая, как правило, заканчивают после первых морозов – по подмерзшей земле машины двигаются легче. Из-за этого часть урожая пропадает.
Дальневосточный округ мог бы стать житницей СССР, если бы не Хрущев. Знаете, что он сделал? Он отменил льготы для тамошнего населения. И вот сразу после этого буквально за первый год с Дальнего Востока уехало более 500 тысяч людей! Из-за этого все нужно начинать сначала. Сам я, пока не заболел, жил в Хабаровске. Это хороший, большой город. Правда, когда я уезжал, со снабжением там было не так хорошо, как раньше, но ведь и сам регион на каком удалении находится! И бытовые условия не сахар – удобства на улице…
Николай Елисеевич рассказывал еще много – о сыновьях, каждый из которых был по-своему успешен, но оба они погибли; об общественной работе здесь, в Кировограде; о незаурядной личности своего отца; о странных прихотях судьбы, по воле которой две страны, отметившие его заслуги наградами, сейчас находятся в состоянии необъявленной войны… Николай Елисеевич до сих пор остается убежденным коммунистом, но при этом он толерантен к другим точкам зрения – если они подкреплены обоснованными аргументами. А главное – он и его жена до сих пор радуются жизни и любят друг друга так же нежно, будто и не прожито вместе целых 70 лет.
Виктория Барбанова, фото Елены Карпенко, «УЦ».
Примечательно, что Влад выступал первым в первой программе нового цикла. В таких шоу выступать первым – всегда риск, и тем ценнее успех нашего земляка. В видеоролике, показанном перед выступлением, Влад рассказал о себе. Ему восемнадцать лет. Весит 145 килограммов. Признался, что имеет проблемы с обменом веществ и что врачи его предупредили: резкое снижение веса может негативно повлиять на голос. А этого парню очень не хочется, так как в свои молодые годы он уже является солистом филармонии.
На минулому тижні в Кіровограді презентував свої твори сумський письменник Владислав Івченко. Організатори туру по Кіровоградщині – благодійний фонд «Добротвір», – анонсуючи зустріч, називали його «автором найкращих українських детективів про сищика Івана Карповича Підопригору», начебто натякаючи, що якщо не з самим Івченком, то з Іваном Карповичем читачі знайомі. Звичайно, більшість кіровоградських читачів знайомі з «найкращим сищиком Російської імперії» не були, проте Владислав Івченко виявився настільки симпатичною й цікавою людиною, настільки захоплено розповідав про свого героя, що почитати «найкращі українські детективи» захотіли всі.
Два часа потрясающей игры комика, аплодисментов и смеха отзывчивых зрителей, которых могло быть и больше. Хотя не могло, а должно было быть гораздо больше. Этот спектакль необходимо прописывать как психотерапевтическое лекарство. Как же здорово посредством юмора разложены по полочкам взаимоотношения мужчин и женщин! За кулисами Борис сказал, что даже предлагал работникам загсов направлять на спектакль как молодоженов, так и тех, кто настроен на развод.
Блэкмора считают одним из самых значительных и влиятельных гитаристов XX века, он включён во многие хит-парады «лучших гитаристов всех времён». Но наиболее он ценен тем, что оказал свое магическое влияние на миллионы людей. Его творчество, его манера игры, созданные им группы, энергетически мощная музыка сформировали несколько поколений истинных ценителей настоящей, классической рок-музыки.
Автор выставки настаивает на том, что у каждого в архиве найдется несколько десятков оригинальных снимков, сделанных собственноручно, которые смогут стать экспонатами фотовыставки. И даже предложил желающим рискнуть, пообещав предоставить зал галереи. Но после увиденного в «Елисаветграде» вряд ли кто-то из непрофессионалов решит тягаться в творческом подходе, чувстве юмора, умении остановить мгновение с Цукановым. Каждое фото – история. К каждой истории – комментарий автора в стихах. Что-то – ироничное, что-то – остроумное, что-то – трогательное.



