Галерея «Елисаветград» продолжает удивлять, поражать и радовать. Неделю назад в ее большом зале открылась выставка под названием «Палитра двух поколений». Возможность насладиться полотнами кировоградцам предоставили киевские коллекционеры Андрей и Виктория Афанасьевы.
Чета Афанасьевых уже знакома местным любителям живописи – три года назад они привозили к нам картины народного художника Украины Михаила Кокина. В этот раз посетителей галереи ждет не менее сильное потрясение – полотна молодого крымского художника Андрея Чеботару и представителя старшего поколения – тернопольского художника Виктора Макарова. Младшему – всего тридцать лет, старший – 1932 года рождения.
Выставка продлится до 3 марта, желающие успеют сделать себе подарок, посетив галерею. Предлагаем вашему вниманию интервью с Андреем Афанасьевым, которого можно слушать часами, иногда лишь меняя тему разговора. На этот раз мы говорили о коллекционировании.
– Андрей, как стать коллекционером?
– Коллекционер – это антиквар в первом поколении. Антикваром в первом поколении стать нельзя, во втором – сложно, а в третьем – легко. Потому что третье поколение под сто лет подтягивается, а за сто лет любая вещь превращается в ценность. Обычно для узкого круга людей, но большую ценность. Когда продается Ван Гог за тридцать миллионов, он нужен двум людям в мире за эту цену. Но эти два человека дерутся за него до последнего, и цена возрастает до небес.
Я когда-то коллекционировал марки, значки, сейчас инструменты, компакт-диски, серебряные медали, в последнее время – ножи. Не просто ножи, а суперножи. Это порошковая металлургия, Япония, вещь, с помощью которой можно дом построить, зверя освежевать и все остальное сделать. И, конечно, картины. Начинается все с увлечения, которое с годами не проходит.
– В детстве все собирают фантики или значки, но не все остаются коллекционерами на всю жизнь…
– Я позиционирую себя старым мудрым евреем. У меня трое детей, четверо внуков, все живут отдельно и замечательно. У меня второй брак, в котором я прожил пятнадцать лет, в первом – двадцать три. У меня есть свое понимание вопроса, которое заключается в следующем: приобретать вещи – большое удовольствие, как, извините, пописать, покушать, сексом заняться. Это заложено в психологии человека. Если человек продвинулся чуть-чуть дальше и научился продавать эти вещи, это тоже большое удовольствие. Сочетание этих двух удовольствий рождает коллекционеров, антикваров, меценатов, филантропов, просветителей.
Вот Николай Цуканов – коллекционер. И он меценат, филантроп, плюс его деятельность – это заработок, который кормит семью, плюс просветительская деятельность – сын Глеб, вы знаете, уже имеет три персональные фотовыставки. Каждый идет по своему пути. Кто в детстве собирал, дальше не развился, бросил, ну и ничего. А кто развился – получает большое удовольствие.
– Но вы не коллекционируете что-то одно…
– Все перечисленное – это увлечение. А картины для меня как направление последнего бизнеса. В принципе он был достаточно успешным, пока в 2009 году не был принят пресловутый закон Ющенко-Фельдмана-Табачника, который запретил по упрощенной системе заниматься продажей произведений искусств. К тому же монетизация коллекций всех музеев, национального достояния, уничтожение всех центров реставрации, экспертизы, оценки ценностей… Легально вести бизнес стало невозможно, поэтому я по картинам превратился в раннего пенсионера, который занимается изданием книг, – на моем счету уже больше десяти шикарных изданий по живописи. Два из них мне заказывали, платили за это деньги. Все остальные – мои проекты, которые были успешными, в том числе и с точки зрения бизнеса. То есть мне достаточно для того, чтобы я нормально жил, вкусно пил, покупал картины, ездил кататься на лыжах и чувствовал себя спокойно. А все остальное – монеты, ножи – это то, без чего жить нельзя.
– Есть у вас какой-то минимум, который вы никогда, ни за какие деньги не продадите?
– Сложный вопрос. Это волнами. У антикваров и художников есть такое понятие – пенсионный фонд. Это когда человек становится пенсионером, не хочет вести активный образ жизни, у него для обеспечения жизни есть собственное достояние. Неважно, что это – картины, скульптуры, бриллианты. Это достояние само себя продает. Ну, столетняя картина известного мастера не может стоить сто долларов, даже если когда-то она столько стоила. Даже если нет интриги на рынке, но это мастерская вещь, профессиональная, хорошо сохранилась, она стоит денег. И чем дальше, тем больше.
У меня был такой момент, когда мы с супругой (мы вместе работаем) создавали свой пенсионный фонд. Но сейчас такого фонда нет. Я готов продать все что угодно, но за адекватные деньги. Каждый делает свой выбор. Хотя есть пара картин, которые в настоящий момент я ни за что не продам. Но не исключено, что завтра захочу продать.
– Коллекционеров у нас намного больше, чем меценатов и филантропов. Не всегда эти характеристики объединяются в одном человеке. От чего это зависит?
– Исторически арт-рынок – это очень сложная штука. Он родился тогда, когда сильные мира сего окружали себя красивыми вещами, люди, которые могли их делать, были в фаворе. Тогда же существовали подделки, и с тех времен начала существование технология поднятия собственного статуса за счет участия в культурной жизни. Сейчас эта технология извращена. Много людей, которым по фиг искусство, культурная жизнь. Они нанимают технологов, которые пишут им программу продвижения на, как правило, политической или экономической арене. Этот человек, ничего не понимающий в искусстве, становится известным, называется меценатом, филантропом (а у нас еще добавляется олигарх, бизнесмен).
А есть люди, которые развиваются самостоятельно. В Киеве, к примеру, есть владелец галереи Андрей Адамовский, который тратит гигантские деньги, потому что ему нужны новые картинки, новые посетители. Это человек, который развивается сам по себе. У меня тоже долго не могут быть картины. Я к ним привыкаю, и через какое-то время они перестают меня будоражить, волновать и начинают сползать со стены (есть такой термин). И ту, что сползла, можно продавать. А очень приятно подарить. Капитализация любого коллекционера все время растет: покупается больше, чем продается. Это факт! Почему бы чем-то не поделиться? Я участвовал во многих благотворительных акциях, аукционах. Человек, который раз через это прошел, если он не полный кретин и идиот, в душе на всю жизнь остается меценатом и филантропом.
– Поговорим о просветительстве. Получается, что коллекционеры должны просвещать, чтобы как можно больше людей могли оценить их коллекции?
– А как иначе? Конечно, можно в одиночку наслаждаться произведением искусства. Но можно и замуж не выходить и не жениться и всю жизнь, извините, мастурбировать. Но вдвоем-то интереснее. А если говорить о произведениях искусств, то впятером намного приятнее наслаждаться. А ежели ты до кого-то, кто этого раньше был лишен, донес да увидел огонь в его глазах, он после этого может стать твоим клиентом, соратником. А дети у вас растут и внуки. Их что, на телевизоре воспитывать или на айфоне, айпеде? Это бред! У меня искусствоведы, реставраторы, эксперты не смотрят телевизор – у них дома его нет. Все свободное время они ходят по музеям, в которых были десятки раз, книги читают. Я не говорю, что с них всем надо брать пример, но это так.
Давайте рассмотрим еще один брутальный пример. Вы купили себе хорошее платье, надели, посмотрели в зеркало, полюбовались и повесили в шкаф. Вы никому его не покажете? Это не просветительство, но это суть человека как социального элемента – поделиться! Делитесь тем, что у вас есть, – пониманием живописи, пониманием музыки, пониманием культуры потребления вина, понимания вождения машины или самолета. Люди, с восторгом относящиеся к своему приобретению, с не меньшим восторгом стремятся поделиться этим с другими. Не похвастаться, а именно поделиться.
Возьмем картины. Ведь каждая имеет свою легенду: где написана, на пленере с каким великим, какие были погодные условия, что тебе при этом говорили, сколько подошедшие итальянцы давали денег за этот этюд, а ты не продал, потому что такой гордый, как тебе досталось потом от жены, что не продал, и так далее. Это же так интересно. И хорошие вещи обрастают деталями. Я знаю легенды каждой работы художников, которых я поддерживаю. И как этим не поделиться?..
– Расскажите о выставке, представленной в галерее «Елисаветград». Почему вы привезли работы именно этих двух художников?
– У меня в собственности одного художника двести работ, другого – триста. Работы очень хорошие. Я выбрал самого старшего художника и самого младшего. Оба пишут открытыми цветами, оба пишут в технике «алла прима», оба пишут что кистями, что мастихином, оба – реалисты. Пусть манера не академическая, но они пишут картины, выходя на пленер. Они пишут то, что чувствуют, и только утром или вечером, когда живые краски. И оба не пишут на заказ.
Есть такая примитивная, но все-таки классификация. Художники делятся на две категории: «а» и «б». Категория «а» – это художники, не ориентированные на потребительский рынок, категория «б» – художники профессиональные, образованные и ориентированные на потребительский рынок. Другими словами, категория «а» пишет, потому что не может не писать. А категория «б» знает, что в этом году в этом регионе популярны такие форматы, такая палитра, такая композиция, такая техника письма, такое направление. Хорошие работы, он же профессиональный художник, он много лет пишет, он умеет смешивать краски на холсте, а не на палитре. И таких намного больше. А те, которых я привез, реально категория «а».
Записала Елена Никитина, «УЦ».
Летом 2012 года возникла идея создать в этом доме музей Тамма. Она принадлежала преподавателю и политику Николаю Садовому, и ее поддержала в первую очередь общественность. Музей как дань памяти такому человеку необходим. Напомним: Игорь Тамм – выдающийся физик-ядерщик, лауреат Нобелевской премии. Кроме этого, Герой Социалистического Труда, лауреат двух Сталинских премий, член Академии наук СССР, член ряда иностранных академий и научных обществ, доктор физико-математических наук, профессор. Но самое главное то, что мы вправе считать его своим земляком, потому что (об этом писала «УЦ») «в 1898-м семья приехала в Елисаветград, здесь будущий нобелевский лауреат вырос, окончил гимназию, увлекся политикой (он был делегатом от меньшевиков Елисаветграда на Первом съезде советов рабочих и солдатских депутатов в Петрограде) и даже женился – на дочери местного конезаводчика Наталье Шуйской». А отец нобелевского лауреата, Евгений Тамм, с 1898 года заведовал елисаветградским водопроводом, трамвайными линиями и электросетями, а также был автором проекта электрификации города.
