Уже сорок лет под Кировоградом добывают стратегическое, сверхважное секретное сырье для работы атомных электростанций и создания ядерного оружия. И сколько работает шахта «Ингульская» и выдает на-гора сотни тысяч тонн урановой руды, столько и ходят вокруг этой самой шахты самые невероятные слухи. И что там-де работают одни приговоренные к смертной казни зэки (это слух советской поры), окруженные колючей проволокой, из-за которой их и не выпускают. И что из-за подземных взрывов якобы целые дома на Большой Балке в одночасье уходят под землю. И что от рака легких мрут у нас в Кировограде не только шахтеры просто с невероятной частотой. И много еще чего подобного рассказывают. Чтобы развеять или подтвердить эти слухи, корреспондент «УЦ» отправился на шахту и увидел все этапы добычи и обработки урановой руды. И первым из журналистов побывал на глубине 312 метров под Кировоградом.
Часть первая
Личные впечатления
Уран любит ранних. К семи часам утра мы с директором шахты Александром Буличем въезжаем на территорию и первым делом едем взглянуть на итог работы ночной смены — «Ингульская» работает в три смены шесть дней в неделю. Горы руды возле погрузочной железнодорожной платформы, откуда собственные тепловозы шахты затем отвезут подготовленную руду до станции Канатово, говорят, что ночная смена отработала на славу.
Уже идет процесс, именуемый нарядом, — горные мастера получают задания на смену для своих бригад, решается бездна возникших за прошедшие часы вопросов — добыча урана требует ежедневного, чуть ли не ежечасного принятия решений. Руководящий процессом главный инженер шахты Александр Пицык, говоря одновременно, кажется, по трем телефонам, успевает раздавать указания подходящим и подписывать бумаги.
Затем мы идем на завтрак. У шахты своя столовая, обеспечивающая работающих спецпитанием, не только выверенным и сбалансированным по калориям и прочему, но и способствующим выведению радионуклидов из организма, — поэтому всегда в меню салат из свеклы или капусты — они с этим лучше всего справляются. Как и все завтракающие (очень вкусно), получаю обязательный шахтерский тормозок — солидный кусок колбасы, к нему можно взять сыр и хлеб.
Получив основательный теоретический урок горного дела, а конкретно — добычи урановой руды под Кировоградом, мы идем переодеваться для спуска в шахту. Надеваю теплое белье, вспоминая армию, накручиваю портянки (руки помнят) под резиновые сапоги, натягиваю робу, ватник, каску, рукавицы, захватываю два положенных на смену респиратора типа «Лепесток». Идем получать остальное. Нам выдают шахтерские лампы и так называемые самоспасатели — этот набор поможет в случае ЧП выжить в течение некоторого времени, спасая легкие и глаза. Все довольно увесистое. А дальше едем…
Шахта имеет несколько стволов — пробуренных в земле каналов, наш тот, что за Дальневосточным кладбищем в Кировограде.
Увы, последние месяцы процесс спуска нам всем часто приходилось видеть в теленовостях в связи с трагедиями на шахтах Донбасса, и потому клеть у необстрелянного новичка вызывает разноречивые эмоции.
Заходим, включаем лампы (кстати, не знал, у них есть ближний и дальний свет), идет оповещение по переговорному устройству, и вот мы уже едем, как мне кажется, в самое «пекло». На 230 метров спускаемся какую-то минуту или меньше, но это не все. Этот горизонт уже выработан, нам надо спускаться дальше. Но это уже она, шахта. В отличие от угольных, урановые разработки представляют собой небольшие, метров 5-8 в диаметре, туннели, которые сверху и с боков даже не крепятся. Пояснение тому простое — урановая руда залегает в граните, сверхпрочном камне, нет необходимости ставить какие-то подпирающие колонны, этот камень и так очень стоек. Крепят бетоном лишь некоторые проблемные участки, их немного.
Темно, под ногами вода. Проходим некоторое расстояние до лифта, который спустит нас дальше. Лифт рассчитан всего на 4 человека, довольно старый, но сверхнадежный — он оборудован специальным тормозом, который даже в случае обрыва или падения моментально остановит лифт. Параллельно идет металлическая лестница, по которой ту же дорогу можно одолеть самостоятельно в случае чего.
И вот мы на 312 метрах под землей. Кругом все серо, натурам с богатым воображением сразу на ум пришли бы некоторые фильмы ужасов…
Урановые разработки под Кировоградом имеют довольно сложную структуру, под городом прорыта целая система ортов, квершлагов и штолен, по-простому — это разновидности выработок, ходов под землей. Самое время детально рассказать правду, что из себя представляет окутанный мифами подземный урановый город.
Подземный город
Начнем с того, что в черте Кировограда находится несколько отдельных месторождений урановых руд, разной ценности, то есть содержания урана. Поэтому, когда некоторые «знатоки» рассказывают, сколько граммов урана находится в тонне руды, они, как минимум, некорректны. Во-первых, потому что ценность разная, во-вторых, все данные о качестве и количестве урана засекречены. Сейчас ведется разработка Центрального месторождения, выработки которого проходят под Большой Балкой, далее — под улицей Полтавской и заходят под улицу Маланюка с многочисленными ответвлениями. Внимание! Добыча руды в районе Полтавской и даже довольно далеко от нее, давно не ведется, тамошние пласты уже выработаны! Основные работы проходят в километрах от этого района.
А вот то, что под городом расположен по сути другой город со своими улицами и переулками, — это правда. От ствола, по которому мы спускались вниз, до крайних подземных «кварталов» в глубь города — аж шесть километров, целый проспект, по которому ходили лишь электровозы! Более того, этот город имеет не один, а несколько уровней разной глубины. 312 метров, на которых побывал автор, далеко не предел.
И тут пора развенчать МИФ ПЕРВЫЙ о шахте. На полном серьезе некоторые кировоградцы рассказывают, что слышат, как под землей идут вагонетки с рудой, другие жалуются, что из-за взрывов руды у них рушатся дома. Так вот, изначально первый горизонт шахты проложен на глубине 160 метров (выше было бы гораздо дешевле) специально, чтобы между шахтой и городом был надежный защитный пояс лучшего в мире изолятора — гранита. Услышать звук электровозов, везущих десяток вагонеток на глубине гораздо большей (на 160 уже давно не ведутся работы) физически невозможно. А вот с домами… Руководители шахты признают, что да, взрывы периодически можно ощущать под ногами в районе Большой Балки. Ощущать, не более.
Еще в первые годы работы шахты специалисты-сейсмологи обследовали и задокументировали состояние всех домов, даже теоретически попадающих в зону взрывов. Я видел эти уже старые фотографии и акты. Домов с трещинами на Балке и Завадовке хватало с лихвой и задолго до первого добытого килограмма урановой руды. Но! И сегодня шахте много приходится тратить сил и энергии на эту проблему. Часто бывает так — звонит разгневанный житель: у меня из-за вас фундамент посыпался. На каждый такой случай реагируют обязательно — едет кто-то из руководителей на место, выяснить. Нередко оказывается, вот как в одном из последних случаев с жителем улицы Лермонтова, что причина в другом. На улицу Лермонтова даже теоретически взрывная волна из глубин дойти не может — в том районе не производится работ. Зато дом находится буквально в нескольких десятках метров от железной дороги. И когда мощные грузовые поезда идут, в доме все трясется. У другой хозяйки дома вдруг провалилась земля метра на два. Шахта виновата! А потом оказывается, что дом куплен недавно, а у прежнего хозяина там был заброшенный погреб… Но чаще всего все намного прозаичней. «Приезжаем, — рассказывает главный инженер Александр Пицык, — а там бабушка или дедушка прямо говорят, что крысы фундамент проели, к нам претензий нет, но, может, чем-то поможете? И помогаем всегда, стройматериалами или еще чем».
Взрывают на шахте часто. Небольшие взрывы для измельчения руды происходят каждый день примерно в 15:20-15:30, а два раза в неделю взрывают более серьезно — это идет дальнейшая проходка новых участков. Вся эта работа постоянно мониторится абсолютно независимым от шахты и вышестоящих органов НИИ, ранее киевским, с этого года — криворожским. Все более чем в норме. Ну и, самое важное, шахта свои пустоты в недрах просто так не бросает, а заполняет, причем в масштабах, намного превосходящих выработку. Но об этом позже. Пока нужно подробнее рассказать о взрывах, с чего, собственно, и начинается путь от руды к урану.
Как это работает?
Основная добыча урановой руды возможна только взрывным способом (есть еще метод выщелачивания, но он используется в уже разработанных шахтах). Уран залегает только в граните, и ничем другим, кроме взрывчатки, его не возьмешь. К тому же залегает ураноносный слой очень специфически — так называемой линзой, которая расположена чаще всего вертикально под некоторым углом к центру Земли. В разрабатываемом забое самые современные проходческие буровые установки Boomer производства шведской фирмы Atlas Copco засверливают гранитную стену по специальной схеме, каждый раз она может меняться из-за структуры породы. Шурфов множество. Затем туда закладывают взрывчатку, обычно 36 килограмм аммонита на раз хватает, и далее подрывают, но не просто так, а тоже по схеме — сначала по центру, затем по периметру сверху и лишь затем снизу. У детонаторов для этого разное время срабатывания, все для того, чтобы лучше разрыхлить породу.
Когда пыль уляжется, в дело включаются дизельные полноприводные погрузочно-доставочные машины Scooptram той же шведской фирмы. За один раз они берут пять тонн породы. Пока «шведы» работают на самых ответственных участках, на других есть еще наши машины и ГДРовские, но идет замена (несмотря на цену в несколько миллионов гривен) на более производительные (в десятки раз) скандинавские машины. На моих глазах в шахту с великими предосторожностями спускали очередной Scooptram. Такой спуск редчайшее зрелище для постороннего — мне повезло.
Погрузчик подъезжает к горе руды, захватывает ее ковшом, в который входит больше пяти тонн, и везет к электровозу с вагонетками. Все вроде бы просто…
Радиация
Вполне естественно с первой минуты пребывания в шахте любого так и подмывает спросить: а сколько радиации я уже получил? Но, продержавшись, я задал этот вопрос уже после нескольких часов подземной командировки, когда мы шли назад к клети. Так вот, в отработанных выработках радиационный фон практически такой же, как и на поверхности. Он почти один в один, как в Завадовке, которая, по сути, построена на таком же ураноносном граните, только с низким содержанием этого самого металлического химического элемента семейства актиноидов.
На самом деле относительно высокий фон лишь в самих рабочих забоях — где-то в районе 300 микрорентген в час, при норме (для городов, не шахт!) в 20-22 микрорентгена. В них, в забоях, работает совсем немного людей. Всего из более чем полуторатысячного коллектива шахты под землю ежедневно отправляются 220-250 человек. Десятая часть из них контактирует с рудой. Смена под землей продолжается 7 часов 12 минут.
Для каждого шахтера ведется учет полученной дозы облучения. Она не должна превышать 5 бэр в год. На самом деле столько получить в нашей шахте очень сложно, любого, кто хоть ненамного приближается к такой цифре, сразу переводят на работу на поверхности, и организм за какое-то время естественно освобождается от накопленной радиации. Повторюсь — набирают что-то, представляющее некоторую опасность, очень немногие. Для убедительности приведу такое сравнение — два-три месяца работы в урановой шахте безопаснее, чем один визит к рентгенологу на флюорограмму! Там бОльшая доза разово попадает в организм!
Гораздо большую опасность в шахте представляют пыль и радон. Это на угольных шахтах главный враг — метан, а на урановых даже курить можно в отведенных местах. Потому что газ радон не взрывоопасен, зато смертелен. С радоном поступают просто. Шахта безостановочно круглые сутки принудительно вентилируется. Поэтому почти всюду под землей ощущается ток воздуха, местами сквозняк более чем чувствительный, а возле самих вентиляторных заборов вообще страшный ветер и шум. В итоге уровень радона в шахте ниже, чем в некоторых домах в подвалах. Вентиляция уменьшает и количество пыли, положительное влияние оказывает и вода, которой в любой шахте хватает, тут она повсюду под ногами. Вода также снижает запыленность, ее также безостановочно все время откачивают наверх, на специальные очистные сооружения. Ну и респираторы спасают. Пришло время опровергнуть МИФ ВТОРОЙ. Якобы самое распространенное профессиональное заболевание у работников «Ингульской» — это рак легких.
Рак имеет место быть, это горькая правда. Но заболеванием №1 у шахтеров являются радикулит и ревматизм — суставные проблемы из-за постоянной сырости и нагрузки. Это мне не только директор шахты говорил, но и глава профкома, которому доверять в этом вопросе тоже можно. Все шахтеры получают молоко за вредность, ездят отдыхать и оздоравливаться на свою базу отдыха «Черноморская» в поселке Элтиген под Керчью.
Я общался с людьми, которые работают на шахте по тридцать лет, причем не в кабинетах, а с рудой. Так они выглядят вполне нормальными мужчинами, у всех дети есть…
Цена урана
«Ингульская» шахта немало лет, скажем так, не процветала, как и многие другие предприятия в середине 90-х — начале 2000-х. Но уже пару последних лет у шахты дела идут в гору (хотя и под землю). Конечно, до высших показателей советского времени пока далеко. В 80-х шахта выдавала до одного миллиона тонн руды в год. Сейчас где-то 440 тысяч тонн. Кстати, нынешний годовой план по проходке и взрывным работам шахта выполнила еще к 1 декабря. Сегодняшнее уверенное положение «Ингульской» связано с ростом мировых цен на уран. С 2005-го урановое сырье подорожало втрое — до 136 долларов за тонну.
Две наши кировоградские шахты — «Ингульская» и «Смолинская» — добывают около 3% мирового урана, Восточный горно-обогатительный комбинат, в состав которого входят шахты, входит в десятку крупнейших по добыче урана в мире, а в Европе является лидером.
Когда уран поднялся в цене, на ВостГОК и на саму шахту зачастили заинтересованные иностранцы: на «Ингульской» уже сбились со счету — и японцы были, и французы, и канадцы, и не раз. Все хотят инвестировать, участвовать.
Но это все отвлеченные категории и цифры мировой экономики. Нам же — чем ближе к простому кировоградцу, тем интереснее. Так вот (держитесь за стулья), средняя зарплата проходчика на шахте — 7800 гривен в месяц, вообще средняя по шахте — 3300 гривен, это с учетом уборщиц и т. д. Имеют место доплаты за особые условия труда. Вы понимаете, что отдел кадров шахты просто штурмуют желающие здесь работать, и никакие урановые мифы их не волнуют?
Развенчаем и МИФ ТРЕТИЙ о шахте. О том, что тут работают или работали зеки, окруженные колючей проволокой. Все как раз наоборот. Это предприятие режимное, поэтому трудоустройство сюда проводится через милицию и СБУ, и человека, имевшего даже простой привод в милицию в подростковом возрасте, сюда никогда не возьмут. Потому что тут уран и много взрывчатки. Более того, новый работник обязательно сдает серьезнейшие тесты у специального, приглашаемого из Киева психолога, и если их не проходит — увы.
— Но кадровые проблемы все равно у шахты есть, — жалуется директор Александр Булич. — Дело в том, что в нашем регионе абсолютно не готовят нужных шахте специалистов горного дела. А пригласить из Днепропетровска, Донецка и Кривого Рога (там есть профильные вузы) не так просто. Пусть зарплата и солидная, специалисты требуют еще и своего жилья сразу, а это уже сложно.
А еще шахта «Ингульская» по количеству уплачиваемых налогов находится на третьем месте в Кировоградской области. И из-за этого имеет, как ни странно, проблемы. Но об этом позже…
Во второй части репортажа, в следующем номере «УЦ», читайте о том, почему шахта через 3-4 года может остановить выработку, если не найдет общего языка с городом и областью, кто никак не поделит налоги от работы шахты, загрязняет ли «Ингульская» реку Ингул, о новых, уникальных способах добычи урана и о всей урановой цепочке — мы проследим путь руды из забоя до железнодорожного вагона и дальше.