В независимой, суверенной и демократической Украине сама человеческая жизнь продолжает стремительно обесцениваться. Началось это даже не вчера. И, к сожалению, закончится, по-видимому, даже не завтра. Самое страшное, что представление о человеческой жизни, как вещи, недорого стоящей, овладевает и общественным сознанием. Мы уже не содрогаемся, слыша о самых страшных убийствах, – наоборот, не прочь, случается, посмаковать кровавые подробности. Такое положение обусловливается целым рядом причин, причем, к сожалению, свой вклад вносит и пресса. В немалом числе изданий короткие сообщения криминальной хроники читаются, как некие веселые страшилки, в которых журналист с удовольствием «блещет» острым пером, но не сочувствием к жертвам и их родным и близким. Однако и СМИ, и общественное сознание – это еще не сами причины, а лишь их отражение. Насилие, захлестывающее наши города и села, зачастую абсолютно бессмысленное и немотивированное (хотя сами субъекты насильственных действий его таковым, разумеется, не считают), начинает восприниматься уже как некая данность – как неизбежное зло, с которым, хочешь не хочешь, приходится мириться. Жертвы насилия пополняют больницы и морги, а медики привычно констатируют: к нам привозят таких десятками…
Старые дела
Тяжелое чувство остается, если пролистать, скажем, подшивки нашего же издания за последние несколько лет, просматривая их под определенным углом зрения. Дело об убийстве 26-летнего уроженца Кировограда Андрея Петрова, жизнь которого трагически оборвалась в ночь с 15 на 16 мая 2005 года в безымянном переулке окраинного района Арнаутово. Подозреваемый был установлен и задержан в течение суток. А слушание уголовного дела в Кировском районном суде Кировограда продолжается до сих пор, оставляя впечатление, что оно (дело) не завершится справедливым приговором и к четвертой годовщине со дня убийства. Когда на определенном этапе мать убитого начала жаловаться во все инстанции на вопиющее нарушение разумных сроков правосудия, то получила отписку, согласно которой… и она сама якобы повинна в затягивании судебного следствия – не являлась, видите ли, в суд в назначенные даты. Честное слово, не знай я, автор, Людмилу Андреевну лично, может быть, и поверил бы… Словно черное заклятие висит над этим делом: то судья уходит в отпуск, бросая слушание на половине, то заболевает, а в итоге никто в затяжках не повинен, ибо таковы они, «объективные обстоятельства»…
А год спустя был забит насмерть битами на танцульках в дендропарке двоюродный брат Андрея Петрова, 23-летний Саша Калашников. И там были установлены подозреваемые, но странным образом им удалось выехать за пределы страны…
24 ноября 2006 года в Кировограде был убит 35–летний частный таксист Игорь Ратушняк. Дело слушает Апелляционный суд Кировоградской области. Но и здесь скорое завершение слушаний не предвидится, зато чем дальше, тем гуще туман. В марте суд заслушал свидетеля, к имени которого подсудимые апеллировали на первом слушании: они-де «мстили» таксистам за его избиение. Ныне этот свидетель лишь подтвердил факт своего избиения, но признался: он не уверен, что его избили именно таксисты. Всё. Абсолютно бесцельный и бессмысленный допрос. Ибо, по новой версии, которую вынужден рассматривать новый состав суда, подсудимые «мстили» за избиение совсем другого лица. Однако ныне этот новый фигурант мертв, а потому никогда не придет в суд и ничего уже не расскажет… Наверно, в этом месте здравомыслящий читатель лишь пожмет плечами: убийство и есть убийство – виновные в нем должны быть наказаны, и никакие ссылки на «благородную идею мести» этого факта не отменяют…
Еще одно «старое дело» — трагическая смерть бывшего воина-афганца Александра Михалева в марте 2003 года. Он был найден неподалеку от своего дома с целым пучком прутьев, воткнутых в горло. По мнению журналистов, писавших об этом деле, это было стопроцентное убийство. Но дело до суда даже не дошло. Прокуратура посчитала, что заключение судебно-медицинской экспертизы не дает оснований для такого вывода. Не была расследована и трагическая гибель 25-летнего Александра Дегтяренко, о которой «УЦ» рассказала в ноябре прошлого года. Она произошла в Александрии, где, по свидетельству очевидцев, «трупы в морге лежат штабелями». А в январе, не выдержав переживаний и равнодушия правоохранительных органов, ушла из жизни вслед за сыном и его мать — Дегтяренко Нина Семеновна…
И все это – лишь краткая выборка (далеко не дающая полной картины) из газетных публикаций нашего издания… Преступления, которые остаются без кары, — вот та почва, на которой произрастают уверенность в безнаказанности у одних и чувство глубокой социальной безысходности у других. На этом и зиждется общественное осознание того факта, что жизнь человека стоит сегодня недорого. И если ты сам стал жертвой преступления, то радуйся тому хотя бы, что остался жив, и не надейся, что кто-то найдет, изобличит и покарает преступников.
А все, что можно сказать по этому поводу далее, к сожалению, само собой выстраивается в цельную и страшную систему.
Ступень первая – следствие
Здесь, в зависимости от подследственности уголовных дел, можно говорить как о милиции, так и о прокуратуре.
Есть примеры блестящей работы, о которой мы тоже писали не раз. Совершено убийство, задействуются следователи и оперативники, подключаются участковые – идут с фотографиями жертвы по улицам и дворам. И вдруг находят: кто-то видел убитого на автобусной остановке. Еще кто-то видел его же, но уже на соседней улице и не одного… Так, звено за звеном, разматывается цепочка. В другой ситуации подозреваемого выявили по клочку бумаги, забытому в нанимаемой квартире… И так далее.
Но есть и вопиющие примеры торопливости, невнимательности и элементарной небрежности. И когда задаешь по этому поводу вопросы следователям, то слышишь в ответ сетования на загруженность уголовными делами, на вынужденную спешку и т.д. Вот и получается замкнутый круг: недостаточная результативность как бы поощряет преступный элемент на все новые противозаконные деяния, а число этих преступных деяний становится причиной спешки, порождающей спешку и небрежность. Впору напомнить: в активе нашего еженедельника есть случай, когда журналист, просто беседуя с жителями района, где произошло преступление, наткнулся на улику, мимо которой прошло следствие… Но, увы, и повторное следствие так и не смогло толком эту улику использовать…
Идеальная ситуация для следствия – добровольное признание подозреваемого. Типа: «Да, я нанес ему молотком двенадцать ударов в голову». Правда, экспертиза указывает, что ударов было двадцать. Нельзя исключать, что либо сам подозреваемый, либо еще кто-то (возможный подельник) возвращался на место преступления, чтобы добить жертву наверняка. Но… бес с ней, с экспертизой. Есть признание – и хватит! Но позже на суде звучат утверждения со стороны подсудимого (повысившего «образованность» в СИЗО) или его защиты: подсудимый не убивал — уходя, он оставил потерпевшего живым… И что делать с этим суду? Толковать сомнения в пользу обвиняемого? Вынести ему условное наказание, дав шанс совершить еще одно (или еще не одно) преступление?..
Но дело Михалева, дело Александра Дегтяренко наводят на подозрения, что здесь следствием вообще никто не затруднялся (возможно, просто из опасения заполучить невзначай «глухаря»). Да, экспертиза показала следы телесных повреждений – но лишь на запястьях рук, а больше-то их нигде и не было! Значит, все сам – и повреждения на руках, и прутья в горле: дескать, криминалистика знает и еще более изощренные способы самоубийств! Что на это ответишь? Что криминалистика знает и еще более изощренные способы убийств? А кто-то этот аргумент услышит?.. Так и в Александрии – удовлетворились тем, что кто-то видел (слышал?), что Александр работал там, где нашли его тело. А то, что сама Нина Семеновна получила иные свидетельства, — это просто отбросили…
Ступень вторая – суды
Ну а сколько уголовных дел, которые были, казалось, подробнейше и тщательно раскрыты и расследованы, превращались в пшик в зале суда?.. Стоит задуматься и о том, какую роль сыграли в этом господа защитники и адвокаты…
Родственники убитого, адвокаты потерпевшей стороны (и это тоже подлинная история – «Убийство в райцентре») пытаются убедить суд, что имело место продуманное умышленное убийство. Нет, возражает тихим голосом адвокат подсудимого, это было состояние аффекта. В состоянии аффекта мой подзащитный пошел домой и взял топор из багажника отцовой машины, в состоянии аффекта, пряча топор под рубашкой, ждал в кустах у ресторана, пока его обидчик выйдет на улицу, в состоянии все нарастающего аффекта крался за компанией до тех пор, пока потерпевший не остался один, — вот заключение психолого-психиатрической экспертизы… Да в состоянии аффекта, взвивается адвокат потерпевшей стороны, он бы ворвался в ресторан и покрошил всю компанию!.. Извините, снисходительно-тихим голосом ответствует оппонент, экспертизе виднее… Иногда я думаю: а им самим, господам защитникам и адвокатам, не противно в таких ситуациях? Не знают они, какую медвежью услугу оказывают обществу, внедряя в общественное сознание идею вседозволенности и безнаказанности?.. Или за большие деньги – ничего не противно?..
Иные из громких, резонансных дел оказывались пшиком и потому, что государственному обвинению было нечего противопоставить адвокатам защиты (порой, опять-таки, и потому, что досудебное следствие работало спустя рукава). Можно вспомнить пример Вышинского – большого мерзавца, но и блистательного оратора сталинских времен, после обвинительных речей которого вся страна оставалась в убеждении – врагов народа приговорили справедливо, жаль только, что нельзя расстрелять дважды и трижды! Но Вышинскому было проще – ведь и адвокаты подсудимых знали, что защищают врагов народа! А потому просили суд лишь о «справедливом приговоре» — и понимай, как хочешь… У нас же самые громкие, резонансные дела слушаются в пустых залах – что тоже свидетельствует о социальной усталости общества, о его равнодушии, об обретении привычки к «неизбежному злу»… Обвинителю же нередко в конце процесса остается лишь повторить тезисы обвинительного заключения, оглашенного в начале…
И отдельно, наконец, о господах судьях. Нашумевшая история с судьей Зваричем, который «засевал» кабинет дензнаками (на удачу – дабы не оскудевала рука дающего?) – это лишь видимая вершина айсберга. Вам что, не доводилось слышать о других судьях, выносящих приговоры строго в зависимости от того, кто и какую сумму положит в тот или другой карман мантии? Или журналистам не доводилось в кулуарных разговорах в прокуратуре слышать сетования на «коммерциализированное правосудие»? Но как же таким судьям скучны дела, где ни одна сторона не собирается платить за вынесенный приговор!..
Мы собирались построить общество, в котором главенствует право и не исключаются милосердие и гуманность. Но как страшно, когда оглашаются приговоры, в которых «милосердие» и «гуманность» отданы убийцам, но не убитым. И не их вынужденным доживать свой век в вечном горе родным и близким…