Рубрика: 09

Омываемый Аравийским морем, открытый португальцами менее 500 лет назад, Мумбаи (бывший Бомбей) из небольшого рыбачьего поселка превратился в громадный мегаполис с населением более 14 миллионов человек. Здесь богатство и роскошь соседствуют со страшной нищетой, а шикарные здания в колониальном стиле — с грязными трущобами. Мумбаи – это 38% валового национального продукта Индии, в его порту совершается половина внешнего торгового оборота страны, а киноиндустрия – самая крупная в мире.

Он заслуженно имеет репутацию самого динамичного и современного города Индии и представляется эдаким самоуверенным дельцом, который явно переоценил свои силы. Идете ли вы по широким бульварам вместе с нескончаемым людским потоком или протискиваетесь через баррикады ручных тележек на многолюдном базаре, создается впечатление, что город вот-вот лопнет по швам. Ведь главная и пока непреодолимая его проблема – хроническая нехватка свободного пространства.

Вот такими неординарными впечатлениями об индийском Мумбаи поделился с читателями «УЦ» Александр Шамшур, генеральный директора завода «Гидросила АПМ». Он неделю назад вернулся из Индии, где проходила первая Международная выставка строительного оборудования, оборудования для производства стройматериалов, горных комбайнов и строительной техники, в которой принимала участие наша «Гидросила».

bC India

Первое, что поразило Александра Захаровича, – это выставочная площадка. Еще за несколько недель до открытия здесь был огромный пустырь, и на нем как грибы после дождя стали как-то быстро вырастать павильоны и стенды – и вот 88 тыс.кв.м превратились в комфортное место для заключения выгодных контрактов. 508 экспонентов из более чем 30 стран мира представили на выставке bC India свои новейшие продукты и технологии. Из всех участников лишь третью часть составили местные товаропроизводители.

За 4 дня работы выставку посетили более 22 тыс. человек. По словам Александра Шамшура, стенд «Гидросилы» пользовался популярностью. Подход у потенциальных потребителей простой, он заключается в ответе всего на два, но принципиальных вопроса: «Кто у вас занимается сервисом?» и «Кому из ведущих фирм вы уже поставляете свою продукцию?». Если сказать нечего, то все остальное не имеет значения. То есть для индийских компаний важна не твоя нарядная реклама, а голые факты.

– Наш стенд посетили ведущие на индийском рынке производители автобетоносмесителей – компании «ШВИНГ-Штеттер» (занимает 50% индийского рынка), «Гривас» (20%), «Аквариус», «Либхер», китайская корпорация «Сани». Известный украинцам производитель автомобилей, группа компаний «Тата», совместно с испанской компанией Baryval в настоящее время открывает в Индии свой завод по производству автобетоносмесителей. Мы уже отгрузили им опытные образцы нашей продукции и ждем оттуда новых заказов, — рассказывает о результатах поездки в Мумбаи Александр Захарович. — Отмечу и тот факт, что мы провели продуктивные переговоры о сотрудничестве в области производства гидравлических узлов с ведущими мировыми компаниями – Iton, Rexrott, Sauer-Danfoss. Это свидетельствует о том, что в нас видят равного партнера, компанию, с которой можно и нужно работать. Помимо этого, мы имели встречи с представителями компаний СНГ, которые также принимали участие в выставке, – КАМАЗ, БелАЗ, Четра.

В целом поездка в Мумбаи прошла для директора «Гидросилы АПМ» и его спутников более чем продуктивно. Естественно, львиную долю времени кировоградцы проводили на выставке. Но в этом плотном графике выкроили и время, чтобы пройтись по городу, познакомиться с его достопримечательностями и образом жизни.

Миллионеры и трущобы

Итак, первое, на что обратил внимание наш собеседник, – это лица людей. Индийцы, вне зависимости от своего социального положения, преимущественно улыбчивые и открытые, в них нет агрессии, злобы, недовольства.
– Я не заметил признаков спитости на лицах, даже нищие – и те нормальные люди, просто худые и бедно одетые. Кстати, одеты все довольно аккуратно, – говорит Александр Шамшур.

Нет проблем и с общением. Большая часть жителей Мумбаи неплохо говорят на английском языке, документация ведущих предприятий ведется на английском, и, как отмечает наш собеседник, все с удовольствием общаются на языке жестов.

Индийцы живут спокойно, размеренно, без суеты. Александр Захарович приводит пример: если тебе сказали, что «машина уже за углом» – значит, она приедет минут через 20, если «будет через 5 минут» – ждите 40, а если «вот-вот, скоро подъезжает» – придется скоротать где-то час, прежде чем прибудет такси.

– Когда мы наконец выехали на автомобиле, я понял – управлять машиной там просто невозможно из-за интенсивности движения и множества негласных правил на дороге. Для удобства индийцы предпочитают передвигаться на общественном транспорте: электричках или автобусах. Метро в Мумбаи нет – только строится, причем наземное.

Очень много мотоциклистов, сплошные пробки. Но они не «глухие» – пусть медленно, но поток машин движется, – говорит Александр Шамшур. Отметил наш собеседник и уважительное отношение водителей друг к другу.

Улицы узкие, но даже если в деловом центре Мумбаи ты и найдешь проспекты, то их тротуары застроены маленькими пристройками-магазинчиками: внизу хозяин торгует, наверху — живет.

Из местных достопримечательностей Александр Захарович прежде всего отмечает сооружения, которые построили британцы в период колониального господства: «ворота Индии» – знаменитую местную триумфальную арку, весьма популярную среди туристов, здания колледжей и больниц, которые являются сами по себе памятниками архитектуры.

Видел наш собеседник и знаменитую гостиницу Тадж Махал, которая пострадала в 2008 году во время теракта, но местные власти приложили максимум усилий, чтобы люди вообще забыли о былых разрушениях. Только один раз Александр Шамшур видел бронетранспортер на улице, а так в целом полиция бдит, не нарушая обычный ритм жизни туристов и местных жителей.

Более того, индийцы, напуганные терактом, соблюдают повышенные меры безопасности. Сейчас там довольно низкий уровень преступности, хотя на набережной на всякий случай написано «Осторожно, срывают цепочки!».

Шамшур подчеркивает, Мумбаи – очень разный. В деловом центре находятся шикарные здания, перемежающиеся трущобами. В городе есть обустроенные поля для более чем популярного там крикета, и тут же, рядом, дети из бедных семей играют в эту игру прямо на улице.

– Сам Мумбаи – довольно грязный, очень шумный: рев автомобилей, сигналы, людской гомон. Такое впечатление, что он сейчас лопнет, разорвется, – говорит Александр Захарович. – Они строят что-то постоянно, закончился рабочий день, все бросили на тротуаре, не убрали и ушли. Вечером здесь же, на дороге, у свалки строительного мусора, нищие жгут костры, готовят себя пищу.

Наш собеседник вспомнил одну картинку: прямо на улице на подстилке спит ребенок, привязанный за ногу веревкой к фонарю – чтоб не убежал, наверное.

Нищие на каждом шагу подходят и просят деньги. Если отмахнешься, отстают, если дашь одному – тут же набежит целая толпа. Точно так же и в транспорте – в окна автомобилей стучат, просят, но чаще всего водители на них не обращают внимания.

Множество индийцев живет в трущобах. И хоть государство предпринимает активные меры по их сносу, то есть на месте «курятников» строятся бетонные дома, конца и края этой работе не видно. К тому же нищие, переезжая в квартиры, переносят туда свои порядки, Александр Захарович называет это типично советским «эффектом общежития», когда люди привыкли жить «временно», и не «в своем».

Или другая зарисовка. На набережной, среди шикарных домов затесалась парочка трущоб. И прохожие могут видеть, как оттуда выходят нищие с пакетами мусора, спокойно выбрасывают их подальше в море, тут же, ни на кого не обращая внимания, справляют нужду, разворачиваются и уходят…

В то же самое время в Индии, как в цивилизованной стране, бесплатное образование, в частности очень много мусульманских и христианских вечерних школ. Если хочешь, чтобы в школе была охрана, чистота, приплати немного, в переводе на наши деньги около 600 гривен – и учись на здоровье. Частные учебные заведения тоже есть, кстати, самые дешевые (в смысле оплаты за обучение) специальности в Индии – врач и инженер. Поступить в индийские вузы сложно – большой конкурс, высокие требования, и взятки «не проходят».

Наш собеседник отмечает, в отличие от Шанхая в Китае, прирост населения в Мумбаи происходит не за счет высокой рождаемости, а за счет урбанизации – из окрестных сел люди приезжают в мегаполис в поисках лучшей жизни. С жильем, конечно, проблема. Кто-то устраивается хорошо, а кто-то выбирает образ жизни… прачечной. Да-да, именно прачечной, ведь в Мумбаи центральная прачечная занимает огромную территорию (на фото внизу), где люди живут и работают. То есть стирают белье из всех гостиниц, больниц, частных школ. «Это стиль жизни», – говорит Александр Шамшур, шокированный видом людей, только и делающих, что стирающих вручную тонны чужого белья.

– В Индии вообще довольно часто отдается преимущество ручному труду – что в стирке, что в строительстве дорог. Наверное, платить зарплату рабочим дешевле, чем купить тот же экскаватор, – говорит Александр Захарович. – Работают тут и хрупкие женщины в сари с покрытой головой, чтоб не схватить солнечный удар, и здоровые мужчины, которое по старинке носят на голове тазики с раствором.

Очень много в Мумбаи небольших частных заводиков, мини-фабрик, гаражей-автосервисов. Объясняется такая тенденция просто – земли мало, и она дорогая…

Гостиница, в которой жили кировоградцы, по уровню сервиса не отличается от европейских. Только вот одно смущало – постоянный запах нафталина: в шкафах, в умывальниках. Постепенно привыкли, но по приезде домой сразу же перестирали всю одежду – нафталином пропахли рубашки и пиджаки капитально.

Отдыхает народ, по словам нашего собеседника, в многочисленных парках. Кстати, интересно, что фонари там работают на солнечных батареях – дешево и эффективно. В самом захудалом парке деревья пострижены так, что напоминают произведения искусства. Верблюды, слоны, жирафы – целый зеленый зоопарк. А по этим деревьям бегают обычные бурундуки.

Впрочем, отдыхают местные жители не только в парках.

– У индийцев другой подход к магазинам – подавляющее большинство делает покупки на маленьких классических восточных базарах, которых в том же Мумбаи множество. А продуктовых супермаркетов там вообще нет. Вместо них – огромные торгово-развлекательные центры: на первом этаже поле для крикета или каток для фигуристов, только не изо льда, а из гранита, покрытого специальной пленкой, второй этаж – обычные магазины брендовых товаров, которые тут продаются со скидкой, на третьем ярусе – текстиль и немного продуктов, но цены в два-три раза выше, чем на рынках, а на четвертом этаже – множество ресторанов, кафе, большущие кинотеатры и мини-аттракционы для детей. Заезжаешь туда в 11 утра – пустота, а вечером – не протолкнуться, – рассказывает Александр Захарович. – Городская жизнь традиционно активизируется с приходом вечерней прохлады.

И снова возвращается к вопросу о безопасности:

– В эти торговые центры заходишь обязательно через магнитную рамку и показываешь содержимое сумок. Но при этом не чувствуешь напряжения или раздражения. Не то чтобы тебе секьюрити улыбались, просто все происходит так ненавязчиво, естественно, спокойно, слегка лениво, что никаких негативных эмоций, дискомфорта при этом не испытываешь.

Рестораны здесь – на любой вкус. Сами индийцы в еде не переборчивы: как говорит наш собеседник, из мяса преобладает курятина, редко встретишь баранину, другого мяса нет вообще. Распространены барбекю, горячие блюда, но все очень острое, широкий выбор десертов.

Поразило Александра Захаровича в Индии еще и то, что здесь практически нет китайских товаров. «Я видел только один галстук made in China», – смеется Александр Захарович. В Индии все свое – свои атомные электростанции, аэрокосмическая промышленность, самый лучший в мире текстиль, налажено производство лекарств, автомобилей: кроме своих, индийских, здесь построены заводы «Тойоты», «Хонды». «Отношение к качеству в Индии заложено еще британцами».

Цены на так называемые товары народного потребления в Индии, отмечает Шамшур, на уровне среднеукраинских. Единственное, что значительно дешевле, – это овощи и фрукты.

Еще один момент – индийцы очень ценят любую интеллектуальную собственность. Если в нашей стране, не говоря уже о Китае, ты найдешь кучу подделок D&G Levi’s, то в Индии если написано название брэнда, то можете не сомневаться – это оригинальное изделие. «Девиз индийского рынка – вначале качество, потом уже гибкая ценовая политика».

– Войти на индийский рынок можно, только начав поставки потребителю, имеющему здесь безукоризненную деловую репутацию. Это очередной серьезный экзамен для завода, авантюризмом и наскоком индийцев не возьмешь, – говорит Александр Шамшур. Он отмечает, что после поездки в Мумбаи брэнд «Гидросила» укрепил свои позиции: «Мы стали причастны к ВИП-клубу ведущих мировых производителей. Может быть, у нас пока только временный входной билет, но достигнутые на выставке договоренности и наш успешный опыт выхода на новые рынки вселяют уверенность, что скоро мы станем полноправными членами этого клуба».

За последнее время мы уже начали привыкать к тому, что можно и нужно покупать кировоградское и непроизвольно на полках супермаркетов ищем глазами товары наших, местных производителей. А вот отдыхать по-кировоградски, в наших краях, дело для нас не совсем обычное. Весной и осенью отправляемся проторенным маршрутом на Черкасчину — любоваться колоритными пейзажами Софиевки, летом едем к морю — как минимум, в Коблево. А между тем совсем рядом находится край неповторимой, неизбывной красоты, покоя, умиротворения и отдохновения души.

От Кировограда до дендропарка в Долинском районе с милым названием «Веселі Боковеньки» рукой подать — час рейсовым автобусом. Правда, потом придется пересаживаться на маршрутку уже в Долинской, но транспортные сложности убежденных поклонников тихой красоты родного края не пугают. А дирекцию парка где-то даже радуют — случайные любители незамысловатых пикников а-ля «в посадке на капоте» сюда практически не попадают.

А попасть, поверьте, сюда действительно стоит. Хотя бы для того, чтобы ощутить настоящее, глобальное единение с природой — послушать пение птиц, почувствовать могучее дыхание векового леса. Тем более что площадь парка вполне позволяет не пересекаться с экскурсионными группами, стайками шумных ребятишек, опять-таки, любителями разгульного и «аппетитного» отдыха. Да и география парка такова, что извилистые аллеи, каждый их поворот неизменно открывают перед вами новый вид, новый пейзаж, неповторимые ландшафтные композиции. Непривычно, но в конце концов даже к лучшему — здесь молчит даже неугомонный мобильный, территорию «Боковенек» не покрывает ни один оператор связи…

Впрочем, мы намеренно не обращаемся ни к истории парка, ни к описанию всех его уникальных красот — справочной литературы на этот счет более чем достаточно. К тому же многие из наших читателей бывали в «Боковеньках» и могли лично убедиться — место действительно уникальное, в Украине похожего нет. А вот о том, как и чем живет сегодня заповедник, мы говорим с директором нынешнего опытно-селекционного дендрологического лесного центра «Веселі Боковеньки» Лидией Потапчук. Кстати, она сразу же развеяла все возможные сомнения в прелестях отдыха в заснеженном лесу — ценители тишины, морозного воздуха и покрытого инеем лесного простора часто и охотно приезжают сюда как раз зимой: пройти лыжню между сверкающих на солнце, покрытых снежным кружевом деревьев… Опять-таки, знающие люди бывают здесь каждый раз и на Крещение — работники парка загодя обустраивают в речном льду прорубь.

В разговоре с Лидией Ивановной мы невольно постоянно обращались к соседней Софиевке — традиционному и, к сожалению, более «раскрученному» конкуренту наших «Боковенек». Как могли убедиться многие кировоградцы, с каждым годом знаменитый парк становится всё более коммерциализированным — лихие электромобили на исторических аллеях, палатки с шаурмой и разухабистым «музоном» над тихим плесом озера с ажурной беседкой «Острова любви», ряды торгашей с аляповатыми сувенирами… В «Боковеньках» же по-прежнему принципиально отказываются от подобных традиционных атрибутов отечественного туризма — только в последние годы здесь, да и то лишь при входе в парк, обустроили единственную точку с продуктами и предметами первой необходимости. И расширять коммерческую структуру не собираются — дескать, такого «добра» с лихвой хватает и в городах, откуда съезжаются сюда посетители …

А средств на выживание и даже развитие, как выяснилось, парку и без шаурмы с пивом хватает: финансирует государственный бюджет, идут деньги от экскурсий, продажи посадочного и посевного материала как ценных, так и популярных видов, дров от санитарной порубки. Хотя, к примеру, стоимость экскурсии здесь вполне приемлемая — 7 гривен с человека (в той же Софиевке — 12 только за вход, без экскурсии). Тем не менее, в прошлом году в «Боковеньках» смогли заработать более полумиллиона гривен. На эти деньги, говорит Лидия Потапчук, в том числе будут реконструированы два фонтана, продолжится ремонт админздания и посыпка аллей…Как считает Лидия Потапчук, «нужно так составлять смету, чтобы хватило на всё необходимое»…

Вообще, по мнению Лидии Ивановны, и работа в парке, и даже соседство с ним влияют на людей самым положительным образом. В коллективе «Боковенек» — а это около четырех десятков человек — случайных людей нет даже среди рабочих. Хотя зарплата здесь более-менее приличная (около 1650 гривен) и регулярная, далекие от природы, посторонние люди здесь не держатся, остаются самые преданные и убежденные. Кстати, треть коллектива (и даже главный лесничий) — женщины, так что 8-е Марта здесь — особый праздник. Да и всю творческую, нежную, как называет её Лидия Ивановна, работу делают тоже женщины: дескать, мужчины больше лес рубят да техникой занимаются. Понятно, что речь идет исключительно о санитарных порубках и заготовке деревьев на продажу — скажем, сосен к Новому году…

Возвращаясь к теме благотворного влияния соседства с парком, — по словам Лидии Потапчук, окрестные жители (вокруг парка находится три села — Ивановка, Зеленый Гай и Никифоровка) не только гордятся достопримечательностью своего края, но и берегут её. Так, за десять лет, которые Лидия Ивановна работает в буквальном смысле хозяйкой парка, здесь ни разу не застали браконьеров или самовольных порубщиков. Хотя территория питомника в сто гектаров открытая, и здесь вольготно чувствуют себя и лисы с зайцами, и косули с кабанами, и ласки с белками, и выдры с барсуками…

А вот гостей здесь всегда ждут: «Если люди не будут приезжать в парк, любоваться его красотами, он умрет», — убежденно говорит Лидия Потапчук. Да и пресловутые транспортные сложности — не такая уже и проблема: рейсовый автобус до Долинской, оттуда четыре раза в неделю (по средам, пятницам, субботам и воскресеньям) ходит маршрутка «Долинская — Зеленый Гай». Есть и небольшая гостиница при парке, где за 60-70 гривен в сутки можно провести несколько дней.

Отвечая на главный вопрос нашей беседы — почему нужно непременно побывать в «Боковеньках»? — Лидия Ивановна не задумалась ни на секунду: «Скажите, какая ещё область, кроме Черкасской с её “Софиевкой” и Киевской с ботаническим садом имени Гришко в столице и “Александрии” в Белой Церкви, имеет такой заповедник?! Мы должны им гордиться. Ведь даже Давыдов (основатель парка. — Авт.) не успел увидеть эту красоту, а только мечтал, каким в будущем станет его детище. Это сокровище совсем рядом, его непременно стоит увидеть».

Где только не встретишь в этом мире кировоградца! И в Исландии, и в Австралии, и в Верховной Раде Украины, и в правительстве Российской Федерации, на кораблях и в самолетах. А еще на космодроме. Наш земляк, Виктор Михайлович Чередниченко, работает ведущим конструктором российского ракетного центра в Самаре. Полностью официально это учреждение называется Федеральное государственное унитарное предприятие «Государственный научно-производственный Ракетно-Космический Центр “ЦСКБ-Прогресс”». В его ведении находится и самая знаменитая в мире стартовая площадка космодрома «Байконур». А саму Самару называют ракетным сердцем России. За свою карьеру Чередниченко принимал участие в запуске более 250 ракет (!). А еще довелось ему поучаствовать в мировом военном кризисе. Как простой кировоградский паренек дошел до жизни такой, Виктор Михайлович и рассказал «УЦ» во время своего приезда в Кировоград.

— Закончив Кировоградский машиностроительный техникум, я призвался в армию, в войска ПВО в Сталинград (теперь Волгоград. — Авт.). Еще во время службы я подал документы на поступление в Куйбышевский авиационный институт, сегодня он называется Самарский государственный аэрокосмический университет имени академика С.П. Королёва, на конструкторский факультет. Тогда многие мечтали об авиации… Но перед этим еще закончил курсы в Сталинградском политехническом институте. И был успешно зачислен в Куйбышевский авиационный. Но на учебу попал не скоро…

Это был 1962-й год. Меня только демобилизовали, но еще не отпустили. Как-то ночью нас неожиданно подняли и собрали у всех документы, поставили в строй, затем погрузили весь дивизион в эшелон. И без остановок двое суток нас везли, ничего не говоря куда. Приехали в Николаев. Привезли в казарму офицерского училища. Только легли отдыхать, команда: в спортзал, форма одежды — в трусах. Заходим в зал, а там как на рынке — множество столов с гражданской одеждой. И мы выбрали себе подходящие костюмы, рубашки, ботинки, шляпы, в наволочки сложили. Только прилегли — снова подъем, по машинам, отвезли в порт, на корабль, в трюм. И поплыли. Нам, уже демобилизованным вроде, повезло, нас ввели в состав палубной команды — убирать корабль. Хоть не все время в трюме, иногда ночевали в кубриках. А под палубой в августе температура на верхнем ярусе до 70 градусов! Бойцы там просто теряли сознание. И мы все не знаем — куда и зачем плывем! Прошли Средиземное море, вышли в Атлантику. На построении перед всеми вскрыли пакет и объявили: идем на Кубу…

Шестнадцать суток мы плыли. Перед Кубой уже почувствовали напряжение. Начались облеты нас американскими самолетами, и так развязно они себя чувствовали, казалось, перед носом летали. Один такой крутился близко, и черканул крылом воду. Моментально ушел.

Перед подходом ночью всех загнали в твиндеки, оружие раздали. А уже утром вышли на палубу — острова, растительность пышная, строения не наши, краски яркие. Вошли в порт Нуэвитас. Там уже начали знакомиться с местными, отряд такой подошел с оружием. Сразу нам: «Компаньерос!»

Ночью разгрузились и поехали. Не успели добраться, и на рассвете мы — в заросли, замаскировались, пересидели день и опять дальше. Кубинцы с нами. Совсем без еды, мы их кормили. Прибыли, развернули наш зенитный ракетный дивизион, и пошла служба. Почти год я прослужил там, караулы, занятия, зарядка, окопы рыли, все как положено. Все это время мы обучали кубинцев пользоваться техникой. Много интересных и смешных моментов было. Мы же все в «гражданке», что рядовой, что генерал, не поймешь, как к кому относиться, только по лицам — если молодой, то солдат, старше — вероятно, офицер. Однажды приехал такой важный дядя на шикарной машине, подумали, начальство, давай ему почести отдавать, а он оказался просто портным. С кубинцами отличные отношения были. На ферме по соседству отдавали девушку замуж, а жить молодым негде было. Так мы целым подразделением всего за день отгрохали им пристройку к родительскому дому, из своих материалов, с песнями работали, просто так, понятно. Что с них взять — беднота там… Да никто и помыслить не мог что-то взять. Единение было. Везде нас встречали на ура. Дружили, к девушкам ходили в увольнения. Американцы, кстати, пустили слух, что все русские кастрированы, раз так порядочно себя ведут! Пришлось опровергать слухи…

Конечно же, мы знали о происходящем Карибском кризисе — политинформации постоянно, газеты читали, радио работало. На пике кризиса в октябре всякое бывало. Было, убивали наших часовых, неизвестно кто. Все время прошло в постоянных облетах американцев. Ну и, бывало, где-то в кафе спросят: коммунисты? — Нет, комсомольцы. — А, комсомольцы, нормально. Чего-то коммунистов многие не жаловали.

Послужил, в общем, в горячей точке, будучи демобилизованным, кстати, мне присвоили там офицерское звание, и вполне может быть, что за меня кто-то в Союзе и зарплату получал! Уходили парадом! Цветы, улыбки, спасибо!

— А кировоградцев там еще встречали?

— Да много нас! Я вот в Кировограде встречался с нашими — Толей Бондаренко, Георгием Козырьковым, живут, целую книжку подготовили о кировоградцах на Кубе!

— А потом учеба и вся дальнейшая жизнь в Самаре, среди ракет?

— Еще учась в институте, пошел работать в нашу контору. Начинал инженером-конструктором. Потом начальник группы, начальник сектора, дошел до должности ведущего конструктора. Это такая хитрая должность, изобретенная Сергеем Королевым. У Королева все ведущие конструктора становились генеральными — кого он в Самару, кого в Красноярск направлял. Но со временем эта должность, скажем так, уменьшалась в значимости. Ведущий конструктор был придуман для того, чтобы не загружать высший эшелон всякой мелочевкой. Генеральный конструктор решает глобальные задачи, а через ведущего проходят все инженеры с чертежами, рабочая переписка, договора, денежные какие-то расчеты. В общем, надо следить за работой всего комплекса и обнаруживать вовремя, где отставание или неувязка какая-то, выяснить все нюансы. И только потом уже концентрированно информировать генерального о проблеме. Работа в чем-то опасная, как у минера, если что-то не так, то тебя первым отправляют на задворки. А специализацией моей было и есть приборное оснащение ракет.

— Суть работы всего вашего ракетного центра?

— В Куйбышеве исторически сложилось производство среднего класса ракет (Чередниченко принципиально говорит только Куйбышев. — Авт.). До 4 тонн — это легкие ракеты считаются, до 7 — средние, потом до 20 тонн — тяжелые , так в России сложилось. На самарский ракетно-космический центр за все время своей работы, кроме вывода на орбиту Гагарина на нашей ракете, приходится 70 процентов всех мировых запусков средних ракет! И 70 процентов всех российских запусков. В основном это ракеты семейства Р-7, «Союз», «Молния», а также «Энергия».

28 октября прошлого года мы провели 1776-й запуск за все время. Впечатляющая цифра, я думаю. В мире нет ракетных фирм, которые провели бы больше двухсот запусков. А мы почти в девять раз больше. У нас любят приводить такой образный показатель — если выстроить все ракеты забором, то как раз до Москвы получится, а до Москвы от нас тысяча километров.

— Секретность, наверное, сверхвысокого уровня?

— Ну, само собой, система многолетняя. Время и прогресс вносят свои коррективы, например, запрещены мобильные телефоны и другая карманная электроника на территории.

Понятно, ты лично являешься источником большого массива информации, тебе определяют форму режима, и ты в ней живешь и свыкаешься с некоторыми ограничениями.

Секретность связана с тем, что есть некоторые вещи, в которых нас могут обогнать. Получив нужную информацию, условный противник вместо двадцати лет исследований через год это сделает. Эта беда уже частично произошла, когда случилась контрреволюция (так Чередниченко называет развал Союза. — Авт.). Надо сохранять то, что осталось. Такого немало. Возьмем момент, связанный с запуском космонавта. Самый напряженный момент во всем. Уже не совсем секрет (хотя раньше было тайной), что у нас каждый двигатель до запуска ставится на стапель. Включаем, прогоняем на всех режимах, если все параметры в норме, то его ставят на ракету. Никто больше так не делает. Американцы один раз прогоняют новую модель и говорят: она будет дальше работать. И очередные двигатели из серии уже на стенде не прогоняют. А будет ли он работать — дело темное. Поэтому у них на двадцать запусков восемь аварий. А у нас на 1776 запусков всего три аварии! Одна с человеческими жертвами, а другие — вывод на 10 километров выше заданной орбиты. И все.

— А вот последняя неудача с выводом спутников ГЛОНАСС — не ваша?

— Нет, это московская ракета, при участии американцев. Наша основная работа — грузовик, человек. Редко министерство обороны просит запустить какой-то их спутник.

— Конкуренцию с Западом выдерживаете?

— Пока по надежности с нами никто не сравнился. Американцы, Европа идут к нам и кланяются: запустите нам спутник. Просто потому, что они умеют считать деньги, мы гарантируем успешный вывод на орбиту. Это же очень большие деньги. Чтобы вывести 7 тонн груза на орбиту, ракета должна быть 300 тонн, а живет она, работает всего около десяти минут. При этом стоит десятки миллионов, и груз уникальный тоже, иногда на миллиарды. Уверенность, что эти миллиарды будут работать, зависит от надежности нашей ракеты. Потому и идут к нам.

— А какие-то прорывные технологические наработки, которые, быть может, изменят мир, у вас есть?

— Ну кто ж так скажет… Я лучше скажу о другом. И мобильный телефон, о котором 20 лет назад у нас никто и не догадывался, что такой может быть, и видеокамера у нас полетели в космос впервые еще пятьдесят лет назад! И если бы не контрреволюция, могли бы их производить не хуже.

— Государственная поддержка космоса в России на высшем уровне?

— Худо-бедно мы делаем 19 запусков в год. Могли бы и больше. Но… Выживать приходится, не только за счет космоса. Делаем еще много чего. Мы производим у себя 40 миллионов одноразовых шприцов в год. Производим прогулочные катера. Выпускаем трубы для глубоководного бурения из наших уникальных сплавов. Даже оборудование для кафе разное делаем. Мы бы этим не занимались, если бы хватало средств. Сейчас взяли авиационную тематику. Испытали уже первый наш небольшой самолетик, 400 кг груза, 3000 км дальности, мы его в шутку называем “Газель” с крыльями».

— Это почему?

— Да у него дверь, как у маршрутки, вбок сдвигается. А наш старый самарский авиазавод загнулся, сейчас какие-то скамейки производят, разграблен весь…

— Само производство ракет выглядит как? Как конвейер какой-то?

— Нет. Двух одинаковых ракет не бывает. Каждая на какой-то общей, понятно, базе, разрабатывается. Но любая, в зависимости от назначения и орбиты, типа груза — вес, габариты, чувствительность к разным перегрузкам, — отдельно разрабатывается. Ну а все время в производстве находится несколько ракет. Останавливаться нам вообще нельзя, стоит в чем-то остановиться, то очень быстро все совсем остановится.

— Помните свой первый пуск на Байконуре? Часто там вообще бываете?

— У людей сложилось ошибочное мнение о Байконуре. Это не один космодром, как считается, это целых 120 площадок разного назначения, часто далекого от космоса, — средства слежения, производства разных химических веществ, и город. И там всего одна из 120 — наша, самарского подчинения, площадка.

А пуски… Я больше чем на 250-ти пусках был! И те, кто работает, а не любуется, совсем по-другому на это смотрят. В это время столько других дел. Но обязательно все до единого на любой пуск, даже чужой ракеты, выходят глянуть: ну, пошла… И идем чай пить и дальше работать. Но равнодушных нет, такие люди оттуда быстро уходят. Были и такие, что в карты играют, но естественным отбором они отсеиваются.

— А как вам кажется, сегодняшние мальчишки еще мечтают о космосе, как большинство раньше?

— Нет, нет. Сегодня меркантильность все вытеснила. Деньги! Хотя если ты с этой мечтой, то остальное все приложится. Но сейчас мало романтиков космоса. Хотя еще есть. У нас сегодня где-то 7 тысяч молодежи работает. И не из-за любви к космосу в основном. А деваться просто некуда, другой работы в Куйбышеве нет. И каждый день новые приходят. Потому что заработок стабильный. Маленький, но стабильный.

— Если не секрет, сколько начинающий инженер-конструктор получает?

— Да 10 тысяч рублей для ИТР (2700 гривен. — Авт.). Для тех, кто заходит на производство, рабочих, — 20 тысяч (5400 гривен). Но для инженеров есть возможность стремительного роста. Вот я ушел в отпуск — обязан на свое место поставить только молодого, такие правила, чтобы рос, вникал, тянут молодых, иногда аж чересчур. Переаттестации все время. Молодых не боятся ставить на серьезную работу. И вообще с молодежью мы ведем работу. Когда комсомола не стало, мы создали свою молодежную космическую организацию, работает.

— И глаза у них горят?

— У нас только в конструкторском бюро работает 5 тысяч инженеров-конструкторов. Но впереди — примерно 50. Тех, которые генерируют идеи, придумывают, изобретают. И у них горят глаза. И если этих «затейников» нет, остальные 5 тысяч в КБ могут сидеть книжки читать, бумажки перекладывать.

Для того, чтобы запустить ракету, нужны специалисты примерно 500 специальностей. Один каркас чертит, другой делает прибор, третий — схему его включения, четвертый точит гайку. У всех глаза не горят, конечно, но определенная гордость есть у большинства, на чем и держимся. Если запустить сюда коммерческие отношения, то все, космоса не будет. Многое держится на энтузиазме.

— А как вам со стороны видится наше украинское ракетное хозяйство? Днепропетровский «Южмаш», харьковский «Хартрон» и другие? Они живы?

— На мой взгляд, все это слишком информационно надувается. Дело совсем в другом. До сих пор Россия, военные в смысле, пока держится на ракетах, произведенных в Днепропетровске. Это шахтные специализированные ракеты, только одного применения, не то что наши средние ракеты, грузовички.

В Днепропетровске ракет произвели с запасами. И сейчас прилагаются все усилия нашими «друзьями» американцами, чтобы это наследство уничтожить. Для чего на самом деле придуман такой громкий вроде бы проект, как «Морской старт», с участием Украины? Да просто для того, чтобы выстрелять оставшиеся ракеты, чтобы их не использовали вдруг по назначению. Чтобы их просто не было. О коммерческой составляющей говорится больше для дезинформации. Говорят, бывало, просто кирпич закладывали в ракету и пускали! А преподносится, как будто Украина такая великая ракетная держава, «мы ракеты запускаем». Да не запускаете, а уничтожаете свою защиту! И чтоб России не досталось. Картинка не соответствует реальности. А вновь создать что-то подобное крайне сложно, почти невероятно. Тут были такие мощные наработки, все российские КБ сюда приезжали на учебу. А сейчас…

Если бы Советский Союз «продержался» еще хотя бы пару лет, история нашего государства была совершенно иной. На эту тему можно бесконечно фантазировать. Но точно можно сказать одно: был бы достроен Криворожский горно-обогатительный комбинат окисленных руд, что в городе Долинская нашей области.

Это было интернациональное строительство. В городе вместе с корпусами завода росли новые микрорайоны с красивыми домами, школами и детскими садами. Строительство началось в 1985 году, но еще в 79-м на выездном заседании совета сел впервые было проговорено о перспективе комбината и города, в котором его планировали возводить. Но перспективы не стало вместе с Союзом…

Заместитель председателя Долинского районного совета Виктор Валантир в интервью «УЦ» рассказал о прошлом и сегодняшнем дне района, а также о планах на будущее.

— Это был мощный сельскохозяйственно-промышленный район. Узловая железнодорожная станция, элеватор, маслозавод, сахарный завод, «Сельхозтехника», птицекомбинат. Маслозавода не стало, сахзавод восстановлению после безжалостного уничтожения не подлежит. Птицекомбинат перестал работать после ухода с него Андрея Райковича. Сейчас комбинат в частных руках, но бездействует. По-прежнему спустя десятилетия местные жители и районная власть надеются на ГОКОР, который может изменить ситуацию не только в Долинской, но и в области, а то и во всей Украине.

Дальнейшая судьба ГОКОРа не определена, — говорит Виктор Иванович. — Президент дал возможность для его продажи, но все это не так просто, ведь затрагиваются интересы нескольких государств. Были бы инвесторы – все бы заработало, бюджеты пополнялись бы. Сейчас комбинат работает, есть коллектив, генеральный директор. На базе отдельных цехов созданы центральные ремонтные механические мастерские, в которых выполняется квалифицированный, на очень высоком уровне ремонт сельхозтехники. Около тысячи рабочих не только на государство надеются, но и сами зарабатывают деньги.

Город Долинская, «кровно» связанный с комбинатом, постепенно освобождается от зависимости. В прошлом году была проведена децентрализация отопления. До этого районный центр обогревался ГОКОРом. Но это был большой риск: то свет на комбинате отключат, то возникнет угроза отключения газа. Начали строить мини-котельные, и со временем Долинская стала обогревать себя сама. То же самое и с водой – сегодня водные сети переданы на баланс города.

В ожидании решения судьбы ГОКОРа районная власть ищет и другие пути развития территории. Совсем недавно в район приезжали датчане, в планах у которых строительство завода по переработке масличных культур: подсолнечника, сои, рапса. Тем, что им предложили, иностранцы остались довольны. Потенциальным инвесторам была продемонстрирована площадка возле железной дороги, с подъездными дорогами с твердым покрытием. Плюс ко всему район газифицирован, что тоже немаловажно.

— Датчане были удовлетворены увиденным, но поехали еще в Николаевскую область смотреть, что предложат там. Мы же надеемся, что остановятся на нашем районе, — считает Виктор Валантир.

Запуск ГОКОРа и строительство новых предприятий позволили бы вернуть Долинскому району статус промышленного. А пока что внимание сосредоточено на сельскохозяйственных проблемах. В районе работает немало крупных сельхозпроизводителей, которые обрабатывают 97 тысяч гектаров земельных угодий.

Кстати, в селах Долинского района в последнее время стало не так просто купить усадьбу. Говорят, что люди осознали ценность земли, почувствовали ее цену. Все большим спросом пользуются продукты питания, выращенные на частных огородах без применения «химии». Так что будущее за натуральными продуктами. И кто вовремя сориентировался, приобрел домик с огородом, так сказать, инвестировал в приусадебный участок, завтра может рассчитывать на неплохую прибыль.

Хочется пожелать всем жителям Долинского района оптимизма и веры в улучшение жизни. И еще очень хочется, чтобы визитной карточкой этой территории перестал быть недостроенный ГОКОР. В самом деле, там есть много достопримечательностей, по которым можно идентифицировать Долинскую и прилегающие к ней территории.

В церковной жизни Кировоградщины произошли большие изменения. Вместо ушедшего на покой архиепископа Пантелеимона управляющим Кировоградской епархией назначен Преосвященнейший епископ Иоасаф. 15 февраля, в день праздника Сретения Господня, Владыка Иоасаф уже совершил первую службу, встретился с духовенством епархии и верующим народом.

Священнослужители отмечают – он очень пунктуальный человек, в чем корреспонденты «УЦ» сами могли убедиться.

Какой он человек, откуда к нам прибыл, чем живет, что любит, а что не воспринимает — мы постарались узнать в первом же интервью. И были приятно удивлены тем, что Владыка оказался достаточно открытым собеседником.

Итак, знакомьтесь — епископ Кировоградский и Новомиргородский Иоасаф.

— Владыка, расскажите немного о себе. Как вас зовут в миру, где и в какой семье вы родились?

— В святом Крещении мне было дано имя Петр. Родился я в селе Куты Маньковского района Черкасской области. Это совсем недалеко от Кировограда, около 140 километров. Поэтому я приехал к вам не из-за границы и не за границу, а на землю, которая мне почти родная. Я воспитывался в довольно обычной украинской семье, где царила христианская мораль и свято чтились исконные традиции нашего народа. Здесь такие же традиции, обычаи, как и на моей родине, которые я с детства, как говорят, с молоком матери впитал и которые я безгранично люблю.

— В вашей семье много детей?

— Четверо, я самый младший. Кроме меня, еще есть старший брат и две сестры, которые живут в Киеве. Родители, к сожалению, уже отошли в мир иной. Семья была религиозная, особенно бабушки, которые постоянно ездили в храм и мне привили любовь к Богу и Церкви. В нашей деревне церкви не было, и приходилось отправляться на службы то в Умань, то в Жашков. Папа никогда воинствующим атеистом не был, поддерживал семейные традиции, характера был строгого, его слово в семье было законом.

— Владыка, расскажите, какое у вас образование?

— Я вначале закончил 8-летнюю школу в деревне. Затем я поехал в Киев, где получил полное среднее образование. Потом были училище по строительной специальности и армия. Служил я полных два года в Войсках противовоздушной обороны в нынешнем Санкт-Петербурге. Это чудесный город со множеством великолепных храмов и музеев, которые я с удовольствием посещал во время увольнительных отпусков. В то время, а это начало 80-х, в Ленинграде действовали духовные академия и семинария, где учились мои друзья из Киева и где я также проводил много своего времени. Эти посещения сыграли немалую роль в моем будущем. Кстати, в то время ректором ленинградских духовных школ был нынешний Святейший Патриарх Московский и Всея Руси Кирилл. И я тогда уже услышал его блестящие, глубоко содержательные проповеди. А много лет спустя, будучи архимандритом и преподавателем Киевской духовной академии, мне выпала честь встречать и сопровождать тогда еще Митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла в Киеве во время его многочисленных визитов к нашему Блаженнейшему Митрополиту Владимиру. Во время этих встреч у нас с нынешним Святейшим Патриархом сложились очень хорошие отношения.

— Как вы решили стать священнослужителем?

— Это призвание. Выше я уже говорил, что на это повлияло. Кроме того, после армии я жил на квартире одной очень благочестивой монахини, которая, можно сказать, была живой историей жизни Церкви в ХХ веке. Она прошла много лагерей и тюрем исключительно за свои религиозные убеждения. Этот человек знал цену жизни и цену вере, и своим мировоззрением оказал на меня большое влияние. Я понял, какой ценой были сохранены для нас наша вера и Церковь и как следует дорожить этим наследием. Помню, она мне рассказывала, что была одно время в ссылке вместе с ныне прославленным святителем Лукой (Войно-Ясенецким). Она очень хорошо его знала, вспоминала, какие они переживали трудности, и меня это еще больше подтолкнуло к выбору жизненного пути. Еще при ее жизни я поступил в Киевскую духовную семинарию, которую закончил по первому разряду. Потом продолжил обучение в духовной академии, в Киево-Печерской лавре, которую закончил с ученой степенью кандидата богословия и был оставлен там же преподавателем. С 1998-го по 2007 год я преподавал каноническое право, пастырское и сравнительное богословие. А в декабре 2007 года решением Синода и Блаженнейшего Митрополита Киевского и Всея Украины Владимира назначен епископом Новокаховским и Геническим в Херсонскую область. Там я организовал новую епархию и продолжал строительство Свято-Андреевского храма в Новой Каховке. Это довольно масштабный проект храма, на юге Украины он такой единственный (высота собора свыше 60 метров). Слава Богу, сейчас все уже идет к завершению.

А сегодня у меня было первое собрание с благочинными епархии. Атмосфера встречи хорошая, люди на Кировоградщине — церковные, а это вселяет надежду и дает силы трудиться. На первую мою службу сюда приехало много людей из Каховки, они говорили: «Мы хоть посмотрим, куда вы ушли. Если лучше, чем у нас, — мы смиримся, а если хуже…» (улыбается. — Авт.).

— Как вы восприняли назначение в Кировоград?

— У нас все воспринимается как воля Божья. Решение Синода и Блаженнейшего Митрополита Владимира для меня — закон, и я его выполняю. Конечно, трудности здесь, в этой епархии, есть, но я уверен, что по милости Божией все уладится, и я приложу все усилия, чтобы водворить единство в среду духовенства, народа и восстановить на должном уровне авторитет Церкви.

— Вы приехали в Кировоград из Новой Каховки. Где здесь будете жить?

— Пока буду снимать жилье и заниматься ремонтом епархиального дома.

— А чем вы в жизни вообще увлекаетесь?

— (Смеется. — Авт.) Когда я жил в деревне, я любил выращивать кроликов — это было мое самое любимое занятие. Люблю петь, и у меня это получается. Еще читать люблю, особенно историческую литературу. Я уверен, священник должен быть читающим, ведь прежде, чем научить кого-то, надо самому много знать.

— Что вы сейчас читаете?

— Признаюсь, что с момента назначения в Кировоград, времени на чтение почти не остается. На самом деле это период очень больших переживаний. Мне поступало много разной информации о бывших здесь настроениях, и я был обеспокоен, как выстроить отношения с духовенством, с народом, чтобы Церковь заняла достойное место в нашем обществе… А так я читаю духовную литературу, русскую и украинскую классику: Пушкина, Шевченко, Гоголя, Достоевского и другую классическую литературу, и, конечно же, церковную периодику. Сейчас выходит много книг патриарха Кирилла, половина содержания которых посвящена Украине, я их с удовольствием читаю. И обязательно труды нашего Блаженнейшего Митрополита Владимира. Мне очень интересно, я ведь рос при нем, мое становление проходило на его глазах. Я на самом деле знаю, какой он прекрасной души человек, как переживает за Церковь, за народ, и это все отражено в его книгах.

— Толерантны ли вы к мирским вещам: телевизору, Интернету?

— Я смотрю все абсолютно новости, потому что это жизненная необходимость — быть в курсе событий. В Интернете меньше «копаюсь», и только по мере необходимости. Я считаю, что нужно знакомиться со всем, но выбирать лучшее. Мы живем в мире информации и должны быть знакомы со всем, но в то же время воспринимать эту информацию критически.

— Вы — водитель? У вас есть машина?

— Есть, автомобиль положен мне по должности. Но я сам машину не вожу, прав нет (улыбается. — Авт.). У меня есть водитель.

— Если есть свободное время, любите выезжать на природу, на дачу?

— У меня был епархиальный домик возле Азовского моря, в городе Геническе, и летом я жил там время от времени.

— 8 апреля этого года вам исполняется 50 лет. Как планируете отмечать юбилей?

— 50 лет — дата особая. Это и расцвет сил человека, и время подводить промежуточные итоги. Что касается празднования, то у меня есть несколько причин, чтобы его перенести, так как, во-первых, оно выпадает на Великий пост, а во-вторых, я недавно прибыл в Кировоград и на фоне предстоящих трудов размышлять о каком-либо праздновании — не время. Так что этот день пройдет, думаю, незаметно: отслужу литургию, да и все. А людям, которые придут поздравить, будем только рады.

А вообще дни рождения проходят по-разному. В прошлом году мой день рождения припал не на пост, я специально народ не собирал, но пришли поздравить священники, представители власти и многие другие люди, в глазах которых я заслуживал уважения.

— И политики смогли стать вашими друзьями?

— Я ничего плохого о них не могу сказать. Произвели впечатление чутких, образованных людей, помогали церкви, ведь благодаря им мы и строили наш храм. Я надеюсь, что со временем такие же подобающие отношения наладятся и с кировоградской властью.

— Сегодня 23 февраля. Вы служили в армии. А кто-то еще поздравил вас с Днем защитника Отечества?

— Вы — первые. Да, я служил в армии и горжусь этим. Потому что мои деды, мои дяди и мой папа воевали на фронтах Первой мировой и Великой Отечественной войны. И я просто хотел служить. Так было воспитано наше поколение. Когда после сборного пункта на майские праздники нас отправили домой, я даже расстроился: «Как же так, в армию взяли и обратно отпустили?» Хотя время было сложное: Афганистан… Но у меня все складывалось хорошо, за время службы я духовно обогатился, сами понимаете, Санкт-Петербург — это музыка, застывшая в архитектуре.

Действительно, есть такая профессия — Родину защищать. И Православная церковь всегда воспитывала и воспитывает своих чад в любви к Родине и призывала и призывает защищать свою землю, которая стала свободной подвигами, пОтом и кровью наших предков. Это священная обязанность каждого живущего на этой земле…