Рубрика: 50

Не бывъ въ поэты посвящёнъ,
Въ цехъ рифмоплетовъ не вступаю,
Парижъ не ими населенъ,
Ословъ я сам оттоль сгоняю.

Эти слова в своей «Элегии» написал в 1843 году практически неизвестный сегодня, но упоминаемый в биографии Александра Пушкина, побывавший в наших краях и ставший прадедом двух уроженцев Елисаветграда, киевский поэт Евстафий Рудыковский.

Учился он в Киеве и Петербурге. В качестве врача Томского полка принимал участие в войне против Наполеона, пройдя в 1812-1815 годах от Смоленска и Бородино до Силезии, Саксонии, Баварии, Пруссии, Франции. Тогда завязались его близкие отношения с генералом Николаем Раевским (похоронен после смерти в Разумовке Александровского района Кировоградской области), под началом которого служил позже в Киеве в штабе 4-го корпуса. 19 мая 1820 года штаб-лекарь выехал из Киева, сопровождая генерала с дочерьми и сыном на кавказский отдых.

Ровно за две недели до этого Пушкин получил приказ о своём переводе из министерства иностранных дел в Санкт-Петербурге в канцелярию главного попечителя колонистов Южного края генерала Инзова в Екатеринослав (теперь – Днепропетровск). В «южную ссылку» вольнолюбивый поэт отправился, в частности, за антиимператорские эпиграммы (типа, хромает «Романов – головою»). Кировоградский исследователь Анатолий Юрченко в «Записках краеведа» писал, что Пушкин по пути заехал инкогнито 14-15 мая на один день к друзьям Раевским в Киев, договорившись о встрече в Екатеринославе.

Между тем генерал с детьми, Рудыковским, гувернанткой, домашним учителем и компаньонкой заночевали в Смеле. В Бовтышке (теперь – Александровского района) Раевский набрал из своих крепостных (в целом помещик владел 3500 крестьянами) прислугу. После ночлега, как пишет генерал, «выехал из Бовтышки… позавтракал у Аграфены Величковской, соседки, и пустился в путь. В Елисаветграде остановился у Фундуклея, где нашёл доктора Бетриха. Первый жаловался, что люди мало пьют водки, второй – что мало больных». Отметим, что Фундуклей меньше чем за год до этого был городским головой. Жил он в районе нынешней площади Кирова. «Из Елисаветграда, – пишет дальше Раевский, – ехал я некоторое время Николаевской дорогой, потом повернул влево на Кременчугскую…». Проехав нашим краем, кареты завернули на юг и вскоре прибыли в Екатеринослав.

Е. Рудыковский вспоминал, что едва расположился после плохой дороги на отдых, как его позвали к болевшему здесь другу Раевского-младшего. «Приходим в гадкую избёнку, и там, на дощатом диване, сидит молодой человек – небритый, бледный и худой… Осмотревши тщательно больного, я нашёл, что у него была лихорадка», на второй день «озноб, жар и все признаки пароксизма». Это и был 21-летний поэт, о котором раньше Рудыковский не слыхал. По просьбе Раевского Инзов отпустил Пушкина на Кавказ, откуда тот должен был отправиться уже к новому месту службы в Кишинёв. По пути через украинские, донские земли к Горячеводску врач вылечил Александра. После кавказских вод путь прошёл в Крым. Вот как о том времени вспоминал сам Пушкин через несколько месяцев в письме к брату: «приехав в Екатеринослав я… схватил горячку… Генерал Раевский… нашёл меня в жидовской хате, в бреду, без лекаря, за кружкою оледенелого лимонада… Сын его предложил мне путешествие… лекарь, который с ним ехал, обещал меня в дороге не уморить … через неделю вылечился».

По прибытии на Горячие Воды А. Пушкин взялся заполнить книгу для прибывающих. «Я видел, – вспоминал Е. Рудыковский, – как он, сидя на куче бревен на дворе, с хохотом что-то писал… (Как потом выяснилось, поэт записал врача лейб-медиком, которому пришлось затем доказывать местному коменданту, что не является личным врачом Александра І. – С. Ш.) Возвратившись в Киев я прочитал “Руслана и Людмилу” и охотно простил Пушкину эту шалость».

Узнав, что врач писал стихи, поэт посвятил ему эпиграмму:

Аптеку позабудь ты для венков лавровых
И не мори больных, но усыпляй здоровых.

Со временем о той встрече отозвался и Рудыковский:

О Нарзан, Нарзан чудесный!..
Съ Пушкинымъ тебя я пилъ,
До небес превозносилъ –
Он стихами, а я прозой.

Евстафий Петрович, скорей всего, был знаком и с Грибоедовым. В одном из стихотворений он напишет: «Прав Грибоедов, мой приятель!» У них был общий знакомый — начальник дивизии, генерал Красовский. Продолжились близкие отношения с Раевскими. Сыновей-близнецов Рудыковского крестили генерал Н.Раевский, его дочь М.Волконская и зять М.Орлов. Врач поддерживал связи с Трубецким, Поджио, Лорером и другими декабристами (хотя и не был посвящён в их планы), первым ректором киевского университета Максимовичем, Бунге (отцом будущего министра финансов и председателя Комитета министров России). Сохранились десятки его стихотворений на русском языке религиозного и патриотического характера и на украинском – по народной, исторической, автобиографической тематике.

Одна из дочерей Евстафия Петровича Мария вышла замуж за чиновника канцелярии генерал-губернатора Н. Шульгина, сын которого Яков по рекомендации упомянутого руководителя правительства Н. Бунге будет работать в 1894-1899 годах контролером (заместителем управляющего) Елисаветградского отделения Госбанка России. Он будет входить в комиссию по строительству помещения отделения (теперь – Нацбанка Украины) на Б. Перспективной (К. Маркса) улице напротив того места, где когда-то останавливался у Фундуклея его дед Рудыковский. В Елисаветграде родились правнуки Евстафия Петровича Владимир (погибнет под Крутами в 1918 году) и Николай (эмигрирует после поражения УНР) Шульгины. Здесь же провели тогда пять лет детства двое других его правнуков из этой семьи: Александр (будущий первый министр внутренних дел УНР) и Надежда, которая в 1918 году станет автором первого украинского учебника по математике, рекламируемого в Елисаветграде «Просвітою». Добавим, что корни четырех детей Шульгиных по женской линии Устимовичей уходят к концу ХVІІ века в Крылов-Власовку (Светловодск).

11 декабря в областной филармонии праздновал свой юбилей народный ансамбль бального танца «Конвалия». Торжественный концерт, посвященный 40-летию со дня основания коллектива, собрал полный зал зрителей: как юных танцовщиков с родителями, так и ветеранов бального танца.

Губернатор Кировоградщины Сергей Ларин поздравил ансамбль грамотами и цветами, перецеловав попутно всех девушек, что стояли на сцене, а также поприветствовал художественного руководителя, заслуженного деятеля искусств Украины Виталия Завину, назначенного на должность ректора КГПУ им. Винниченко. «В Киеве есть поющий ректор, а у нас теперь – танцующий, чем плохо?» — пошутил Сергей Николаевич.

Мэр города Александр Саинсус тоже выступил с поздравительной речью и, раздав традиционные дипломы и грамоты, пожелал «Конвалии» дальнейшего «буйства весны», а руководство НПП «Радий», на базе которого репетируют танцоры, наградило своих подопечных ценными подарками.

Шикарный концерт, яркие постановки, красивые костюмы – все это завораживающее действо в очередной раз подтвердило, что не зря «Конвалия» — ансамбль народный и является одной из визитных карточек Кировоградщины.

С чего все начиналось, каким было далекое прошлое ансамбля, мы расспросили Анатолия Павленко, который танцевал в первом его наборе, с 1970 по 1974 год, под руководством легендарной Блюменталь Стрельбицкой (на фото), корифея бального танца в Кировограде.

Кстати, Блюменталь Абрамовну ждали в областной филармонии до последнего. Она обещала приехать на юбилей, повидаться со своими многочисленными воспитанниками, но, видимо, не сложилось. Мы попытались узнать, как сложилась ее судьба после эмиграции в Израиль, и, порывшись в Интернете, нашли одну небольшую заметку, датированную 2008 годом, – «Танцевать, несмотря на возраст»:

«…Вокально-хореографический ансамбль под руководством Блюменталь Стрельбицкой существует при Холонском клубе ветеранов и инвалидов Великой Отечественной войны с 1996 года. Возраст танцоров впечатляет. Трое мужчин отметили в прошлом году восьмидесятилетний юбилей. Женщины также приближаются к этой цифре. Руководителю клуба ветеранов Виктории Меркасиной восемьдесят исполняется этим летом, а хореограф Блюменталь Стрельбицкая в свои восемьдесят семь в отличной спортивной форме, прекрасно танцует в ансамбле и осуществляет постановки новых танцевальных программ…»

Наш собеседник, Анатолий Павленко, помнит свои «бальные» годы очень хорошо.

— Начиналось все в 1970 году, когда Блюменталь Абрамовна Стрельбицкая набрала первую группу учеников из уже знаменитого ансамбля народного танца «Ятрань». Мы танцевали в его младшей группе в клубе им. Калинина. И после просмотра Блюменталь себе отобрала четверых детей – меня, Леню Корсунского, Валю Чудную и мою партнершу Аню Мовчан. И перешли мы во Дворец пионеров.

Бальных танцев тогда в городе вообще не было, это стало новинкой, даже неким вызовом, как заимствование западной культуры.

Детей Стрельбицкая набрала, и возник вопрос – как же новый коллектив назвать. Я так думаю, что, поскольку, мы были воспитанниками «Ятрани», то и назвали его просто -«Ятранчиком».

Два года мы оттанцевали, учились азам бальных танцев. А в 1973 году началась форсированная серьезная подготовка к отчетному концерту в Киеве. Тогда традиция такая была – каждая область должна была раз в год презентовать свои лучшие коллективы: вначале проходил отбор на районном уровне, потом – на областном. Тогда по результатам конкурса было решено, что в столицу едут «Ятрань», коллективы музучилища, музпеда и мы.

Наши тренировки перед отчетным концертом напоминали сборы спортсменов перед ответственными соревнованиями. Мы были освобождены от учебы в школе, с утра до вечера проводили время во Дворце пионеров, ходили туда, как на работу. С нами там занимались, тут же кормили в промежутках между репетициями. Все было поставлено на очень серьезный уровень, меня даже от выпускных экзаменов за 9 класс в школе освободили, я сдавал их учителям один-на-один, досрочно.

Подготовились мы хорошо, концерт прошел на одном дыхании. Это сейчас танцоры думают о том, как себе карьеру сделать и потом дивиденды получить, а мы были другие. Мы на самом деле думали о престиже области, как лучше выступить. Стремление не подвести руководителей было в душе у каждого, внутри сидел тот самый юношеский патриотизм. Мы понимали, что не просто танцуем для себя – а представляем область.

Когда мы вернулись из Киева, многие ребята ушли обратно в «Ятрань», предпочли народные танцы, а мне бальные больше нравились, и я остался в группе Блюменталь Абрамовны вместе с Леней Корсунским и моей партнершей. Постепенно мы совсем отделились от «Ятрани», Стрельбицкая набрала новых учеников, и самостоятельный коллектив стал называться «Конвалия».

Прошел год, в 1974 году я закончил школу, уехал в Новосибирск, поступил в культпросвет и с танцами, соответственно, попрощался.

— Расскажите немного о своем руководителе.

— Это человек, который посвятил всю свою жизнь бальным танцам. Она требовательная, даже строгая, но то, что ее любили все, – это однозначно. Любили за профессионализм и справедливость. Она была очень внимательной к нам, своим ученикам, помогала решать проблемы, которые возникали в жизни – не все же были из благополучной социальной прослойки. Так, детство моего поколения было заполнено – спортом, музыкой, танцами. Даже мыслей не было, да и времени, чтобы по подъездам шататься.

— Ваш любимый танец?

— Конечно, вальс – король танцев. Вообще бальные танцы тем и хороши, что это не индивидуальная, а общая работа тебя и твоей партнерши.

— Насколько важно взаимопонимание между партнерами?

— Очень важно. Без чувства партнера танца не получится. Надо привыкнуть друг к другу, сродниться. Помню, был случай, я сломал руку перед каким-то важным концертом, который проходил на сцене филармонии. И танцевал я с поломанной рукой, только потому, что Блюменталь Абрамовна решила не менять партнера Ане. Казалось бы, что сложного – танец тот же самый, движения. Но почему-то вышел на сцену в гипсе я…

…А вообще очень хотелось бы всех своих ребят найти, увидеть. Пока здесь, в холле, к сожалению, я нашел мало знакомых лиц…

У любителей качественной советской эстрады в минувший вторник был настоящий праздник. В Кировоград приехал Александр Малинин, заслуженный артист России, Украины — всех титулов и не перечесть. Его нынешний концерт — далеко не первый в нашем городе — тем не менее, вызвал самый настоящий ажиотаж, за месяц в кассы областной филармонии выстраивалась очередь, а за 10 дней билетов в продаже уже не было. Во-первых, звезда самая настоящая, а во-вторых, цены довольно-таки приемлемые: билеты в партер можно было купить и за 100, и за 200 гривен. Поэтому полупустой зал, как это нередко бывает на концертах заезжих звезд с непомерными требованиями, Малинину точно не грозил.

Приехал певец за несколько часов до выступления. Заглянул в филармонию, затем отбыл в неизвестном направлении (поговаривали, вроде с бизнесменом Юрием Шаровым обедал). Затем вернулся на репетицию, для разминки великолепно спел несколько песен и ушел в гримерку. К сожалению, «к телу» гостя журналистов его менеджеры подпускать наотрез отказались, мотивировав тем, что времени у Малинина на прессу совсем нет, сразу же после концерта артист филармонию покидает, потому как график очень жесткий.

И на самом деле из графика певец не выбился — концерт начался без опоздания и долгих уговоров-аплодисментов публики. «Артисты — они как дети малые, нам всем необходима ваша любовь и признание, — сказал со сцены Малинин. — Концерт будет хороший, длинный, поэтому пристегните ремни, расслабьтесь и получайте максимальное удовольствие».

Певец сразу же анонсировал, что исполнять он будет как русские, так и украинские песни, как старые, полюбившиеся, так и недавно записанные, из нового альбома «Я объявляю вам любовь». Правда, как потом выяснилось, не такие уж они и новые, а довольно-таки на слуху, но исполнял их Малинин, надо отдать ему должное, великолепно. Как и все остальные романсы и баллады — естественно, вживую, с колоссальной эмоциональной отдачей. А известные украинские песни «Сіла птаха» и «Рідна мати моя» прозвучали без малейшего акцента.

Где-то в середине концерта певец просто-таки шокировал публику: «А следующую песню “Чтобы вернуться” мне подарил кировоградец Юрий Шаров…». Как именно подарил — то ли сам написал, то ли купил у кого-то, — Малинин не уточнил. Но песня — лирическая и хорошая, народу понравилась.

А еще народный артист активно общался с пубикой. И «по ходу пьесы» рассказал несколько историй о себе, любимом.

— Музыкой я стал заниматься в 7 лет, когда мама подарила мне гитару. Это было круто! На улице я был самый продвинутый, самый красивый парень! Любил выходить и играть “Тише, ради Бога, тише, голуби поют на крыше…”

— Все мои друзья, одноклассники в детстве мечтали быть космонавтами, спасателями, милиционерами, разведчиками. А я хотел найти такую специальность, которой ни у кого бы не было, очень редкую, необычную. Думал-думал и придумал: я стану свистуном! Теперь друзья мне все время вспоминают это и говорят: “Не свисти, денег не будет!” Неправда, я свищу, а деньги никуда не деваются!

И следующую песню «Леди Гамильтон» артист начал именно с легкого, завораживающего свиста…

Концерт в двух отделениях прошел незаметно. Перед антрактом Малинин посоветовал публике не мерзнуть на перекурах, а пойти в буфет и «выпить шампанского за здоровье артиста», что люди с удовольствием и сделали.

Несмотря на довольно теплую атмосферу в зале, кировоградская публика гостя немного разочаровала — цветов ему подарили раз-два и обчелся. И то, об один букет роз артист поранил палец и гордо продемонстрировал потом зрителям кровь, мол, больно, но вытерплю.

Обиду Малинин особо не выказывал, хотя под конец не удержался: «Я благодарен за теплый прием, который Кировоград мне устроил. А особенно — за цветы, которых сегодня было на удивление много».

Как бы там ни было, а публика удовольствие получила колоссальное. Еще долго возле областной филармонии звучали известные русские романсы — теперь уже в исполнении расходящихся по домам зрителей.

Окончание. Начало в «УЦ» №48-49 от 2 и 9 декабря 2010.

Вашему вниманию предлагается заключительная часть рассказа ветеранов кировоградской музыкальной сцены Леонида Омельяненко («Контакт»), Валерия Новикова («Дирижабль») и Владимира Олейника («Новый Дирижабль», «Калейдоскоп») о зарождении и становлении рок-музыки в нашем городе. К слову, предыдущие выпуски МЭКР помогли восстановить контакты друзьям музыкантам эпохи 1970-80-х, оставшимся в Кировограде, и уехавшим за границу. Благо современное развитие информационных технологий позволяет, сидя у себя дома за компьютером, общаться с человеком, находящимся в любой точке мира – надо только сервис Skype скачать.

До «Контакта»: и снова Кировоград

Леонид Омельяненко (на фото второй слева): — В общем, после Барнаула я вернулся в Кировоград, потому что здесь были, как говорится, мои музыкальные корни. Сразу нашел работу — меня здесь помнили и знали. Первое время — на сцене филармонии в составе группы «Радуга», им как раз нужен был басист, который поет. Потом в городе открылся новый ресторан «Кировоград», и меня переманили туда. По тем временам заведение считалось очень высокого уровня. В ресторан не пускали посетителей в спортивных костюмах, женщины приходили только в платьях и туфельках, соответственно, публика подбиралась приличная. У музыкантов зарплата была хорошая. Если в других ресторанах города ставка музыканта — 70-90 рублей, то в «Кировограде» мы получали 140 рублей. Хотя, вы же понимаете, ставка — не основной доход музыканта…

Обычно в филармониях музыканты работали, как сдельщики, что не совсем вязалось с советской системой оплаты труда (в те годы частным предпринимателем нельзя было работать, музыкантам приходилось обязательно где-то числиться с записью в трудовой книжке). У нашей группы был план — 75 концертов в квартал. Но если мы выполняли план досрочно, например, давая по два концерта в день, то можно было 75 выступлений сделать за два месяца, а оставшийся свободный месяц — по предварительной договоренности — играть от имени другой филармонии в другой области, помогая им выполнять обязательный план. Соответственно, платили музыкантам за каждое выступление. Музыканты популярной группы, которая давала много концертов, могли получать на руки до 600 рублей в месяц каждый. Заработок ресторанного музыканта — с учетом левого «гонорара» от заказа посетителями песен — доходил до 400-500 рублей в месяц, и при этом не нужно часто разъезжать с гастролями, как в филармонии. Плюс еще были «халтуры» на свадьбах, выступления по приглашению на различных мероприятиях и так далее…

В «Контакте» с «Арией»

Леонид Омельяненко: — Сочинял музыку для «Контакта», делал аранжировки Константин Пилипюк, наш музыкальный и художественный руководитель. Тексты песен в основном писали ребята из коллектива, в том числе Костя. Стиль музыки нашей группы можно назвать собирательным симфо-роком. У нас в программе были вещи из направления хэви-метал, хард-роковые и симфо-роковые композиции. Я вам скажу, на тот момент не только в Украине, по всему Союзу насчитывалось очень мало коллективов, игравших именно такую музыку.

Где-то во второй половине 1980-х мы со своей программой очень удачно выступили в Москве. Московская публика вообще очень капризная, избалованная, там тяжело понравиться слушателям, а нас приняли хорошо. Одновременно в саду Эрмитаж, возле Петровки, 38, проходил концерт группы «Ария», и мы всем составом пришли посмотреть-послушать их выступление. Валера Кипелов (он был дружен со мной) увидел нас за кулисами, спросил, как оказались в столице? У нас гастрольный тур от филармонии по маршруту Москва-Вологда-Архангельск. И тут Валера говорит: «Не хотите с нами поработать?» Конечно, мы не отказались. Мы отработали первое отделение концерта — причем на аппаратуре «Арии», они — второе отделение.

Концерт получился интересный. Пришли нас послушать Валерий Гаина («Круиз»), Дмитрий Варшавский («Черный кофе»). У бедного Саши Игнатьева руки дрожали играть соло, когда Гаина расположился рядом, за кулисами. После выступления «Ария» предложила «Контакту» вместе поехать в турне, первая остановка — десять концертов в новосибирском Дворце спорта… До этого с ними работал коллектив из ГДР, игравший музыку то ли рэгги, то ли что-то наподобие рэгги. Так вот, московская публика забросала их помидорами и яйцами, немцы психанули и сразу же после концерта сбежали. Поэтому «Ария» искала такую группу, которая играет музыку в похожем с нею стиле. Не совсем идентичную музыку, а только схожую, чтобы публика, пришедшая на выступление «Арии», достаточно адекватно принимала жанр «партнерской» группы.

У нас в коллективе мнения разделились. За турне с «Арией» высказались только два человека: я и басист Коля Кацюрба. Остальные ребята — против. На тот момент мне легче было сорваться с места, я не был привязан к местной филармонии так, как они. Ребятам обещали за длительную работу выдать в Кировограде однокомнатные квартиры, и они не хотели рисковать. А ведь, поработав с таким коллективом, как «Ария», можно было бы набраться профессионального опыта, хорошо «зацепиться» за Москву. Сожалею ли я о том решении? Сожалею. Лучше бы мы тогда поехали в турне с «Арией»…

Понимаете, то время — переломный период перехода от социализма к капитализму. Я это понял сразу, как мы приехали в Москву. Кировоград отставал в развитии (только не в музыке!) года на три-четыре. Там уже давно самый настоящий капитализм, все открыто, все доступно, а здесь до сих пор худсовет какой-то. Здесь люди держались за трудовую книжку, за стаж работы, а там на все это уже не обращали внимания. Музыканты просто занимались музыкой, не отвлекаясь ни на что другое.

— В Кировограде записи «Контакта» как-то распространялись? На пластинках, кассетах?

— Записи существовали только на кассетах и бобинах. Пластинку на то время можно было записать только в Киеве или в Москве на фирме «Мелодия». А пробиться на «Мелодию» — все равно что полететь в космос. Там была своеобразная музыкальная «мафия», чужих и близко не подпускали.

«Контакт» записывался на домашней мини-студии нашего клавишника Гены Матвеева. Студия японского производства, четырехдорожечная, позволяла нормально записать альбом или концертное выступление на фирменную кассету. Благодаря этим кассетам наши записи кое-где сохранились до сих пор. Как правило, свои альбомы мы сильно не тиражировали. Во-первых, продавать тираж — уголовно наказуемое преступление, во-вторых, если честно, у нас не было цели сделать из музыки тотальную коммерцию. Записи «Контакта» мы просто раздавали всем желающим…

После «Контакта»: начало конца

Леонид Омельяненко: — Перелом в жизни кировоградской музыки произошел на рубеже 1980-90-х годов. Это было очень тяжелое время. Люди получали зарплату 5 долларов и думали, в первую очередь, о еде, а не о музыке. По большому счету, именно тогда музыка стала практически никому не нужна. Одно время музыканты «Контакта» бросили филармонию и уехали в Грузию. Занимались тем, что играли на свадьбах и ремонтировали телевизоры. Костя Пилипюк ушел из коллектива, без него группа еще немного проработала на прежнем материале, но быстро выдохлась. «Контакт» себя исчерпал.

В 1991 году у меня родились дети, нужно было обеспечивать семью, поэтому я выехал на постоянное место жительства в Польшу. Там у меня своя музыкальная студия. Так что я по-прежнему занимаюсь музыкой, только польской и, отчасти, немецкой эстрадой. Это обстоятельство меня не особо радует, так как занимаюсь немножко не самым любимым своим делом, но куда деваться: исключительно ради пропитания. Тем не менее, пою до сих пор. Всего по Польше «гуляет» уже где-то тысяч десять моих аудио-дисков…

Владимир Олейник: — Время начала 1990-х можно назвать закатом профессиональной музыки в Кировограде. Хорошие музыканты разбежались кто куда. Кто-то нашел другую работу, кто-то запил… Я ушел из коллектива, когда женился, потому что появились новые обязательства. Сначала работал в музыкальной школе, потом — по институтской профессии. В 1987 году, как только началось кооперативное движение, мы открыли самую первую в городе мастерскую по ремонту автомобилей. Этим видом бизнеса занимаюсь по нынешний день. Музыкальный инструмент могу взять в руки где-то в хорошей компании или просто, от случая к случаю, сыграть что-то для себя. Хотя очень хочется собраться вместе со старыми друзьями и сыграть джем-сейшн!..

Валерий Новиков: — Благодаря Горбачеву на зарубежную музыку в Советском Союзе стали смотреть проще. Тогда музыка стала развиваться колоссальными темпами, и сразу же появилось много новых жанров, среди которых, к счастью, совсем не было «блатоты». Ребята (кивает головой в сторону Омельяненко и Олейника. — Авт.) играли рок, современный, технически подкованный. Мое поколение музыкантов этого не умело, мы продолжали играть джаз, бит и очень быстро устарели, даже несмотря на то, что в нашей нише всегда были свои слушатели. И потом, очень многие музыканты моего времени не являлись профессионалами. Например, я работал инженером на заводе, а «халтуры» по свадьбам и ресторанам играл в свободное время.

На рубеже 1980-90-х в музыкальной среде появилось такое понятие, как «консервы». Отдельные деятели покупали примитивные японские клавишные инструменты с памятью на определенное количество мелодий, и музыкальные коллективы численностью в полтора человека играли на всех мероприятиях, от концертов в филармонии до свадеб. Я такую музыку воспринимаю с отвращением. Раньше ведь все игралось вживую, «фанеры» в помине не существовало! Мы воспитаны на натуральной, настоящей музыке, не на «консервах»…

Послесловие. В «Контакте» — «Внутри Zвука»

В юбилейном концерте Леонида Омельяненко также принимала участие современная кировоградская группа «Внутри Zвука», как бы символизируя связь поколений двух музыкальных эпох.

«Год назад знакомые дали мне послушать их диск, — рассказывает юбиляр, — и мне понравился стиль их музыки, звучание инструментов в музыкальных композициях “Внутри Zвука”. Ребята очень хорошо справились с программой “Контакта”, отлично вписались в ритм. Я думаю, это хорошая и перспективная группа!».

Любопытное обстоятельство: гитарист «Внутри Zвука» Максим Величко впервые о существовании «Контакта» узнал еще «при жизни» группы, произошло это событие еще в начале 1990-х, когда Максиму было лет десять, и он еще не знал, что станет музыкантом и что когда-то сыграет на юбилейном концерте «контактовского» вокалиста…

— В комнате двоюродного брата на стене висел плакат-календарь «Контакта», — вспоминает Максим. — Однажды, спросив, кто на плакате, я узнал, что есть такая кировоградская рок-группа. Позже, году в 1997-м, когда я уже играл в группе и мы записывали альбом в филармонии, с нами работал Александр Игнатьев, гитарист «Контакта». Он рассказывал нам истории из жизни группы, как они работали в филармонии и объездили весь Советский Союз. Он же познакомил с музыкальными композициями группы.

Сейчас, когда мы на репетициях начали разбирать песни «Контакта», то обнаружили, что тексты их песен полны какой-то особой духовностью, особым настроем, которых практически нет в современной музыке. Лично мне музыка «Контакта» близка, хотя в общепринятом контексте звучание композиций уже является несколько устаревшим. Советские рок-группы, по большому счету, в своей музыке часто копировали западные команды. Но в творчестве «Контакта», помимо всех специфических моментов, присущих роковым группам — что мне очень понравилось, — есть поэзия и гармония в музыке. Гармоничность тех композиций, которые мы играли на юбилейном концерте, стала для нас открытием.

— Играть музыкальные темы «Контакта» было очень интересно, — считает бас-гитарист «Внутри Zвука» Дмитрий Трифонов. — Группа эта, можно сказать, легендарная, мифическая, я о ней много слышал, когда начинал заниматься музыкой, и тут представилась возможность сыграть с ними на одной сцене. Сами композиции «Контакта» написаны грамотно, сейчас песни пишутся немного по-другому. В наши дни песни «Контакта» все еще актуальны. Я, когда играл, вслушивался в тексты — от эмоций мурашки по коже пробегали. Мы рады, что приняли участие в юбилейном проекте Леонида Омельяненко. Прикоснуться к истории кировоградской музыки — за честь.

В одном из ноябрьских номеров «Украины-Центр» мы рассказывали о судьбе жительницы Долинской, украинки китайского происхождения Лили Бин, история которой вполне может лечь в основу сценария хорошей мелодрамы. И слава Богу, у этой необычной истории оказался по-киношному счастливый конец.

Вкратце напомним, о чем идет речь. Бабушка нашей героини, родом из Васильевки Новомиргородского района Кировоградской области, в 30-е годы уехала на Дальний Восток на заработки и там познакомилась с китайцем Николаем Жунем. После долгих перипетий они выехали на постоянное место жительства в Поднебесную. Там у них родилась дочь, мама Лили, которая выросла и тоже связала свою жизнь с китайским парнем. Так все они жили-поживали, любили и баловали годовалую малышку Лили, пока однажды бабушка не решила взять внучку и проведать своих родных, что жили на Кировоградщине. Уехать – уехала, а домой вернуться не смогла. Отношения между нашими странами ухудшились, и в Китай никого из Советского Союза больше не выпускали. По вынужденным обстоятельствам бабушка отдала Лили в Детский дом, а сама пошла жить в Дом престарелых, где, так и не оправившись от внезапного стресса, через несколько лет тихо скончалась.

Судьба жестоко обходилась с нашей героиней. Она, оставшись одна-одинешенька, без родных и близких, кочевала из детдома в детдом, из интерната в интернат. Постепенно забывала китайскую речь и привыкала к русской. Долго верила, что ее принес в этот мир аист, а когда поняла, что у каждого ребенка где-то есть родители, отчаянно стала ждать, когда же ее папа и мама наконец объявятся и заберут домой. От бабушкиных родственников, еще учась в младших классах, узнала, что она китаянка, увидела фотографию молодых родителей. И очень хотела прочитать их письма, но, к сожалению, органы госбезопасности годом раньше изъяли их, прихватив вместе с короткими весточками конверты с обратным адресом.

Что только ни делала Лили, куда только ни обращалась за помощью. Она была и в КГБ, откуда ее несколько раз культурно отфутболивали, ездила в Киев, писала письма в посольство КНР.. Но отовсюду приходили одинаковые ответы; «Слишком мало информации…» Лили уже было совсем опустила руки, пока однажды по телевизору не увидела передачу «Жди меня». Она написала туда письмо, и ее даже пригласили приехать, но в смутные 90-е денег не то, что на билет до Москвы, но и на еду не хватало. И только в этом году, после очередного запроса на сайт проекта и получения долгожданного приглашения, для Лили Бин забрезжил реальный шанс найти свою семью.

В середине ноября она поехала в Москву, а оттуда за счет телепередачи полетела в Пекин. Мы говорили с Лили накануне ее отъезда, и она, не скрывая слез, просила Всевышнего о том, чтобы он подарил ей наконец-то хоть кого-то из близких. Она мечтала увидеть маму с папой, «а если еще братик или сестричка будут – вообще самое большое счастье!».

Мы дождались, пока Лили вернется из Пекина, и связались с ней по телефону. «Ну как, нашли кого-то?» – с надеждой просили мы.

– Да, – радостно ответила Лили и начала свой волнующий рассказ.

Путь в Пекин был долгим. Вначале Лили на поезде добралась в Москву, где ее на вокзале встретил водитель передачи «Жди меня» и отвез в гостиницу «Останкино». «Мне очень хотелось узнать, кого же там нашли, но водитель, конечно, ничего не знал. И мне оставалось только догадываться, ждать и надеяться…» – говорит Лили. Не пролил свет на ее историю и следующий день. Новый водитель утром забрал ее из холла отеля и отвез в «Шереметьево».

– У меня было много времени в аэропорту, чтобы обо всем подумать. Сейчас вспоминаю – только одно крутилось в голове: «Поскорее бы в Пекин!» Мне в Москве сказали: «Не волнуйся, тебя там встретят». Кто встретит? Как все будет проходить? Может быть, тоже люди из телепроекта, а может быть, и семья…

8 часов полета через часовые пояса – и самолет Лили в полночь садится на землю Поднебесной. Это был ее первый в жизни полет, женщина сидела возле окошка и во все глаза смотрела сквозь облака. Замелькали первые огоньки, и вот – она увидела с высоты птичьего полета весь Пекин. «Господи, какая это красота! Все светится, такое впечатление, что из разноцветных фонариков вымощены целые замысловатые рисунки на земле…»

В одном самолете с Лили летело еще несколько человек с той же целью – найти в Китае своих родных, близких и друзей. В огромном аэропорту она поначалу немного растерялась. Попутчиков встречали с табличками, а ее – нет.

– Я медленно шла по коридору прилета, и вдруг вижу свое имя – меня встречали люди с Пекинского центрального телевидения, из местного проекта «Жди меня». Сразу же ко мне подскочили журналисты, щелкали фотокамеры, кто-то дарил букеты цветов. И все – держаться я уже не могла, расплакалась от эмоций, что вот наконец-то стала на землю, где родилась, на свою землю…

Кортеж встречающих и гостей отправился в отель. И снова у Лили были одни вопросы и никаких ответов. За ней закрепили переводчика, но девушка тоже молчала и ни слова не говорила о том, кто же из семьи Бин жив и хочет видеть нашу героиню. Как, впрочем, и остальным прилетевшим, так как именно сюрприз и первые эмоции в студии, перед камерами, являются концепцией проекта.

– В отеле, за завтраком, мы перезнакомились. Особенно сдружились с женщиной, которая из Украины прилетела в Китай искать своего друга. Они в молодости любили друг друга, но расстались. А она его забыть никак не могла. Потом выяснилось, что он ее – тоже. Китаец целых 20 лет не женился, все ждал свою первую любовь и только в 50 лет создал семью…

Лили и ее новые знакомые сразу же попали в круговерть журналистов, камер, диктофонов. Наша героиня помнит, что по сто раз на день рассказывала свою историю, и отвечала на провокационные, настораживающие вопросы: «Что вы будете делать, если поймете, что вашу семью мы не нашли? Опустите руки и уедете домой?» «Нет, ни в коем случае, – повторяла она. – Всю жизнь искала и буду искать дальше».

Суматошные первые дни в Пекине пролетели быстро, и вот Лили уже едет в студию, на запись передачи, где должна решиться ее судьба. Она плохо помнит, что там происходило, только отрывками.

– Нас, тех, кто ищет, посадили в одну комнату, а тех, кого нашли – в другую. Они очень боялись, чтобы мы раньше времени не встретились в коридоре, поэтому даже в туалет не выпускали…

«Лили, твой выход! – подтолкнула женщину переводчица к кулисам. «Встречай своих!» – торжественно произнесла ведущая, и дальше в памяти нашей героини – почти полный провал. Что происходило в студии, она увидела уже в повторе, по телевизору.

– В сюжете, который показали зрителям, была история, как искали мою маму. Полиция вначале по моим отрывочным данным, по имени отца и сведениям, что он врач, нашла, где папа работал. А потом уже, оттуда, узнали адрес мамы и пришли без предупреждения. Позвонили в дверь, мама открыла… «Что вы хотите?» – спросила она. А когда узнала, что я ее разыскиваю, сразу же разрыдалась…

Она рассказала на камеру, что все время отговаривала бабушку брать меня с собой в Украину, как чувствовала что-то. И когда мы не вернулись, это стало для родителей настоящей трагедией. Они тоже искали меня, но не нашли…

А поиски, которые проводила сама Лили, были затруднены ошибкой в ее свидетельстве о рождении. Там был неправильно указан город – Лан Жун вместо положенного Ланьчжоу. Именно поэтому долгими вечерами, рассматривая карту Китая, Лили никак не могла найти на ней нужный город.

– После сюжета мне сказали: «А вот и ваши мама, сестра и брат!» Я кинулась навстречу. Мы плакали все, – рассказывает Лили. – Я на маму внешне очень похожа. Ей сейчас 76 лет, она на пенсии, живет одна, русский язык немного помнит…

Оказывается, не зря наша собеседница так мечтала о братике и сестричке. Спустя 6 лет после ее пропажи у родителей родилась дочка, а еще через 6 лет – сын, сейчас им 46 и 40 лет, соответственно.

Правда, очень жаль, что отец до встречи не дожил ровно год. Он скончался, но перед смертью завещал заботиться о старшей дочери, Лили, если она все-таки найдется. И по китайским традициям, когда на могильном камне пишутся имена всей семьи, кто скорбит о покойном, мама по просьбе отца начертала и имя нашей героини.

– Мама мне рассказала о папе. Оказывается, он был очень известным медиком, главврачом военного госпиталя, – говорит Лили. – В 13 лет папа пошел в армию, аналог суворовского училища. Закончил его и решил, что будет заниматься медициной. Во время китайско-японской войны он уже был начальником санитарного батальона, потом поступил в медицинский институт и пошел работать хирургом в военный госпиталь, где работала медсестрой моя мама. Они познакомились, влюбились друг в друга и поженились. Всю жизнь в том же госпитале и проработали.

…Когда в студии семью Бин спросили: «Что же вы дальше планируете? Общаться будете?» они в один голос ответили: да, конечно, ничто и никогда их больше не разлучит.

Лили с вновь обретенной семьей никак не могла наговориться. На ломаном русском при помощи переводчицы они проболтали всю передачу и потом ночь в гостинице.

А на следующий день все вместе отправились на родину Лили, в городок Ланьчжоу. К героям передачи присоединились и двоюродные братья, которые специально из пригорода Пекина приехали познакомиться с сестрой. Оказывается, за все это время мама ни разу не меняла место жительства. До сих пор она живет в квартире, где, собственно, и родилась Лили. «Это 6 этаж, очень хорошая, просторная трехкомнатная квартира, оснащенная модной электроникой». Родная сестра Лили вышла замуж и сейчас живет с семьей в другом городе, а брат – рядом, часто проведывает старенькую маму.

В родном доме Лили пробыла 5 дней, которые пролетели в приятных хлопотах и на эмоциональном подъеме просто незаметно. Но пришло время покидать родной Китай. Вместе с сестрой и братом они снова улетели в Пекин, где все долго и трогательно прощались в аэропорту.

– У меня ни разу не возникло ощущения, что это чужая страна и чужие люди. Я же всю жизнь хотела обнять маму, понять, как это – иметь свою семью. Поэтому все произошло естественно. Мы даже ездили в военный госпиталь, где работал папа, встречались с его сослуживцами, которые тоже не могли сдержать слез, они же столько слышали обо мне, – говорит Лили.

Расставаться не хотелось, но главное – они друг друга нашли. И теперь планируют новые встречи. Китайские родственники хотят приехать на Кировоградщину, повидаться с родней из Васильевки, откуда бабушка родом, а Лили скоро повезет в Ланьчжоу свою дочь. А пока семья активно общается – sms-ками, по телефону.

– С языком сложно, но сейчас я учу. Нашла русско-английский и русско-китайский словарь, разговорники… Сестра и брат по-английски говорят, вот я им sms-ки шлю на английском. А мама вчера звонила, и мы с ней с горем пополам на русском говорили. Но как же приятно, когда в конце разговора мама мне сказала: «Мама тебя целует! Мама тебя ждет!»

Журналистской братии намного интереснее «раскопать» информацию, нежели просто взять ее с пресс-конференции, пресс-релиза либо совещания. Особенно если эта информация эксклюзивная. Еще лучше – если об этом еще никто не писал. Обуреваемые желанием найти интересную тему, мы оказались в Знаменке, в линейном отделе милиции. Действительно, очень интересно.

Это подразделение транспортной милиции называется довольно витиевато: линейный отдел на станции Знаменка УМВД Украины на Одесской железной дороге. Возглавляет отдел подполковник Анатолий Викторович Данилов (на фото), который был с нами открыт и откровенен, за что мы ему благодарны. Управление находится не в Кировограде, а в Одессе. Участок обслуживания – 502 километра. В состав отдела входит еще три структурных подразделения: линейные отделения на станциях Александрия, Кировоград и Долинская. Обслуживают эти 502 километра, обеспечивают правопорядок, борются с преступностью 165 сотрудников. В отделе есть свои подразделения: служба общественного порядка, следствие, БХС, уголовный розыск. В общем, такой себе живой организм со своими обязанностями, правилами и традициями.

Работы у отдела немало. Из-за своего географического расположения Знаменка – один из самых крупных сортировочных узлов в центре Украины. Через станцию в течение суток проходит около 100 пар грузовых поездов и около 60 пассажирских. Обеспечение правопорядка как в грузовых, так и в пассажирских поездах затрагивает не только экономическую составляющую «железки», но и поддерживает имидж страны перед иностранными получателями, в чей адрес идут грузы. Все должно быть доставлено в целости, сохранности и в срок. В этом деле немаловажную роль играет линейная милиция, которая к тому же еще проводит профилактику правонарушений, раскрывает совершенные преступления, обеспечивает правопорядок в пассажирских поездах и на станциях.

Как линейная милиция может обеспечить сохранность грузов? Ведь к каждому вагону милиционера не приставишь. Анатолий Викторович пояснил, что эта серьезная задача заключена в самой схеме функционирования линейного отдела. Его работа предусматривает патрулирование, взаимодействие с прокуратурой, СБУ, с территориальными подразделениями. Сотрудники транспортной милиции используют оперативные возможности, получают информацию, накапливают, доказывают. Ведь если, к примеру, правонарушители воруют на железной дороге металл, они его сдают в пункты приема лома. В этом случае линейной милиции необходимо тесное сотрудничество с территориальными подразделениями.

Теперь о пассажирских поездах. Здесь правопорядок обеспечивается несколькими способами. Один из них – сопровождение поездов местного формирования. В данном случае речь идет о поездах «Знаменка-Одесса» и «Знаменка-Москва». Сотрудники милиции, для которых выделяется специальное купе, следуют в первом случае до Одессы и обратно, во втором – до Гребенки и обратно. Они ходят по составу, из вагона в вагон. Если выявляют правонарушение, составляют административные протоколы. «Это наши первые помощники, – говорит Анатолий Данилов. — У них профессиональный взгляд, они настолько точно запоминают людей на случай, если им придется кого-то описывать, что составленный по их словам фоторобот в итоге мало чем отличается от фотографии задержанного». Так что сказанная в поезде фраза «я сейчас милицию позову» не только имеет устрашающий характер, но и вполне может стать реальностью. Милиция всегда рядом.

На каждой железнодорожной станции есть милицейские посты. Само появление милиционеров на вокзале и на перроне уже является профилактикой правонарушений. Они проверяют документы, реагируют на сообщения граждан, «отрабатывают» поезда. Что это значит? Подходят к начальнику поезда, общаются с проводниками на предмет заявлений пассажиров. По словам начальника отдела, по-прежнему весьма распространенными остаются хищения личного имущества граждан. Есть такая категория преступников — поездные воры. У них своя специфика «работы». Ночью заходят в поезд, зачастую у них есть свой ключ от дверей. Воруют мобильные телефоны, ноутбуки, деньги. У поездного вора глаз наметан. Он видит все: кто как себя ведет, во что одет, о чем говорит.

Анатолий Викторович рассказал о воре, который влезал в вагон через «суфле» (гармошка между вагонами) с крыши. Стоял в тамбуре, высматривал через стекло. Когда пассажиры и проводники засыпали – шел по вагону, чаще — купейному, искал открытые купе или открывал их ключом и собирал все, что под руку попадалось. Его задержали, дали условный срок. А через два месяца он в буквальном смысле сгорел на работе. Вор был настолько физически подготовленным, что переходил из вагона в вагон по крыше, причем на ходу. А сверху – ЛЭП, а это 27 тысяч вольт. Шарахнуло его однажды, и за три минуты сгорел полностью…

Анатолий Данилов высказал читателям «УЦ» несколько рекомендаций на предмет того, как надо себя вести в пути. Например, на вокзалах встречаются «воры на доверии». Обычно это женщина, которая подсаживается к кому-нибудь в зале ожидания, заводит разговор. Потом говорит, что ей надо отойти, и просит присмотреть за ее вещами. Потом еще раз. В результате случайный знакомый, расчувствовавшись оттого, что ему настолько доверяют, тоже идет куда-то и просит присмотреть за его вещами. Вернувшись, естественно, не застает ни новой знакомой, ни своих вещей.

Кроме того, необходимо воздерживаться от употребления спиртных напитков в дороге. Употребляющие алкоголь в пути — это потенциальные жертвы. Есть люди, которые, даже не будучи ворами, соблазняются, когда видят, что у подвыпившего и уснувшего пассажира из кармана торчит мобильный телефон стоимостью три тысячи гривен. А если этот телефон вообще выпал и лежит на сидении без присмотра – то, как правило, находится желающий его взять себе. Кроме того, пьяных тянет на подвиги, они зачастую провоцируют драки и сами становятся правонарушителями.

Если вы в поезде забыли вещи, сразу же обращайтесь к дежурному по вокзалу или к милиционеру. Они свяжутся с начальником поезда, тот – с проводником. Существуют определенные правила, как проводник должен себя вести в случае, если забыты вещи. Он комиссионно их осматривает, составляет опись, сдает. Если на вокзале забыты вещи и если никто их не прибрал к рукам, дежурный по вокзалу в присутствии милиции осматривает и сдает в багажное отделение в ожидании хозяина.

После того, как в России участились случаи терактов, были разработаны совместные с СБУ и железнодорожниками правила поведения в случае, если без присмотра оставлен подозрительный предмет, например, сумка. Проводятся учения, во время которых из здания вокзала выводятся люди, территория оцепляется, МЧС-ники осматривают предмет. Чтобы в случае взрыва не пострадали проходящие поезда, на ближний к вокзалу путь ставится поезд-прикрытие. Все серьезно.

Отличается ли чем-то линейная милиция от территориальной? В Знаменке – безусловно. «Мы стараемся быть на голову выше сотрудников других подразделений. Проводим занятия, обучаем личный состав, сотрудничаем с общественностью. Поддерживаем связь с нашими пенсионерами, помогаем им, они — нам. У нас есть спортивный зал, который является базой организации Всеукраинской федерации военно-спортивного многоборья. Знаменские ребята на соревнованиях традиционно завоевывают призовые места», — рассказал начальник отдела. И еще в этот спортивный зал приходят заниматься знаменские ребятишки. На вопрос «куда идете?», как правило, отвечают: «В милицию». Так что местная ребятня с детства не боится милиции.

Сам подполковник Данилов свой путь в милиции начал сразу с линейного отдела. Пришел сюда в 1994 году, имея высшее техническое образование. Первая должность – инспектор приемника-распределителя. Потом был дознавателем, затем оперуполномоченным, старшим оперуполномоченным по борьбе с хищениями грузов, начальником отделения по борьбе с хищениями грузов, заместителем начальника по гражданской безопасности, первым заместителем начальника криминальной милиции. Теперь – начальник отдела линейной милиции. В беседе с журналистами вспомнил своих учителей – подполковников Качанова и Логвинова, которые воспитывали подчиненных быть достойными высокого звания работника линейного отдела на станции Знаменка.

У них есть свои традиции. Одна из них – уходя со службы вечером, ни в коем случае не желать дежурному спокойной ночи, чтоб не сглазить. На просьбу рассказать любимый анекдот о линейной милиции Анатолий Викторович сказал, что ему не до анекдотов, напомнив недавний случай с участием капитана линейной милиции Александрии, создавшего преступную группировку для налетов на грузовые поезда. Тем не менее, о проблемах отдела не стал говорить: «Несолидно, некрасиво жаловаться. У нас все хорошо». Между прочим, в линейном отделе нет вакансий. А желающих работать именно там – предостаточно.

В канун Дня милиции «УЦ» поздравляет с профессиональным праздником всех сотрудников линейного отдела на станции Знаменка УМВД Украины на Одесской железной дороге. Пусть все у них будет хорошо!

---

P.S. Мы не нашли ни одного анекдота о линейной милиции. Зато нашли байку. Пусть она станет поводом улыбнуться для всех читателей газеты.

В один из отделов линейной милиции на транспорте приходит заявление, что из вагона поезда пропало полсотни живых свиней. Поскольку пропажа обнаружилась через несколько дней на конечной станции, а операм очередной «глухарь» ну совсем не нужен, «в результате проведенных оперативно-разыскных мероприятий было установлено, что, согласно справке ветеринара, свиньи прыгали из вагона на длину, превышающую 2 метра», а посему, согласно приказу, материал был направлен по территориальности «ребятам на земле». В свою очередь, «ребята», немало удивившись нахальству линейщиков, нашли двух «очевидцев», которые видели, как свиньи «клином» вошли в воды Финского залива и поплыли в сторону Кронштадта. Материал переправили в Кронштадт, где, в результате очередных «мероприятий», было установлено, что свиньи в Кронштадт не приплывали. Материал передали в водную милицию… Несчастные водники, осознав, что их сделали крайними, нашли яхту, экипаж которой «видел», как косяк свиней, сменив курс, поплыл в сторону Финляндии. Воспоследовал запрос в консульство Финляндии: «Не приплывали ли к вам наши свиньи»?

Обалдевшие финны официально заявляют, что никакие свиньи на территорию Финляндии не прибывали… Измучившиеся водники пишут в отказном материале: «В связи с наблюдавшимся волнением на Финском заливе, оцениваемым в 2 балла, СВИНЕЙ ПРИЗНАТЬ ПОГИБШИМИ В БОРЬБЕ СО СТИХИЕЙ»… Материал был передан в архив…

ПОБЕДИТЕЛЯМ МЕСТНЫХ ВЫБОРОВ ПОСВЯЩАЕТСЯ

Говорят: «Ты — то, что ты ешь». Думается, не менее (а может, и более) справедливой может считаться и расширенная формулировка этого утверждения — «Ты — то, как и где ты живешь». И если облагородить по мере возможностей внутренности своего жилища под силу практически каждому, то заасфальтировать улицу или двор, обеспечить их освещение, а уж тем более провести газ и/или канализацию — отнюдь. Трудно сказать, какая часть жителей Кировоградщины живет сегодня в самых настоящих медвежьих углах, где нет ни дорог, ни света, куда не ходит транспорт. В общем, цитируя представителей современного музыкального подполья, «где нет супермаркетов “Азбука вкуса” и жизнь немногим слаще уксуса»…

Изнанка «транспортной столицы»

Есть на карте Кировоградщины такой населенный пункт — Знаменка-2, или Знаменка-вторая, или попросту поселок Знаменка. С точки зрения территориального устройства, поселок — часть города Знаменка, главного железнодорожного узла области. Дома его жителей разбросаны вдоль автомобильной дороги, соединяющей Знаменку с областным центром — здесь еще теплится какая-то жизнь, еще одну часть населенного пункта пополам делит железнодорожное полотно, а от упомянутой автодороги отделяет обширная балка — по сути длинный, поросший лесом и кустарником овраг, где когда-то находился один из многих высохших водоемов Кировоградщины.

Для людей, живущих в этой части, которую в народе еще называют Подводяное — из-за близости к селу Водяное, асфальт и вообще дороги — явление из чужой жизни, начинающейся за оврагом, кончается почти за километр от дома. В самом Подводяном даже просто посыпанные отсевом улицы — большая редкость. Грунтовые проезды и проходы — дорогами их назвать сложно — после любого дождя становятся непроходимыми и сложно проезжаемыми, а ведь добраться до «цивилизации» и наоборот отсюда можно только по ним.

Чтобы попасть туда на машине (а значит, и на «скорой», и на пожарной машине), нужно сделать приличный крюк по проходящей поодаль киевской трассе, потом проехать через лес и поле — другого пути нет. И случись, не дай Бог, беда, люди, живущие в этом всеми забытом уголке «транспортной столицы», могут просто не дождаться помощи. Особенно в период бездорожья, который длится здесь полгода — с момента, когда начинаются дожди, и покуда грязь просто не замерзнет, а потом — когда Знаменка-вторая начинает оттаивать после зимы и пока окончательно не высохнет.

Дорога до ближайшего продуктового магазина и обратно из Подводяного, например, с улицы Петровского, займет у молодого человека минут двадцать-двадцать пять, а у пожилого, которых здесь большинство — и все 40 минут — час. Причем к одному из них нужно идти через все ту же балку, а к другому — через железнодорожное полотно. Весной, осенью, дождливым летом или теплой зимой — утопая в грязище по колено, вечером — в кромешной тьме.

Да, света на улицах, как и водопровода с канализацией, на Подводяном тоже нет. И людям, которые каждый день ездят на работу в Кировоград, а вечером возвращаются домой на электричке, сейчас, например, приходится ковылять и туда, и обратно в потемках, рискуя не только чистотой обуви и одежды, но и целостью костей. Ни один фонарь не горит и вдоль железнодорожного полотна, проходящего сквозь поселок, — в советское время такое было бы просто немыслимо, а сейчас — ничего, местные привыкли. Люди ведь ко всему привыкают. Как привыкают к отсутствию работы — «железка» не может вместить всех желающих, а другой здесь нет, привыкают к пьянству — от безысходности для большей части местного мужского населения, к тому, что, покупая одежду, думать нужно не о том, чтобы она сидела получше, а о том, чтоб было не жалко…

Кто-то, может быть, скажет, что бездорожье, темнота, вода из колодца, удобства на улице, пьянство и безработица — составляющие привычной ситуации, в которой живет большая часть украинских сел. Но, пардон, речь ведь идет, если вы не забыли, о территории четвертого по величине города области, ее транспортной столице, одном из важнейших железнодорожных узлов Украины…

В двух шагах от центра

Что там говорить — медвежьих углов хватает и в самОм областном центре, причем, простите за тавтологию, в десяти минутах ходьбы от центра. Перекресток улиц Гагарина и Кропивницкого — уже вроде как не совсем центр, но еще и не район Большой Балки. В двух шагах — советской еще постройки элитные, «обкомовские» и «горкомовские» дома, где жила и живет городская элита. Население же частного сектора здесь обитает в не меньшем бездорожье, чем в поселке Знаменка, и, к слову, канализации у них тоже нет. А несколько месяцев назад — еще шла предвыборная кампания — здесь пропал свет на улице.

Жители 90-х номеров по Кропивницкого утверждают, что вроде как облэнерго начало менять здесь электроопоры (как всегда у нас, к зиме — самое время). Теперь старые, демонтированные столбы лежат кучей на пустыре перед городской поликлиникой №3. Давно лежат. Какие-то мужички пытались недавно срезать с них арматуру — приехала милиция и «повязала» их. А столбы лежат. И света нет. Нет на части Гагарина, Ленина, Кропивницкого. Как и асфальта, к слову, который со всех сторон заканчивается аккурат перед упомянутым перекрестком. И так уже много лет.

Когда-то, при Союзе еще, этот район частной застройки хотели снести, чтобы соединить автострадой улицы Кропивницкого и Полтавскую. Дело благое, но годы идут, и по соседству — на траектории «дороги мечты» — уже выросли двух- и трехэтажные коттеджи все той же элиты — с красивыми коваными воротами, обложенные импортным облицовочным кирпичом, крытые практичной «мягкой» черепицей. То есть дорога, скорее всего, отменяется — кто ж заставит-то небедных людей снести всю эту красоту? К слову, единственное светлое пятно на этой, неасфальтированной части улицы Кропивницкого сегодня — возле двух новых строящихся коттеджей. Видно, люди в состоянии сами себе обеспечить уличное освещение. А еще они «отсыпали» около себя часть дороги — до въезда с Егорова — и даже, говорят, заасфальтировали. А потом — там, где эта их частная красота (речь идет о части улицы!) заканчивается, положили поперек дороги бордюрный камень. «Здесь чужие не ездют»…

Спальные трущобы

Не одним частным сектором прирастают кировоградские медвежьи углы. Вот вам вполне многоэтажный и сравнительно новый район улиц Беляева-Волкова в Кировограде. Рядом с областным кардиодиспансером, поликлиникой УВД и школой №8. Целый массив панельных девятиэтажек стоит вечером и ночью в глухой, кромешной тьме — позднему (сейчас — после 4 вечера) пешеходу приходится надеяться разве что на то, что дорогу подсветят из соседних окон. Или носить с собой фонарь.

Потому что ни на одном столбе внутри жилмассива — ни одного источника света. А асфальт на проездах и условных тротуарах внутри дворов — в таком состоянии, что не только ноги сломать можно, но и автомобилем проехать — опасно. Прошлой зимой, например, после того, как пару раз замерзло-растаяло, а потом опять замерзло, таксисты просто отказывались ехать внутрь дворов, а частники надолго застревали в непроходимых ледяных торосах, били машины, ругались матом, тянули друг друга тросами… И так всю зиму и часть весны. Опять же, понадобись, например, жителям дома №4 по ул. Волкова в ту пору помощь пожарных или бригады «неотложки» — не факт, что последние попали бы к месту назначения вообще, не то что вовремя. И это не село, не поселок, и даже не окраина — здесь сотни людей живут в каждом доме!

Вместо послесловия

Это мы, собственно, к чему: если вдруг кто забыл — недавно в стране закончились очередные выборы. Причем выборы местные, на которых мы выбирали как раз тех, кто должен озаботиться непосредственно нашими с вами, маленькими и большими, местными же проблемами — ремонтом текущих крыш и раздолбанных дорог, освещением дворов, улиц и подъездов и так далее. И поскольку победили на этих самых выборах — и в Знаменке, и в Кировограде, и вообще в области те, кто обещал «услышать каждого», дойти до каждого дома, до каждого отдаленного района, то, наверное, стоило бы уже начинать — не словом, так сказать, а делом и личным примером. И не с того, что и так в порядке, а как раз с таких медвежьих углов. Чтобы изменения заметили те, кто их больше всего ждет. Ведь все мы — то, где и как мы живем.

И еще. Те места, о которых мы рассказали, — лишь три на выбор. Точечный, обусловленный собственным эмоциональным опытом автора статьи — там, где он сам чаще всего в последнее время ломал собственные ноги, проваливался в ямы, где живут его родные и близкие. О личном, так сказать, наболевшем. А сколько их таких еще — в каждом городе, селе, поселке области — хотелось бы верить, что знают те, кто «скрупулезно собирал информацию о проблемах из каждого ее уголка», как это было широко заявлено. Действуйте. Ждем…

В последние годы на работу кировоградских ЖЭКов и КРЭПов не жалуется только ленивый. Однако, как выяснилось, жилконторы регулярно отчитываются коммунальному руководству об успешно проделанной работе по улучшению условий жизни граждан. В конце концов, в горисполкоме этим победным реляциям доверять перестали. Поэтому недавно назначенный вице-мэр Кировограда, курирующий вопросы ЖКХ, Виктор Андреев вознамерился лично проверить, действительно ли устранены проблемы, на которые – в горисполком и на Горячую линию губернатора – жаловались жители многоэтажек и о ликвидации которых ему уже отрапортовали ЖЭКи и КРЭПы.

«Мы расписали жалобы на ЖЭКи и КРЭПы, они отчитались о выполнении. На основании этих документов мы подготовили ответы заявителям, — пояснил свою инициативу Виктор Андреев. — Однако я сомневаюсь в том, что отчеты жилконтор полностью соответствуют действительности. Несмотря на то, что таких жалоб приходит сотни ежедневно, давать людям формальные отписки я не хочу».

Проверка на лживость была назначена на субботу. В качестве исходных материалов имелись жэковские отчеты и составленные на их основании ответы вице-мэра, которые предстояло отправить авторам жалоб.

Первый адрес – улица Попова, дом 13, корпус 2. Здесь должны были отремонтировать текущую крышу и устранить крупную протечку над шахтой лифта в 3-м подъезде. На этот счет имелся письменный ответ начальника КРЭПа №10 – дескать, все работы выполнены. Сопровождавший нас завдома Валерий Кочубей сообщил: крышу отремонтировали, но за исключением…того самого злополучного 3-го подъезда. Здесь жильцам пришлось самим собирать деньги на рубероид…

Следующий пункт – дом №17 по улице Куропятникова. Здесь жильцы жаловались на невыносимый запах из гниющего подвала, где постоянно стоит вода. Из КРЭПа №13 отписались – работы по откачке воды выполнены. Однако, спустившись в подвал, мы увидели – частично он всё еще затоплен. Как выяснилось, разовая откачка проблемы не решает: необходимо устранить дефекты дворовой канализационной системы и установить в подвале насосы для постоянной откачки воды. Переулок Крепостной, 123 – здесь жаловались на затекание крыши. Жильцы говорят – ремонт действительно был сделан, но только после 5-го (!) обращения в КРЭП №13 и поручения, данного на этот счет вице-мэром Андреевым. Но и здесь людям пришлось покупать материалы для ремонта за собственные деньги…

Улица Киевская, 3 – к этому времени, судя по информации КРЭПа №6, на доме уже должны были быть отремонтированы крыша и козырьки над подъездами. Но даже со двора было видно: скаты двухэтажки так и остались нетронутыми. Правда, как сообщили жильцы, участок над кочегаркой был всё же отремонтирован. Над первым подъездом козырек…вообще был снят (надо понимать, от греха подальше), а над вторым — сиюминутно грозил обрушиться…

Зато в квартире № 37 дома по улице Октябрьской революции, 37/16 подтвердили: отопление в ванной действительно возобновлено, как и сообщал в исполком КРЭП…

В целом же Виктор Андреев признал исполнительскую дисциплину жилконтор удовлетворительной. Однако пообещал: жалобы, удовлетворенные частично, будут рассмотрены повторно и их потребуют довыполнить до полного объема. «Понятно, что оргвыводы по итогам осмотра последуют. Но репрессий не будет – будет постоянный контроль с моей стороны». А ещё вице-мэр посоветовал начальникам ЖЭКов и КРЭПов не расслабляться – такие выезды, причем каждый раз в сопровождении журналистов, будут регулярными, а значит, проверки коммунальников на правдивость станут публичными…

Повторимся, проверка касалась только тех проблем, которые были указаны в письменных жалобах в исполком или обращениях на Горячую линию губернатора и об устранении которых к этому времени отрапортовали ЖЭКи и КРЭПы.

Ясно, что писали люди о самом наболевшем. В то же время едва ли не по каждому адресу имеется целый «букет» коммунальных проблем. Аварийные лифты и выбитые стекла лестничных площадок; гниющие трубы подвалов и отсутствие освещения здесь и на тех же площадках… Жильцы вынуждены самостоятельно ремонтировать крыши и убирать мусор в подъездах и возле домов; засыпать ямы на придомовых дорогах и бороться с крысами…

Понятно, что без обязательной классической фразы о «разрухе в головах» и на этот раз обойтись сложно. Ведь бить стекла в подъезде и оставлять здесь же пакеты с мусором ни вице-мэр, ни начальник КРЭПа не придут. Но то, что коммунальным чиновникам уровня жилконтор в случае отписок и откровенного вранья придется отвечать, –- это хотя бы обнадеживает.