Рубрика: 41

В Кировоградском областном художественном музее 22 сентября открылась небольшая выставка, посвященная генералу от инфантерии, приамурскому генерал-губернатору, члену Государственного совета Российской империи, этнографу и писателю Николаю Ивановичу Гродекову. Эта скромная экспозиция – часть довольно объемной российской программы по увековечиванию памяти Гродекова, и открыл ее советник министра культуры РФ Виктор Васильевич Петраков.

Дело в том, что в этом году исполняется 170 лет со дня рождения (именно 22 сентября) и 100 лет со дня смерти (12 декабря) Николая Гродекова – человека, который не только участвовал в Хивинском походе и подавлении «боксерского» восстания в Маньчжурии, но и создал в Хабаровске краеведческий музей и публичную библиотеку, открыл в крае 37 начальных школ, кадетский корпус и реальное училище, содействовал основанию Свято-Троицкого мужского монастыря, написал книги «Хивинский поход 1873 года» и «Через Афганистан», которые были переведены на несколько европейских языков и стали классикой военной литературы.

А родился будущий генерал, оказывается, здесь – в Елисавет­граде, в семье обедневшего офицера Ивана Гродецкого. В 1865 году детям разрешили изменить фамилию на Гродековы как «более соответствующую и по коренному их русскому происхождению, и по исповедуемой ими православной религии». Хотя зачем им понадобилось менять прославленную дворянскую фамилию (пусть и польского происхождения) Гродецкий на довольно странную Гродеков, неизвестно. И почему фамилию поменяли только детям, хотя обер-вагенмейстер 2-й кирасирской дивизии майор И. О. Гродецкий в это время был еще жив? Вообще о елисаветградских годах Николая Гродекова неизвестно почти ничего. У него были сестры и брат, который тоже дослужился до генерал-майора. Дети рано осиротели, и Николай Гродеков стал учеником Александрийского сиротского кадетского корпуса в Санкт-Петербурге. Больше он никогда не возвращался в Елисаветград, по крайней мере, никаких сведений о его визитах на родину нет.

Впрочем, как отметил на открытии выставки Виктор Петраков, до сегодняшнего дня в Кировограде никто и не искал никаких сведений о Гродекове, и, возможно, небольшая выставка в худмузее станет толчком к работе историков и краеведов. Николай Гродеков – фигура, действительно, очень интересная. На Дальнем Востоке это имя сегодня знакомо каждому школьнику. В честь него были названы поселок Гродековский (в 1958 году его переименовали в Пограничный) и главная железнодорожная станция на границе с Китаем. В разных районах Приморья есть три села, названные в честь генерала, его имя носит хабаровский краеведческий музей, в Хабаровске ежегодно проходят Гродековские чтения и т. п. 22 сентября, в день рождения генерала, в пос. Пограничный был установлен его бронзовый бюст, деньги на который, кстати, собирали сами жители поселка безо всякого участия властей. В начале этого года журналист Андрей Абрамов в своем блоге разместил объявление о сборе средств на памятник Гродекову, и почти каждую неделю поименно называл всех, кто перечислял средства. В результате было собрано 400 тысяч рублей! Этих денег хватило, чтобы отлить в бронзе бюст Гродекова, а также сделать гипсовую копию, которую отправили в музей в Хабаровске.

Человек, который сделал себя сам

Все биографы Гродекова (а написано о нашем земляке довольно много) отмечают, что он был удивительно талантливым и целеустремленным человеком. Рано оставшись сиротой, без связей и, по-видимому, без средств к существованию, Николай Гродеков сделал головокружительную военную карьеру: начав службу в двадцать лет в чине поручика, в тридцать он был уже полковником, в сорок – генералом, губернатором Сырдарьинской области и кавалером ордена Св. Георгия.

«После окончания кадетского корпуса юноша продолжает учебу в престижном заведении – Константиновском военном училище, – пишут Леонид Востриков и Зосима Востоков в книге “Хабаровск и хабаровчане. Очерки о прошлом”, которую мы будем еще не раз цитировать. – По окончании его в 1862 году, по тогдашнему выражению, “вступил в службу” в стрелковый батальон. Способности, старательность и рвение молодого офицера замечены, и он в следующем, 1863 году переводится в лейб-гвардии гренадерский полк, который являлся не только одним из привилегированных полков, но и старейшим, сформированным в 1756 году. В полку он разительно отличался от титулованных сослуживцев – сынков баронов, графов и князей, в большинстве своем гуляк, картежников и завсегдатаев увеселительных заведений. Вместо этих светских развлечений для поручика Гродекова существовали только честная служба, самоусовершенствование и самообразование, самостоятельная работа с книгами. Такое “странное поведение” являлось постоянной мишенью для насмешек полковых остроумцев и остряков, но такое “поведение” дало ему возможность в 1864 году с первого же захода поступить в Николаевскую академию Генерального штаба.

В период учебы в академии он познакомился с М. Д. Скобелевым, и оба они блестяще окончили ее в 1868 году. После окончания академии – служба в Генеральном штабе, но в феврале 1869 года перевод на Кубань, а в 1870 году назначение в Кавказский военный округ, где Гродеков прослужил до 1876 года. За службу на Кавказе награжден орденом Cв. Станислава II степени и золотым оружием.

30 мая 1876 года Гродеков назначен в Туркестанский военный округ в распоряжение командующего М. Д. Скобелева. Пунктуальность в исполнении приказов, завидное самообладание в условиях боя, полное пренебрежение к личному комфорту в сочетании с физической выносливостью были оценены Скобелевым, и он поручал Гродекову самые трудные военные операции, которые тот неизменно выполнял с наименьшими потерями.

За проявленное в боях геройство и отвагу в пяти военных походах он был награжден орденом Св. Георгия IV степени. Это была очень высокая награда, дававшая право потомственного дворянства с занесением имени его владельца на мраморных стенах Георгиевского зала Большого Кремлевского дворца».

Впрочем, наивысшую награду в царской армии – Георгиевский крест – Гродеков в порыве чувств… подарил генералу Ренненкампфу, но об этом позже.

В 1873 г. Н. И. Гродеков отличился в походе на Хиву, где руководил Мангышлакским отрядом. За этот бой он получил золотую саблю, усыпанную бриллиантами. А спустя десять лет он напишет книгу «Хивинский поход 1873 г. Действия кавказских отрядов», которая принесет ему славу военного писателя. Следующая его книга «Поездка генерального штаба полковника Гродекова из Самарканда через Герат в Афганистан в 1878 году» была переведена на немецкий, французский и английский языки. Приведем очень небольшой отрывок из этой работы: «Хивинский поход и его последствия: уничтожение торговли людьми в Хиве и Бухаре, нанесли страшный удар туркменам: им некуда уже было сбывать свой ясырь. Первые два года после хивинского похода набеги туркмен совершенно прекратились, но потом они возо­бновились, хотя далеко не в таких размерах, как бывало до 1873 года. Теперь шайка в 100 человек редкость; ходят десятками, по 6-ти человек, по 5-ти. Но тут играет роль, если можно так выразиться, вездесущий туркмен, который парализует жизнь и под Гератом, и под Мешхедом и Астрабадом. Все воспоминания жителей вертятся в круге туркменских набегов; они даже хронологию свою приурочивают к тому или другому набегу. Подобно тому, как в Западной Европе в средние века существовала молитва об избавлении людей от нашествия норманнов, так и теперь в Персии и в Гератской области существует молитва об избавлении народа от набегов туркмен.

(…)

Вся сила текинца в коне. Весь успех свой он основывает на быстром натиске и быстром утеке. Он не любит мало-мальски серьезного сопротивления, тотчас оставляет добычу и бежит. Текинец без коня то же, что рыба на суше, что птица без крыльев. Вот почему он конем дорожит больше всего на свете, больше жены, детей, скота. Имея хорошего скакуна, он всегда приобретет и жену, и рабов, и скот. Часто можно встретить кибитку с ободранными войлоками, а лошадь покрыта хорошими попонами. Текинец будет разбойником до тех пор, пока у него такая прекрасная порода лошадей. Вот почему при предстоящем разгроме текинцев у них следует отнять их главное и единственное оружие. Коалиция 54-55 годов уничтожила великое наше средство – Черноморский флот; с тех пор прошло более 20 лет; в прошлую войну у нас флота не оказалось, и победоносная кампания не привела к тем результатам, которых мы желали. То же будет с текинцами: без хороших лошадей это будет бессильное племя, для которого ничтожный гарнизон в Чарджуе будет великою угрозою».

Надо отметить, что «Поездка полковника Гродекова» имела исключительно исследовательские цели и была довольно рискованным на тот момент предприятием: около двух тысяч верст через Афганистан и северо-восточную Персию полковник проехал верхом в сопровождении всего двух джигитов.

Подарок маньчжурского губернатора

Если вы бывали в Петербурге, на Петровской набережной, то, безусловно, помните двух гранитных львов Ши-цза – в Китае таких устанавливают у входов в храмы, дворцы, на кладбища. На постаментах обоих петербургских львов подписи: «Ши-цза из города Гирина в Маньчжурии перевезена в Санкт-Петербург в 1907 году. Дар генерала от инфантерии Н. И. Гродекова». Эти Ши-цза, высотой 4,5 м и весом 2,5 тонны каждая, правитель Гирина Цзян-Цзюнь подарил Гродекову в 1905 году, после окончания Русско-японской войны. А уже Гродеков передал скульптуры в дар столице, оплатив перевозку этих громадин. На тот момент это был не просто экзотический подарок, а символ того, что Маньчжурия остается в добрых отношениях с Россией.

Строительство Китайско-Восточной железной дороги вызывало большое недовольство у местного населения – присутствие большого числа русских военных, охранявших стройку, воспринималось как военная интервенция. В 1900 году вспыхнуло так называемое боксерское восстание, Гродеков руководил обороной Приамурья и усмирением китайских волнений в Маньчжурии. Александр Зиновьев в статье «Возле города Пекина бывали русские войска» так описывает эти события: «Сейчас с трудом верится, что чуть более ста лет назад добрая половина Китая чуть не стала Русской.

“Государь Император Всероссийский, снисходя к печальному положению законного китайского правительства и ради устранения опасности, грозящей нашему трудовому русскому народу, работающему над постройкой Восточно-Китайской железной дороги, повелеть соизволил: ввести в Маньчжурию свои войска”. С таким воззванием генерал-губернатор Приамурской области генерал от инфантерии Николай Гродеков обратился 28 июня 1900 года к властям и населению Маньчжурской провинции. К ноябрю того же года российские войска заняли Маньчжурию. Русская армия выступила в поход после того, как китайские повстанцы и правительственные войска весной-летом 1900 года развернули настоящее наступление на поселения строителей в зоне КВЖД (Китайско-Восточной железной дороги. – Авт.) и на русские военные базы, располагавшиеся на Квантунском полуострове. Китайцы убивали всех русских без разбора, военных и гражданских. В ответ русский флот, пехота и казаки залили кровью Маньчжурию.

“Китайский поход” 1900 года обошелся России в копеечку: за несколько месяцев наличный запас Государственного банка сократился на 30%.

Китайцев поставили на колени, но не научили любви к России. Местные жители стали “пятой колонной” японской армии в войну 1904-1905 годов.

Проблему обеспечения безопасности КВЖД в этих условиях правительство России склонялось решать путем создания военных поселений в полосе отчуждения железной дороги. Автором идеи выступил все тот же приамурский генерал-губернатор Гродеков. Николай II одобрил инициативу члена государственного совета Гродекова и поручил военному ведомству, министерствам финансов и земледелия разработать проект создания казачьих станиц и солдатских слободок вдоль всех веток КВЖД.

Портсмутский мир и последовавшая за ним уступка Японии Порт-Артура и южной ветки КВЖД, эвакуация русских войск из Маньчжурии похоронили грандиозные планы военной колонизации Северо-Восточного Китая. Россияне, создавшие в полосе отчуждения построенной ими железной дороги свою, русскую цивилизацию – Желтороссию, так и не стали на этой земле хозяевами».

Но это все уже было без Гродекова, он ненадолго вернулся сюда только в 1905 году, чтобы оперативно вывести русские войска из Маньчжурии. И эти самые Ши-цза на Петровской набережной – наверное, единственный памятник недолгого существования Желтороссии.

И еще один интересный момент: «В 1900 году, – пишет Виктор Петраков в книге “Маленький Париж”, – по приказу командующего войсками Приамурского военного округа Н. И. Гродекова отряду во главе с генералом П. К. Ренненкампфом было предписано очистить побережье реки Амур от китайских войск. Молниеносным броском Ренненкампф разбил три китайские армии, по численности десятикратно превосходящие его отряд, и вернулся с задания с богатыми трофеями. Восхищенный подвигами генерал снял со своей груди орден Св. Георгия IV степени и прикрепил его к груди Ренненкампфа».

«Благословение дорогому краю»

Если в европейской части России Гродеков до недавнего времени был известен немного больше, чем в Кировограде, – в основном как исследователь Среднего Востока и Юго-Восточной Азии, то для жителей Дальнего Востока он прежде всего мудрый правитель, который на много лет вперед определил вектор развития региона, придавал огромное значение образованию и очень трепетно относился к обычаям коренного населения.

«В 1893 году Гродеков назначен первым помощником приамурского генерал-губернатора С. М. Духовского, – пишут Леонид Востриков и Зосима Востоков. – Ему, уже генерал-лейтенанту, пошел 51-й год. Невысокого роста, плотного телосложения, почти лысый, с подстриженными по-восточному усами и бородой, в очках, сквозь которые смотрели проницательные черные глаза, Гродеков имел вид строгий и неприступный. Он носил мягкие сапоги, ходил бесшумно и неторопливо, независимо от обстановки говорил тихим и невыразительным голосом, никогда не горячился, ничем не выдавал своего волнения, был терпеливым в любых условиях, никогда не повышал голоса в общении с солдатами».

В 1898-м Гродеков становится губернатором края. «Н. И. Гродеков стал самым выдающимся высшим администратором Приамурского края, полным генералом, награжденным едва не всеми воинскими орденами Российской империи, сочетавшим в себе исполнительность, личную храбрость, непритязательность в быту, громадную работоспособность, умение обобщать и предвидеть», – говорится в справочном издании «Город на ладони. Хабаровск 2000». И дальше: «Как командующий войсками, он любил устраивать внезапные проверки, держал в секрете от адъютантов дату инспекции, обращал внимание не столько на внешний вид солдат, сколько на боевую подготовку, лично заглядывал в ствол винтовки, осматривал мишени, посещал казармы, не гнушался контролировать санитарное состояние армейских прачечных, бань.

Широкообразованный, он отлично понимал роль просвещения, считая, что “для простолюдинов школа должна стать бесплатной”. По его настойчивым ходатайствам учителям значительно увеличили жалование и предоставили ряд льгот, благодаря чему за короткое время полностью укомплектовали корпус преподавателей. Гродеков содействовал открытию первого в крае высшего учебного заведения – Восточного института, реального училища, а также первого кадетского корпуса, не говоря уже о десятках других школ и училищ. Совмещая официальную должность высшего администратора края с общественной должностью покровителя Приамурского отдела Русского географического общества, являясь автором научных трудов по этнографии и военному делу, он прислушивался к мнению специалистов, вникал в их нужды, поддерживал ученых людей. При нем были приняты “Временные правила для производства рыбного промысла в низовьях Амура”, уточнены и дополнены правила ведения охотничьего промысла (впрочем, Гродеков отдельно уточнил, что эти правила не распространяются на коренных жителей, которые могут продолжать ловить рыбу и охотиться как и где привыкли. – Авт.). Он проводил политику покровительства малочисленным народам, политику невмешательства в их жизненный уклад, бережного отношения к национальным обычаям.

Ценитель искусств, генерал-губернатор собирал коллекцию восточной керамики, а также скульптуры и живописи. Он подарил Хабаровску несколько десятков картин, которые положили начало художественному музею.

(…) Сам Гродеков служил образцом нравственности, он не пил, не курил, разве что по сложившимся обстоятельствам оставался холостяком».

Евграф Кончин в статье «Гибель царского “Кота-мурлыки”» отдельно описывает формирование Хабаровской краевой библиотеки и удивительную «царскую коллекцию», из которой сегодня в библиотеке сохранилось всего несколько сот книг: «Библиотека была создана по инициативе и при личном участии генерал-губернатора Приамурского края Николая Ивановича Гродекова, военачальника, сподвижника Скобелева. К тому же он был председателем Приамурского отдела Русского Географического Общества, серьезным ученым и литератором. Человек яркий, деятельный, широко образованный, он много сделал для развития края, в том числе и культуры. Николай Иванович не только отдал библиотеке свое собрание книг, но постоянно выделял ей личные средства на покупку литературы, на подписку журналов и газет для читального зала. Помог составить каталог, собственноручно заполнил несколько сот библиотечных карточек.

Будучи в Петербурге, Николай Иванович Гродеков обратился к государственным и общественным деятелям с просьбой помочь хабаровской библиотеке. И первым, совершенно неожиданно для Гродекова, откликнулся цесаревич Николай. (…) Он передал 452 книги. Большей частью – детские. Причем выразил желание, чтобы они непременно выдавались в общее пользование. В письме статс-секретаря А. Куломзина Гродекову говорилось: “Весьма трогательно, что Его Высочество пожертвовал много из своих детских книг, думая, что на Вашей окраине в особенности должен быть недостаток в них. Очевидно, что следовало передать и беллетристические книги, чтобы сразу образовать публичную библиотеку, о которой изволил беспокоиться Его Высочество”.

(…)

Подношение царя открыло “шлюз” обильных посылок в Хабаровск. Его примеру последовали министры и сенаторы, вельможи и генералы. Некоторые поступления были весьма значительны. По завещанию председателя Государственного Совета, Великого князя Константина Николаевича Романова его вдова Александра Иосифовна прислала более 8 тыс. томов».

Но вернемся к самому Гордекову и книге «Хабаровск и хабаровчане»: «Единственной и труднообъяснимой слабостью генерала была его паническая, иначе не назовешь, боязнь тараканов и пауков. В поездках, прежде чем устроить его на ночлег, адъютант дотошно расспрашивал хозяев насчет насекомых и лично осматривал помещение. И, если хотя бы один таракан появлялся в поле зрения Гродекова, генерал опрометью выбегал из дома, и ничто не могло заставить его зайти вновь. Отпетые казнокрады проведали о странной слабости неподкупного Гродекова и иногда докладывали, что в таком-то складе, несмотря на принятые “крайние меры”, водятся тараканы. Грозный инспектор бледнел и поспешно уезжал, а жулики отделывались выговором».

Гродеков прослужил в Приамурском крае восемь лет, но полюбил его навсегда. Высочайшим указом от 30 августа 1902 года Гордеков был назначен членом Государственного Совета. Уезжая в Санкт-Петербург, генерал подарил местному музею все свои богатейшие коллекции и обратился к жителям: «Да ниспошлет Всевышний благословение на преуспевание всего населения оставляемого мною дорогого мне края» (Цитируется по книге В. Машковцев, В. Петраков, «Маленький Париж»).

Завещание Гродекова

В 1906 году генерал от инфантерии Н. И. Гродеков был назначен генерал-губернатором Туркестана. В Казахстане, в Жамбылской области, тоже есть село Гродеково, хотя там генерала чтят и помнят меньше. Зато в 2007 году переиздали его труд «Киргизы и кара-киргизы Сырдарьинской области» 1889 года – причем как отдельный том этнографической энциклопедии.

В 1908-м генерал заболел, оставил службу с сохранением синекуры в Государственном Совете, поселился в Петербурге и взялся за написание обобщающего труда по этнографии, который так не окончил.

И все-таки Гродеков сумел прославиться еще раз – своим завещанием.

«Благодаря своей непритязательности в быту, пуританскому образу жизни он оставил довольно значительный капитал, – пишут Востриков и Востоков. – Гродеков пожертвовал городу Хабаровску все свои этнографические коллекции, богатейшую библиотеку, 14 тысяч рублей в ценных бумагах и декоративную шашку “За храбрость”, отделанную бриллиантами. Эта часть завещания была воспринята с пониманием последней воли покойного, для которого Амур всегда оставался самым светлым местом в жизни.

Шокировала другая часть завещания, так сказать, основная. “Находясь в здравом уме и трезвой памяти”, Николай Иванович Гродеков завещал 100 тысяч рублей госпоже 3., вдове своего сослуживца, которую тайно любил всю жизнь. Волю завещателя пытался опротестовать единственный родственник – племянник, капитан лейб-гвардии, которого Гродеков недолюбливал за ветреный образ жизни. Гвардеец пытался доказать, что горячо любимый им дядя в последнее время был невменяем, чему, мол, есть свидетели. Делу был дан законный ход, но затем оно было прекращено “за смертью истца”. Племянник Гродекова погиб на Германском фронте.

Завещанием была весьма огорчена, если не сказать уязвлена, церковь. При жизни завещатель был примерным христианином, всегда щедро жертвовал на церковные нужды, однако, собираясь перейти в лучший мир, не отказал во имя Господа Бога и ломаного гроша».

Что касается «невменяемости» генерала, то сведения об этом нам удалось найти только в одном источнике – на сайте «История Русской Императорской армии» (regiment.ru‎): «В конце жизни страдал органическим поражением головного мозга, обширным расстройством речи, не только не мог выражать свои мысли, но также не понимал значения многих слов собеседника, а также лишился способности читать и писать».

Однако почти через сто лет после смерти генерала обнаружились новые подробности его петербуржской жизни. В 2005 году в Гродековский музей в Хабаровске пришло электронное письмо от петербуржского кинопереводчика Льва Вержбицкого, который интересовался жизнью прославленного генерала. Завязалась переписка, Вержбицкого пригласили в гости, он приехал. И каково же было удивление сотрудников музея, когда кинопереводчик преподнес им в подарок прижизненный портрет генерала, который много лет назад нашел в бабушкином сундуке. Выяснилось, что бабушка дарителя – Евгения Степановна Вержбицкая, которая была на пятьдесят лет младше генерала, в последние годы жила с ним в гражданском браке, а сам Лев Львович, – вероятно, его внук.

Комментируя свой дар, Лев Вержбицкий объяснил: «Бабушка на самом деле упрятала, видимо, от страха, портрет моего деда, а моему отцу, да и всем родственникам строго-настрого велела забыть о нем. Однажды мой отец все же спросил ее: а кто же это на портрете? Она ему рассказала и велела молчать. Мне горько, что сегодня уже некого спросить о том, как портрет оказался в сундуке. Но когда я подрос, то обнаружил портрет и начал расспрашивать отца. Он мне рассказал. Мы изъяли портрет из сундука, и он переместился в шкаф, где провел лет семнадцать. От отца узнал, кем был Николай Иванович Гродеков, узнал о его принадлежности к высшим чинам царского окружения (член Госсовета, генерал, сановник и т. п.). В советские годы, когда свирепствовали репрессии, о таком родстве нельзя было даже упоминать. Вот семья и молчала. На стенку мы водрузили портрет с началом перестройки. Тогда же я стал искать следы пребывания своего деда в Санкт-Петербурге. И оказалось, что их почти нет, что его фамилию помнят совсем немногие, человек двадцать сведущих в истории людей и произносят ее иначе – Гродеков. “Е” произносится мягко, на нем и ударение.

Портрет – это единственное, что осталось у нас от деда. Когда мы долго переписывались с Николаем Ивановичем Рубаном, то пришла идея подарить его музею, вашему краю, где так хорошо помнят, чтят, ценят его. Вот я и привез портрет в Хабаровск, а себе заказал копию» (Александр Чернявский. «Внук за деда отвечает!», газета «Тихо­океанская звезда» от 3.11.2005).

Пусть простит меня Лев Вержбицкий, но нельзя не сказать о том, что он может и не быть внуком генерала – на исторических форумах этот вопрос вызвал нешуточные дискуссии. Виктор Петраков, который лично знаком с Львом Львовичем, говорит: «Документами это не подтверждено. Но почему бы и нет? В любом случае он ведь не преследует никаких корыстных целей, даже наоборот: все, что у него было, подарил музею».

Далее отрывки из интервью Льва Вержбицкого, опубликованного в газете «Вестник Приграничья» уже в этом году:

– Николай Иванович и бабушка Евгения Степановна жили гражданским браком. Они подавали в Синод прошение на разрешение венчания, но им было отказано. (Отец говорил, из-за большой разницы в возрасте. Ну и мезальянс: они были из очень разных кругов общества. Известно, что всячески сопротивлялся этому браку брат Николая Ивановича.) Вот и получилось, что мой отец родился бастардом. Брат бабушки усыновил его и записал на свою фамилию, дав также и своё отчество.

(…)

– Отец рассказывал, как они с бабушкой, ещё до всех переворотов, ходили на приём к царю по поводу наследства Н. И. Гродекова, которое ушло в царскую казну. Государство не могло оставить сына Николая Ивановича без средств к существованию, и ему с матерью была положена пенсия, а также большая 13-комнатная квартира на Разночинной улице.

Единственное, что у нас осталось от деда, – это его портрет, который мы подарили хабаровскому музею, и картина мечети Би-Би Ханым в Самарканде, заказанная Николаем Ивановичем, бывшим в то время генерал-губернатором Туркестана, художнику-антиквару Столярову в 1906 году после самаркандского землетрясения.

О том, что у меня такой выдающийся дед, сам я узнал в середине 70-х. Бабушка ни с кем по этому поводу разговоры не вела. Опасалась, как бы кто не проболтался. А написать донос на соседа в то время – святое дело. Сын царского генерала, по определению – враг народа. Так что такие разговоры могли дорого стоить всей семье. Личных воспоминаний у отца о Николае Ивановиче не было, так как папе было всего два года, когда умер Гродеков.

(…)

– То, что дед покоится на Смоленском кладбище, мы знали от отца. Он нередко туда ездил. Обещал мне показать место захоронения, но, к сожалению, этого так и не случилось.

(Андрей Абрамов, «Лев Вержбицкий: Дедом своим горжусь», газета «Вестник Приграничья» от 12.01.2013).

Могилу генерала на Смоленском кладбище искал не только Лев Вержбицкий, но и Виктор Петраков (поиски места захоронения описаны в книге «Маленький Париж»). И в этом году общими усилиями могилу таки нашли, там планируется установить надгробие, а Льва Вержбицкого Петраков пригласил в Кировоград – на родину его прославленного деда.

Ольга Степанова, «УЦ».

Когда-то в телеигре «Что? Где? Когда?» был задан вопрос: какая книга вызвала больше всего разговоров в мире? Ответив на него, надо было сказать, что в черном ящике. В течение минуты обсуждения вариантов было несколько: Библия, Коран, «Капитал». Но буквально на последних секундах игроков осенило: телефонный справочник!

К нам в руки попал уникальный справочник — «по городу Кировограду». Датирован он 1958-м годом. Дал его нам «полистать» Николай Цуканов, в чьей коллекции всего, связанного с Кировоградом, он оказался. Кроме того, что эта книга когда-то «вызывала много разговоров», сегодня она вызывает много эмоций. Справочник объемом 80 страниц содержит столько информации, что с его помощью можно вернуться в далекий 58-й год и узнать (а кому-то вспомнить), каким был наш город в середине прошлого века.

Это не в чистом виде телефонный справочник. Он называется «Справочник гос­учреждений, предприятий и организаций, наименования улиц города и других справок по городу Кировограду». В книжице даже есть фотографии города. Рассылался он по списку, и этот экземпляр значится под номером 399.

Несколько разделов в начале справочника: «Специальная связь», «Куда звонить в экстренных случаях», «Адреса телефонов общего пользования (таксофонов)», «Коммутаторы». Затем — перечень улиц Кировограда с указанием района, в которых они находятся. Например, Андреевская — в Быковском районе, Бобринецкая — в Пермском, Жуковского — на Катрановке, Исполкомовская — на Новой Балашовке, Красные Ряды — в центре, переулок Студенческий — на Большой Балке, Ярмарочная — на Ново-Алексеевке и так далее.

В пятидесятые годы улицы Кировограда переименовывались, и в справочнике содержится перечень переименованных улиц. Так, улица Академика Палладина была переименована на Воздухофлотскую, Ворошилова — на Молодежную, Громова — на Гранитную, Конева — на Славы, Академика Лысенко — на Кременчугскую, Молотова — на Красногвардейскую, Папанина — на Полярную, Шолохова — на Мира, Жукова — на Победы.

Ну и, собственно, список предприятий, организаций и учреждений Кировограда с адресами и телефонами. В нашем городе в те времена было два ателье мод — 1 и 2 разряда. Были у нас артели: «Химинтруд», «Пролетарий», «Деревообделочник», «Интруд», «Химик», «Надомник», «Новатор», «Металлист» и прочие. Всего 9 аптек и один аптекарский магазин. А на Ленина, 6 располагалось адресное бюро. А сколько у нас было баз! Вот некоторые названия: база «Главбакалея», облкультторга, маслоснаб, засолочная база Кирторга, нефтебаза, облкоопстройторга, яйцебаза, главторгодежда, главобувь, главрыбторг, кинопрокат и другие. Представители старшего поколения говорят, что в те времена иметь своего человека на базе было очень престижно.

Больниц было четыре городских, детская и областная — на Щорса, 3. А еще госпиталь инвалидов Отечественной войны, одна женская консультация — на Тимирязева, 44, стоматологическая поликлиника, скорая помощь, роддом. И, представляете, всего четыре банка: Госбанк, Коммунбанк, Промбанк и Сельхозбанк. Зато библиотек было! Тобилевича, Островского, Горького, Павлика Морозова, Володи Дубинина, Зои Космодемьянской, Франко, научно-медицинская и имени Крупской — на Декабристов, 6/19. Да, титул самой читающей нации обязывал.

Конечно же, указаны организации в виде смешных аббревиатур: главскотооткорм, гор­смешторг, главвторсырье, облжилснабсбытторг, облпромстрахсовет… В Кировограде было 16 детских садов и 8 детских яслей. Судя по перечню заводов, промышленность в нашем городе была развита серьезно и представлена разнообразно. Судите сами: заводы «Красная звезда», стройдеталей и полуфабрикатов, «Красный Профинтерн», «Большевик», «Красный Октябрь», «Динамик», обозостроительный, пивоваренный, завод по обработке семян гибридной кукурузы, два хлебозавода, весоремонтный, молокозавод, мельзавод, агрегатный, асфальтобетонный, ликероводочный, два кирпичных, птицекомбинат, масложиркомбинат. Кроме этого, еще фабрики: швейная, кондитерская, мебельная, чулочно-носочная, обувная, веревочная. В общем, производилось все, что нужно для жизни.

Что с учебными заведениями? Конечно же, институт имени Пушкина. Еще институт усовершенствования учителей, что логично. Дальше — политехнический вечерний. Медицинское училище было на Карла Маркса, 14. Техникумы: машиностроительный, механизации сельского хозяйства и строительный. Техническое училище №1, ремесленное училище. И, безусловно, институт марксизма-ленинизма. Уже тогда была 31 общеобразовательная школа, среди них две вечерние. К тому же школа десятников строителей, заочная областная, музыкальная, строительная, счетоводно-бухгалтерская, торгово-кооперативная, торгово-кулинарная и детская спортивная.

С досугом у наших предков тоже было все в порядке. Правда, всего одно кафе — №1 на Карла Маркса, 35 и два ресторана — «Центральный» (Ленина, 16) и станции Кирово-Украинское (Выгонная, 24). Но при этом кинотеатр им. Дзержинского, «Сивашец», клубы «Октябрь», стрелковый, Калинина, железнодорожников, аэроклуб, историко-краеведческий музей, парк имени Ленина, детский парк имени Павлика Морозова, Русский драматический театр имени Кирова (Ленина, 22) и Украинский музыкально-драматический театр имени Кропивницкого.

В 1958 году в нашем городе была всего одна редакция — газеты «Кировоградская правда» (Луначарского, 20), всего один стадион — ДСО «Авангард» (Грузовая, 5). Зато перечислены стоянки такси. Вы можете себе представить, что машины стояли в четко обозначенных местах? Более того, туда можно было позвонить! Места дислокации таксомоторов были следующими: переулок Соборный, Вокзальная площадь, угол Тимирязева и Карла Маркса, Шевченко, 16. И что самое неожиданное, так это телефон канцелярии епископа на Карла Маркса, 62.

Содержится в справочнике расписание движения пассажирских поездов по станции Кирово-Украинское на зиму 57-58 годов. По железной дороге можно было отправиться в Одессу, Ясиноватую, Ростов, Харьков, Львов и Сталино (ныне Донецк). А с автобусной станции можно было уехать в Киев, Одессу, Николаев, Кривой Рог, Новогеоргиевск (через Хрущево), в Александрию, Ульяновку, Знаменку, Новоархангельск, Новоукраинку, Помошную, Бобринец, Большую Виску, Александровку. Ходили из Кировограда грузомаршрутные такси — в районные центры и села области.

Расписание движения самолетов заканчивается слоганом «Пользуйтесь воздушным сообщением!», а улететь можно было в Киев. Ежедневно по пять рейсов. За полтора часа полета надо было заплатить 90 рублей, а за час пять минут — 115 руб. Три рейса каждый день на Черкассы, по 35 руб. А еще в Днепропетровск, Запорожье, Жданов, Харьков и Сталино (через Днепропетровск), Николаев, Херсон, Кривой Рог и Гайворон. Аэропорт в те времена находился на Новой Балашовке.

В конце справочника размещены решения исполнительного комитета Кировоградского городского совета депутатов трудящихся. Первое — обязательное — под номером 202/1 от 27 марта 1956 года. Называется оно «Об ответственности за нарушение общественного порядка на территории города Кировограда». Судя по его пунктам, нынешние депутаты пытаются изобрести велосипед. А можно просто оставить в силе решение, принятое еще пятьдесят семь лет тому назад. Запрещалось употребление спиртных напитков на улицах, площадях, стадионах, базарах, в скверах и магазинах, а также появление лиц в нетрезвом состоянии в общественных местах, если они своими действиями нарушают общественный порядок. Запрещалось нарушение правил посадки в автобусы, порядка в очередях возле касс кинотеатров, театров, парков, стадионов и магазинов. А также ездить на велосипедах по тротуарам, в парках, скверах, перелазить через заборы кинотеатров, парков, скверов и стадионов. Нельзя было выставлять на балконы жилых домов, а также на подоконники открытых окон громкоговорители, радиоприемники, радиолы, репродукторы и патефоны. И, естественно, запрещалось бросать в общественных местах окурки, использованные билеты и пакеты, бумагу, скорлупу и другие отбросы.

Решением устанавливалась административная ответственность руководителей заведений за допуск граждан в нетрезвом состоянии в клубы, театры, кинотеатры, столовые; за продажу спиртных напитков лицам, которые находятся в нетрезвом состоянии; за продажу спичек, табачных изделий и спиртных напитков несовершеннолетним детям, а также за допуск их в театры, кинотеатры и другие зрелищные заведения: летом — после 22 часов, зимой — после 21 часа.

Для виновных за нарушение этих правил предусматривался штраф в размере 100 рублей или принудительные работы до одного месяца. Милиции давалось право за незначительные нарушения общественного порядка накладывать и взыскивать штраф на месте в размере 3 рублей, а при отказе платить на месте — штрафовать в троекратном размере.

Важным для 58 года было решение горисполкома «Об укреплении паспортного режима в городе Кировограде». Причиной принятия данного решения послужило то, что «некоторые управляющие домами, коменданты общежитий и ведомственных домов, на которых возложена ответственность за соблюдение паспортного режима, допускают проживание граждан без паспортов, с просроченными паспортами и без прописки, а иногда сами содействуют прописке граждан без оснований». Кроме этого, руководители некоторых предприятий принимали на работу иногородних, но жилой площадью не обеспечивали, перегружая таким образом общежития. И даже имели место случаи заселения вновь построенных домов до принятия их в эксплуатацию с нарушением санитарных условий.

Решением предусматривался категорический запрет прописки граждан, если количество жилой площади не соответствует норме 13,65 кв. м на одного человека в жилых домах и 4,5 кв. м в общежитиях. Руководителей предприятий и организаций обязывали не принимать на работу приезжих лиц, которые не имеют прописки в Кировограде. Начальники городских отделений милиции были обязаны своевременно обнаруживать лиц, которые продолжительное время не занимаются общественно-полезным трудом и ведут паразитический образ жизни, с тем, чтобы выселять их за пределы города. Представляете, что было бы с Кировоградом, если бы это решение было реанимировано?

А вот решение № 239 реанимировать точно не мешало бы. Оно называется «О правилах уличного движения транспорта и пешеходов по улицам Кировограда». И ведь нет сомнений, что оно выполнялось. Максимальная скорость движения для легковых автомобилей устанавливалась на уровне 40 км/ч. Повороты и развороты — не более 5 км/ч. Было запрещено движение всех видов транспорта по улице Дзержинского — от Луначарского до Карла Маркса и по Ленина — от Карла Маркса до Фрунзе.

И вот что важно: запрещалось сооружение торговых киосков, павильонов, будок, рекламных тумб и ограждений строительных площадок на перекрестках и на улицах. А еще запрещалось хождение пешеходов на проезжих частях вдоль улиц и переход их за пределами пешеходных дорожек.

А этот пункт «улыбнул»: «запретить движение асфальтированными улицами города: гужевому транспорту, если колеса без резиновых шин, а лошади не подкованы резиной».

А решение «О благоустройстве и санитарном состоянии города Кировограда» — вообще шедевр. Вот несколько пунктов. «На тротуарах улиц, в парках и скверах, на площадях, базарах и автобусных остановках, а также возле киосков, павильонов и лотков установить урны единого образца». «Содержать в исправном состоянии фасады домов, заборы, калитки, вывески, фонари внешнего освещения, водосточные трубы. Производить ремонт и побелку фасадов домов два раза на год — до 20 апреля и до 25 октября. Фонари внешнего освещения и освещения домов включать с наступлением темноты, и они должны гореть до рассвета». «Чтобы не загрязнять Ингул, перенести санузлы от берегов реки на 20 метров, содержать берега в надлежащем санитарном состоянии».

«Категорически запретить: выливать на улицы и тротуары всевозможные жидкости, вытряхивать с балконов ковры и другие вещи, загромождать балконы корзинами, ящиками, сушить на балконах и окнах белье; держать домашних животных (коров, свиней, овец, коз) в центре города; закапывать погибших животных на территории города (погибших животных закапывать на скотомогильнике); создавать незаконные свалки в пределах городской черты, выбрасывать мусор на пустырях, берегах Ингула и его притоков, в яры, карьеры и т.д.; портить зеленые насаждения, ходить, сидеть и лежать на газонах, рвать траву и цветы, портить и ломать деревья, кустарники, пасти животных в посадках, выливать под деревья соленую воду, разводить костры, уничтожать гнезда птиц на деревьях, водить за собой собак и других животных, которые могут портить газонные цветы; клеить объявления, рекламы, прибивать щиты на стенах домов, на заборах, телеграфных столбах, за исключением мест, которые предназначены для этой цели…»

Ну и — о наболевшем. В справочнике содержится «Схема маршрутов и таблицы стоимости проезда в автобусах г. Кировограда на 1958 год». Да, город был территориально намного меньше, чем сегодня. В нем было всего семь маршрутов: Маслениковка — КРЭС, Горсад — Куйбышева, Кущевка — Аэропорт, Новоалексеевка — Новониколаевка, Ровенское КП — Балка, Криворожское КП — Новонекрасовка, Ровенское КП — Новониколаевка (заготзерно). Стоимость до следующей остановки — 15 копеек. Чем дальше, тем дороже.

К сожалению, не указаны интервалы движения автобусов, но можно предположить, что они выдерживались. Для этого есть основания. В конце справочника вклеена реклама Кировоградского агентства воздушных сообщений образца того времени. В ней указано, что кировоградский аэропорт связан воздушным сообщением со всеми столицами союзных республик, крупными городами и курортами. И что почтово-пассажирское движение внутри области осуществляется ежедневно. И что проехать в аэропорт можно от почты автобусом Кущевка — Аэропорт, который ходит с 6-ти часов утра до 24.00 через каждые 20 минут…

Вот такой экскурс в историю нашего города получился благодаря маленькой, но довольно содержательной книжице. Мы не знаем, кому она принадлежала, кто значился под экземпляром № 399. Но владелец оставил в справочнике свою руку: красными чернилами подчеркнут телефон Облстройтреста МГСС, а карандашом выделены автобаза облстройтреста и ликероводочный завод…

Подготовила Елена Никитина, «УЦ».

Сегодня мы продолжаем цикл публикаций, связанных с историей кировоградской «Звезды». И, может, наш сегодняшний герой не оставил такой яркий след в истории кировоградской команды, как Алексей Кацман, Виктор Квасов, Валерий Самофалов и Юрий Касенкин, о которых мы рассказывали в предыдущих статьях. Но жизнь Михаила Водяницкого, родившегося в солнечной Абхазии и отметившего недавно свое 75-летие, была полна таких замечательных мгновений и неповторимых встреч, что мы просто не могли оставить без пристального внимания воспоминания ветерана спорта Кировоградщины.

Итак, родился Михаил Водяницкий в столице субтропической Абхазии — городе Сухуми — 19 сентября 1938 года в многодетной семье. Его детство прошло в южных краях, где не бывает ни холода, ни зимы, и увидеть снег один раз в 10 лет — большая радость для детворы.

Вот что вспоминает сам Михаил Федорович о своем беззаботном детстве:

— Все жаркое время года моего детства прошло на море. Собиралась ватага пацанов в центре поселка и в одних трусах отправлялись через весь город, сокращая путь через дворы и ботанический сад, на пляж. Устраивали на воде стихийные соревнования: кто быстрее плавает и дальше всех нырнет или лучше всех прыгнет с вышки. Я стремился быть лучшим во всем — лазить по деревьям высотой до 40-50 м, лучше всех подражать Тарзану, перелетая с ветки на ветку, быстрее всех плавать, дальше всех нырнуть, запросто прыгал с вышки высотой 10 м и при этом выполнял «ласточку» или «щучку», заходил в воду с головой. Возвращалась наша компания домой к вечеру, и дома не было никаких вопросов. В пасмурные или дождливые дни на море не ходил. Но мы играли в футбол во дворе на поляне, в прятки и в «Казаки-разбойники», когда одна из двух команд прячется на территории ущелья, а другая ищет до самой темноты, пока всех не отыщут, а найти в тропической растительности была проблема. Уже тогда, а потом и в школьные годы я оценил и навсегда полюбил неповторимую природу Абхазии. Это не передать никакими словами, ведь озера Рица и Азанта, Новый Афон, водопады и лесные массивы нужно один раз увидеть, чтобы влюбиться в эту красоту навсегда.

А потом грянула война, которая изменила жизнь семьи Водяницких до основания. До Сухуми немецко-фашистские войска не дошли около 30 км. Маленькому Михаилу запомнилось, как немецкие военные самолеты кружили над городом на большой высоте, а их жуткий вой и рев сирен наводили ужас на мирных жителей. Но Сухуми немцы не бомбили, поскольку, как стало известно позже, у них в планах было сохранить всю красоту побережья Черного моря, где после окончания войны они собирались сделать восстановительный центр для офицеров и генералов своей армии. Но планам захватчиков не суждено было осуществиться, и среди тех, кто выстоял и победил, были и братья нашего героя. Старший вернулся в Сухуми с орденом Ленина, а средний возвратился на Кировоградщину, где в селе Хмелевом родилась мама и откуда в страшные годы Голодомора отец вывез семью в Абхазию. Так вот брат, который поселился в Кировограде и был страстным болельщиком футбольной команды «Звезда», впоследствии сыграл значительную роль в жизни Михаила.

Свою же великолепную спортивную закалку Михаил Водяницкий получил, когда учился в родном для него Сухуми в средней школе. И здесь у него было сразу несколько соучеников — будущих знаменитостей. Вот что по этому поводу вспоминает сам Михаил Федорович:

— В параллельном классе моей школы учился будущий знаменитый оперный тенор Зураб Соткилава, с которым играли в футбол за сборную команду школы, а потом снова повстречались в сухумском «Динамо» и дубле тбилисских динамовцев. Он пел в молодости, как и все грузины, во время застолья и в душевой стадиона после тренировки. Зураб занимался в музыкальной школе на пианино, был невысок ростом, но скорость бега — молния. Говорили, что его голос однажды услышал специалист, и после этой встречи он навсегда ушел из футбола и сосредоточился на певческой карьере, получив звание «Народный артист Советского Союза». А еще в школьный период в соседнем со мной доме проживал паренек Саша Барабадзе с красивой русой шевелюрой. Он рос в интеллигентной семье, а дружить с нами ему запрещала мама, боявшаяся дурного влияния уличной компании. В дальнейшем Саша сменил фамилию на Пороховщиков и стал знаменитым и очень популярным актером.

Ну а в школе моим самым любимым предметом была физкультура, ведь там можно было себя показать и завоевать авторитет у одноклассников. Наша школа была расположена в центре города, на ее территории были баскетбольная и волейбольные площадки. Я был лучшим баскетболистом в классе и входил в состав сборной школы. Ну а когда проводилось школьное первенство города по футболу, то это было событие огромного масштаба. Особенно это касалось финальной игры. Тогда на маленьком городском стадионе не было свободного места. В школах отменялись занятия, и где-то полторы тысячи человек — учащихся и учителей во главе с директором — направлялись через весь город на стадион.

Игры проходили интересно, как говорят, не на жизнь, а на смерть, в бескомпромиссной спортивной борьбе с бразильским уклоном игры, когда обводка 3-х, а то и 5-ти игроков воспринималась на ура. В этот период я играл только центральным нападающим.

И в 1955 году, когда меня, десятиклассника, включили в сборную команду школы на игры первенства города, я своим шансом воспользовался. Ведь после одной из игр ко мне подошел тренер сухумского «Динамо» и пригласил на тренировку главной команды Абхазии. На установке на предстоящую игру первый мой тренер Серго Эсакия поставил меня в центр защиты под №3 при системе игры 1+3+2+5. Надежды болельщиков команды я в этой игре оправдал, в то время как на трибуне стадиона сидели зампред Совета Министров Абхазии, министры и другое руководство города и республики. Вот так в 18 лет начался мой путь в большой футбол.

Тогда в одной команде с юным перспективным защитником играли будущие футбольные знаменитости Г.Сичинава, В. Баркая, А. Илиади, С.Овивян, Б.Хасая и Ю.Граматикопуло. А в конце 50-х годов Михаил Водяницкий был приглашен в дублирующий состав тбилисского «Динамо», где вновь встретился в одной команде с 3урабом Соткилавой, а в воротах стоял будущий первый вратарь сборной СССР Анзор Кавазашвили. Ну а наблюдать за тренировками и игрой основы динамовцев, где тогда блистали неповторимый Михаил Месхи, а также Серго Котрикадзе, Георгий Сичинава, Гия Чохели и другие великолепные мастера, было для молодежи прекрасной школой, а для болельщиков — истинным наслаждением.

В памяти Михаила Федоровича осталась игра на сухумском стадионе против основного состава тбилисского «Динамо». Юному защитнику Водяницкому пришлось играть против центрального нападающего гостей Заура Калоева, который за сезон в основном с подач Михаила Месхи забивал до 20 голов головой. Так вот, сухумцы выиграли ту встречу со счетом 1:0, а выключивший из игры Калоева Михаил Водяницкий получил приглашение в тбилисское «Динамо».

В те годы еще не практиковались выезды команд-мастеров на сборы за границу. Подготовка к сезону в весенний период проходила в основном на побережье Кавказа и Крыма. И Михаилу Водяницкому посчастливилось наблюдать за игрой на сборах в составах московских команд «Динамо», «Торпедо», «Спартак», ЦДКА, «Локомотив», а также киевского «Динамо» таких звезд советского футбола, как Эдуард Стрельцов, Валентин Иванов, Валерий Воронин, Лев Яшин, Игорь Нетто, Никита Симонян, Йожеф Сабо, Андрей Биба, Валерий Лобановский, и других выдающихся игроков. Такие товарищеские игры в весенний период проводились на южных полях в Леселидзе, Гаграх, Сухуми, Очамчире, Батуми, всегда вызывали большой интерес и проходили при переполненных трибунах.

Вот что рассказал об одном из таких матчей между московскими торпедовцами и спартаковцами, а также о встрече с легендарным Эдуардом Стрельцовым сам Михаил Водяницкий:

— В одном из эпизодов Эдуард Стрельцов на скорости убегал один на один с вратарем «Спартака» Валентином Ивакиным, а капитан спартаковцев Игорь Нетто зацепил ногу форварда «Торпедо». Стрельцов рухнул на сухое, без травы, поле, но поднялся без гримас и кривляний. Через время судья назначил штрафной удар в сторону «Спартака» у штрафной площадки. Спартаковцы выстроили стенку, а Стрельцов мощнейший удар направил не в ворота, а в Нетто и тем самым отомстил своему обидчику. Когда Игорь поднял футболку, то весь стадион увидел огромный синяк на спине как наказание за недозволенный прием.

А мне даже посчастливилось сидеть со Стрельцовым рядом на скамейке сухумского стадиона перед его очередной игрой и почувствовать природный дар футболиста. Эдуард был высокого роста, грудь колесом, мощные ноги, блондин, красив лицом, с прической хохолком. Но при всей своей феноменальной футбольной одаренности он не зазнавался, был прост в разговоре и очень общителен. Жаль, что из-за известных событий и своего тюремного заключения Стрельцов, которого ставили в один ряд с Пеле, и даже выше, не смог в полной мере раскрыть свой громадный потенциал. Хотя даже после всех трагических событий Эдуард смог стать лучшим футболистом Советского Союза. Но та встреча осталась в моей памяти навсегда.

Не удалось в полной мере раскрыть свой талант в тбилисском «Динамо» и Михаилу Водяницкому. Все дело в том, что отец настоял на том, что окончание историко-филологического факультета сухумского пединститута, куда наш герой поступил сразу после школы, важнее, чем футбол. А тут еще к родителям Михаила приехал администратор «Звезды» Лев Кагарлицкий и предложил вернуться в родные края. Но решающую роль в переходе в кировоградскую «Звезду» сыграл брат Михаила Федоровича.

Но лучше пусть об этом, а также о своем кировоградском и александрийском этапе футбольной карьеры расскажет сам наш герой:

— В 1962 году окончил пединститут и по окончании спортивного сезона, по настойчивому приглашению брата приехал в Кировоград на Новый год. Оказалось, что он, как и все жители города, был ярым болельщиком «Звезды». В этот период из кировоградской команды уехал в «Карпаты» В. Береговский, и брат решил предложить мою кандидатуру на вакантную позицию. Жил он в футбольном квартале по ул. Красногвардейской, где также проживали такие местные футбольные знаменитости, как Анатолий Кравченко, Юрий Горожанкин, братья Веремеевы и Геннадий Рудинский. Частые встречи и знакомство с ними сделали свое дело и убедили меня остаться на подготовительный период и помочь команде, пока не подыщут защитника.

Наши тренировки проходили на улице Орджоникидзе, в спортклубе «Звезда», где балкон был заполнен болельщиками. Понятно, что я как представитель кавказского футбола вызывал у любителей футбола большой интерес. Состав команды тогда был боевой, дружный и сплоченный: Андрей Нестеренко, Иван Барамба, Николай Шатный, Юрий Горожанкин, Анатолий Мищенко, Евгений Черкасов, Анатолий Кравченко, Юрий Калашников, Виктор Филин, Анатолий Тагидин, Юрий Дьяченко, Валерий Поркуян, Василий Босый, Станислав Эвсенко, Борис Белоус, а тренировал этот коллектив москвич Виктор Добриков. Я почувствовал себя здесь очень комфортно, мне доверяли, и решение продолжить футбольную карьеру в «Звезде» пришло само собой.

«Звезда» начала 60-х годов прошлого столетия представляла собой команду, обладавшую очень высоким авторитетом в футбольном мире не только Украины, но и Советского Союза. Игру команды отличало высокое техническое мастерство футболистов, продуманная тактика ведения игры, надежная игровая дисциплина, нацеленность на ворота соперника и самоотверженная игра в обороне. Но главное, что здесь играли настоящие патриоты своего города, отдававшие все силы на поле и стремившиеся не разочаровывать своих преданных болельщиков. На первом плане в те времена у игроков, действительно, безраздельно был патриотизм, а финансовая сторона не имела такого значения, как в настоящее время.

К примеру, игроки основного состава «Звезды» в 60-е годы получали зарплату 180 руб., а запасные — 160 рублей. Это, конечно, деньги, по тем временам, немалые, но несравнимые с нынешними. К тому же никто не мог нас упрекнуть, что мы волыним на футбольном поле и отбываем номер.

С трепетом вспоминаю, как матчи «Звезды» с любой командой становились настоящим событием городского масштаба, частыми гостями на которых были болельщики из районов Кировоградщины. Любопытно, что в день игры над городом летал самолет «кукурузник» и разбрасывал листовки с приглашением на футбол, а все тротуары в центре города были усеяны рекламой предстоящего поединка. Билет на игру и даже абонемент на весь сезон приобрести было проблематично. За несколько часов до начала встречи перекрывались все улицы вокруг стадиона. Тысячи болельщиков заранее заполняли трибуны, а не попавшие на арену располагались за забором на деревьях, крышах зданий и столбах вокруг стадиона. После окончания игры болельщики часами на стадионе обсуждали прошедший матч. В этот период у нас не было принято в домашних играх терять очки, и мы играли только на победу с любым соперником даже в товарищеских играх с командами класса «А».

Но вернемся в 1963-й год, когда сезон (тогда чемпионаты проводились по системе: весна-осень. — Авт.) мы завершили успешно на 6-м месте в классе «Б» первой зоны УССР. Я сыграл 38 матчей на позиции защитника и забил 1 гол. Успешно закончился и следующий спортивный сезон для «Звезды» (3-е место в своей зоне и 12-е итоговое место), но уже с новым тренером Виктором Жилиным. И здесь я провел 32 матча из 40. В последующие годы команда теряла свои позиции в турнирной таблице, так как правил парадом в команде не тренер, а администратор. И когда мне предложили посидеть на скамейке запасных, а в основу привезли из Киева В. Зайцева, то с этим я мириться не стал. К тому же я уже был женат, у нас в семье родился сын, и меня полностью захватила семейная жизнь. Но я ведь еще был в расцвете футбольных сил, да и серьезных повреждений удалось избежать.

Поэтому когда ко мне обратились из Александрии и предложили поиграть за местный «Шахтер», то решил утешить свои амбиции и профессиональную гордость. «Звезда» в те годы выступала с «горняками» в одной группе, и определенным реваншем за недоверие стали ничья в Кировограде и победа «Шахтера», где я был капитаном команды, в родных стенах. После этого чемпионата 1965 года я решил уйти из футбола, хотя были приглашения из Винницы, Житомира и Херсона.

Во время своей трудовой деятельности, которую Михаил Федорович начал в 1966-м году, он прошел путь от инструктора физкультуры до директора кировоградских ДЮСШ, руководителя спортклуба нашего пединститута и заведующего организационно-массовым отделом обкома профсоюза работников просвещения. На заслуженный отдых Михаил Водяницкий вышел с должности инспектора отдела образования Кировоградского горис­полкома. Но его неуемная энергия и богатый опыт не позволили долго сидеть дома и обеспечивать семью овощами и фруктами с собственной дачи, в чем он также преуспел. В настоящее время Михаил Водяницкий работает инструктором областного центра «Инваспорт», и в успехах наших замечательных спортсменов-инвалидов есть и частичка его труда.

А еще наш герой и в 75 лет продолжает выходить на футбольное поле в матчах ветеранов. И, глядя на его уверенные действия в недавнем поединке с киевскими динамовцами, где Михаил Федорович противостоял самому Алексею Михайличенко, невозможно было поверить, что этому подтянутому, стройному защитнику без малого 75 лет. Были восхищены спортивным долголетием и физической формой нашего самого стойкого и играющего ветерана и маститые игроки киевского «Динамо».

Закончить этот материал хочется секретами спортивного долголетия от Михаила Водяницкого:

— Здоровье сохранил в полном объеме, наверное, потому, что не выкурил ни одной папиросы за всю жизнь, у меня не было ни одного алкогольного отравления, ни одной спортивной и гражданской травмы, ни одного больничного листа за 56 лет трудовой деятельности. Все это дает мне возможность на рубеже 75-летия играть в полном объеме за команду ветеранов «Звезда».

Я всегда верю в то, что найдутся молодые люди, которые ознакомятся с секретами моего спортивного долголетия и возьмут себе за основу мои подходы и нормы сохранения здоровья для своего будущего. Ведь быть здоровым — это счастье любого человека, а тем более мужчины.

Юрий Илючек, «УЦ».

Именно так начался наш разговор с Александром Савченко о рыбалке. «Для меня не важен сам улов, большую часть рыбы я отпускаю, намного интереснее сам процесс вываживания рыбы. Именно этим рыбак отличается от рыболова».

– Саша, когда ты впервые взял удочку в руки? Где ловил первую рыбу?

– Да и не вспомню уже, друзья шутят, что я с ней родился. А ловить начал либо с отцом, либо с дедом. Кто-то первый из них взял меня на рыбалку, и понеслось! Первая рыба была поймана либо в Долино-Каменке (если с дедом), либо где-то рядом с городом – в Обозновке или на Ингуле, мы туда с отцом ездили. Я и сейчас не люблю зарыбленные, арендованные ставки. У нас это реки или неприметные ставки. Намного приятнее поймать трофейную рыбу там, где её мало, или там, где все думают, что её нет. Вот, например, этого карпика (на фото), я поймал в прошлом году на Ингуле. Кстати, такой трофей не единственный на Ингуле, просто не всегда есть чем его сфотографировать. Как правило, когда «берешь» такого размера рыбу, её отпускаешь, жалко! Этого домой забрал, чтоб сфотографировать снасть. Кстати, ловлю на самые лёгкие снасти (их называют ультра-лайт), вот и с этим трофеем сфотографировался с удочкой. Представь, пятикилограммового карпа тянешь снастью, которая рассчитана менее чем на три килограмма на разрыв! Это ли не удовольствие! Рыбе ведь тоже надо давать шанс на победу!

– Где ловишь, есть ли любимые места? Что можно поймать в окрестностях города?

– Если в Кировограде, то это Ингул и Сугоклея (от Горсада и до карьера) – обычные мои места лова, а вот любимое – это Южный Буг в районе Гайворона. Там места прекрасные! Можно пройти пару-тройку километров и побывать практически на разных водоёмах: и в плавнях, и на стремнине, и на порогах, и на водохранилище. Вот где можно развернуться с любой снастью и взять приличный трофей!

На Ингуле, в районе Николаевского пляжа, есть щука, есть небольшой судак (но мало), окунь. Одного окуня в прошлом году взял чуть больше килограмма. Там разнообразная мирная рыба – карп, белый амур, толстолобик, карась, плотва, есть линь. Много чего есть. Ума только нет. Иногда за день штук пять сеток вытягиваешь. Многие мои знакомые поступают так же, как и я, – сеть вытянул и порезал. Ведь часто ставят сетки с крохотной ячейкой, в которой запутывается даже малёк! Как-то вытянул щуренка размером сантиметров 20, снял с крючка и в воду бросаю, а местный рыбак мне говорит: «Я вчера таких же штук семьдесят на сетку взял!» Ну, вот скажи, зачем ему они? В таком «карандаше» ни мяса, ни вкуса нет! И с линём тоже беда: он нерестится в верхних слоях воды, и вот уже три года подряд сразу после нереста линя… воду спускают. Вот икра и гибнет. Когда ж думать начнут не только тем, на чём сидят?!

Ещё одна проблема – солнечный окунь. Он родом из Северной Америки, но уже встречается повсеместно в Украине, даже в закрытых озёрах. Его поначалу даже пираньей считали из-за острых передних зубов. Раньше считалось, что он не переживет зиму, но ожидания не оправдались. Мало того, что он приспособился, так еще и активно объедает и вытесняет карасей, окуней, плотву. У него рот небольшой – на большую рыбу не нападёт, но съесть свежую икру он может спокойно. Сами они весьма вкусные, но из-за малых размеров менее ценные для промысла, чем «аборигены». Как попал к нам солнечный окунь, неизвестно – возможно, икринки перенесли в перьях перелетные птицы или же кто-то слил рыбу из аквариума в реку. А самое неприятное, что у него нет естественного врага: наши хищники не считают его кормом! Вот он и «жирует» сам по себе. А рыба очень агрессивная: видел как-то ситуацию, когда такой маленький окунёк атаковал здоровенную плотву! И ей пришлось убегать!

– Сейчас существует множество видов ловли: поплавочная, фидерная рыбалка, спиннинг. Что предпочитаешь ты?

– Да всё понемногу, но особое удовольствие – джиг. Из всего разнообразия способов спиннинговой ловли джиговый выделяется якобы простотой и незамысловатостью. Чего там: бросил, упало на дно – дальше два оборота ручки катушки в быстром темпе – пауза… И так до самого берега. Ловлю преимущественно на съедобные силиконовые насадки. Благодаря лёгкому удилищу и нерастягивающемуся шнуру ты чувствуешь самое слабое прикосновение к приманке. Чувствуешь, как она стучит по дну. Тест удилища, в зависимости от размера рыбы и водоёма, может меняться в большую или меньшую сторону. Оно должно «звенеть»! Словом «звонкий» характеризуется один из главных параметров спиннинга – чувствительность.

Ловля джигом подразумевает придонную проводку, при которой необходимо чувствовать касание приманкой дна и каждую поклевку рыбы. Знаешь, поклевка судака иногда похожа на еле слышный тычок, и призвание спиннинга для джига – его распознать. Вот поэтому у меня лёгонький спиннинг. С приманкой всё просто: различают две основные формы – твистеры и классические вибро­хвосты, которые часто называют «шедами» от английского shad – сельдь. Между этими основными формами возникло огромное количество промежуточных вариантов, но все они работают по двум принципам: твистеры имеют виляющий хвост и ребристое тело, а виброхвосты – более или менее оживленно работающую хвостовую лопасть. Тело виброхвоста также может достаточно интенсивно колебаться, но это зависит от его формы и мягкости материала, из которого он сделан. Сейчас на рынке встречаются разные варианты приманок – с надрезами, ребрами и отверстиями на теле и так далее.

Известный учёный-путешественник Юрий Сенкевич в одной из своих телепередач как-то рассказал, что рыбы развивают ускорение за 0,1 секунды от 0 до 100 км/час. Простым делением можно установить, что за 0,1 секунды рыба успевает преодолеть расстояние в 3 метра. Вот и представь, на какой скорости хищник буквально бьёт в приманку! А ты его подсекаешь и тянешь на берег. Красота!

Алексей Гора, «УЦ».