Рубрика: 18

Как известно, у каждого – свои «тараканы» в голове. Кто-то воюет с бездорожьем, кто-то – с журналистами… Другие копаются в грязном белье Президента, отдают зарплату бедным, из мэрского кресла прыгают за насекомыми… Перефразируя одного из бывших «вождей», жить лучше пока не стало, но веселее – это точно.

Мандатом по бездорожью

Вот она, парламентская закалка – народный депутат Украины Виктор Викторович Янукович выиграл первый этап Кубка Украины по трофи-рейду. Эксперты говорят – победа президентского сына безоговорочная: «В таких гонках все просто — человек или прошел трассу, или не прошел. Ехать приходилось порой на метр в грязи и болоте. Ребята выложились по полной, молодцы!» Достижение молодого нардепа тем весомее, что всего за пару дней до гонки он так же по полной выложился во время позорной потасовки в Раде. К тому же отечественная политика, как известно, то ещё болото, в котором действуют аналогичные законы – либо проходишь «трассу» достойно, либо тонешь в грязи. Правда, после классической гонки, в отличие от политической, отмыться можно…

Чтоб ты жил на одну зарплату?!

На днях главный МЧСник страны сообщил согражданам, что его зарплата настолько низкая, что, кроме как на благотворительность, она никуда не годится. По словам Нестора Шуфрича, от своей министерской получки он давно отказался и живёт на содержании занимающейся бизнесом семьи. Хотя сколько получают его люди, он в курсе.

«Сегодняшние ставки остались на уровне 2007 года. Получается, что с учетом курса наши люди получают почти на 40% меньше, чем три года назад, а если учесть реальную инфляцию, то в два раза меньше», — сообщил осведомленный министр. Так, может, ему бы собственный оклад со всеми соответствующими надбавками не на благотворительность, а на нужды подчиненных передавать? И деньги при деле, и авторитет в коллективе…

С больной головы на здоровую

Власть намерена вплотную заняться журналистами. Пока только теоретически. Так, на днях народный депутат Елена Бондаренко заявила, что журналисты должны нести ответственность за публикацию «безответственных заявлений политиков». При этом, если «безответственных» вдруг покажут по телевизору или дадут им газетную площадь, аналогичный ярлык автоматически должен клеиться на СМИ.

«Мы видим безответственные заявления политиков, потом — безответственное транслирование этих заявлений через безответственные средства массовой информации», — изложила свою позицию нардеп. Не возопим голословно и обратимся к действующему законодательству: «Каждому гарантируется право на свободу мысли и слова, на свободное выражение своих взглядов и убеждений» (ст. 34 Конституции Украины). Это – о «безответственных» политиках. Теперь – о «безответственных» журналистах: «Редакция, журналист не несут ответственности за публикацию седений, которые не отвечают действительности (…) или являются злоупотреблением свободой деятельности СМИ и правами журналиста, если они (…) являются дословным воссозданием официальных выступлений должностных лиц государственных органов, организаций и объединений граждан (ст.42 ЗУ “О печатных СМИ”, (…) дословным цитированием выступлений народных депутатов (ст.48 ЗУ “О телевидении и радиовещании”)».

Тем не менее, Елена Бондаренко заявила, что новая власть преодолеет проблемы «в информационных отношениях». Законы будем менять или журналистов?

Где у Лужкова тараканы?

А вот у московского мэра — другая забота: «Единственное, что там (в московской реке Неглинке, протекающей по трубам под столицей РФ. — Авт.) является страшным, — там живут и благоденствуют крупные тараканы, которых мы в нашей бытовой жизни даже не могли себе представить, — сантиметров под десять», — поделился своими страхами с москвичами Юрий Лужков. «Они беленькие, потому что там темно, и не хотят, чтобы их человек трогал руками. Я пробовал это, но они сразу прыгают в воду. Они пловцы хорошие», — похвалил диковинных насекомых столичный градоначальник. Хотя, кажется, не такие уж они и диковинные — нашему Леонид Михалычу в определенные моменты, авось, и не такие монстры мерещатся…

Грязное бельё Обамы

Американцы нашли суперкомпромат на своего президента! И снова речь идёт о якобы супружеской измене – как известно, истории, подобные сценарию из клинтоновского Овального кабинета, особенно будоражат умы молодой демократической нации. Барака Обаму пытаются уличить во внебрачной связи шестилетней давности с его тогдашней помощницей из предвыборного штаба будущего сенатора. Президента «сдал» его же водитель, теперь сыщики ищут доказательства, к перетряхиванию грязного белья президентской четы подключились журналисты, антипрезидентские организации обещают миллион свидетелям, обладающим сведениями о давнем президентском адюльтере. Словом, скандал обещает быть почище истории со знаменитым «синим платьем», не говоря уже об Уотергейте… Нам бы их проблемы, ведь, по сравнению с историями, в которые влипают регулярно украинские политики, в том числе и наивысших рангов, темнокожий американский президент белоснежен, как утренняя простыня неверной новобрачной.

А город подумал…

В прошлый четверг, 29-го апреля, утренний Кировоград лихорадило: сначала потоки маршруток со спешащими на работу людьми толпились на узких улочках, удаленных от центра города на несколько кварталов, а потом по центру города пошли боевые машины… Как выяснилось, городские власти не нашли лучшего времени для репетиции местного парада Победы, нежели час пик в середине рабочей недели. Дело, действительно, важное и нужное, а сам военный парад – это, конечно же, святое. Но неужели и это мероприятие нужно было провести, создав людям массу неудобств?!

От Советского информбюро

Войска 2-го БЕЛОРУССКОГО фронта, продолжая наступление, форсировали пролив ШТРАЛЬЗУНДЕРФАРВАССЕР, заняли города БЕРГЕН, ГАРЦ, ПУТБУС, ЗАССНИТЦ и 6 мая полностью овладели островом РЮГЕН. В боях за 5 мая войска фронта взяли в плен 4660 немецких солдат и офицеров и захватили 24 самолёта и 215 полевых орудий. В числе пленных — начальник мобилизационного отдела Штеттинского военного округа контр-адмирал Хорстман.

Войска 1-го БЕЛОРУССКОГО фронта, продвигаясь вперёд северо-западнее и западнее города БРАНДЕНБУРГ, заняли крупные населённые пункты ЗАНДАУ, ВУЛЬКАУ, КЛИТЦ, ФЕРХЕЛЬ, ФИРИТЦ, ШЛАГЕНТИН, ПЛАУЕ, ГРОСС-ВУСТЕРВИТЦ, КАДЕ, КАРОВ. За 5 мая войска фронта взяли в плен 17120 немецких солдат и офицеров и захватили 119 самолётов и 235 полевых орудий.

Войска 4-го УКРАИНСКОГО фронта, наступая западнее и юго-западнее города МОРАВСКА ОСТРАВА, с боями заняли города БЕНИШ, ШТЕРНБЕРГ, ПРЖИБОР, НОВЫЙ ЙИЧИН, ФРЕНШТАТ, ВАЛАШ МЕЖИРИЧИ, ГОЛЕШОВ. В боях за 5 мая войска фронта взяли в плен более 1000 немецких солдат и офицеров.

Войска 2-го УКРАИНСКОГО фронта северо-восточнее города БРНО с боями заняли город КОЕТИН и крупные населенные пункты ФРИШТАН, МАРТИНИЦЕ, ГУЛИН. На других участках фронта существенных изменений не произошло.

«Я особых подвигов не совершала»

В Кировограде есть всего несколько человек, которых знает не одно поколение местных жителей. Одна из хорошо известных кировоградок — Фаина Наумовна Блех. Заведующая отделением 3-й городской больницы, городской невропатолог, она около пятидесяти лет оказывала квалифицированную медицинскую помощь жителям областного центра. И просто учила жизни, поскольку ее жизненный путь является примером патриотизма, самоотдачи и мудрости.

Фаина Наумовна — уроженка Днепропетровска. Там окончила школу, рабфак, после чего поступила в медицинский институт. К началу Великой Отечественной она окончила три курса. Враг продвигался стремительно, поэтому с первых дней войны гражданское население отправляли рыть окопы. Затем семью Блех, за исключением мобилизованных мужчин, эвакуировали в город Кустанай Казахской ССР. Дорога в далекий край была чрезвычайно опасной и страшной: состав бомбили беспрестанно.

В Кустанае Фаина Блех проработала несколько месяцев, после чего ее вызвали в военкомат и мобилизовали. Тогда мобилизовали только женщин. Всю группу отправили на курсы, где обучали обращаться с вооружением на самолетах. Выучили, обмундировали, посадили в вагоны и куда-то повезли. Куда — никто не знал. «Ехали очень долго. Уже в пути пришли к выводу, что едем в Заполярье», — вспоминает Фаина Наумовна.

Приехали в Мурманск и сразу — страшнейшая бомбардировка. Почти три часа находились в бомбоубежище: «Бомбили беспощадно, потому что союзники через эти места снабжали нашу армию продуктами, обмундированием». Встретились с начальником, побеседовали. У Фаины Блех с собой была зачетная книжка, где было записано, что студентка переведена на четвертый курс мединститута. Поэтому она была распределена в БАО — батальон аэродромного обслуживания — на станцию Молочная недалеко от Мурманска. На аэродроме было два истребительных полка, и там дежурили медработники. Вырыли землянки, в них и жили. В такой же землянке находился лазарет.

Через некоторое время Фаину Блех вызвали в штаб БАО и сказали, что переводят в лазарет. «Бои шли бесконечно, и раненые тоже. Легкораненых мы обслуживали сами. Тяжелораненых отправляли в госпиталь в Мурманск. Помню, как стояли в очереди санитарной машиной, чтобы определить наших раненых в госпиталь». Работать было тяжело морально и физически. Постоянное недосыпание. Насчет недоедания Фаина Наумовна сказать не может, так как летные полки снабжали хорошо, даже шоколад давали.

О дальнейших событиях Фаина Наумовна рассказывает следующее: «Была у нас начальницей госпиталя Петровская Аделаида Федоровна, строгая, но знающая и справедливая. Ко мне относилась очень хорошо и доверяла даже истории болезни писать. В то время вышел указ Сталина о том, что студенты старших курсов по возможности могут быть демобилизованы. Я очень хотела окончить институт. Днепропетровск уже освободили, и мой институт, который был эвакуирован в Ставрополь, тоже вернулся. Стала вести разговор по поводу возможной демобилизации, спросила у начальницы разрешения, а она сказала “нет”. Продолжила службу. А когда пришел новый начальник, сказал, что отпустит. Это было в начале 1945 года».

Вернувшись в родной город, Фаина Блех поступила на четвертый курс своего института, который окончила с красным дипломом. Сразу же была направлена на работу в Песчаный Брод Кировоградской области, где проработала почти четыре года. Потом ее перевели в Кировоград. Здесь доктор Блех работала с конца 49-го по 91-й год…

Май 45-го демобилизованная студентка встретила в Днепропетровске. «Мы с друзьями-однокурсниками жили на квартире. Помню, что на улице было очень солнечно. Мы готовились к экзаменам, поэтому закрыли ставни на окнах, помыли полы, легли на пол и читали учебники. Вдруг по радио объявили, что закончилась война. Мы, конечно, вылетели все во двор. Ликование было неимоверное. Люди сами устраивали митинги», — сквозь слезы рассказывает Фаина Наумовна.

О своем военном прошлом ветеран говорит со свойственной этой женщине скромностью: «Я особых подвигов не совершала. Работала много и добросовестно. Не могу сказать, что сейчас нет патриотов, но в военное время все боролись за мир во всем мире, чтобы люди могли жить и работать».

Настоящее Фаины Блех нельзя назвать беспроблемным. Впрочем, как и всех, переживших войну, доживших до сегодняшнего дня. «Мне бы жилось неплохо, если бы было немножко меньше лет и больше здоровья. Больше ничего не хочу. Друзья мои, хоть во всех концах света, меня не забывают. Здесь, конечно, мне одиноко. Я не жалуюсь, не нуждаюсь. Но жизнь интереснее, когда ты работаешь и делаешь что-то доброе для людей», — говорит мудрая, добрая и по-прежнему красивая Фаина Наумовна Блех.

«Мы пол-Европы по-пластунски пропахали…»

Слушая Павла Тимофеевича Бендиченко, не устаёшь удивляться — 85-летний солдат помнит войну буквально по дням, а о событиях, участником которых ему, тогда гвардии рядовому, довелось быть, рассказывает с точностью до часа! Названия населенных пунктов и номера воинских подразделений, имена командиров и однополчан — детали почти семидесятилетней давности отпечатались в его сердце намертво. Как и шрамы от ранений, которые он, пехотинец, а затем артиллерист, получил в боях.

Война для паренька из села Пантазиевка Павла Бендиченко началась в декабре 43-го. Вместе с другими необстрелянными новобранцами он освобождал Кировоград — помнит и то, как ночевали в брошенных домах близ Центрального рынка, и как по ночам разгружали вагоны со снарядами, и то, как наши «кукурузники» добивали остатки оккупантов в Злодейской Балке…

Затем были бои под Ковелем в составе 1-го Белорусского фронта, форсирование Западного Буга. «Переходили вброд, — вспоминает Павел Тимофеевич. — Плавать я не умел, поэтому шел на цыпочках, держа над головой амуницию и автомат, а вода поднималась выше подбородка…»

Пехота, как известно, была не только царицей полей, но и падчерицей войны — вместе с боевыми товарищами рядовой Бендиченко замерзал в мокрых окопах, в липкой грязи отчаянно цеплялся за жизнь, пешком, часто под градом пуль, отмерил сотни, а то и тысячи километров. «Пол-Европы прошагали, пол-земли…» Кстати, именно полученному под Варшавой ранению Павел Тимофеевич, возможно, обязан жизнью, хотя и получил потом 2-ю группу инвалидности: после госпиталя его направили в Карпаты, в танковый корпус, где он, по его выражению, попал в ПТР — стал осваивать противотанковое ружьё. «Пехоту ведь в бесконечных штурмах, когда с потерями не считались, гнали на высоты, где их косило в первую очередь», — говорит бывший солдат. После этих боев рядовой Павел Бендиченко стал гвардейцем.

Под Новый, 1945-й год его часть была переброшена на Сандомирский плацдарм, затем были Краков, форсирование Одера… Название села близ немецкого Бреслау Павел Тимофеевич тоже помнит до сих пор. Вангерда — отсюда выбивали немцев три или четыре дня. «Утром прибыло пополнение, а уже к вечеру из ста человек в живых осталось только трое…» — с горечью вспоминает он. 23 апреля 1945 года наши войска форсировали реку Нейсе. Здесь гвардии рядовой Бендиченко в очередной раз едва не погиб — совсем рядом разорвалась тонная бомба, солдата отбросило через машину в кювет и засыпало землей…

Дальше — Эльба, а 26-го апреля в городе Таргау наши уже вовсю пили виски с американцами, те охотно продавали русским союзникам сигареты и зажигалки…

1-2-го мая — Дрезден, в городе завязались уличные бои, которые, по воспоминаниям Павла Тимофеевича (к этому времени он уже был артиллерийским наводчиком), длились до 8 мая. «Помню, трофеев набрали в магазинах, я даже, грешным делом, хватил тогда лишку какого-то сладкого спиртного…» — признается мой собеседник. В тот же день их бросили на освобождение Праги. А ночью — Победа! В город вошли как раз 9 мая, а потом три дня в лесах охотились за остатками эсэсовцев генерала Шредера…

Потом пешком возвращались на Львовщину — для подготовки к отправке в Японию. Но в последний момент планы командования изменились, и Павел Бендиченко с тем же танковым корпусом оказался в Наро-Фоминске, откуда два года подряд, в 46-47-м, приезжал для участия в военных парадах на Красной площади…

После демобилизации в 1948 году бывший солдат четверть века командовал отрядом ВОХР в теперешней ГЛАУ. Здесь Павла Тимофеевича помнят и очень уважают. Кстати, как раз 5-го мая ему исполнилось 85 лет! Здоровья вам, Павел Тимофеевич, и оптимизма! Живите, пожалуйста, долго, храните нашу память, нашу историю, наш великий подвиг.

Так получилось, что теперешний губернатор Кировоградщины Сергей Ларин пришел на этот пост буквально накануне 65-й годовщины Великой Победы, которую в этом году отмечает весь мир. А это значит, что если все будет нормально — без очередных революций с пертурбациями, то именно ему предстоит готовить область к встрече 70-летнего юбилея.

С другой стороны — очень хотелось бы, и, думается, не только нам, чтобы отношение власти к тем, кто 65 лет назад эту Победу добывал и добыл, перестало быть «датским», приуроченным к той или иной годовщине, а стало «постоянно-адресным». О том, разделяет ли это мнение новый глава Кировоградской ОГА и в чем конкретно это выражается, мы и спросили у него самого в канун праздника.

— Прежде всего, мне бы не хотелось говорить о каких-то круглых датах, ведь, как правило — и это очень плохо, — о героях той войны вспоминают только «по поводу». А ведь с каждым годом, к сожалению, их становится все меньше и меньше — уходят люди, уходит целая эпоха. Могу отметить, что, со своей стороны, на каждом оперативном совещании в ОГА, которое я проводил, первым на повестке дня стоял вопрос подготовки к празднованию 65-летия Победы. Задача ставилась однозначно: ни один ветеран не должен остаться без внимания. Понятно, всем им положены какие-то денежные выплаты, так называемая единоразовая помощь, средства на выплату которой получены на область в полном объеме, и сегодня она выдается. Но важнее другое — ведь, по большому счету, на материальные проблемы ветераны не жалуются, у них хорошие пенсии, они детям и внукам еще помогают, а вот внимания им действительно не хватает. Сегодня я уверен, что все ветераны, помимо материальной помощи, получат и внимание, и уважение, и подарки…

— Судя по вашим словам, вы разделяете мнение о том, что внимание власти к проблемам ветеранов должно иметь постоянный, а не «датский» характер. Намечен ли вами на данный момент какой-либо план работы в этом направлении на время вашего губернаторства?

— Конечно. Во-первых, по распоряжению Президента губернаторы, и я в том числе, берут личное шефство над госпиталями ветеранов ВОВ, то есть будут постоянно держать под контролем вопросы обеспечения медикаментами, оборудованием, питанием, бытовые условия и так далее в этих учреждениях. Также на данный момент уже расписаны поквартальные планы по телефонизации ветеранов области, обеспечению автомобилями — это не областная программа, а государственная — поставлена задача обеспечить автомобилями всех инвалидов войны первой группы. Кроме того, есть предложение о создании пятилетней программы обновления памятников по всей области. Ведь многие из них уже не выдерживают критики, и, где это возможно, мы будем их реставрировать, где нет — заменять на новые. Отдельная тема — хутора и села области, где уже никто не живет и где остаются памятники и могилы погибших в войну, за которыми просто некому ухаживать. Соответственно, необходимо проводить перезахоронения, переносить, по возможности, эти памятники — для работы над этими вопросами уже создана специальная комиссия.

Отдельный разговор — о ветеранах, которые живут в сельской местности, которым, в отличие от проживающих в областном центре и городах областного значения, внимания и опеки часто не хватает просто катастрофически. Поэтому в ближайшее время, как только будет окончательно сформирована команда власти в области, расставлены все руководители, мы создадим на местах целую систему такой опеки над каждым конкретным ветераном, в которой будут задействованы администрация, сельсовет, органы социальной защиты, представители местного бизнеса, преуспевающие фермеры, местные школы. Только таким образом можно реально перейти от формального отношения к этим людям к человеческому, которого они, вне всяких сомнений, заслужили.

В заключение хотелось бы еще раз пожелать всем нашим ветеранам того, в чем они более всего нуждаются, — крепкого здоровья, поблагодарить их за общий неоценимый подвиг и пообещать: все, что сможет сделать для них областная власть, обязательно будет сделано.

Много лет назад мне казалось странным, почему оба моих деда-фронтовика так не любят вспоминать о войне. Вот они — медали, ордена, вот благодарности от командования армий и фронтов и даже от самого Верховного Главнокомандующего, вот шрамы от ранений. Но все мои расспросы натыкались на глухую стену. Представляете, я даже школьное сочинение о своих героических дедах писал по их наградным книжкам и благодарностям…

Теперь, когда я почти вдвое старше них, воевавших на фронтах Великой Отечественной, многое становится мне понятным. Человеческий мозг просто не в состоянии хранить в памяти весь тот ужас, который довелось им пережить. Инстинкт самосохранения пытается уберечь человека не только от пули и штыка, но и от собственных воспоминаний.

При общем нежелании вспоминать о войне фронтовая судьба была у них совсем разная. Один, провоевав около года, попал под жесточайший артобстрел, чудом выжил, с развороченной ногой проехал пол-страны в санитарном поезде, надолго попал в госпиталь, откуда вышел хромым инвалидом — там, в Узбекистане, война для него закончилась. Другой дед освобождал Кировоград, дошел до Праги, получил гвардии майора и совсем не штабные награды. Остался целым, обошлось легким осколочным ранением в руку да сбитым лучом на ордене Красной Звезды. Оба вернулись в родной Гайворон, в прямом смысле — на пепелище и могилы родных и близких.

Начитавшись книг о вьетнамском и афганском синдромах, порасспросив родителей, я теперь понимаю, что оба они вернулись «ушибленными» войной. Потому и прожили недолго. Но кто в те годы думал о психике и физическом здоровье фронтовиков? Война собирала свои жертвы и пять, и двадцать лет спустя. А как было им жить с постоянной болью — не физической, а душевной, — когда рядом, в семи километрах, в местечке Хащеватое — братская могила, в которой тысяча безвинно растрелянных? И среди них почти семьдесят родных людей — дедушки, бабушки, родители, дяди, тети, братья, сестры, дети малые и немощные старики…

Не любил вспоминать о войне и мой тесть. Он дожил до 80-ти, на воротах до сих пор тускнеет табличка «Здесь живет участник Великой Отечественной войны». С удовольствием и готовностью он всегда рассказывал о довоенном детстве, о послевоенной службе в армии, а о самой войне заговорил лишь в последние годы жизни. Вот тогда-то я узнал, о чем молчали оба моих деда, узнал страшную правду войны. Представил, как семнадцатилетний пацан — насмерть простуженный, завшивленный, в худых ботинках и тонкой шинели — неделями спал на голой земле или мокрых досках. Как он бежал вместе с ротой вперед, не видя противника и стреляя наугад. Как умирал, раненый, от потери крови. Как боялся, что ампутируют ногу. Как думал о смерти…

Война прошлась по нашей семье беспощадным катком. Есть такое понятие «невосполнимые потери». Это как раз тот случай. Несколько поколений были уничтожены под корень. От них не осталось ни детей, ни внуков. А те, кто выжил… Уже нет моего отца и его брата. Но я помню рассказ, как 7-летний ребенок в кровь стирал руки, собирая жесткие коробочки хлопка, а его 4-летний брат из рогатки стрелял воробьев — на суп. Как оба умирали от малярии и дизентерии… Как 4-летнюю маму сняли с тифом с поезда в Омске и три дня ждали — умрет она или выживет. Они не дети войны — у войны не может быть детей! Они — жертвы, такие же, как и те — в Хащеватом. И они не заслужили такой трудной жизни, которая выпала на их долю.

Я не хочу писать об отношении государства к фронтовикам — все давно сказано и без меня. Я обращаюсь к ныне живущим их внукам и правнукам: пропустите войну через свое сердце, и вы поймете, чем на самом деле была та Война и какова цена Победы…