Рубрика: 32

Живёт себе в стареньком домике на Николаевке кировоградка Мария Васильевна Воленко. На днях ей исполняется 90 лет, однако не только знаменательная дата стала поводом для написания этой статьи, просто захотелось поведать о её долгой и интересной жизни нашим читателям.

Увидев впервые Марию Васильевну, даже не поверил, что годы её жизни приближаются к вековому юбилею, а услышав – понял, что её светлому разуму и живому уму могут позавидовать многие участники телевизионных трансляций с заседаний Верховной Рады или политических ток-шоу. А разговор наш был простой – «про жизнь».

– Попала я в Кировоград ещё в детстве. Приехали мы всей семьёй из города Канежа, и живу я сейчас на улице Канежской. Тут много было раньше выходцев из Канежа, беглецов. Мы ведь тоже бежали. Мой папа был «кулаком», как тогда говорили, хотя на самом деле – просто работягой. Он из семьи, где было шесть сыновей, а он был второй от краю. Так что, что такое труд, он знал прекрасно – был Хозяином. Его отец, мой дед, даже мешал ему строить свой дом, чтобы тот не ушёл на вольные хлеба – так деду хотелось оставить своего сына при себе. Папа купил лошадку, та принесла жеребёнка, потом отелилась корова, сначала нанимался на работу, накопил денег, а потом свою землю увеличил – так и разбогател. Нынешним селянам у него было бы чему поучиться! А когда началась коллективизация, в 1928 году, папу друзья предупредили ночью, что утром придут за ним – раскуркуливать. Всё, что можно было погрузить на телегу, взяли с собой и приехали сюда. Здесь он купил старенький дом и начал его обустраивать. За ним и канежские знакомые, кому угрожали аресты, потянулись. А уже после войны улицу назвали Канежской, в честь восстания крестьян против Директории, которое подняли Паровины (это, кстати, фамилия моего отца. Семейство Паровиных в Канеже большим было).

Здесь папа тоже без дела не сидел: всеми правдами и неправдами перевёз сюда свой сад и занимался садоводством. Он и окулировкой занимался, и прививал новые сорта на старые стволы. Весной, когда сад зацветал, пройти мимо нельзя было – такая красота! От сада осталась груша возле дома, но она высокая стала, груши очень вкусные, однако достать – невозможно. А когда сами падают – разбиваются вдребезги. Работал папа на железной дороге, составителем составов, потом – на электростанции, начал строить новый дом. Так мы и жили до самой войны.

Моя старшая сестра, Вера, окончила курсы сандружинниц, а я училась в фельдшерско-акушерской школе. Занимались мы в здании, что напротив кинотеатра «Мир», там сейчас тоже больница. Нас много было: учились в две смены, семь групп по 35-40 учеников. И это только фельдшеры! А ещё медсёстры и акушерки! Учёба у нас была с двух часов дня до полдесятого вечера. Мы учились у лучших врачей города и области. Могли сами и роды принять, и простую операцию сделать. У меня 21 июня 1941 года был последний государственный экзамен. Так что в первый день войны нас отправили принимать раненых, что поступали по железной дороге в Кировоград. В городе сделали четыре пункта приёма раненых: один возле вокзала (там сестра работала), второй – там, где сейчас машиностроительный техникум, там я принимала и распределяла раненых дальше, третий – на перекрёстке улиц Ленина и Калинина, там сейчас Доска почёта, и на площади Кирова, в доме была гостиница, это напротив нынешней администрации, между банком и новым магазином. В первые дни во время бомбёжки бомба попала в пункт приёма раненых на Ленина, все погибли, а мне повезло – я оттуда только уехала. А когда фашисты подошли, нас всех погрузили в товарные вагоны, и 3-го августа мы выехали из города, чуть раньше уехала сестра, а вся остальная моя семья осталась в Кировограде.

Эвакуируясь, мы доехали до Артёмовска, это в Донецкой области. Там нередко попадались раненые с газовой инфекцией, любые ранки вспухали и гнили, а у нас лекарств никаких почти не было, лечили их гипертоническим раствором – 20% раствор соли в воде. Когда Артёмовску уже угрожали немцы, мы снова выехали на поезде, только теперь нас отправили на Дальний Восток.

Поезд доехал до Забайкалья, но потом планы поменялись, верховному командованию стало известно, что войны с Японией не будет, и нас вернули под Москву. Так я в декабре 41-го попала в Подмосковье. Как раз наши перешли в наступление, работы было много. Работали по четверо суток без сна, потом главврач команду давал: «Всем спать!», на 3-4 часа падали там, где услышали. Так и отдыхали. Тяжело было всем, а весной началась цинга. Мы тогда как раз стояли на берегу Оки, и кто-то сказал, что на той стороне есть поляна дикого щавеля, а он богат витамином С, значит, поможет победить цингу. Вот нас, четверых сестёр и молодого лейтенанта, отправили его собирать. Туда мы по понтонному мосту перешли, нашли этот щавель, собрали в несколько мешков, а по реке пошли корабли, и мост развели. Уже вечер настаёт, а мы вернуться не можем. Вот командир и говорит: «Кто умеет плавать – плывите на тот берег, там есть лодочная станция». Вот я вместе с подружкой из Винницы и поплыла. Я-то до середины доплыла, а там чувствую – сил не хватает, течение сильное. Растерялась, а подруга увидела и кричит мне: «Перевернись на спину, плыви наискось!» Так и выплыла, потом нашли лодки, привезли тот щавель в медсанбат, накормили всех супчиком зелёным…

После битвы под Москвой послали нас на Курскую дугу. Из одного пекла – в другое. Нас определили в бывшую психиатрическую лечебницу. Там было страшнее: мы были возле фронта, и приходилось прямо с передовой вытаскивать раненых, меня там тоже ранило. Я когда в санчасти лежала, узнала, что, когда немцы захватили Курск, они заставили наших врачей всем тяжёлораненым сделать в вену инъекции бензина. Все погибли, а врачей и сестёр после освобождения судили и отправили на Колыму. Так мне дважды повезло.

После выздоровления я попала под Харьков, там тоже были тяжелые бои, это была неудачная операция советского командования, много наших солдат полегло, многих покалечило. Из-под Харькова мы перешли к Виннице, туда, где ставка Гитлера была. Немцы район этот хорошо знали и бомбили и обстреливали очень прицельно. Снова работы нам хватало. Раненые сплошным потоком поступали в госпиталь. После этого побывала во Львове, потом уже – в Польше.

Помню, остановились мы в Ченстохове, в бывшем концлагере для советских солдат. А меня отправили в бригаду «скорой помощи» – ездили по боевым частям, собирали в наш госпиталь тяжелораненых из медсанбатов. А из Ченстохова – прямая дорога на Берлин. Она тогда уже была такого качества, что сейчас нам и не снилось! Вот этой дорогой мы и возили раненых из-под Берлина. А тут и Победа пришла. Вы бы видели, какое это было торжество! Остановились все, начали стрельбу в воздух, все кричат, обнимаются. А меня как раз болезнь свалила. Расслабилась от Победы – вот организм и отплатил мне за всё. Заболело в районе сердца, а я не знаю, может, осколок от ранения остался, может, что-то ещё. Сижу, прижав колени, ни вздохнуть, ни разогнуться не могу. Сознание от боли теряю. Повезли меня в больницу, а перед этим, чтоб снять боль, нашли опиум и напоили, ещё и на дорогу дали. Так и довезли. Я шесть суток сидела неподвижно, а в палате со мной лежала какая-то женщина – майор. Начала она рассказывать анекдоты, а мне смешно и больно! Прошу её остановиться, а она ни в какую! И, когда она закончила, я так рассмеялась, что у меня как будто лопнуло что-то. Так она меня и спасла! А врач потом сказал, что благодаря ей мне можно без операции обойтись.

После этого меня отправили домой. Приехала я в Кировоград и узнала, как пережили войну родные. Сестра моя уехать в тыл не смогла и вернулась домой, её во время облавы схватили и хотели отвезти в Германию. Держали всех возле концлагеря, который находился вблизи нынешнего стадиона, только она спортивная была, смогла ночью по водосточной трубе залезть на крышу и с другой стороны спустилась. Мама её ночью пошла искать, а сестра сама навстречу идёт. С тех пор до прихода наших их с братом в яме и прятали. В доме немцы жили, а во дворе – яма с детьми. Брат рос быстро, приходилось в яме вырывать место, чтоб ноги мог протянуть. А у папы была лошадь, вот немцы его и заставили вывозить трупы из концлагеря. Возил он их на Валы, это место сейчас называют еврейским кладбищем, но там не только евреи похоронены, там все были. Там и вся семья моего мужа где-то лежит. Его в Германию забрали, а родители помогали партизанам из Чёрного леса – там партизанил их зять. Пока мой муж еще в городе был, они вместе ходили и вырезали провода связи. Их кто-то из своих предал, всю семью арестовали гестаповцы и расстреляли. Вот так благодаря облаве муж в живых и остался тогда. А теперь мы с сыном туда цветы носим. Его дедушка и бабушка там лежат.

После войны пошла я работать по специальности: медсестрой в детские учреждения. Сначала в роддом, но туда далеко было ходить, и меня перевели в Дом грудного ребёнка на Николаевке, а потом я работала в яслях. Декретный отпуск тогда был три месяца, и в эти ясли брали самых маленьких. Я там проработала почти двадцать лет. После того как эти ясли закрыли, работала в детских садиках старшей медицинской сестрой. Работала в 48 саду, а там врача не было, звонят в управление педиатрической службы, просят врача, а начальником был мой бывший учитель, ещё с фельдшерско-акушерской школы. Узнал, что я там медсестрой работаю, и говорит: «Она сама за врача справится, не волнуйтесь!» Справлялась! Хотя уже и тяжело было: война давала о себе знать, мне от неё и анемия досталась, а потом и вовсе желчный удалили. Пришлось уйти из медицины, но муж работал в ШВЛП, в охране, как-то пришлось его подменить, потом его напарника подменила, одного, второго, третьего, вот мне и предложили остаться на постоянную работу. Так я ещё поработала в охране лётного училища 15 лет. А общий трудовой стаж у меня 65 лет, 6 месяцев и 10 дней, из них – 5 лет войны. Пока работала, смогла построить этот дом. Своими руками. Конечно, соседи помогали, у нас тут как бригадный подряд был: если кому надо что-то сделать, все соседи собираются на помощь. Они мне помогут, я – им. Так и выживали в тяжелые времена.

На пенсии тоже сидеть спокойно не получилось. Михаил Иванович Калихов пригласил меня выступать перед молодёжью. Мы себя в шутку называли «бригада патриотического воспитания». Рассказывали молодым про свою жизнь, про себя. Вот прям как вам. Сейчас в лётную академию приглашают, с молодыми курсантами общаюсь.

А ещё у Марии Васильевны огромное количество памятных фотографий. Есть фото, сделанные во время войны, есть фотографии послевоенного времени. Очень удивил один момент: ежегодно от имени правительства Москвы Мария Васильевна получает поздравления в связи с победой советских войск под Москвой. У неё уже целая коллекция этих поздравлений – и за подписью Лужкова, и за подписью Собянина. Порадовало: помнят, ценят, благодарны. Вот интересно, а поздравят ли её наши властьимущие с 90-летием, которое будет 14 августа?

Мы, редакция и все читатели газеты, искренне поздравляем вас, Мария Васильевна, с наступающим юбилеем и желаем вам оставаться такой же искренней, доброй, и главное – побольше здоровья, чтоб были силы делиться своим опытом, своей жизнью с нами, молодыми.

P. S. Перед самым нашим уходом, стоя на пороге дома, Мария Васильевна нам сказала: «Самое тяжелое мы уже пережили! Дальше – будет лучше! Не может не быть!»

Алексей Гора, фото Елены Карпенко, «УЦ».

Слова, вынесенные в заголовок, — кредо людей, решивших посвятить свою жизнь служению природе и упованию на нее. У нас их называют экопоселенцами, в Европе — эковиллиджи.

Год назад «УЦ» писала о Владимире Величко, живущем со своей семьей в селе Цветное Александровского района. Он позиционировал себя как анастасиец — приверженец идей Мегре (Пузакова), написавшего серию книг об Анастасии, «сибирской отшельнице, молодой, красивой женщине, очень сильной физически, обладающей невероятными способностями и живущей в глухой тайге без жилища и одежды». Те, кто разделил идеи Мегре, видят свою миссию в спасении человечества через исход из городов на лоно природы, обустройство «родовых поместий», объединенных в общины, отказ от технологий и возврат к натуральному хозяйству.

Но это была история Владимира. На этот раз мы побывали в гостях у Виталия Шолина, который читал книги Мегре, согласен с его постулатами, но считает себя скорее экопоселенцем, нежели убежденным анастасийцем. (Кстати, Виталий крестил дочь Владимира.)

Кто же такие экопоселенцы? В Интернете есть масса форумов для людей, пожелавших отойти от городской суеты. «Живые деревни» есть практически во всех регионах Украины. Первопоселенцы, рекламируя свою местность, предлагают «полноценные рабочие места, чтобы можно было работать с удовольствием и получать достаточный доход, идеальные условия жизни и комфорт человеческих отношений». Но есть определенные принципы: «образ жизни должен приносить не прибыль, не превосходство над другими, а ощущение счастья; ответственность и порядок деятельности, высокое качество и красоту жизни; активное общее сотрудничество в совершенствовании условий жизни; заботу о природе и земле как о собственности потомков, которой мы временно пользуемся». Они утверждают, что живут в ладу со Вселенной, используя её возможности и созидая на общее благо.

«Экопоселения созданы для того, чтобы организовать экологически чистое пространство. Жители экопоселений, как правило, живут за счёт земледелия, многие из них — вегетарианцы или даже сыроеды. Основное правило практически любой экообщины заключается в том, что жизнедеятельность человека не должна вредить природе, человек должен не порабощать её, а быть её частью. Люди, живущие в экопоселениях, не имеют вредных привычек и ведут здоровый образ жизни». В этом мы убедились, пообщавшись с Виталием.

И еще. Экопоселенцы выбирают регион не наобум. Есть параметры, на которые они ориентируются при выборе места постройки или покупки дома. Самые важные: наличие сравнительно чистой воды (чистые реки или подземные воды для колодца), близость к лесу, электрификация, газификация района, плодородность земли и наличие черноземов для земледелия, отдалённость от большого города, крупных трасс и дорог, альтернативная энергетика (среднегодовая скорость ветра для использования ветряков, наличие солнечных лучей для использования солнечных батарей), среднегодовой климат, уровень над водой, радиационная обстановка. В общем, в нашем регионе Цветное и Ружичево Александровщины — самый оптимальный вариант.

Виталий, тридцатипятилетний молодой и очень красивый человек, приехал в Цветное из Днепропетровска. В прошлом году женился на девушке из Житомирской области, которую мы не застали дома и которую он называет Танюшка. Познакомились здесь, в Цветном, у общих знакомых. Расписались, просто придя в сельсовет.

Виталий приехал в село в 2010 году по приглашению. Отметил Новый год, посмотрел окрестности, оценил пейзажи и решил, что будет здесь жить постоянно. Так получилось, что Виталий с Татьяной живут на хуторе. Раньше здесь была полноценная сельская улица, а сейчас осталась только одна усадьба. Если бы не Виталий, наверное, не было бы и этого дома. Но то, что он «сотворил» с домом и двором, вызывает восхищение.

Говоря о поселении иногородцев в Цветном, Виталий заметил, что когда-то приехали первые люди в гости к родственникам. Им понравилось, купили дом и стали жить. Затем к ним приехали друзья погостить, потом — друзья друзей. И сейчас сюда на лето приезжают даже люди из Анапы. Представьте, с целью отдохнуть. Квартиру на лето сдали курортникам, а в Цветном отдыхают от суеты.

Из привычных нам благ цивилизации у Виталия есть только мобильный телефон. Электроэнергии нет. Когда-то ее отрезали, а восстанавливать ради одной усадьбы никто не намерен. Но семья обходится керосинками и свечами. Виталий говорит, что они привыкли. Печь топят дровами. Благо, рядом лес, и есть сухостой.

Удивительно, но Виталий имеет три высших образования. Одна специальность — «метрология, стандартизация и сертификация» после Днепропетровского химико-технологического университета, вторая — «менеджер систем качества» института кибернетики, и «экономика предприятий» (химико-технологический университет). На наше замечание по поводу того, что такие знание надо где-то применять, Виталий сказал, что по специальности отработал более десяти лет. Потом у него было свое дело. Но основной посыл его деятельности — работать не на кого-то, а на себя и свою семью.

«Я не хочу ни от кого зависеть», — вот главная мысль, которая движет Виталием. «Мой дедушка, узнав, что я живу без электричества, возмутился: как? А я спросил, когда ему в село провели электричество. В 63-м году. А он 1925 года рождения. То есть около сорока лет он жил с керосиновой лампой и лучиной», — говорит экопоселенец.

Мы не могли не задать вопрос: откуда деньги? Ведь даже для того, чтобы пополнить счет на телефон, нужны гривни. У Виталия ответ был готов: «Я занимался бизнесом — у меня есть запас. Кроме того, заработать в селе — не проблема. С соседями у нас принцип взаимовыручки: я им даю сено со своей земли, они мне — молоко от своей коровы. Попросили у меня ведро кизила. Собрал — продал». И еще: он считает, что смысл не в том, чтобы больше заработать, а в том, чтобы меньше тратить. Потрясающая философия!

У семьи есть ульи, выращивают они все, что растет: овощи, бахчевые, фрукты, ягоды. Все это маринуется, солится и сушится. При нас Виталий раскладывал в банки сушеные яблоки, груши, кабачки и баклажаны. Поскольку Виталий — вегетарианец, сушеные овощи зимой добавляет в горячие блюда.

Жена Виталия, Танюша, занимается рукоделием: вышивает, вяжет, что-то мастерит. Продается это все на ярмарке в Буде, которая проходит два раза в год. Возят свою экопродукцию в Киев: грибы, грибные приправы, овощи, поделки. Семья плетет невероятно красивые изделия из соломы.

Невозможно было не спросить, как отреагировали родители молодого человека на его решение «уйти от цивилизации». Виталий рассказал: «Я начал зарабатывать с четырнадцати лет. Ездил к бабушке с дедушкой в деревню и работал на тракторе, на ферме, на току. Когда учился, сам себя обеспечивал. Но я понимал, что, если что-то делать против воли родителей, — это неправильно. Я сообщил родителям о своем решении. Поняли. Приезжали сюда и даже хотели купить дом поблизости. Им нравится здесь. И хорошо, когда семья живет вместе».

Мы все в выходные, особенно в летний период, рвемся на дачу. Но дача — это одно, а постоянное место жительства в окружении лесов и рек — совсем другое. Тем более после нескольких лет жизни в городе. Выдерживают не все. Кто они, самые стойкие? У Виталия есть свое видение: «Сюда приезжают достаточно сильные люди. Во-первых, они готовы на переезд. Уезжают обратно в городскую суету люди неподготовленные. Во-вторых, надо иметь огромное желание жить с природой. Потом у тебя наступит просветление. В городе — реклама, беготня, суета, ругань. Останешься — будешь таким же. Поживешь по-другому, как мы, ко всему относишься иначе. Я уже три года не курю и не пью. И нет желания. Тем не менее, я счастлив. Эмоций мне достаточно от окружающего меня мира», — говорит Виталий.

У него во дворе такой порядок, что позавидует любой хозяин. В доме — настоящий музей. Фанаты трипольской культуры могут завидовать Виталию: горшочки, кувшинчики и прочая глиняная посуда. Беседка, заросшая виноградом, — нечто невероятное. Площадь огорода назвать сложно. Можно сказать так: насколько хватает рук и сил.

В общем, народ стремится к натуральному. И это правильно! Вы, проводящие выходные на дачах за городом, чувствуете, как вам там хорошо? Слышите пение птиц, шум ветра и запах цветов? Вас тянет туда и в будние дни? Вы подумываете о том, чтобы жить на даче постоянно и только изредка выезжать в город? Значит, вы в душе — экопоселенец и можете этим гордиться.

Когда мы уезжали из Цветного, к сельскому голове Виктору Лихненко подошла женщина, жительница Львова, с вопросом о пустующих и продающихся усадьбах. Экопоселенцев в Цветном прибыло…

Елена Никитина, «УЦ».

Мы сегодня с грустью констатируем, что на территории Кировоградщины есть множество «останков» когда-то успешных и перспективных предприятий. По разным причинам они закрывались, перепродавались, разрушались. От некоторых не осталось ни камешка. Прошлое заводов, фабрик, цехов — лишь в воспоминаниях тех, кто там когда-то работал, будучи уверенным в завтрашнем дне.

Одна из таких потерянных перспектив — керамический цех, который находился в селе Цветное Александровского района. О нем нам рассказал бывший начальник, которому суждено было стать свидетелем упадка предприятия, Валентин Барбул.

Гончарство в Цветном было развито с древних времен. Видимо, потому, что в этой местности, в лесах, есть залежи глины, пригодной для производства посуды. Еще до того, как в тридцатых годах был построен цех, местные мастера дома делали горшки и миски. Говорят, что слово «гончар» происходит из двух составляющих — «горн» и «чаровать». То есть гончар — это очаровывающий горн. Вот и чаровали здесь много десятилетий. Делали миски и тарелки, чашки, тыквы, кувшины, бочонки и другую посуду. А потом был построен керамический цех.

Валентин Барбул возглавил предприятие в 1980 году. Цех был подчинен министерству местной промышленности, непосредственное руководство находилось сначала в Знаменке, затем — в Светловодске. Став начальником цеха, Валентин Семенович решил обновить оборудование. Поехал в Бердичев, на подобное предприятие, посмотрел, как работают там, и закупил две шаровые мельницы и два вакуумных насоса. «Оборудование было такое, что, изменив структуру глины, можно было производить фарфор», — вспоминает бывший начальник. До фарфора дело не дошло. Но делали качественную глиняную посуду.

Местной глины использовали только тридцать процентов, остальная — привозная из Пятихаток. Правда, цветнянская была намного лучше. Ну, была такая промышленная политика, иначе делать не разрешалось. Устранили «дутик» (известняк, от которого посуда трещала) и продолжили делать художественную посуду. Это были вазоны для цветов, кувшины емкостью от одного до трех литров и миски. Поставляли все это в торговую сеть Кировограда, Помошной, Новоархангельска, Долинской и Вознесенска.

Работало здесь полсотни человек. Но Барбул добрал еще двадцать пять. Непрерывное производство обеспечивало работой и достойной зарплатой всех — мастеров гончарного дела и художников росписи. При цехе даже был кружок, который посещали школьники. «Были такие ребята, что садились за круг (а он у нас был электрический) и делали настоящие произведения искусства», — говорит Валентин Семенович.

Распад начался в девяностые годы. Сначала это были проблемы с оплатой за потребленную электроэнергию. Продукция цеха была в магазинах, на складах, но торговля не шла. Это были те времена, когда у людей не было возможности покупать новую, хотя и такую красивую и качественную посуду. Покупали только необходимое. Всего за месяц цех задолжал, но этого было достаточно энергетикам для решительных действий. Приехали и отключили электропечь.

«Чтобы ее запустить, нужно трое суток, — объяснил Барбул. — Тогда приезжал директор из Светловодска, ругался, разбирался. А потом рассердился и сказал, что не заплатит». Поскольку работать не было возможности, люди ушли в отпуск за свой счет. Остались два сторожа, водитель, завскладом и начальник. Месяц рабочие дома побыли и стали искать работу. В любое время можно было всех собрать и восстановить производство, но нужны были средства для того, чтобы сертифицировать продукцию. Их, к сожалению, не было…

Через несколько лет налоговая цех продала. Причем за смешные деньги. В советские времена цех стоил 70 тысяч рублей, а продали его за 16 тысяч гривен. Оборудование было продано еще раньше, его увезли на «Криворожсталь». «Я чуть не дрался за него, — вспоминает бывший начальник. — Сколько ездил, искал, деньги большие заплатили, работали на нем… Так обидно было». Директор этими деньгами рассчитался с людьми — некоторым выплатили зарплату за шесть лет.

Новый хозяин керамического цеха был из Александрии. Люди надеялись, что он возобновит производство. Он сначала и обещал. Валентин Семенович в течение двух лет хранил то, что осталось. А осталось к тому времени более двух гектаров площади, старый и новый цеха, склады. В один печальный день приехали какие-то люди и сказали, что они новые хозяева. Сорвали замки (где была еще продукция), вырезали металл и разобрали здания на кирпичики. Уничтожили даже фундамент. Зато после себя оставили мусор и ямы. В складе на тот момент хранилось четыре с половиной тысячи мисок, около двух тысяч кувшинов, вазоны. Все это было раздавлено трактором…

Валентин Барбул последним ушел с производства в 2004 году, как капитан с корабля. Сегодня работает завхозом в местной школе. Несколько лет назад его пригласили в Днепропетровск с целью организовать там производство керамической посуды. Это был небольшой частный цех. Едва сдержал слезы, когда увидел в нем родное оборудование, которое когда-то было вывезено из Цветного на «Криворожсталь»…

Елена Никитина, «УЦ».

За короткий период времени заслуженный тренер Украины Олег Соколовский успел поработать арбитром юношеского чемпионата мира по легкой атлетике в Донецке и руководил своими подопечными на чемпионате мира среди спорт­сменов-инвалидов в Лионе, на котором Анастасия Мысник завоевала бронзу. А вскоре пос­ле возвращения из Франции наш сегодняшний собеседник стал участником официальной встречи наших ведущих тренеров с председателем областного совета Николаем Ковальчуком, итоги которой добавили оптимизма всем поклонникам королевы спорта Кировоградщины. Своими впечатлениями от этих событий Олег Николаевич поделился с нашими читателями.

Судейский донецкий

— Начну с того, что мне было очень престижно и интересно «повариться в котле» состязаний в Донецке. Ведь судейство мирового первенства, пускай и юношеского, — это несколько иной уровень, чем национальное первенство. Отмечу, что соревнования на донецком РСК «Олимпийский» проводили украинские бригады арбитров. Не случайно наши судьи готовились к этим стартам несколько месяцев на тестовых состязаниях и на специальных семинарах. Здесь строго соблюдается все, что написано в правилах, и никаких отступлений никто не допускает. У нас же, чего греха таить, где-то делаются послабления и скидки на определенные обстоятельства. Мы до сих пор в Украине в технических видах измеряем результаты обычной рулеткой, а на чемпионате мира впервые столкнулись с измерениями при помощи аппаратуры «Сейко». Для этого представители японской фирмы провели определенный «ликбез» для судей, которым был поручен этот важнейший участок работы.

Я как старший судья отвечал за все, что происходило в секторе для толкания ядра: результаты, распределение судей по их местам, поведение арбитров и участников во время состязаний. В нашу бригаду входило 8 человек. Каждый имел строго определенные функции и должен был четко следить за соблюдением всех правил соревнований. При этом люди проходили специальную подготовку, которая при необходимости обеспечивала взаимозаменяемость. Мы очень довольны, что практически никаких нареканий со стороны официальных наблюдателей ИААФ не было. Кстати, наблюдатели относились к нам очень доброжелательно. Еще на первом собрании наши зарубежные коллеги сказали, что приехали в Донецк не фиксировать наши недостатки, а чтобы помочь качественно провести чемпионат мира.

Нужно учитывать, что юношеский чемпионат для большинства спорт­сменов — это первые старты столь высокого уровня. И наша задача была максимально способствовать участникам и помочь им в рамках правил показать свой истинный уровень готовности. А технические наблюдатели вмешивались только тогда, когда была угроза серьезной ошибки. К счастью, у нас ничего подобного не было.

Ну разве что был момент, когда официальный наблюдатель попросил меня сменить место в секторе, поскольку моя тень попадала в круг. Мы никогда не обратили бы на это внимание, а здесь вот так все серьезно. Из неубедительного выступления украинских толкателей я бы не стал делать трагедии. Сейчас главное — не сломать спортсменов. То, что они преодолели серьезный отбор и стали участниками мирового первенства, — уже заслуживает уважения и поддержки. Это юношеские соревнования, и здесь еще играют роль многие аспекты. Кто-то созревает раньше, а кто-то чуть позже. Видимо, время наших ребят и девушек еще не пришло, хотя по фактуре и конституции тела они выглядят очень перспективными. У них еще есть время и возможности для профессионального роста. То же самое можно сказать и о представителях Кировоградщины, которые готовились и стремились добиться успеха.

Понятно, что я еще следил за соревнованиями и как тренер. Могу отметить, что уровень результатов девушек был выше, чем у ребят. Девчонок было больше, и у них развернулась более конкурентная борьба, хотя я ожидал обратного. Замечу, что этот опыт мне как руководителю соревнований национального уровня и как тренеру очень пригодится. Я сделал для себя некоторые выводы в плане организации состязаний и отметил чисто спортивные и технические моменты.

Тренерский лионский

— Во французский Лион на чемпионат мира по легкой атлетике среди паралимпийцев я отправился уже в качестве тренера. Для нас это первый год нового паралимпийского цикла, когда нужно закладывать фундамент для успешного выступления в 2016-м году в Бразилии. Нас собрали на 14 дней и обещали ужесточить спортивно-медицинскую классификацию для спортсменов-инвалидов. Правда, никаких существенных перемен не произошло. На состязания во Францию приехали процентов 90 участников прошлогодних лондонских стартов, и конкуренция была нешуточная. Борьбу осложняли погодные условия, ведь на протяжении всех 14 дней в Лионе стояла удушающая жара. Если у здоровых атлетов соревнования разделяются на утреннюю и вечернюю сессии, то у легкоатлетов-паралимпийцев старты длятся целый день. В этом плане нашим подопечным значительно сложнее. Но, если позволите, об общих итогах чемпионата скажу чуточку позже. А пока о том, что удивило, обрадовало и немного обескуражило.

Я до этого также присутствовал на чемпионате мира в Лилле в 2002 году. Так вот за те 11 лет после того, как Франция стала членом Евросоюза, в стране произошли значительные перемены. И прежде всего это касается большей свободы для эмигрантов, число которых выросло просто до фантастических размеров. Для примера скажу, что из десяти человек, которых мы встречали в Лионе, семь были темнокожими. Может, мне показалось, но культуры и порядка стало немного меньше, а различных свобод — значительно больше. Еще любопытно, что автомобильных пробок в Лионе практически нет, поскольку французы отдают предпочтение общественному транспорту. Нам удалось стать пассажирами местного метро, в котором небольшие вагончики, а машинистов нет, поскольку поезда управляются электроникой. В последний день, уже после соревнований, посчастливилось побродить по городу, который изобилует садами и виноградниками. Лион расположен при слиянии двух рек — Роны и Соны, через которые перекинуто в общей сложности 27 мостов, некоторые из них являются историческими или архитектурными памятниками. А когда эти мосты освещаются ночью — это что-то невероятное. Еще над городом возвышаются три холма, на один из которых наша команда поднялась и увидела город во всей его красе. Кстати, как нам рассказали, название «Лион» трактуется как «холм света». Город имеет богатейшую историю, которая начиналась с галльских племен еще до нашей эры, а свое название получил во времена Юлия Цезаря и пережил еще очень много интереснейших событий.

Сейчас Лион — чистый, красивый и очень ухоженный город, в котором мы заметили уважительное и даже трепетное отношение к физической культуре и спорту. Количеству различных спортивных комплексов и обычных площадок для занятий физической культурой мы можем только позавидовать. Наши соревнования проходили в расположенном в парковой зоне культурно-спортивном оздоровительном центре, который включал в себя 10 футбольных полей, 8 баскетбольных площадок и специализированный легкоатлетический стадион. При этом доступ для людей на эти спортивные арены абсолютно свободный. Приходи и занимайся, чем твоя душа пожелает. А к нашим услугам были прекрасные разминочный и тренировочный стадионы, где было установлено самое современное легкоатлетическое оборудование. Но в этом плане наш Донецк ни в чем не уступил Лиону. Кстати, характерно, что 5 официальных рефери ИААФ сразу же из Украины отправились во Францию, что свидетельствует о значительном весе чемпионата мира среди инвалидов в легкоатлетической иерархии. Да и уровень судейства, в отличие от предыдущего мирового первенства в Новой Зеландии (там квалификация местных арбитров оставляла желать лучшего), в Лионе был на несколько порядков выше. В этом отношении очень любопытным видится следующий чемпионат мира, который пройдет через два года в Катаре и будет главным этапом отбора к Паралимпиаде в Бразилии.

Что до количества зрителей, то в Донецке любителей легкой атлетики на трибунах все-таки собиралось больше, чем во Франции. Хотя нужно учитывать, что это соревнования разного уровня и разной степени восприятия. К тому же РСК «Олимпийский» по своей вместимости значительно превосходит небольшой легкоатлетический стадион в Лионе. Особенность этого стадиона — одна большая крытая трибуна, небольшие трибуны по бокам, а вокруг холмы, где зрители на травке также чувствовали себя вольготно и комфортно. Я уже отмечал, что у нас состязания с учетом их специфики шли с 9 утра и до 9 вечера, и болельщики постоянно менялись, но трибуны, куда вход был бесплатным, никогда не пустовали. Понятно, что французы болели больше за своих, но очень сердечно и с пониманием относились ко всем участникам. Нужно отметить, что состязаниям повышенное внимание уделяло и местное телевидение, где выходили специальные репортажи, интервью с победителями и призерами, а также приводились интересные факты из истории паралимпийской легкой атлетики.

Теперь о результатах выступления нашей команды и моих подопечных. Это был самый успешный чемпионат мира для сборной Украины, в составе которой было 32 спортсмена. Ведь среди 1100 участников украинцы выступили просто здорово, финишировав 4-ми в медальном зачете и уступив лишь соперникам из России, США и Бразилии. Наши легкоатлеты завоевали 30 медалей, из которых 13 золотых, 9 серебряных и 8 бронзовых. Меня не может не радовать, что вклад в этот успех внесла моя ученица Анастасия Мысник, которая стала 3-й в толкании ядра в своем классе. После серебряной медали на Паралимпиаде в Лондоне Настя подтвердила свой класс и самое главное — показала, что у нее есть еще возможности и силы прибавить. В Лионе моя подопечная недотянула двух сантиметров до личного рекорда, толкнув на 12 метров 65 сантиметров. Но Анастасия была готова на гораздо более высокий результат, который позволил бы ей сражаться даже за золото. Ведь на тренировках у нас получалось далеко за 13 метров, а сейчас у победительницы, паралимпийской чемпионки Лондона Евы Дурской из Польши было 13 метров 18 сантиметров. Ну а у серебряного призера Антонины Барановой все сошлось в одной-единственной попытке — 12,95 м, а во всех остальных выходах в сектор россиянка Насте уступила. Впрочем, мы абсолютно не разочарованы, а увидели, что можем претендовать на большее, и будем работать, чтобы этого добиться.

А вот выступление моей более титулованной ученицы, паралимпийской чемпионки Пекина Аллы Мальчик, которая стала 4-й в толкании ядра и 7-й в метании диска, немного разочаровало. Похоже, Алла так и не смогла восстановить свою прежде всего психологическую уверенность после относительной неудачи в Лондоне. Если бы она в ядре показала свои тренировочные результаты, то могла бы быть в призерах. А так «маємо те, що маємо». Для того, чтобы двигаться вперед, нужно сделать выводы. Но об этом мы уже поговорим после отпуска, который девчонки честно заработали. Ну а Лион доставил все-таки больше позитивных эмоций и впечатлений.

Оптимистичный кировоградский

— Еще больше поднялось настроение, когда по возвращении из Франции ведущих тренеров по легкой атлетике Кировоградщины по инициативе президента областной федерации Геннадия Заболотного пригласили на встречу с председателем областного совета Николаем Ковальчуком. С одним из руководителей нашей области мы уже встречались в неформальной обстановке во время юношеского чемпионата мира в Донецке. Тогда было обещано, что в Кировограде наше общение продолжится. Слова не разошлись с делом. Нас не могло не обрадовать, что на спортивные проблемы наши власти наконец-то обратили серьезное внимание. При этом Николай Михайлович нас внимательно выслушал, а все наши просьбы, предложения и претензии были запротоколированы. Нам было обещано, что все, о чем шла речь в ходе этого диалога (проблемы финансирования спортивной отрасли, абсолютная неудовлетворенность работой руководства облспортуправления, отсутствие легкоатлетической базы и условий для тренировок, необходимость премирования ведущих спортсменов и тренеров, создание тренерского совета и совета федераций по видам спорта, и т.д., и т.п.), будет доведено до депутатского корпуса и главы облгосадминистрации Андрея Николаенко. При этом было дано обещание, что такая же встреча в ближайшее время состоится и с Андреем Ивановичем.

А еще нас вдохновило известие о том, что достигнута договоренность с владельцами стадиона «Звезда» о возрождении на главной спортивной арене нашей области легкоатлетического ядра. Преимущества такого шага очевидны, и мы надеемся, что уже в будущем году в Кировограде пройдут всеукраинские старты. Также мы предложили руководству области возобновить в нашем городе проведение чемпионатов Украины по легкоатлетическому кроссу, которые долгое время были нашей спортивной визитной карточкой на всеукраинской арене. И, наконец, еще одна радостная для всех поклонников королевы спорта информация была озвучена на этой встрече. При содействии руководства Александровской райгос­администрации на местном стадионе в скором времени будет постелено современное легкоатлетическое покрытие. В итоге мы в кои-то веки получим в свое распоряжение нормальную тренировочную и соревновательную базу. Так что, как видите, у нас, да и у всех любителей легкой атлетики на Кировоградщине, появился повод для пока сдержанного оптимизма.

Записал Юрий Илючек, «УЦ».