Рубрика: 29

Из интервью Черновецкого:

— Леонид Михайлович,
кого из современников вы можете назвать гением?

— Ну, нас несколько…

Событие, в которое уже никто и не верил, случилось тихо и буднично. Без драк, митингов протеста, без ордера генпрокуратуры — «космический» мэр Киева ушел со своего поста так же внезапно, как и появился на политическом олимпе Украины.

Есть вещи, которые в каждой нормальной семье вспоминать не принято: то раз в жизни папа напился и наделал глупостей, то мама решила уйти к другому да вернулась. Вот также «невдобно» будет вспоминать киевлянам годы правления избранного ими самими мэра Черновецкого. Тем не менее, о нем еще напишут минимум десяток книг, придумают сотню-другую анекдотов, журналисты по-преж­нему будут охотиться за ним по всему миру и ловить каждое слово этого странного «космического» персонажа.

Кстати, чисто коммерческая деятельность Черновецкого не может не вызывать восхищения: мелкий прокурорский чин, во многом благодаря удачной женитьбе, вначале создал целую финансовую империю, затем удачно продал банк, потом — город…

Мне довелось лично пообщаться с Леонидом Михайловичем Черновецким в самом конце 1990-х, в его кабинете в центральном офисе «Правэкс-банка». Приехав в Киев, как и положено провинциалу, с утра пораньше, мне пришлось ждать аудиенции до полудня — оказывается, ЛМ раньше на работе не появляется. Ошеломленный роскошью офиса,  не сразу разглядел небольшого человечка в сером костюме за огромным столом. Я задавал вопросы, пытался вызвать его на разговор, Черновецкий с большими паузами и явно невпопад отвечал. Наконец тяготившая обоих беседа закончилась. Первое, что пришло мне в голову после аудиенции, — человек в состоянии тяжелого похмелья. Но столичные друзья тут же уточнили диагноз, который уже в те годы не был секретом для многих.

Все последующие эпатажные выходки Лени-Космоса только дополнили сложившуюся картину маслом. Впрочем, ответа на главный для себя вопрос я не получил и по сей день. Ладно — выборы, с кем не случается, но как киевляне, депутаты, Президент, наконец, могли так долго терпеть такого, мягко говоря, странного мэра столицы?

Человек, прошедший мэрские выборы, становится мало уязвимым, выжить его из кресла градоначальника довольно сложно. В наших реалиях ему для этого нужно либо умереть, либо совершить резонансное преступление, либо войти в серьезный конфликт с центральной властью. Леонид Михайлович, несмотря на все его причуды, не совершил ни одного из этих трех «смертных грехов». Он «всего-навсего» не исполнял должным образом свои обязанности. Чередовал бесконечные больничные с отпусками, курсируя между Грузией и Израилем. Его редкие рабочие дни начинались и заканчивались в полуденное время. А с его ли подачи были розданы тысячи гектаров киевских земель — это вопрос к генпрокуратуре, но она молчит. Ну а за такие шалости, как купание в исподнем в проруби или немелодичное пение, точно не увольняют…

Прецедент Черновецкого ярко демонстрирует несовершенство законодательной базы страны: с одной стороны, народный избранник-мэр надежно защищен законом (и это есть хорошо), а с другой — беззащитными оказываются тысячи его избирателей, не имеющие реальной (подчеркиваю — реальной!) возможности исправить свою ошибку. Подобные коллизии возникали и с кировоградскими мэрами Чигриным и Пузаковым, но к кардинальному решению вопроса так и не привели.

Да, чуть не забыл. Можно, конечно, умудриться настроить против себя практически весь состав горсовета и получить вотум недоверия, но, как правило, совместная дележка городской собственности очень укрепляет партнерские отношения…

Ефим Мармер, «УЦ».

Уже почти шесть лет жители частного сектора Некрасовки, чьи дома находятся по соседству с бывшей базой Укр­торгстройматериалов (т.н. «Склады Брайченко»), воюют за право дышать воздухом без цементной пыли. Но пока проигрывают сражение за сражением. В какие инстанции ни обращались — все без толку.

Проблема в чем? На «Складах Брайченко» сейчас работает, по меньшей мере, два официальных предприятия, осуществляющие разгрузку вагонов с цементом, расфасовку в мешки, складирование и хранение цемента. Вещества летучего, опасного для здоровья человека при попадании его в дыхательные пути.

Жилые дома начинаются прямо через дорогу — метрах в пятнадцати-двадцати от забора промышленного объекта. Так что периодически ветер задувает облачка цементной пыли прямо во дворы домов местного населения.

Можно, конечно, повозмущаться, как это так нехорошо поступили при советской власти, что построили базу Укрторгстройматериалов в десятке метров от частного жилого сектора! В том-то и дело, что в те годы здесь цемент не фасовали.

Как это видят жители улицы Гайдара?

— Во времена Советского Союза здесь был лесоторговый склад, — говорит Любовь Антоновна Гребенюк, показывая рукой на забор по другой стороне дороги, за которым прямо на наших глазах загружают цементом очередной грузовик, и облако пыли подскакивает метра на два вверх над уровнем ограждения. — Сюда завозили лес-кругляк, распиливали и продавали доску. Пыли в воздухе тогда не было.

— У нас здесь был рай, мы жили, как на курорте, — добавляет пенсионерка Анна Петровна Баркарь, которая живет на этой улице с 1954 года, еще до появления «Складов Брайченко». — Цемент на склады привозили в мешках и хранили в упаковке. Придет человек, купит мешочек-другой с цементом и повезет себе на тачке. Пыли не было никакой. Машины здесь не ездили так часто, как сейчас. У нас дорога была красивая, полностью заасфальтированная до самого завода ЖБИ. А сейчас, посмотрите, во что превратили дорогу? Одна грязь. Большие машины заезжают прямо ко мне в калитку и на тротуар, потому что не могут развернуться на дороге. Много раз задевали столб с проводами радио и электричества, вот как он наклонился, может упасть. Мы уже насыпали бордюры, я буквально собой перекрывала тротуар, чтобы машины у меня под домом не ездили.

— Мы уже лет восемь дышим цементной пылью, с тех пор, как здесь начали разгружать и фасовать цемент, — говорит Любовь Гребенюк. — Когда дует сильный ветер, то доносит пыль даже к детскому садику (ясли-сад №54 «Чебурашка» по адресу: улица Гайдара, 26, то есть в десяти домах от промышленного объекта. — Авт.). У нас здесь живут семьи с маленькими детьми, так родители боятся выпускать детей гулять во дворе, соседка своего грудного ребенка на улицу не выносит. Белье детское сушится в домах — если вывесить на улице, все будет в цементе. Мы тоже ждем выходного, когда предприятия не работают, чтобы постирать и просушить белье. Летом постоянно закрыты форточки, окна. Душно, жарко, а открыть нельзя! По улице Желябова раньше жил судья, в большом двухэтажном доме. Он тоже всюду писал жалобы. А потом понял, что ничего сделать нельзя, продал дом и переехал.

Обстановка стала еще хуже года полтора тому назад, когда сюда привезли вышки-баки для хранения цемента. Нам говорили, что эти баки привезли со «Стройиндустрии», они находились за городом. За городом!!! А теперь их поставили прямо возле наших домов! Мы тут протестовали всей улицей, нам обещали эти баки убрать и больше здесь не пылить. Но ничего не изменилось. Мы мучаемся, дышим пылью, и никто нам не помогает!.. Еще, когда там разгружают вагоны с цементом, у нас под ногами земля дрожит (очевидно, для разгрузки применяется вибрационное оборудование. — Авт.). Вы думаете, наши дома не трясет? Дома старые, послевоенной постройки. Стены, потолки трескаются, штукатурка на голову сыпется!..

Другая серьезная проблема жителей участка улицы Гайдара, прилегающей к «Складам Брайченко», связана с дорогой между домами и промзоной, больше напоминающей мелководную реку. Водопровод под улицей еще деревянный! Тяжелогруженые автомобили оказывают большое давление на грунт, соответственно, на деревянный водяной желоб тоже. Вот и не перестают по улице Гайдара бить фонтанчики из-под земли. Бывает, вода по улице течет, не переставая. Залатает ремонтная бригада водоканала один порыв, а через несколько дней возникает другой (потери воды списывают на счет запланированных убытков?). И такой еще момент: проезжает грузовик по «речке» и выдавливает воду за пределы дороги — затекает вода во дворы, в погреба, превращая и без того разбитый тротуар в сплошное болото.

Точка зрения СЭС

Обитатели микрорайона пишут жалобы на «цементников» где-то с 2006 года. Чтобы вы не думали, что недовольных ситуацией пара-тройка человек, отметим: одно из писем на имя главного санитарного врача области Федора Черного подписано 45-ю жителями улицы Гайдара.

Ответы СЭС за подписью главного государственного санитарного врача Кировограда Ивана Касьяненко приводим в хронологическом порядке с сохранением языка оригинала.

15 сентября 2006 года: «Державна санітарно-епідеміологічна служба міста Кіровограда розглянула колективну скаргу, мешканців вулиць Гайдара, Миру, … на погіршення умов проживання пов’язаних з роботою підприємств, які розміщені по вул. Гайдара, 75. При санітарно-епідеміологічному обстежені було встановлено, що факти, викладені в скарзі мають місце. Робота підприємств здійснюється без погодження з органами державного санітарно-епідеміологічного нагляду. В результаті експлуатації цих підприємств, при розвантажуванні, фасуванні та реалізації цементу населенню, утворюється цементний пил, що забруднює прилеглу територію підприємств, житлового масиву і навколишньо­го природного середовища, та вібрація яка виникає від роботи вібраційної установки, яку використовують при розвантаженні вагонів та при використанні компресорів для подачі цементу в «банки» на території приватного підприємства. Винесені постанови про тимчасову заборону розвантажування, фасування і реалізацію цементу підприємствами. Головним державним санітарним лікарем м. Кіровограда винесено постанову про накладання штрафу на ПП Луценка C.B., в сумі 102 грн.».

19 октября 2010 года: «Державна санітарно-епідеміологічна служба м. Кіровограда розглянула Ваше письмове звернення на “гарячу лінію” голови Кіровоградської обласної державної адміністрації щодо порушення санітарних норм ПП, яке орендує приміщення (склад Брайченка) на якому встановлені компресори та пресується цемент. На час перевірки 18.10.2010 р. складське приміщення не працювало, перевірити виробничу діяльність підприємства неможливо із-за відсутності даного підприємця. Підняті питання стосовно виробничої діяльності підприємства залишаються на контролі міської CEC».

15 апреля 2011 года: «Державна санітарно-епідеміологічна служба міста Кіровограда згідно звернення громадянки Гребенюк Л.А. на “гарячу лінію” обласної державної адміністрації на сприяння закриттю, або перенесені дільниці по фасуванню цементу. 14 квітня 2011 року спеціалісти міської санепідстанції, спільно з представниками економічного відділу міськвиконкому, вже вкотре намагалися здійснити перевірку звернення відносно виробничої діяльності складу цементу, який знаходиться за адресою вул. Гайдара,75. Під час обстеження встановлено, що об’єкт не функціонує. Звернення знаходиться на контролі в міській санепідстанції».

А вот такой ответ Иван Иванович Касьяненко предоставил на запрос «УЦ»: «Об’єкт, на який скаржаться громадяни, що мешкають по вулиці Гайдара в місті Кіровограді, займається розвантаженням, фасуванням та реалізацією цементу населенню. Технологічні процеси виробництва здійснюються аспіраційним методом. Завантаження порошкових матеріалів (цементу) в ємності механізована від усіх технологічних процесів (фулерна яма, силосна цементу, фасовочна машина). 12 липня 2011 року централізованою лабораторією Кіровоградської обласної санепідемстанції відділення гігієни праці були проведені лабораторні заміри атмосферного повітря на вміст пилу. Згідно отриманих результатів лабораторних досліджень проведених біля складу будівельних матеріалів на відстані 25 метрів від джерела забруднення та на відстані 100 метрів від джерела забруднення біля житлового будинку по вулиці Гайдара, вміст пилу в атмосферному повітрі відповідає вимогам державних санітарних норм “Охорони атмосферного повітря населених місць” №201 від 09.07.1997 року. Перевищень гранично допустимих рівнів в атмосферному повітрі житлової забудови не встановлено. В травні 2012 року при організації повторних лабораторних замірів Кірово­градською міською СЕС, останні не були проведені в зв’язку з відмовою мешканців вулиці Гайдара.

Окрім цього інформуємо, що об’єкт який здійснює підприємницьку діяльність, розміщено поза межами санітарно захисної зони на бувшій базі “Укрторгбудматеріали” (колишній склад Брайченка) і зміна технологічного процесу даного виробництва, яка могла вплинути на підвищення рівнів пилу в атмосферному повітрі, не відбулася. Тому результати лабораторних досліджень за 2011 рік на даний час є дійсними. На сьогодення у Кіровоградській міській СЕС відсутні підстави для вжиття заходів адмі­ністративного впливу, щодо тимчасового призупинення експлуатації об’єкту».

И еще один крайне любопытный ответ, на этот раз от Государственной экологической инспекции Кировоградской области:

«На скаргу б/н від 02.07.2010 року Державною екологічною інспекцією в Кіровоградській області проведено перевірку дотримання вимог природоохоронного законодавства приватним підпри­ємством. При проведенні перевірки встановлено, що дане підприємство здійснює виробничу діяльність, фасування цементу в тару, без дозволу на викиди забруднюючих речовин в атмосферне повітря. За виявлене порушення керівника притягнуто до адміністративної відповідальності відповідно до ст. 78 КУпАП та надано припис на усунення виявлених порушень».

Возникает вопрос: если еще в 2006 году предприятие по разгрузке-фасовке цемента работало «без согласования с органами санитарно-эпидемиологического надзора», КАКИМ ОБРАЗОМ на этом объекте еще четыре года продолжались работы «без разрешения на выброс вредных веществ в атмосферу»?!!

И еще по поводу проверок. Местные жители рассказывают: неоднократно видели, как на промышленный объект приходили разные инспектора, даже с милиционерами. Но именно в те дни «цементные» предприятия не функционировали: никто цемент не разгружал и не фасовал. В другие дни работали едва ли не круглосуточно, а в момент проверки — нет. Подозрительные совпадения, не так ли?

Детский садик чист?

Медицинский сотрудник и воспитатель яслей-садика №54 уверили журналиста «УЦ», что на территорию детского учреждения цементная пыль точно не доходит. Жалоб от родителей воспитанников по этому поводу не поступало. По логике вещей, в садике находятся детки жителей данного микрорайона. И если взрослые — наверняка, наслышанные о ситуации вокруг цементно-фасовочных предприятий за столько лет эскалации конфликта, — считают возможным оставлять свои чада в садике, находящемся в паре сотен метров от бывших «Складов Брайченко», значит, они, действительно, не видят проблемы. И это их выбор.

Аналогия уместна?

Если автор правильно понял разъяснения сотрудников городской СЭС, границы санитарной зоны промышленного объекта определялись, исходя из рекомендаций Приложения №4 «Государственных санитарных правил планирования и застройки населенных пунктов»: «Санитарная классификация предприятий, производств и сооружений и размеры санитарно-защитных зон для них».

Раздел «Предприятия строительной промышленности» не содержит упоминания  объектов, специализирующихся именно на разгрузке-фасовке цемента. Вот элеваторы цементов и других пылящих строительных материалов на самом деле относятся к IV классу предприятий, для которых предусмотрена санитарная зона в 100 метров, может быть, даже и выдержанная в нашем конкретном случае, хотя спорные предприятия и не совсем элеваторы.

Однако, если покопаться в других существующих санитарных нормах, можно найти более подходящие по сути деятельности предприятия — открытые склады и места разгрузки и погрузки пылящих грузов (апатитового концентрата, фосфоритной муки, цемента и т.д.). Такие указаны в перечне санитарных правил и норм для морских и речных портов. Согласитесь, при определении степени опасности для окружающих более важно не место расположения объекта: на берегу реки/моря или на суше, а вид и характеристика его деятельности! Так вот, даже при минимальном грузообороте пылящих грузов — менее 5 тыс. тонн в год — санитарная зона открытого склада и места разгрузки/погрузки подобных веществ должна составлять не меньше 300 метров.

Принять решение

Принимаем как историческую данность: «Склады Брайченко» построили в непосредственной близости от домов частного сектора. Сейчас на территории складов находятся предприятия, осуществляющие деятельность, скорее всего, не предусмотренную при планировании и строительстве объекта. В результате право предпринимателей на работу перехлестнулось с правом местного населения на спокойную жизнь у себя дома. А, как известно, права одного человека заканчиваются там, где начинаются права другого человека.

Обязанность властей — следить за соблюдением прав и обязанностей граждан. В данном случае, как минимум, — всесторонне проверить жалобы жителей улицы Гайдара, еще раз тщательно изучить обстановку вокруг деятельности по разгрузке/фасовке цемента (в те дни, когда фирмы работают, а не отдыхают). Если нарушения в части экологии и санитарии есть — обязать предприятия установить какое-то дополнительное фильтрационное оборудование. Если нарушений нет — убеждайте жителей микрорайона в отсутствии опасности их здоровью и жизням.

А ко всем тем чиновникам, которые уже шесть лет пишут жителям улицы Гайдара, что «причин для беспокойства нет», у Любови Гребенюк есть один простой вопрос: «Вы согласны с тем, что такие вот предприятия по разгрузке/фасовке/хранению цемента будут размещены в 20-ти метрах от ВАШЕГО дома?»

Александр Виноградов, «УЦ».

P.S. Когда автор общался с местными жителями, мимо нас прошел один из работяг «цемент­ного» предприятия, весь, абсолютно весь, от обуви до макушки покрытый слоем серой пыли. Просто по-человечески рабочих жаль. Целыми днями находиться в этой пыли, дышать этой гадостью — здоровья не добавляет…

Люди и события, которые нас удивили

В парламенте нардепы отзывают «карточные» голоса, в селе Деньги требуют деньги, а в Кировограде предметом судебного разбирательства может стать соседство двух известных политиков.

Красный пиар

Верхушка Компартии пиарится на деньги пенсионеров и ветеранов, облагает налогом доходы своих однопартийцев и целый год собирала деньги на нынешнюю визуальную атаку протестных бил-бордов. Об этом рассказал нардеп-коммунист Евгений Царьков.

Как выяснилось, партийное руководство, которое живет в роскошных капиталистических особняках и называет собственные элитные автомобили, на которые пенсионер должен собирать шестьсот лет, «обычным средством передвижения», принимает последние сбережения даже у столетних «бойцов»: «Например, у нас коммунист Гольдтштейн. Мужику 99 лет, а он нам перечислил около 6 тысяч». «У нас это железно. Нужно платить 1% от своего дохода», интересно, откуда «руководящая и направляющая» узнаёт, сколько зарабатывают её штыки?

Без денег здесь никого не держат: «У нас многие начинают не уплачивать взносы и за это просто вылетают из партии» — надо понимать, неплатажеспособные, хоть и преданные бойцы партии не нужны.

Игры с языком

Скандальный языковой закон может так и не дождаться подписи Президента и спикера — депутаты, на чьих карточках не совсем, как выяснилось, законнорожденное дитя Колесниченко и Кивалова было внесено в повестку дня имени Адама Мартынюка, начинают отзывать свои голоса. На этот раз (надо понимать, сыновним нутром чувствуя настроения отца) взбунтовался даже депутат Янукович Виктор Викторович. Мол, лично в голосовании участия не принимал. Алиби у младшего сына Президента железное и вполне заслуживает доверия — в этот день он участвовал в автогонках.

Аналогичное решение принял и депутат Литвин — наш, кировоградский. Юрий Алексеевич сообщил: мол, имею собственное мнение по поводу государственной политики, однако не смог донести его до коллег во время рассмотрения соответствующего закона во втором чтении. Его карточка тоже была использована в пользу проекта Колесниченко-Кивалова, но свой голос Юрий Литвин решил отозвать. Кто следующий?

За комфорт — штраф

Депутатам предлагают новый и весьма перспективный способ пополнения государственной казны. В парламент внесен законопроект, по которому почти в двадцать (!) раз повышается сумма штрафа за антенны и кондиционеры. Точнее, за их якобы неправильную установку и расположение. Если он будет принят, в любой момент в ваш дом или офис могут прийти проверяющие, которые потребуют… почти две тысячи гривен (!) за то, в разрешенном ли месте вы просверлили стену для подключения антенны или кондиционера. Если учесть, что это оборудование установлено сегодня в подавляющем большинстве квартир и коммерческих контор, а правила, нарушение которых может быть чревато серьёзными расходами, практически никому неизвестны, — целина для сбора денежного урожая непаханная. К тому же где гарантия, что «понимающие» проверяющие на месте не предложат вам «договориться» — зачем платить больше, если и в этом случае можно традиционно отделаться парой сотен гривен за инспекторскую лояльность?

Как вы лодку назовёте…

Председателя сельсовета на Черкасчине поймали на взятке. Вместе с землеустроителем они потребовали мзду от двух односельчан за выделение четырех гектаров земли. Чиновницы на пару уже успели получить требуемую сумму, когда этой историей заинтересовались правоохранители. По большому счету, ни сам этот факт, ни сумма в три тысячи долларов не являются ни сенсацией, ни исключением. Только вот село, в котором живут взяточницы, называется… Деньги. Так что, как говорится, сам Бог велел…

Прикольная пенсия

Гораздо менее веселая история произошла в другом селе — на Прикарпатье. Она тоже о деньгах, но фальшивых. Здесь 71-летней пенсионерке, как обычно, выдали пенсию в кассе банковского филиала. И только придя домой, бабушка разглядела свои две тысячи — на каждой купюре была издевательская надпись: «Это не деньги, это — прикол». Ладно, горемычную старушку, которая, понятно, такой «прикол» явно не оценила и пошла в милицию, зрение подвело. Но как кассир банка (!) умудрилась пропустить такую «хохму»?!

Чья Маша краше?

Новая мысль в науке политического пиара: противопоставление «молодого и зеленого» «матерому и заслуженному» может поднять до небес рейтинг первого и иметь обратный эффект для второго.

Именно такой диковинной логикой, надо понимать, руководствовались в кировоградской оппозиции: Валерий Кальченко возмутился соседством на лайтбоксе с Александром Шаталовым. Дескать, таким образом партия власти пиарится на оппозиции. Логику этой позиции понять трудно. Но дело даже не в этом. Валерий Михайлович в претензии по другому поводу: говорит, его изображение использовано …незаконно, без его собственного на то согласия. И собирается идти в суд.

Честно говоря, слышать столь категоричное заявление от публичного лица, известного и опытного политика, народного депутата, по меньшей мере, странно. Да и в законе у этой категории статус особый, так сказать, с минимальной приватностью. Неужели, если я захочу портрет Президента у себя в кабинете повесить, нужно Виктору Фёдоровичу просьбу о его на то согласии писать?

Оксана Гуцалюк, «УЦ».

«Это была настоящая феерия танца, невероятное захватывающее действо, праздник единения танца, музыки и песни, заставляющий трепетать сердца», — именно такими штампованными фразами Анатолий Кривохижа, патриарх кировоградского танцевального искусства, просил меня не писать о новой концертной программе «Зорян». А писать надо и есть о чем – после отличного выступления во вторник в филармонии наш именитый коллектив на целых полтора месяца едет в Америку!

Выступать и учиться

Поначалу даже показалось странным – как это, «Зоряне» раньше в Штатах не были? А казалось, что весь мир объездили. Но Академический театр песни, музыки и танца «Зоряне» едет в Америку впервые.

— Европу мы всю объездили, и в Азии были, в Корее. В Америке – нет, – говорит Николай Кравченко, многолетний директор Кирово­градской областной филармонии и один из создателей «Зорян». – Сегодня пробиться из-за столицы, ее именитых, национальных коллективов, Кировограду очень трудно, несмотря на то, что все признают: вы – танцевальная столица. Но любой импресарио в первую очередь приезжает в Киев, в министерство культуры, и ему рекомендуют ансамбль имени Вирского, хор имени Веревки, Национальную капеллу бандуристов, Национальную оперу Украины и так далее – там хватает. И, несмотря на наши «генеральские погоны» в танцах, предпочитают столичных.

Но наш легендарный ансамбль «Ятрань», который гастролировал в Америке в 1978-м, послужил тем связующим звеном, благодаря которому мы едем в США. Для украинской диаспоры по всему миру «Ятрань» до сих пор является знаковым коллективом. Есть в Филадельфии такой Тарас Левицкий, который создал свой украинский ансамбль диаспорный, «Волошки», там примерно 300 человек. Так он в детстве, еще школьником, впервые увидел «Ятрань». Он говорит – «я плакал». Ему много родители рассказывали об Украине, но тут он ее увидел! Увидел сцены из жизни, потому что у нас не просто ансамбль. Мастер (я Анатолия Кривохижу только так называю) не называл тот коллектив ансамблем, а называл театром. И уже потом, создавая «Зорян», он так и официально назвал новый коллектив – театр песни, музыки,  танца. Главным событиям нашей жизни, начиная с рождения и заканчивая последней страницей, сопутствуют обрядовые танцы и песни, музыка. Программы и «Ятраня», и «Зорян» — это как бы прожитая на сцене жизнь, это не просто набор отлаженных жестов, это спектакль.

Тарас Левицкий и пригласил нас в Штаты. В последние годы он  раза четыре был в Кировограде, мы дорабатывали, меняли, привносили что-то в программу, с которой поедем. Вообще от первоначальной идеи до воплощения в жизнь прошло почти три года…

У нас в Америке не гастроли. Сначала мы едем в Нью-Йорк. Тарас Левицкий выиграл грант правительства США на работу со всемирно известным хореографом Марком Моррисом. Достаточно сказать, что этот человек делал постановки с Михаилом Барышниковым, был директором Национальной оперы и Королевского театра Бельгии, ставил балеты в Париже, Женеве, Бостоне, Сан-Франциско, Нью-Йорке на Бродвее, в английском Ковент-Гардене. Это хореограф мирового уровня. Теперь у него своя танцевальная школа в Нью-Йорке.

И «Зоряне» едут к нему… учиться. Где-то три недели Моррис будет работать с нашей балетной группой на основе нашей программы, называемой «По следам “Ятраня”». У него свое необычное видение, авангардная музыка, это совершенный переворот в наших представлениях о танцах. Так что мы едем на стажировку. Он будет ставить 25-минутную программу на наших танцах и отдельно — свою собственную.

После Нью-Йорка к танцорам присоединяется оркестр, солистка, и мы все едем в Филадельфию. Там совместно работаем с «Волошками» — обмениваемся опытом, в какие-то наши номера будут вводиться люди и элементы от «Волошек», в их номера – наши.

Там же запланирован большой совместный концерт для украинской диаспоры. И там нас будут смотреть американские импресарио. Сегодня принимающая сторона не берет кота в мешке. Им надо видеть. Для этого нами сделана новая программа, где многое изменено в подаче, увязке номеров и многом другом. И в Филадельфии мы пробудем еще месяц в работе.

Американской стороне этот проект обходится в 300 с лишним тысяч долларов. Это и гранты правительства, и помощь меценатов. Они все берут на себя. Мы на этом ни копейки не заработаем, мы едем не за деньгами, а за опытом, за будущим. Уже есть заинтересованность импресарио в организации гастролей на 2013-2014 годы. Но для начала нас должны увидеть вживую. Роликов в Интернете сегодня недостаточно никому…

Нас поддержал в этом проекте Сергей Ларин. Для него это было аргументом – после признания в Украине,  Европе нужно двигаться дальше. Нашлись спонсоры, поддержали нас, это Станислав Березкин, Виталий Грушевский. Кто-то спросит – а зачем спонсоры, если Америка все оплачивает? Понимаете, мы же государственная, бюджетная организация. Затраты здесь мы не можем себе позволить оплачивать – не предусмотрено. А это и оплата виз, это и чемоданы артистам купить, да что говорить – мало кто знает обратную сторону жизни артиста. Мы с собой везем целые мешки обезболивающих средств, без них никак, такие нагрузки на артистов, постоянные травмы, боли, рубцы на коленях… Но это уже другая тема.

Слово Мастеру

Анатолий Михайлович Кривохижа, народный артист Украины, почетный гражданин Кировограда, последние годы как бы отошел от дел. Но новым проектом «Зорян», которых он сам создал в 1986-м, зажегся. Да так, что и других всех зажег.

— Анатолий Михайлович, нынешние артисты — достойные продолжатели традиций «Ятраня»?

— Это тот случай, когда мне кажется, что мы даже должны смочь, успеть сделать больше. «Ятрань» все же был в стиле и форме, которые созданы еще нашими корифеями Вирским, Моисеевым и другими. Ансамбли именно танца. До этого танец, еще начиная с греческого театра, был вспомогательным видом, чтобы актеры драмы могли отдохнуть, пока танцоры забавляют зрителя. Они же его вывели на первый план. И потом многие годы для всех коллективов в Украине, и не только, все было построено на подражании Вирскому. Но я сразу понял, что пока не внесем свое, то ничего серьезного не добьемся. Потому что наши возможности тогда ни в какое сравнение не шли с возможностями Вирского. Это эталон был и есть, там лучшие. Когда я впервые попал с этими корифеями на Неделю украинского танца в Москве (с русским танцем – как иначе), я понял, что мне нужно делать то, что не делают другие. И «Ятрань» первым придумал обрядовый календарь как форму подачи, мы сделали номера из каждого региона Украины, причем подчас лучше, чем там местные танцевали.

В то время это было хорошо. Но сегодня таких коллективов, по творческому наполнению близких к Вирскому, – в каждом областном центре Украины. Надо делать то, что не делают другие. Так я и пришел к идее синтеза пластики, слова, художественного оформления, музыки, танца, игры. Не я первый до этого дошел. Тот же Владимир Назаров в Москве, который создал Театр национального искусства, но ему проще, его и Путин поддерживает, и т. д. У него только лучшие музыканты-виртуозы, колоссальная музыкальная группа, лучшая вокальная группа сплошь из Гнесинки. Он к нам приезжал посмотреть, что мы делаем, и тут же забрал двух музыкантов в Москву! Нам его масштабы недоступны, но мы свое делаем в «Зорянах».         Мы пытаемся воплотить на сцене этот синтез, о котором я говорил. И видите, это заинтересовало даже Америку.

Душа «Зорян»

В «Зорянах» недавно появилась новая солистка, очень талантливая – Татьяна Яковенко, выпускница музпеда университета имени Винниченко. И хотя теперь бессменная солистка коллектива Антонина Червинская больше тянет нагрузку художественного руководителя «Зорян», без нее «Зоряне» просто немыслимы, она – их сердце и душа.

— Антонина Николаевна, покорят Америку «Зоряне»?

— Мы бывали везде в Европе и уже дошли, кажется, до уровня, когда можно и нужно идти дальше. Я думаю, все у нас будет хорошо. Я в Филадельфии была и раньше, так там украинцев больше, чем в Канаде в некоторых провинциях. Там очень хорошо помнят «Ятрань», несмотря на годы. Знаете, я бываю на всех форумах украинцев в Киеве. И там все время выступают различные коллективы из диаспоры. Помнится, раньше мы смотрели на них с удивлением – они выходили даже без костюмов, слабые номера. Но с каждым разом они становились все лучше, и вот в последний раз эти коллективы из Канады, Австралии, Аргентины были уже изысканны неимоверно, костюмы шьют тут, в Украине, перенимают у нас все. Они учатся у нас. Но это сейчас они могут свободно ездить на родину предков, а тогда знали только по рассказам, и потому для них явление «Ятраня» в те годы было настолько ярким и поразительным, что не могут забыть.

Чем «Зоряне» богаты? Теми номерами, что Анатолий Михайлович готовил и делал годами. Настоящими, народными. Я имела счастье бывать с Анатолием Михайловичем в этнографических экспедициях, где мы собирали, изучали наследие народа. Мы взяли лучшие номера Кривохижи (как жаль, что даже записей многого не осталось еще тех лет!) и построили новую программу, но с той же идеей танцев разных регионов Украины, что очень важно, мы объединяем запад и восток, север и юг.

Будем делать все, чтобы не ударить лицом в грязь. Америку ничем не удивишь, она все видела. Но, когда 20 лет назад открылись границы, туда хлынуло все что попало, не самое лучшее из творческих коллективов. Сейчас американцы насмотрелись всего того «непотрібу», и им хочется видеть у себя уже лучшее. Я думаю, что «Зоряне» смогут качественно представить Украину!

С замиранием сердца

Последний концерт перед отъездом прошел на «ура», как и заслуживал того. Все так слаженно, так гармонично, так красиво. И, когда в финале танцевали гопак и  артист делал знаменитую «разножку», касаясь носками ног ладоней, замирало восторженно сердце. Казалось бы, как кировоградец, я видел этот номер много раз, в исполнении «Ятраня» и «Зорян», но каждый раз не устаешь дивиться искусству…

Но напоследок ложка дегтя. У единственного в области профессионального коллектива… нет своей репетиционной базы, своего зала для занятий. Сцена филармонии, во-первых, не для всего подходит, а во-вторых, все время занята – в филармонии проходит ежемесячно по два и более десятка различных мероприятий – концертов, спектаклей, чествований, торжественных заседаний ко дню… и т.д. А артистам репетировать надо. Может, после Америки власть подможет?

Геннадий Рыбченков, «УЦ».  Фото Игоря Демчука.

Чувство горечи и сожаления о безвозвратно утраченном вызывает просмотр альбома из коллекции галереи «Елисавет­град». Альбом называется «Кіровоградська обласна сільськогосподарська виставка». Датирован он 1955-м годом. На каждой странице – большая фотография, под которой размещен рукописный текст, поясняющий изображенное на снимке.

Эта выставка была традиционной. Проходила она в Горсаду. Представьте себе, именно там были огромные, просторные павильоны, колонны, памятники и скульптуры, о которых нынешнее поколение кировоградцев может знать благодаря воспоминаниям старших и фотоснимкам.

Сегодня в Горсаду можно увидеть разве что остатки фундаментов бывших строений. Историки говорят, что памятники были изготовлены из недолговечных материалов, поэтому вполне могли разрушиться под воздействием внешних факторов. Хотя Ленин и Сталин, мирно беседующие на скамейке, наверняка были убраны с территории выставки по политическим причинам.

Судя по панорамным снимкам, в нашем городе была своя собственная ВДНХ. И ее масштабы поражают. Здесь, кроме павильонов – капитальных строений, были деревянные сооружения. Были водоемы, в которых демонстрировалась выращенная в хозяйствах рыба и водоплавающая птица. Были аллеи, газоны, клумбы. Выставлялась в своем павильоне наша сельхозтехника (завод «Червона зірка»). Так же, как на ВДНХ, представлялись лошади и овцы, свиньи и коровы-рекордсменки, а также богатый урожай, собранный на полях и в садах Кировоградщины.

Эти фотографии передают не только событие, но и настроение. Несомненно, это был праздник. Небогато, но нарядно и чисто одетые посетители выставки, застенчивые передовики, флаги и портреты. Представители старшего поколения говорят, что тогда они были счастливы. Отчасти потому, что были молоды. А еще по причине того, что они верили в завтрашний день, в лучшее будущее, в конце концов, в победу коммунизма…

Сейчас в Горсаду ничего нет. То есть абсолютно ничего из того, что изображено на фотографиях. Может, кто-то знает, кому это все мешало?

Все фото из альбома можно будет увидеть в галерее «Елисаветград» совсем скоро, после открытия очередной уникальной выставки. Выставка будет называться «Родом из СССР». Откроется  она  в воскресенье, 22 июля, и будет работать до конца сентября. Николай Цуканов очень хочет, чтобы ее увидели школьники. В этом есть резон, так как среди экспонатов не только полотна времен СССР, но и школьные принадлежности, атрибуты октябрят, пионеров и комсомольцев. Здесь можно будет увидеть вымпелы тех времен, значки, деньги. Посетители смогут посмотреть на раритетные предметы быта и даже мебели.

Откроем секрет: экспонаты Николай Цуканов собирал на протяжении многих лет, а показ их широкой общественности оказался подарком самому себе – 21 июля Николаю Николаевичу исполняется 55 лет.

Елена Никитина, «УЦ».

Не за горами очередной отопительный сезон, а значит, снова актуальной становится ситуация с текущими долгами за природный газ. Задолженности-то огромные, по области — свыше 160 млн! Если вовремя не погасить долги, могут возникнуть сложности по новым контрактам между тепловиками, и газовиками, и что потом: накануне холодов город рискует остаться без топлива? Показательно-поучительным примером «работы» с должниками должно послужить уголовное дело, возбужденное Прокуратурой Кировоградской области в отношении бывшего руководителя ДП «Кировоградтепло» ООО «ЦНТИ УНГА».

По версии прокуратуры, дочернее предприятие «Кирово­градтепло» в 2010-2011 годах систематически нарушало бюджетное законодательство, что привело к недополучению государственными предприятиями «Газ Украины» и «Нефтегаз Украины» 51 млн грн. за уже поставленное тепловикам голубое топливо. Как известно, в указанный период времени ДП «Кировоградтепло» возглавлял Андрей Карауш.

Схема, которой воспользовалось ДП «Кировоградтепло», в общем-то, не сложная и довольно-таки распространена в этом бизнесе. Вот в чем ее суть.

Государственная компания «Газ Украины» и НАК «Нефтегаз Украины» продают природный газ предприятиям теплокоммунэнерго, которые, в свою очередь, предоставляют абонентам (население, разные организации-учреждения, предприятия и т.д.) платную услугу — теплоснабжение. По идее, абоненты рассчитываются с тепловиками, а те — с поставщиками газа. Все было бы очень просто, если бы не пара-тройка «но»…

Предприятия теплокоммун­энерго, такие, как ДП «Кирово­градтепло» ООО «ЦНТИ УНГА», КП «Теплоэнергетик», СП ООО «Светловодскбыт» (Светловодск), КП «Теплокоммунэнерго» (Александрия) должны, и даже прямо-таки обязаны концентрировать средства, полученные в качестве платежей за свои услуги, на одном счете — счете со специальным режимом использования, открытом в государственном «Ощадбанке». Такие требования заложены в постановлении Кабинета Министров от 3 декабря 2008 года. Для чего это нужно, понятно? Чтобы национальный поставщик газа имел финансовые возможности приобретать за рубежом голубое топливо.

В случае с ДП «Кировоградтепло», как сообщил «УЦ» первый заместитель прокурора области Сергей Жолонко, бывший директор этого предприятия создал условия, при которых платежи абонентов аккумулировались не на «государственном» спецсчете, а на счетах самого «Кировоградтепло», открытых в коммерческих банках. Кроме этого, руководство теплогенерирующего предприятия в ручном режиме определяло, сколько именно гривен (вместо заранее обусловленного процента от суммы оплаты за тепло) и когда именно (вместо четко оговоренных сроков) переводить ГК «Газ Украины» и НАК «Нефтегаз Украины». Хотя взаимные расчеты должны проходить автоматически, без вмешательства каких-либо должностных лиц.

В ходе проверки, проведенной Государственной финансовой службой (бывшее КРУ) удалось выявить, что ДП «Кирово­градтепло» ООО «ЦНТИ УНГА» задолжало ГК «Газ Украины» 21,3 млн. гривен, а НАК «Нефтегаз Украины» — 30,14 млн гривен.

Беда в том, что подобных тепловиков-должников в стране — десятки. Результат их  отношения к оплате за потребленный газ — долговая яма для «Нефтегаза».

Когда предприятия сферы теплоэнергетики нарушают правительственное постановление о зачислении средств на счет со специальным режимом использования, они получают  возможность самим распоряжаться платежами от абонентов. Вы даже не представляете, сколько существует способов пустить в оборот аккумулированную сумму и какие бонусы эти операции могут принести! Любой финансист-голова найдет десяток относительно законных способов «прокрутить» пару-тройку миллионов. Распоряжаться по своему усмотрению таким массивом денег (которые, вообще-то чужие — поставщика товара) — это если еще не Клондайк, то очень близко.

Нет, конечно, представители теплогенерирующих предприятий могут говорить, что прибегать к подобным схемам их вынуждает жизнь, и все недоплаченные газовикам деньги расходуются исключительно на поддержание предприятия в работоспособном состоянии. Мол, население за тепло рассчитывается плохо и нерегулярно, бюджетные компенсации разницы по тарифам запаздывают, а зарплату сотрудникам платить нужно, ГСМ покупать нужно, сети ремонтировать нужно. И так далее. Но позвольте, речь идет о выполнении договорных обязательств с государственными газовыми компаниями. Тепловики должны рассчитываться за потреблённый газ вовремя и в полном объеме. Все прочее — проблемы менеджмента частного предприятия.

Для примера можно привести эпизод «рационального» расходования средств другим кирово­градским предприятием теплокоммунэнерго, также имеющим долги по газу. Организация подряжает три сторонние фирмы провести испытание и ремонт тепловых сетей. Фактически работы не осуществлялись, хотя деньги за них были уплачены. Затем — обналичены и «конвертированы» во внедорожник-иномарку. Расследованием уголовного дела по этому случаю сейчас занимается прокуратура областного центра.

Что же касается бывшего директора ДП «Кировоградтепло», то ему инкриминируется часть 2 статьи 364 Уголовного кодекса Украины — злоупотребление служебным положением, причинившее тяжкие последствия для государства.

Кстати, если вы не слышали, как раз за игнорирование спецсчета уже отдали под суд должностных лиц КП «Теплоэнергетик», недоплативших за газ 1,8 млн гривен точно по вышеописанной схеме.

Накануне отопительного сезона руководителям других предприятий будет пища для размышлений: стоит «разводить» государственные газовые компании или это может оказаться слишком опасно?

Александр Виноградов, «УЦ».

Новость о том, что в кировоградском приюте для престарелых «Милосердный самарянин», расположенном по ул. Щорса, 8,  делается ремонт, честно говоря, порадовала. Но то, что работы  ведутся непосредственно англичанами, удивило. Естественно, мы не могли остаться в стороне и не побеседовать с гостями нашего города, которые таким необычным способом проводят свой отпуск.

Уже издали видно было, что работа буквально кипит. Старые окна заменили пластиковыми, обновляется фундамент здания. Весь небольшой дворик буквально заставлен ведрами, коробками, ящиками. Несколько мужчин в рабочей одежде заняты каждый каким-то своим делом: один собирает большую люстру, другой красит фундамент, причем не в черный цвет, как принято в большинстве наших частных домов, а в приятный бежевый, что сразу придало старенькому зданию какую-то нарядность, что ли. Здесь же нахожу Ивана Ивановича Галушко, директора дома престарелых, и прошу его познакомить меня с английскими строителями. Он с радостью представляет мне координатора миссии Девида Рамзи, и тот любезно соглашается рассказать о том, каким образом группа англичан оказалась в Кировограде, да к тому же еще и занята таким необычным для иностранных гостей города  делом.

— Мы представляем небольшой городок Винтон на юге Англии и шотландский Глазго  — подразделение  Армии спасения «Гавел». (Армия спасения — международная миссионерская и благотворительная организация, существующая с середины XIX века и поддерживаемая протестантами-евангелистами. Штаб-квартира находится в Лондоне. — Авт.) Наша команда состоит из восьми человек: я, Девид Рамзи, и мой сын Алекс, Девид и Скотт Кохланы, Пол Джонсон, Робин Бейкер, Алистер Вуд и Питер Бест.

— Девид, кто финансирует вашу поездку?

— Армия спасения Соединенного Королевства. Члены нашей команды собирали пожертвования, и на эти деньги мы приехали в Украину. Корпус Армии спасения проводит благотворительные концерты, а также так называемые утренние чаепития — и люди, которые приходят на такие мероприятия, делают пожертвования, также помогают финансово и члены Армии спасения. На эти средства мы теперь закупаем стройматериалы, все необходимое для ремонта. Правительство не финансирует нашу организацию, она неправительственная, мы существуем за счет спонсоров и пожертвований. Каждый член моей команды целый год занимался сбором пожертвований: он рассказывал людям, что собирается ехать в Украину с такой миссией и ему нужна определенная сумма, и люди помогали ему собирать эти деньги. Конечно, у кого-то получалось лучше, у кого-то — хуже, но в результате мы все-таки смогли приехать сюда, чтобы помочь.

— А как выбирается страна, город, куда нужно ехать?

— Я начал совершать такие поездки в 1994 году, это мой 17-й визит в Украину. Сотрудники корпуса Армии спасения в Кировограде показали мне это место, рассказали, что здесь нуждаются в нашей помощи, и в этом году я опять приехал — теперь в Кировоград, в этот приют. К сожалению, у нас ограниченное время — неделя-две, — и мы заранее определяем конкретный объем работ, которые сможем сделать.

— Сколько средств вы планируете вложить в этот ремонт?

— Порядка восьми тысяч долларов.

— Скажите, пожалуйста, среди членов вашей команды — только представители строительных профессий?

— У нас есть человек, который занимается деревом, есть штукатур-декоратор, инженер по электричеству, графический дизайнер, менеджер, офицер Армии спасения. Я сам — полицейский в отставке, но умею класть кирпич. А вообще помочь может человек любой профессии, любой специальности, было бы только желание.

— Девид, а как ваши семьи относятся к таким вашим поездкам?

— Моя жена сейчас находится в Руликове, это в Киевской области, работает там с детьми в детском клубе. Сын Алекс — здесь, со мной, старшая дочь — в Донецке, тоже работает с детками, а младшая дочка — в Симферополе. Одна собака дома осталась! (Смеется.)

К сожалению, в понедельник утром мы уже должны уезжать, поэтому нужно побыстрее все здесь закончить. Мы планируем завершить работу в субботу, а в воскресенье обязательно придем попрощаться с людьми — и с персоналом, и с подопечными дома престарелых. Пару дней, наверное, отдохнем в Киеве и поедем домой. Ну а на будущий год я планирую опять приехать сюда.

— В Кировоград?

— Возможно, даже снова в Кировоград. В киевском корпусе Армии спасения нам предложат объекты, где нужна помощь. А вообще я люблю Украину, мне очень нравятся ваши люди…

Наше небольшое интервью пришлось заканчивать, так как Девид должен был ехать в магазин за стройматериалами. Лишь на пару минут члены команды оторвались от работы — чтобы сфото­графироваться, а затем сразу разошлись по своим рабочим местам. А мы с Иваном Ивановичем Галушко прошли по дому, и он с такой искренней радостью показывал, что за это короткое время уже сделали английские друзья. Самое главное — все окна в приюте теперь пластиковые, наконец-то убраны старые окна с решетками, которые совсем не придавали уюта комнатам, где живут подопечные Ивана Ивановича. Сравнение было очевидным — оставалась еще одна комната, где окна еще не заменили. Еще одно важнейшее помещение — санузел. Все трубы заменены на современные, установлены новенькие унитаз, раковина, должна быть оборудована душевая кабина… В комнатах отштукатурены стены, кое-где уже поменяли обои, установили новенькие люстры с вентиляторами. В общем, есть надежда, что в самое ближайшее время «Милосердный самарянин» будет похож на уютный дом. Спасибо за это английской команде из Армии спасения!

Ольга Березина, «УЦ».

Об открытии перинатального центра в Кировограде писали очень много, но потом эта тема как-то подзабылась. А меж тем сегодня уже можно говорить о первых итогах работы мед­учреждения. И результаты эти просто потрясающие! Если до открытия центра Кировоградская область занимала первое место в Украине по младенческой смертности, то сегодня этот  показатель у нас уже ниже, чем в среднем по Украине. Даже не верится, что открытие всего одного, пусть самого лучшего и современного, медучреждения может всего за четыре с половиной месяца так кардинально изменить ситуацию во всей  области.

О работе перинатального центра мы попросили рассказать его главврача Татьяну Митеву.

— С момента открытия центра (второго марта. – Авт.) медицинскую помощь получили 856 беременных женщин со всей области с экстрагенитальными  и акушерскими патологиями, — говорит Татьяна Николаевна. – Не все эти женщины рожали у нас, некоторые приезжали, проходили курс лечения, консультировались со специалистами  и могли потом нормально родить ребенка в районном или городском роддоме.

Перинатальный центр – первое медучреждение в области, которое может принимать роды на 22-34 неделе беременности. За время существования центра у нас было 89 преждевременных родов на таких сроках. Все новорожденные, родившиеся с весом больше 1 кг, выжили. А две недели назад мы спасли малыша, родившегося на 29-й неделе беременности, который весил всего 920 г.  Сегодня новорожденный уже переведен в детскую областную больницу. Для нашей области  это просто колоссальный прорыв. Кроме того, мы принимаем всех женщин с многоплодной беременностью — за четыре месяца у нас родились 25 двоен.

— К вам попадают женщины с преждевременными родами со всей области. Как их успевают довезти, например, из Гайворонского или  Голованевского района?

— Сегодня механизм связи с районами уже отработан до мелочей: спасибо за это и областному управлению здравоохранения, и областному акушеру-гинекологу, и районным специалистам. Мы регулярно проводим совещания, решаем, что делать в каждом конкретном случае. В идеале преждевременных родов нужно избежать, мы принимаем беременных и стараемся всеми средствами продлить беременность до момента жизнеспособности плода.   Но если роды уже начались, то роженицу сразу везут к нам – сегодня у всех районов такая возможность есть, по дороге мы в телефонном режиме даем рекомендации врачу, что делать, чтобы довезти роженицу, какие медикаменты применять и т.п. И  в это же  время готовим все необходимое для родов и для реанимации новорожденного.  На случай, если роженицу невозможно транспортировать в обычной «скорой», у нас есть специальная бригада, состоящая из акушера-гинеколога и анестезиолога, которая может выехать на место в реанимобиле и там уже принимать решение, что делать дальше. К счастью, необходимости в выезде этой бригады за четыре месяца не было. И это не просто удача, а результат совместной работы с районами — сегодня нам удается предупредить такие случаи.

— Когда открывался центр, много говорили о том, что сюда будут приезжать специалисты из профильных институтов, учить наших врачей…

— Приезжают — и не только чтобы учить, но и чтобы консультировать беременных. Для нас это очень важно, наверное, даже важнее, чем хорошее оборудование. Если в Харькове, где аналогичный центр открылся сразу после Кировограда, есть институт акушерства и гинекологии, который сотрудничает с центром и обучает специалистов, то у нас ничего этого нет.  Наши врачи сегодня учатся все время. Во-первых, спасибо фонду Пинчука,  который не только предоставил реанимационное оборудование для новорожденных, но и приглашает специалистов, которые проводят для нас тренинги.  Во-вторых, хочу подчеркнуть, что очень многое делается благодаря личному участию губернатора. Сергей Николаевич практически ежедневно интересуется, как идет работа, какие есть проблемы, и по его приглашению к нам приезжают специалисты из профильных институтов. И не могу не похвастаться: результаты работы за четыре месяца у нас и в Харьковском перинатальном центре  практически одинаковые…

Ольга Степанова, «УЦ».

«Меня жизнь побросала по разным странам, был в разных  ситуациях: законов не знаю, языков не знаю, документы не всех устраивают. Пешком с женой границу пересекали.  Ее пускали, меня не пускали, и наоборот. Люди учатся на чужих ошибках, а я на своих учусь. Но не жалуюсь. Главное — здоровье. А оптимизма мне не занимать». После этих слов гражданина Македонии, живущего в Кировограде, невозможно было отказаться от идеи записать с ним интервью. Но Иво Стояновский согласился не сразу: «Я же не популярная личность, не звезда какая-нибудь, чтоб обо мне писать в газете». Пара фраз о том, что это интересно всем, что его история будет только в одной газете, а не во всех, как в случае со звездами, дала надежду на его согласие. Согласился. Спасибо.

Иво Стояновский родом из Македонии. Родился он в 1972 году, в четырехлетнем возрасте остался без отца. Мама одна воспитывала троих детей, из которых Иво был самым младшим. Детство и школьные годы были, как у всех. А служба в армии, в которую Иво был призван в 1991 году, отличалась тем, что совпала с распадом Югославии. Полгода парень воевал. «Защищал Родину, как говорится, так меня учили», — этими словами были ограничены рассказы о войне.

Вернулся домой и застал развал прежней страны. Работы не было для большинства граждан Македонии, пришлось искать за границей уже новой страны. Сначала трудился на стройках в пределах бывшей Югославии, в  том числе в Словении, потом — России. Почти два года работал в Мурманске. Соглашался на любые предложения — надо было помогать маме, всей семье. Осенью 1993-го отправился в Киев. По работе, командировка такая была. Работа со временем привела в Кировоград. Бригада, в которой работал Иво, строила ресторан в «Орлином гнезде». Выполнив работу, уехал обратно домой. Но потом, в
1996-м, когда уже не был связан ни с какой фирмой, перешел на вольные хлеба, решил снова приехать в Кировоград. Что-то здесь зацепило македонского парня. Что именно — понял, когда познакомился со своей будущей женой Анной.

Расписались в Кировограде, а венчались в Македонии. В 1998-м году в международной семье Стояновских родилась дочь Александра. Полная семья решила уехать на постоянное место жительства в Македонию. Все было хорошо, сын Димитрий родился на родине своего отца, но в 2000 году снова началась война. Чтобы не рисковать своими самыми близкими людьми, Иво отправил семью обратно в Кировоград. Через полгода понял, что ничего хорошего ожидать не приходится, и воссоединился с семьей.

«Так и остались здесь жить-поживать и добро наживать», — цитирует Иво русские народные сказки. Он отлично говорит по-русски. В его речи много украинских слов. Теперь он частный предприниматель. Его фирма занимается строительством. Каждое воскресенье играет на стадионе в любительский футбол. Майка на нем обязательно из Македонии — чтобы не забыть родину. Ежегодно Стояновские ездят к родственникам в Македонию — проведать и помочь, чем могут. «Уехать и остаться можно, но мне не двадцать и даже не тридцать лет, а уже сорок. Начинать все с нуля будет тяжело. Дети растут, им тоже будет тяжело приспосабливаться», — рассуждает Иво. Кстати, его дети очень быстро адаптируются на второй родине, легко осваивают язык.

Сравнивая два государства, Украину и Македонию, Иво Стояновский говорит: «Люди не отличаются. А вот обычаи немного рознятся. Водку я здесь по-другому пью. До приезда в Украину так пить не умел. К борщу привыкал долго, фактически учился его есть. Сначала юшку выпивал, потом фасоль съедал, потом капусту. У нас, в Македонии,  варится отдельно суп с капустой, суп с фасолью, суп с картошкой. А так, чтобы все сразу, — никогда не ел. Для меня это было диким. А сейчас борщ — это основное блюдо. Вареников и пельменей у нас там нет. Но это и понятно, ведь у каждого государства есть своя национальная кухня».

В семье Стояновских живут македонские традиции. На Рождество, перед которым все едят постную пищу, вечером 6-го января в доме пекут хлебушек. В тесто кладется монетка, и готовый хлеб делится на части, равные количеству членов семьи. Кому попадется монетка — тому «достанется» целый год. То есть в будущем году этому члену семьи будет во всем везти. Сам процесс замешивания теста, выпекания и деления хлеба очень интересный, Иво помнит его с детства и привнес эту традицию в свою семью. Правда, сейчас семья сидит за столом, а тогда, в прошлом, бабушка и дедушка Иво усаживали всех на пол, на коврик. И ни в коем случае нельзя в этот вечер убирать крошки, мыть посуду. Считается, что святые спускаются с небес и ужинают.

В Кировоград приезжал брат Иво, которому показывали город, возили на отдых в Крым. Ему очень понравилось. То есть старший брат «благословил» младшего на жизнь в другой стране. Что касается нынешней Македонии, то сейчас там  нормально. А в 2000-2001 годах семья жила недалеко от места, считавшегося горячей точкой. Родственники остались без жилья, все дома были сожжены. Это поселок городского типа, населенный в основном албанцами, поэтому оставаться там было опасно. Вернуться туда было нереально, так как не было гарантии, что останешься жив.  Прошло десять лет, государство что-то компенсировало. Правда, долго мучились без жилья. Теперь вроде бы все наладилось.

У Иво гражданство македонское — Украина ведь не допускает двойного. Его жена — гражданка Украины. А дети разделили гражданство родителей (или воссоединили его): дочь — гражданка Украины, сын, родившийся в Македонии, имеет гражданство той страны. Относительно будущего детей Иво пошутил (а может, напророчил?): «Будущее детей? Сын, не будучи гражданином Украины,  не сможет стать ее депутатом. Зато сможет стать президентом Македонии. А дочь… Кто-то должен заменить Юлю…»

В августе Стояновские всей семьей планируют поехать в Македонию. Путь неблизкий — 42 часа на машине. Но это их вторая Родина.

«Чего хотелось бы?» — задала я Иво банальный вопрос, на который получила абсолютно не банальный ответ: «Хорошей жизни. Чтобы все получалось. Не сдаваться ни при каких обстоятельствах. Дать детям то, чего мы не имели в детстве. И чтобы была стабильность в семье, в Украине и в Македонии. Чтобы не бояться завтрашнего дня. И чтобы не было войны. Я прошел их две — ничего там хорошего нет. Пусть дети этого не знают. Все будет хорошо!»

В Киеве есть небольшая македонская диаспора. В Кировограде — только Иво. Может, есть кто-то еще? Обратитесь в редакцию, мы свяжем вас с вашим земляком.

Елена Никитина, «УЦ».

«Украина-Центр» продолжает публикацию  фрагментов воспоминаний  участника освобождения Кировоградщины Лисицына Леонида Николаевича (1925-1986). Находясь в отпуске, я проехал тот путь от Днепра до Кировограда, которым прошел минометчик 63-й механизированной бригады 7-го мехкорпуса Лисицын. Каких-то полторы сотни километров, но в каждом населенном пункте стоят братские могилы, в которых нашли последний приют тысячи воинов. Большинство из них значатся неизвестными — без фамилий, без званий, без дат рождения, с примерными датами смерти,  соответствующими датам  освобождения населенного пункта…

Предлагаемые записи  касаются  боев на территории Долинского, Новгородковского и частично Александрийского районов.

Василий Даценко, историк и краевед.

Продолжение.
Начало в №№25, 27, 28.

Наступил серый, мглистый от мороза рассвет. Белая, туманная дымка задернула горизонт, и все предметы, даже рядом стоящие, проступали неясно, как на только что проявляющемся негативе. Дымка рассеивается — все ярче и четче выступают контуры хат, деревьев, строений. Метрах в 100-150 от нас, за ручьём, вырисовывается деревня. Совсем рассвело. На противоположном косогоре четко просматриваются хаты, сараи, деревья. Неожиданно замечаем замаскированный соломой немецкий танк. Он прямо перед нами, метрах в двухстах, стоит между хатой и сараем. А вот и второй, третий, там пятый, шестой. И немцы тоже заметили нас. Пулеметные очереди прошивают все вокруг. Воробьев вышел из дома. Пулеметный огонь заставил его быстро уйти за стены дома. Команда: «К бою!» Расчеты у минометов. Быстро работает наводчиком Красильников — стройный, худощавый, лет 18, он очень похож на мальчика. Нежная кожа лица загрубела на морозе, обветрилась. Руки проворно работают рукоятками наводки. Большие карие глаза смотрят в прорезь прицела. Левее нас, метрах в ста, ночью пришли и встали два танка Т-34. Перед рассветом один танк ушел, а второй, замаскировавшись, стоял за хатой. В этот момент танк, заурчав, выдвинулся из-за хаты. Пушка ударила раза три. В момент выстрела перед танком разорвался снаряд. Танк сразу стал отходить. Второй разрыв ближе, ещё разрыв чуть сзади, и, наконец, четвертый — прямое попадание. Танк застыл на месте, окутался дымом, из него выбрались четыре танкиста и расползлись в стороны. Ударил наш миномет — на противоположном берегу цели прямо на выбор. Пристрелка велась по пулемету за двести метров от нас. Только разорвалась первая мина, вторая ещё висела в воздухе, как трассы пулеметных очередей прошили огневую позицию. Красильников уткнулся головой в прицел. Все залегли. Стрелять не было возможности — огневая позиция расстреливалась в упор.

— Отбой ! — закричал Воробьев, — Повалить минометы!

Выполнить команду удалось с трудом. Кто-то крикнул:

— Красильников убит! Пуля попала в сердце!

То, что ночью казалось надежным прикрытием, днём явилось ловушкой. Немцы заранее приготовили оборону, надежно замаскировали свои позиции, произвели пристрелку на местности и в упор расстреливали наше расположение. Нами был захвачен только один порядок — хат 16-18, а у немцев на бугре — вся деревня. Сзади нас поднимался косогор — открытый, заснеженный, без укрытий и балок. Только сейчас мы узнали, что из этой западни пехота ушла ещё ночью. Прямо напротив хаты крутые склоны косогора были размыты водой и подобие овражка уходило, извиваясь, вверх.

Воробьев подал команду:

— Порасчетно, первый расчет Хримяна, по канаве, бегом марш!

Первые пять человек, согнувшись, уходят по канаве. Вот они ползут по одному, скрываясь за выступами и извилинами оврага. Следом за ними — второй расчет, почти вплотную — третий. Метров через 150 канава кончилась, на чистый, открытый косогор сразу высыпало человек 15. Тут же ударили крупнокалиберные пулеметы, затявкали немецкие минометы, ударили пушки — уж слишком соблазнительная цель — беззащитная кучка людей на голом бугре! Дым от разрывов все закрыл черной пеленой, и только одиночные фигурки метнулись вразброд через бугор. Нечего было и думать отходить этой дорогой.

Нас осталось человек шесть — я, Ананьев, Рамзин и ещё два-три связиста. Собрались, посоветовались и решили занять оборону здесь, до вечера продержаться и под покровом темноты уйти, а сейчас наблюдать. Дом имел выход в сторону ручья, и немцам было отлично видно, кто входит и кто выходит. Выставили оконную раму с другой стороны. Немецкие пулеметы изредка стреляли. Всё было спокойно, но не успели мы перекусить, как неожиданно бегущие с левого фланга 7-8 солдат прокричали:

— Танки в балке!

К левой стороне деревни подходила балка со станции Куцовка, и из неё, метров за 200 влево сзади, на бугор выползли три танка. Редкие фигуры автоматчиков в белых маскировочных халатах сопровождали танки и вели огонь. Наши солдаты пробежали метров 100-150 дальше и скрылись за хатами на правой окраине деревни. Немецким танкистам с бугра было хорошо все видно. Один за другим стали рваться снаряды. Сидеть в доме стало опасно. Я выскочил из хаты через окно, заскочил в подвал, стоявший метрах в 10 сзади дома. Сразу увидел Ананьева — осунувшегося, сразу постаревшего, со смертельной тоской во взгляде. Он стоял в глубине подвала. Весь его вид говорил о безнадежности положения. Помертвевшими губами он глухо сказал:

— Прощай, Лисицын! Видно, не придется остаться в живых!

Танки, вползшие на бугор, усилили огонь — снаряды рвались кругом. Остервенело забили танки и из-за ручья со стороны деревни Богдановка. Рядом разорвался снаряд и разворотил угол дома напротив погреба. Я говорю Ананьеву:

— Надо бежать, здесь нельзя оставаться, тут и скрыться негде.

— Нет, я не пойду, будь что будет.

Я обернулся и выглянул из погреба: снаряды рвали землю, султаны разрывов вспыхивали вокруг. Но вот танки на бугре поравнялись с нашим порядком хат и перенесли огонь дальше.

— Ну, давай, иди, — говорит Ананьев. Он забился в угол погреба, весь сник и хотел только одного — закрыть дверь погреба.

Я выскочил из погреба и, перебегая от одного угла дома к следующему дому, под сплошными разрывами снарядов, метров через 300 достиг последней хаты. Когда я бежал сквозь разрывы и дым, видел убитых, но было не до них. Всё внимание обращал только на разрывы снарядов. Как только снаряд разрывался впереди — стремглав бросался в пороховое облако — дым окутывал и скрывал меня от немцев. Но теперь, впереди — замерзший водоем, и вдоль его берега вьется дорога. Чистая, ледяная, запорошенная снегом поверхность ставка, а на противоположной его стороне — позиции немцев. Немцы находились в двухстах метрах от дороги и занимали позиции в хатах или рядом с ними. Но для меня выхода нет — по бугру идут немецкие танки! Нужно пробежать по этой ровной пустынной дороге метров 300, а там, вправо — балка, там — спасение!

Не задумываясь, бегу вперед, и это меня спасло — немцы весь огонь сосредоточили по домикам и не обратили внимание на меня одного. И если бы я минуту промедлил, то сплошной ливень пулеметного огня, пронесшегося сзади меня, преградил бы этот путь. Вот и балка. В её начале, прямо на дороге, стоит повозка с убитой лошадью. Несколько мертвых солдат лежат рядом. Не прошел я по балке и ста шагов, навстречу бежит солдат и кричит:

— Танки зашли с той стороны балки!

Влево — бугор, вправо — бугор, сзади и спереди — немцы, снова ловушка. Путь только влево — прямо через бугор, вдоль линии телеграфных столбов. И только я вылез из балки на голый склон косогора, откосом спускавшегося к ставку, как сразу же пулеметные очереди заставили прижаться к земле. Короткая перебежка. Пули свистят и стелются по земле, прошивают полы шинели. Бросаюсь на землю. Доносится стрельба пулемета: «та-та-та-та!» Опять вскакиваю, пробегаю 10-15 шагов — и снова свист пуль, дробь коротких очередей бросает в снег. Метров 250, вдоль фронта, по голому, запорошенному снегом косогору, под непрерывной дробью очередей, выбивающих на пулемете чечетку, короткими перебежками перебежал бугор и прямо с его высоты скатился в другую балку.

Пули прошили полы шинели, рукава, рассекли гимнастерку и нательную рубаху, просекли обмотки, но ни одной царапины не было на мне.

Часов в 11 дня, по балке, заросшей тростником, я направился в сторону от деревни Богдановка. Прошел километр по балке. Здесь было удивительно спокойно, сюда не залетали пули. Во время бега под пулеметными очередями шнурок на обмотке правой ноги был срезан пулей. Обмотка размоталась, и я не заметил, где её потерял. Но беда не велика — ноги унесли меня целым. Мимо меня быстро пробежал какой-то лейтенант. Обернувшись на ходу, крикнул: «В деревне кто?» — и, не дождавшись ответа, побежал дальше. «Что за вопрос? — подумал я. — Если ты такой дурак, бежишь первым, то первым и узнаешь, кто там. Сегодня, очевидно, не я один прошел по этой тропинке». Так я думал и спокойно шел вперед, не зная, что меня ждет и где найти своих ребят. Влево на косогоре стояло несколько хат, но не стоило заходить туда, и я пошел дальше. Километра через три увидел дома, стоящие в балке, садики, плетни — это было село Новгородка.

Подошел к крайнему дому. Солдаты-пехотинцы отрывали окопы для пулемета и себя. Часть из них отдыхала в хате. Но никто не слышал про нашу бригаду. В третьей хате хозяйка, пожилая женщина с очень красивым лицом, пригласила меня пообедать. Я умылся, побрился, с аппетитом уничтожил украинский борщ — усталости как не бывало. Всё отошло в область преданий.

На дворе ярко светило низкое декабрьское солнце, искрился снег. В хате было тепло, я отдохнул, отогрелся, поблагодарил хозяйку и решил идти искать дальше. Но где найти своих? Сколько я ни спрашивал, где бригада, многие просто не знали, что есть такая бригада и рядом, километрах в 4-5, существует деревня Богдановка. Я случайно встретил старика, который якобы пришел из Богдановки. Он сказал, что деревня Богдановка взята нашими частями. Я решил идти обратно, но здесь меня задержали. Подошло какое-то стрелковое подразделение и стало занимать оборону. Везде спешно окапывались, и мне, вручив лопату, предложили не шляться зря, а выкопать окоп у дороги. Коренастый, средних лет старший лейтенант указал такому же крепкому дядьке наблюдать за мной. Но, удостоверившись, что я работаю честно, мой «шеф» ушел греться в хату, а я, оставив лопату в наполовину вырытом окопе, решил действовать самостоятельно и отправился обратно в деревню Богдановка.

На этот раз я шел правой стороной той же балки и едва успел поравняться с окраинными домишками хутора и даже прошел их, как возгласы сзади справа заставили меня обернуться:

— Что, дурак, маячишь? Иди назад! А ну, позвать его сюда! — крикнул с порога хаты одетый в полушубок военный, очевидно, старший. Двое автоматчиков преградили дорогу:

— К капитану!

Не успел подойти, как тот рассвирепел:

— Кто? Откуда? Куда? — с потоком мата вырывались вопросы.

Самая настоящая истерия била этого «вояку», изрядно хлебнувшего «для храбрости» спиртного. Глаза округлены, изо рта брызжет слюна, новенькая кубанка на голове трясется, ноги в яловых сапогах сами прыгают. Отборная брань переходит в вопли, из которых я понял, что своим хождением демаскирую этих «храбрецов», отсиживающихся в хатах на краю балки, в двух километрах от немцев. Сорвав глотку, капитан срывающимися пальцами расстегнул полушубок и, выхватив из кобуры пистолет, выстрелил перед моим носом и сразу разрядился очередным потоком брани.

— Убрать прочь, к чертям собачьим!

Меня схватили и сказали, чтобы я никуда не отходил. Примерно через час я незаметно ушел и вернулся обратно в село Новгородка. Пришлось обойти не менее тридцати хат, прежде чем я сумел найти место, где можно было переночевать.

13 декабря 1943 г.

Когда я проснулся, то обнаружил, что у меня украли очки солдаты, которые ушли на рассвете. Хата была забита незнакомыми людьми. Я быстро оделся и ушел. Ночью в Новгородку вошли ещё новые части и подтянулись тылы старых. Село Новгородка было взято 10 декабря небольшим отрядом без всякого сопротивления со стороны немцев. Я решил идти обратно в Богдановку по старой дороге. Серым утром 13 декабря я вышел к тому обрывистому склону, где прыгал с бугра, и здесь увидел свою обмотку, пробитую пулями в нескольких местах, но вполне ещё годную. Тут же я надел её и, пройдя немного, с правой стороны увидел отдельные домики, стоящие на противоположном склоне балки. Я решил дойти до них и только приблизился шагов на 20, как группа военных остановила меня. Среди них выделялся командир, без знаков различия, чуть выше среднего роста, худой, с усиками и бегающими глазами на злом и испитом лице. Он заорал:

— Куда прешь? Что демаскируешь?

Я ответил, что ищу минометный батальон 63 бригады. Матерясь, он выстрелил передо мной из пистолета в воздух и сказал, чтобы я проваливал ко всем чертям отсюда. Только много позже я опознал этого мерзавца — командира взвода нашей разведроты. Пришлось идти обратно. Без труда я достиг покрытой льдом ровной поверхности ставка. Дорога, по которой я уже пробегал, спасаясь от танков, метров через триста входила в деревню Богдановка. Только я поравнялся со ставком, как крики: «Ура! Ура-а!» — вперемежку с матом, заставили посмотреть направо.

На чистом белоснежном поле, от меня метрах в 500, через ставок направо, редкие цепи пехотинцев спускались с откоса вниз, к деревне Богдановка. Ожесточенный пулеметный огонь прижимал их к земле. Султаны разрывов снарядов разметывали и снег, и землю. Я спокойно прошел до середины пути и здесь, прямо на дороге, увидел убитого солдата-пулеметчика. Он лежал, уткнувшись лицом в заледенелую землю. Вынул документы и прочитал: крестьянин, родом с Алтая. Ничем не поможешь. Положил документы обратно. Пули тонко пели над головой. Я оставил убитого и спокойно дошел до дома с подвалом, от которого накануне я с таким трудом уходил от немецких танков. За домом стоят солдаты, прижавшись к стене, и кричат мне:

— Быстрее, быстрее, бегом! Черт возьми, нас обнаружишь!

Я подбежал. Солдаты искренне удивляются, как мне удалось среди бела дня пройти. Только что передо мной, буквально за 10-15 минут, пулеметный расчет, шедший этой же дорогой, потерял одного убитым, и трое были ранены.

Атака захлебнулась, но она меня и выручила, — не будь её, не пришлось бы мне дойти и до середины дороги. Командир взвода, лейтенант, приказал подчиненным ему солдатам:

— Пулемет на угол! Окопаться и наблюдать!

Я пошел в ту же хату, которую занимали наши расчеты позапрошлой ночью. В ней лежали раненые солдаты, мне незнакомые, которые расспросили меня. Я их напоил водой и рассказал про свои злоключения. Наступили сумерки, прошел короткий декабрьский день. Я решил отдохнуть и лег в углу хаты. Очевидно, заснул. Внезапно металлическая вибрация моторов заставила очнуться. Глухое, монотонное завывание самолетов переросло в режущий, вибрирующий свист бомб…

Продолжение следует.