Рубрика: 6

Читатели “УЦ” уже привыкли, что на своих газетных полосах мы регулярно печатаем истории о людях, прошедших через ужасы и лишения военных лет. Не раз и не два героями таких публикаций становились наши соотечественники из поколения “детей войны” — те, которым довелось взрослеть в совершенно нетепличных для этого условиях, а затем выносить на своих еще не окрепших плечах трудности послевоенного периода. Глубоко ценя их жизненный подвиг, около полутора лет назад редакция “УЦ” объявила о предоставлении льготной подписки всем нашим читателям, родившимся до 9 мая 1945 года.

Сегодня в нашей стране насчитывается более девяти миллионов граждан, проживавших на ее территории в период Великой Отечественной войны. Более миллиона из них уже вошли во Всеукраинскую организацию “Дети войны”. Принятие же Верховной Радой Закона “О социальной защите детей войны”, защищающего интересы этой категории населения, который вступит в силу с 1 января 2006 года, и создание региональных ячеек организации говорит о том, что в ближайшее время будет пройден и двухмиллионный рубеж. В том числе и за счет молодых людей, желающих отстаивать права своих родителей или бабушек и дедушек, — с недавнего времени возрастные ограничения при вступлении в организацию отменены.

Движение в поддержку и защиту детей войны возникло около десяти лет тому назад. Его организатором и вдохновителем стала одинокая женщина с весьма трагической судьбой Ольга Татаринцева. Именно ей принадлежит авторство основных постулатов и базовых положений упомянутого закона. Именно к ее заслугам вполне справедливо можно причислить то, что после нескольких лет мытарств и скитаний по министерским кабинетам, равнодушия и насмешек со стороны видных политических деятелей и мелких чинуш закон все-таки был внесен на рассмотрение Верховной Рады. В этом плане трудно переоценить и помощь Александра Мороза, который поддержал инициативу Татаринцевой и убедил возглавлявшего тогда парламентский комитет по социальной защите и труду Юрия Буздугана рассмотреть и усовершенствовать требования “Детей войны”. Так, еще около двух лет назад законопроект по защите интересов пожилых граждан прошел через парламентские “жернова”.

«Кое-кто пытался спекулировать на этой теме, мол, социалисты хотят принять закон в аккурат “под выборы”. Пусть это останется на их совести. Ведь сам закон был внесен нами на рассмотрение Верховной Рады еще два с половиной года назад», — подчеркнул на одной из своих недавних пресс-конференций соавтор упомянутого закона, ныне возглавляющий Всеукраинскую организацию “Дети войны”, народный депутат Александр Барановский. Правда, тогда, в 2002 году, закон, предоставляющий социальные гарантии детям войны, так и не вступил в действие — Леонид Кучма наложил на него свое вето. Чем, собственно, и обеспечил участие оставшихся без статуса пожилых людей в проходившей тогда всеукраинской акции “Украина без Кучмы”. Подписал президент закон только в конце своего правления — 18 ноября минувшего года.

Напомним, согласно закону, ребенком войны считается лицо, которое является гражданином Украины и которому на время окончания Второй мировой войны (2 сентября 1945 года) было менее 18 лет. Среди льгот, предоставляемых детям войны, — бесплатный проезд всеми видами транспорта — городского и пригородного сообщения; право на 25% скидку при оплате за пользование коммунальными услугами, повышение минимальной пенсии по возрасту на 30% и т. д.

И все же самым главным своим достижением организация считает присвоение детям войны соответствующего статуса. Теперь государственная помощь этой части украинского населения станет регулярной и обязательной. Число же рассматриваемых по собесовским кабинетам частных случаев о предоставлении материальной помощи значительно сократится. Ведь ныне действующий в Украине “Закон о статусе ветеранов войны” собственно детей войны касается лишь частично. Так, например, статья 10 этого закона гласит, что если отец погиб на фронте, то сын или дочь имеют право на получение статуса участника войны, что, в свою очередь, обеспечивает им прибавку к пенсии и льготы. Сама по себе статья хороша, если бы не имеющиеся к ней примечания, согласно которым соискатель статуса не должен быть женат или замужем, не иметь детей и хранить у себя похоронку на отца. Любой здравомыслящий человек сразу поймет, что в таком случае шанс получить льготы есть примерно у одного человека из тысячи. Вот почему в качестве своего основного требования дети войны выдвинули именно предоставление им отдельного статуса, и чтобы единственным доказательством причастности их к этой категории служила дата рождения.

В настоящий момент практически все городские и региональные организации “Дети войны” находятся в завершающей стадии легализации. Не является исключением и кировоградская ячейка этого всеукраинского движения, где на сегодняшний день уже зарегистрировались около 10 тысяч жителей города. И хотя призванный защищать их интересы закон вступит в силу только через год, уже сейчас число здешних посетителей порой достигает двухсот человек в день. Люди приходят не столько за материальной помощью, которую здесь пока им не могут оказать, идут за советом, за подсказкой, а то и просто за добрым словом. Каждый со своей проблемой, со своей бедой…

Еще недавно 65-летняя жительница Кировограда, думала, что потеряла всякую надежду получить положенную ей по закону посмертную награду отца. Да и узнала Инна Петринюк о совершенном отцом подвиге случайно, всего 20 лет назад — в одной из газетных публикаций. Ответы на многочисленные запросы в Министерство обороны СССР помогли дочери погибшего летчика установить, что ее отец, старший лейтенант Николай Адаменко, командир авиаэскадрильи приказом от 15 ноября 1941 года награжден орденом Красного Знамени.

Затем последовали неоднократные обращения Инны Николаевны в военкоматы — кировоградский областной и запорожский, по месту гибели отца — с единственной просьбой: выдать ей отцовскую награду. Из-за свалившихся как снег на голову болезней измученная хлопотами кировоградка вынуждена была прекратить начатое дело. Но буквально несколько месяцев спустя Инне Петринюк случайно стало известно, что в Кировограде существует организация “Дети войны”. Там же она познакомилась и с заместителем председателя организации Людмилой Рудаковой. Вникнув во все обстоятельства этого, казалось бы, безнадежного дела, Людмила Степановна взялась помочь дочери погибшего летчика “выбить” у государства отцовский орден…

— Папу я помню смутно, — делится с нами своими переживаниями 65-летняя кировоградка. — Родом он из Батайска, из многодетной семьи. Родители его умерли очень рано, и воспитывался отец в детдоме. Участвовал еще в финской войне, по возвращении с которой поступил в Кировоградское летное училище. Здесь они с мамой и познакомились. Война застала нашу семью в Аккермане, куда отца направили служить после получения диплома. Мама рассказывала, что папа тогда забежал домой буквально на пару минут и сказал ей, чтобы она брала детей и уезжала к родителям в Кировоград. Нас в семье тогда уже было двое — я двух с половиной лет и годом младше брат Валерий. В тот же день мы уехали из Аккермана. Папа был назначен командиром эскадрильи 5-го бомбардировочного авиаполка. Если бы война началась хотя бы месяцем позже, быть может, судьба его, а значит, и наша, сложилась бы по-другому. Дело в том, что тем летом отец как раз должен был поступать в Московскую высшую летную академию. Уже были готовы все необходимые документы…

В Кировограде мы жили на улице Владимирской на Новониколаевке. Оккупировавшие город немцы выгнали нас из дому, и нам пришлось жить в землянке, которую дедушка вырыл в соседском дворе. Я отчетливо помню, как мама, которую немцы заставили прислуживать персоналу их госпиталя, однажды нас с братом хорошенько наказала за то, что мы забежали ее проведать на работу и взяли из рук немецкого солдата шоколадку. Мама очень боялась, что фашисты нас отравят. А нам, как всем детям, просто очень хотелось есть, тем более — сладкое. Помню, как над улицей Короленко на бреющем полете летел немецкий самолет и стрелял по домам, тогда осколком убило соседскую девушку 20 лет. Она была очень красивой, и родители ее все время прятали от немцев. Нашему дедушке тоже однажды пришлось маму упрятать в холодный погреб, потому что кто-то доложил оккупантам, что на улице Владимирской живет жена командира. Но, видимо, не указали конкретно, иначе бы маму сразу нашли и расстреляли… Но больше всего мне запомнился тот день, когда маме принесли похоронку на отца, где несколькими скупыми строчками сообщалось, что он погиб 20 августа 1941 года в городе Запорожье во время тарана переправы через реку Днепр. К слову, когда мама впопыхах собирала в Аккермане наши вещи, она случайно распаровала папины новые туфли и взяла вместе с другими вещами в Кировоград только один. Вот и не верь после этого приметам…

С тех пор о папе мы больше ничего не слышали, пока наши родственники из Запорожья не прислали нам с братом вырезку из их местной газеты “Вперед” от 31 марта 1984 года. В небольшой заметке достаточно подробно описывались обстоятельства, при которых геройски погиб наш отец — уничтожая наведенную немцами переправу, в горящем бомбардировщике он врезался в ее центр. Перед этим самолет, которым управлял папа, загорелся — в него попал немецкий снаряд. Раздался взрыв. А когда дым рассеялся, стало видно, что больше десяти метров переправы взорвано, несколько танков и автомашин противника ушли под воду.

Редакция газеты “Вперед” в статье обращалась к родственникам погибшего с просьбой принять участие в издании сборника “Огненные пилоты”, который готовился к 40-летию Победы советского народа в Великой Отечественной войне. Мы с братом сразу же отправились на место гибели папы. Там мы увидели, что фамилия отца выгравирована на одной из мраморных плит, у входа на Капустянское кладбище. А вот на бульваре Шевченко, где воздвигнут памятник летчикам, погибшим при защите Запорожья, отцовскую фамилию мы не нашли, хотя по идее она там быть должна. И все же больше всего мне хотелось бы получить по праву принадлежащий нам с Валерой отцовский орден…

Нужно сказать, что с подобными проблемами пожилые люди обращаются в кировоградский штаб организации “Дети войны” довольно редко. В основном же выросший в условиях холода и голода народ жалуется на нехватку денег, на невнимание к ним со стороны государства и городских властей, часто ищут того, кто хоть чем-то мог бы им помочь. Многие из них, кстати, даже не знают, кто из депутатов представляет их интересы в местном совете. Расказ 70-летней жительницы одной из окраин областного центра послужит тому примером.

Лидия Михайловна Ермакова (фамилию героини этой истории по ее же просьбе мы изменили) хорошо помнит, как лично провожала отца на фронт:

— Было уже холодно. Всю дорогу отец молчал и был сильно озабочен. Звучал “Марш славянки”. А на реплику соседа “Да мы их шапками забросаем” отец сказал: “Ты на финской не был? А я был”. И снова замолчал. А я тогда представляла, что сейчас на дороге покажутся немцы, которых мы всей улицей будем забрасывать шапками. Больше я папу никогда не видела.

Через несколько дней в городе появились немцы и началось тяжелое, порой невыносимое время оккупации. Перебивались с мамой, как могли. Есть было нечего, иногда подкармливали добрые соседи, делились с нами последней крошкой хлеба. Мама в то время сильно болела, но немцы заставляли ее им прислуживать, стирать, убирать, только к продуктам не допускали, наверное, боялись, чтобы не отравила. Считалось, что нам тогда еще сильно повезло, так как фашистам наша “хатынка”, видимо, пришлась не по вкусу, и нас из нее не выгнали, как многих других на нашей улице. А я теперь и не знаю, хорошо это или плохо, потому что однажды ночью наши партизаны принесли к нам раненого солдата и попросили у нас для него ночлег. Разумеется, мама отказать не могла, и мы спрятали этого солдата. Когда об этом узнали немцы, они расстреляли маму. Я помню, как она пыталась спрятаться на чердаке сарая, прихватив с собой стремянку, но эти сволочи ее все равно нашли и у меня на глазах, на глазах всей улицы ударили по ней автоматной очередью. При этом фашисты очень громко смеялись.

Не знаю, как я выжила тогда, но помню, что место жительства мне приходилось менять часто — я кочевала от одних соседей к другим, чем могла, помогала им по хозяйству, пока не встретила своего ныне уже покойного мужа. Вместе мы стали строить дом — от моего старого жилища не осталось и следа, немцы его сожгли сразу после того, как расстреляли маму. Сейчас в этом доме я осталась одна, так как детей у нас с мужем не было — сказались заработанные мной во время войны болезни, потом начались осложнения… И мне очень больно и обидно, что многое из того, что было нажито мной и мужем тяжким трудом, сейчас разграблено местной шпаной, вынесено со двора, сдано алкоголиками и наркоманами “на металл”. А все потому, что к нам на окраину очень редко заглядывает милиция, и зарвавшаяся молодежь чувствует себя здесь очень вольно. Моих угроз хулиганы не боятся, знают ведь, что заступиться за меня некому. Я несколько раз вызывала милицию, но помощи от ребят в форме я так и не дождалась. Вот вытащил кто-то у меня недавно из скважины мотор, а мне что теперь прикажете делать, куда за водой ходить, если ближайший колодец только через десять домов?.. И если честно, легче понять тех фашистов, которые в свое время причинили мне так много боли и страданий, — они тогда должны были нас ненавидеть. Но наши-то дети — за что? Почему я должна со страхом наблюдать из окна, как подвыпившие подростки хозяйничают в моем дворе? С чьего молчаливого согласия творится весь этот бардак и беспредел? Куда смотрят наша милиция, депутаты, наконец? И кто мне даст на это ответ?..

Понятно, вступление в силу закона Украины “О социальной защите детей войны” не сможет решить все проблемы, волнующие эту категорию населения. Да и вряд ли восполнит лишения и невзгоды, выпавшие на их долю. Но, быть может, теперь у тех, кто не понаслышке знает, что такое холод, голод, разруха, а смерть видел прямо в лицо, появится маленькая надежда, что государство еще успеет им хоть чем-то помочь. И будет вспоминать о них не только накануне Дня Победы или в предверии Дня освобождения Кировограда от немецко-фашистских захватчиков…

---

Для справки: по всем вопросам, касающимся деятельности организации “Дети войны”, желающие могут обратиться в Кировограде: ул. Калинина, 32, тел. 24-97-60; в Александрии: по тел. (235) 2-49-71; в Новоукраинке: по тел. (251) 2-40-25; в Петрово: (237) 9-43-67.

Эту сказку в городе Н. разные сказители по-разному рассказывают. Одни говорят, что это темный маг Мерлин, который с некоторых пор взялся править городом якобы по просьбе его жителей, во всех бедах виноват. Другие сказывают, что со стороны эта беда пришла, и наслал ее на город Н. Верховный Многодум — тоже тот еще волшебник, который вроде бы должен все знать и обо всем загодя ведать, а на деле, случается, махнет своей волшебной палочкой — и все граждане волшебной бело-сине-оранжевой страны вмиг превращаются в обутых. Но не в волшебные сапоги-скороходы, а в старые драные калоши, да еще гвоздями к полу прибитые… Короче говоря, сказка. Или, как в заморских краях говорят, фольклор. А фольклор, как известно, вещь индивидуальная, и каждый сказитель в него свою фэнтези вкладывает.

В общем, долго ли, коротко ли, близко ли, далеко ли, но история эта, опять-таки, в той самой Стране У Края приключилась, которая лежала так близко к краю земли и здравого смысла, что, можно сказать, и сама уже стала частью Великого Беспредела. И был в этой стране город Н. Не у самого, правда, края, но это ему почему-то мало помогало. Ибо Великий Беспредел давно в этом городе царил. Хотя, как он сюда попал, никто не знал: может быть, сквозь землю просочился. Может быть, по воздуху ветром занесло…

И жил-был в этом городе некто Иванушка-дурачок. То есть был-то он вообще-то мужик толковый и работящий, но дурачком его быстро сделали — долго ли умеючи.

И надумал этот Иванушка-пока еще не дурачок частным предпринимательством заняться. А что? Дело хорошее — себе на прибыль, добрым людям на пользу и державе на корысть. И пошел Иванушка за таким делом к волшебной фее по имени Регистрационная Палата. Дескать, так и так — хочу зарегистрироваться как физическое лицо-предприниматель… Тьфу, нечистая сила! И слова-то все русские, а как вместе произнесешь — точно как заклятие страшное, типун на язык тому, кто его придумал! Иванушка-то по дороге к фее как себе мыслил? Раз у феи имечко такое волшебное, то, наверно, и добрая она, и ума у нее палата. Оказалось, под дверью палаты, в которой волшебная фея сидит, огроменная очередь собралась, и все в этой очереди страшное заклятие бубнят: “Хочу зарегистрироваться как физическое лицо-предприниматель”. А у иных на устах и еще пострашнее заклятие: “Хочу зарегистрироваться как юридическое лицо…” Свят-свят-свят!

Ну очередь так очередь. Иванушка и постоять готов — как не постоять за дело правое!.. А ему говорят: “Мил человек, не к фее тебе надо, а к помощнице ее. И не зарегистрироваться — а талончик получить”. “Люди добрые, — Иванушка говорит, — не губите хорошее дело на корню — у нас талонную систему когда отменили, чай, не при Царе Горохе?” “Ну, — отвечают, — при Царе Горохе, может, и отменили, а теперь взад ввели! Вот получишь талончик на июль, а потом в означенную дату придешь, тогда и зарегистрируешься. Если, конечно, в бумагах казенных, упаси тебя сила волшебная, ляпов каких не наляпаешь…” “А”, — сказал Иванушка да так и застыл с раскрытым ртом. Еле-еле вымолвил наконец: “А как же корысть державная, если до июля ждать надобно?! А как же добрым людям польза?! А как же три дня, по закону, на регистрацию?!. Караул!!! Кто детей моих до июля кормить будет?!”

Тут ему один сбоку шепчет: «А ты не горюй, мил человек. Беда твоя поправимая, есть одно средство. Все, что тебе нужно, это до вечерней зари найти бумажку волшебную зелененькую, но не простую, а с цифрами “пять” и “ноль” и волшебным словом “фифти”. Принесешь ее фее — и пойдет все, как по-писаному: три дня — и предпринимай себе на здоровье, добрым людям на радость, державе на пользу». Это потом уже Иванушка подумал: а может, человек этот сбоку — на самом деле засланец? Из Великого Беспредела? Но тогда он ничего такого не подумал, а просто спросил: “А почему же это без волшебной бумажки нельзя? Раньше-то, говорят, такого не было — в три дня, говорят, фея Регистрационная Палата управлялась”. А человечек сбоку ему шепчет: “Это Мерлин ее заколдовал. Это ему она должна волшебную бумажку занести, чтобы ненадолго от злых чар освободиться и успеть за три дня доброе дело сделать…”

А другой человечек, с другого боку шепчет: “Не слушай его, бумажки волшебные на кустах не растут. Иди-ка, мил человек, к другой фее. Волшебной Почтой ее зовут — она тебе поможет…”

Так и сделал Иванушка. Обязалась фея Волшебная Почта заказным письмом все его бумаги доставить фее Регистрационной Палате. А дальше, если по закону, все за три дня само собой должно было сделаться.

Ан нет! Ждет-пождет Иванушка — и совсем уже дураком себя чувствует. Пошел опять к доброй фее Волшебной Почте, а та грустная сидит: “Прости меня, Иванушка, не берет фея Регистрационная Палата твое письмо, хоть тресни. Я ей уже и уведомление носила, и по телефону звонила — ни одно волшебство не помогает”. Закручинился Иванушка! Так хотелось ему делом заняться! Чтобы и себе, и людям, и державе — и на тебе! Шагу ступить нельзя! Под ноги смотрит — и точно: старые драные калоши на нем, да еще гвоздями к полу прибитые…

Впрочем, другие сказители сказку эту чуть по-другому сказывают. Раньше, говорят они, добрых фей в городе было несколько. И шли Иванушки каждый к своей фее — по месту жительства. А в 2003 году Верховный Многодум новый закон удумал и заклятый номер на него наложил, 755-IV — из этих цифр как раз число “тринадцать” получается, тьфу-тьфу, нечистая сила! И если раньше пусть не в три дня, то в пять-десять дней волшебные феи укладывались. А теперь фея Регистрационная Палата одна-одинешенька осталась. И то ли не справляется, то ли и впрямь чародей какой на нее заклятье наложил. Да еще в этом году поголовная перерегистрация грянула…

И все равно, прибавляют те же сказители, нет в других городах такого хаоса, как в городе Н., имя которого, не поевши, не выговоришь. В общем, точно — где-то в нем из-под земли Великий Беспредел прорывается.

Сказители, конечно же, хотят, чтобы у сказки был счастливый конец. А что для этого нужно? Да хотя бы — для начала! — просто побольше других добрых фей в помощь фее Регистрационной Палате собрать. Или, чтобы до этого додуматься, очень большой ум нужен?

Но пока кто-то что-то там обо всем этом думать будет (или не будет?), Иванушке-то, герою нашей сказки, что делать прикажете? Может быть, ему вообще в другую сказку уйти?

Только ведь другая сказка — тоже страшная-престрашная! Попробуйте сами угадать, как она называется. Угадали? Или нет? Хорошо, проверьте себя. “Теневая экономика” — вот она как называется!

“Есть у революции начало, нет у революции конца”, — похлопывая рукавицами и притопывая ногами, гордо процитировала журналисту “УЦ” советский официальный хит жительница последнего палаточного протестного городка в Украине. Правда, на вопрос: ведь революцию-то вершили ваши политические оппоненты? — женщина так и не ответила и почему-то рассердилась…

Эпоха палаточных городков уходит в прошлое. На начало недели таковых “За Януковича” в Украине осталось всего два — в Одессе и Харькове. Почему-то в непримиримых Донецке и Луганске их давно свернули, в Киеве и Симферополе они вообще всего несколько дней простояли. А вот первая столица и Южная Пальмира задержались. Корреспондент “УЦ” пробыл в харьковском палаточном городке “За Януковича” несколько часов.

Площадь на площади — так можно назвать это поствыборное харьковское явление. Огороженный синими лентами участок называется “Площадь Донецкая” — так написано на головной штабной палатке, которая именуется у тамошних обитателей “Мэрия”, — не просто так, сказали мне, а в упрек мэру города Владимиру Шумилкину, который “продался оранжевым”. “Мы его мэрию не признаем теперь”. Расположилась “Донецкая площадь” на Площади Свободы, самой большой в Европе, — 12 гектаров, почти в километр длиной, киевский Майдан раза в четыре меньше. Городок в два с половиной десятка палаток просто теряется на этом громадном пространстве — скажем так, со стороны находящихся на другом краю Национального университета и гостиницы “Харьков” он практически незаметен — палатки небольшие, снега много кругом.

Над палатками флаги — известные сине-белые, пара стягов ПСПУ Витренко, один российский триколор и даже уникальный флаг с портретом Че Гевары и надписью “Родина или смерть”. На палатках надписи, — “Молодежь за Януковича”, “Студенты за Януковича”, даже “Спортсмены за Януковича”. Много всяких плакатов, в основном обидного для Ющенко и Тимошенко содержания. Много решительной риторики — есть забавные вроде “Нет Евросоюзу и НАТО!” и сразу же под этой надписью почему-то “Нет развалу фармацевтической отрасли!”. Объяснение простое — в Харькове шесть крупных фабрик медикаментов, не все процветают, и, видимо, в этом тоже усматривают вину Ющенко. У входа в городок, возле плаката с надписью “Вход на территорию воспрещен” расположен информационный стенд. На нем — вырезки из газет, распечатки статей из Интернета — все свежее, видимо, постоянно обновляется.

Да не обидятся на меня стойкие обитатели лагеря, но харьковчане на них внимания вообще не обращают, как мне показалось. Люди проходят мимо, проезжают, спускаются в метро и уже даже не смотрят в эту сторону. Подходят в основном любопытные приезжие — из Одессы, Львова, пара россиян из Белгорода, автор этих строк из Кировограда. Их очень немного. В час пик было около десятка интересующихся, а с утра подходили два-три человека вообще.

Всего в лагере под десяток человек. Четверо молодых людей (одна девушка) греются вокруг бочки, в которой горит костерок; дрова, кстати, добротные, явно не хворост по округе собирали. С двух сторон городка под навесами две немолодые женщины собирают подписи — за импичмент Ющенко и за федерализацию Украины. За все время моего пребывания подписалось четыре человека. Еще двое-трое человек общаются с народом. Тот же вышеупомянутый одессит горячо убеждал сине-белых, что они не правы, а Ющенко — молодец. Те не соглашались и вполне корректно, вежливо и довольно аргументированно оппонировали. Правда, довольно резко подключилась к разговору женщина с подписными листами. Тут уже досталось “западенцу” Ющенко, видятся женщине (активистке ПСПУ) черные дни впереди для экономики страны и Харькова, беда русскому языку и т. д. Такие диспуты и агитация с контрагитацией не прекращаются все дни, сказал мне Александр — активист лет тридцати восьми в куртке с надписью “За Януковича!”.

“Не утомились еще объяснять?” — спрашиваю. “Нет, за правое дело не может быть усталости”. — “Как долго стоять собираетесь?” — “До конца”, — не очень уверенно ответили мне.

“Как с едой, теплыми вещами?” — “Помогают люди, приносят, привозят”. — “Откуда дровишки?” — “Предприниматели нас поддерживают, небедные люди всякие транспортом помогают”.

“И что, так и ночуете прямо здесь, в такие-то морозы?” — “Да”.

Злокозненные недруги сторонников Януковича мне говорили несколько другое. Финансирует “великое стояние” бывший губернатор Евгений Кушнарев, недаром городок стоит ближе к зданию облгосадминистрации, он, еще будучи при власти, из окна каждый день любовался картиной. Да и в первые дни там действительно сотни людей находились, было на что смотреть. А насчет ночевки в палатках — то не совсем это якобы так. На самом деле остается всего несколько человек, и ночи они проводят в припаркованных неподалеку легковушках — так теплее. Но лагерь находится под присмотром.

“Кушнарев и Василий Потапов (местный главный “регионал” народный депутат) у вас бывают?” — “Да, вот дня три назад Евгений Петрович приходил, общался, ободрял нас, говорил, что всегда о нас помнит. И Потапов бывал…” — «Конфликтных ситуаций не было? “Оранжевые” не наезжали?» — “Да нет. Харьков вообще не оранжевый город, вы же знаете, у нас большинство за Януковича проголосовали. Кстати, вы за кого голосовали?” Я тактично уклонился от прямого ответа… “Вы член какой-либо партии?” — спрашиваю я Александра. «Нет. Мы представляем здесь общественную организацию “Славянская держава”, мы за союз с Россией, за полноправие для русского языка». — “И что, так и будете стоять до победного в вашем разумении конца?” — ссылаясь на слова коллеги моего собеседника, спрашиваю у обитателя городка. Тут уже он в ответ тактично промолчал и как-то немного виновато улыбнулся.

Напоследок меня напоили горячим чаем, слегка обиделись, что я не подписался “за федерализацию” и “против Ющенко”, и попросили передать привет всем, кто голосовал за Виктора Федоровича Януковича в Кировограде. Передаю.

---

P.S. В среду последний палаточный городок был демонтирован.

О работе кировоградского телевидения “УЦ” пишет нередко. Хвалебных статей не припомню — все больше критика. Вот и в этом году мы опубликовали уже два нелицеприятных для руководства и многих работников областной государственной телерадиокомпании материала. Иная точка зрения на проблему не была представлена по объективным причинам — генеральный директор КОГТРК Сергей Омельчук находился в отпуске (кстати, впервые за четыре года). В первый же день после выхода на работу мы встретились с Сергеем Ивановичем по его просьбе. Поговорить было о чем.

— Вы, как мы знаем, читали статьи в “УЦ” о вашей телекомпании?

— Читал. Хотите, чтобы я оправдывался? Оправдываться не буду, мне не в чем.

— Большинство кировоградцев считает, что обл-ТВ далеко не лучшим образом освещало прошедшую президентскую кампанию — однобоко и предвзято. Многие значимые события — например, приезд одного из самых реальных претендентов на главный пост, самый массовый за всю историю Кировограда митинг в поддержку Ющенко — просто игнорировались. Почему?

— Мы, как и любое другое СМИ, имеем право освещать то, что считаем нужным, иметь свое видение происходящего. Плюс надо учитывать нашу специфику. Что представляет собой облгостелерадиокомпания? Составляющую, структурное подразделение Гостелерадио Украины. Работаем мы системно, не хаотично. Основой для нашей работы является государственный заказ, неотъемлемой частью которого является тематический план. План, который доводится нам и за который нам платятся деньги, является для нас как бы Библией.

Были выборы — напряженные, нестандартные, интересные. Я не буду выдавливать из вашего читателя слезу, рассказывая, как нам было тяжело, но должен сказать, что государственные телекомпании были поставлены в определенные рамки нашим учредителем, который нас нацеливал, чтобы мы не отдавали предпочтение никому из кандидатов.

Я прекрасно помню первый визит Ющенко. У нас была информация о приезде Виктора Андреевича, я проинформировал своих, направил людей на площадь Хмельницкого. Потом сообщают — нет, это будет площадь Кирова. Мы поинтересовались в горисполкоме, получено ли разрешение. Нет. Напомню, что мы государственная, очень дисциплинированная, очень законопослушная структура. И мы узнаем, что кандидат в президенты и его штаб нарушают закон и заявляют: нам запрещают, а мы все равно пойдем. Я понимаю — революционная целесообразность. Но нас возмутило, как такой законопослушный кандидат нарушает закон, — ведь есть постановление горисполкома, что все митинги проходят на площади Богдана Хмельницкого. Мы освещали визиты Виктора Андреевича ли, Виктора Федоровича ли, Петра Николаевича, Александра Александровича ли. Но тот приезд не стали освещать, потому что мы бы освещали событие, которое нарушает закон. Мы и впредь ни на йоту, даже если это будет революционная целесообразность, нарушать закон не будем. Это я говорю себе, своим коллегам и своему возможному сменщику.

Теперь вопрос с точки зрения журналистики. Да, произошло неординарное событие в самом центре города. Согласен, подошли несколько однобоко. Но это, опять же, не наша самодеятельность. Это уже потом вышло постановление Госкомитета о всестороннем освещении выборов, пошли нормальные репортажи, мы все стали освещать, не давая никаких оценок, стало легче работать.

Я думаю, все отметили, что это была наша изначальная категорическая позиция, — информацию, которая будет дискредитировать кого-либо из кандидатов, независимо от того, из какого лагеря нам ее принесут, мы размещать не будем. И мы не размещали, хотя предложения были. Нейтральные, информационные материалы о кандидатах мы после заключения соответствующих договоров крутили.

— Представляю картину где-то через полгода. Включаю “День за днем”, а там — великие свершения Президента Ющенко, грандиозные достижения правительства Тимошенко, славные деяния нового губернатора — и при этом словосочетания типа “Партия Регионов” или “Виктор Янукович” под запретом. Так и будет?

— Однозначно нет. Не потому, что я такой Нострадамус или Глоба. Я внимательно слушал нового Президента. Я очень хочу, чтобы его заверения на Майдане о свободе и демократии не оказались пустым звуком. Я лично знаю его с 92-го года, он был частым гостем в программах “Незалежнiсть” и “Банкир”, которые я вел на Украинском радио. Он, по его словам, четко стоит на букве и духе закона.

Да, есть у нас такая традиция: появляется новый хозяин — и все его вчерашние противники вдруг резко становятся друзьями (кстати, как только он уходит, они сразу исчезают). Дай Бог, чтобы она ушла раз и навсегда. Дай Бог, чтобы новый губернатор взял самое лучшее, что было у прежних, и не взял худшее, что у них было. Не потому, что те были плохими людьми, а потому, что ими так рулила система. Если мне новый губернатор скажет: “Что вы творите, что это за люди у вас в эфире! На ковер ко мне!” — то я решу, что оранжевая революция закончилась. А если услышу: “Зайдите, Сергей Иванович, давайте посоветуемся: вот есть проблема, тема, которую, хотелось бы, чтобы подняла, донесла до зрителя компания”, — тогда я скажу, что все произошедшее в Киеве важно и серьезно. Если этот дух останется, то я только “за”. А если поменяются только люди и нас по-прежнему будут нагибать и заставлять восхвалять, — то эта революция ничего не сделала для журналистики.

— Как вы оцениваете собственные шансы остаться на руководящем посту?

— Во-первых, у меня есть контракт, продленный до 2010 года. Я нахожусь под защитой “Закона о труде”. Буду или не буду — меня меньше всего волнует, я за свое место никогда не держался. Я журналист, у меня хорошая профессия, которая прокормит в нашей стране. В то же время у меня есть обязательства и планы.

Помните, как у Экзюпери: “Мы в ответе за тех, кого приручили”? Я не приручал никого, конечно, но ответственность за людей несу. За четыре года руководства я пытался ничего не разрушить, я создавал — это моя природа, мой характер. Не говорю, какой компания была четыре года назад, это некорректно, я говорю о том, какой она стала сегодня. Я в основном занимался не программным наполнением эфира, другим. Я создавал условия, чтобы все интересные идеи моих коллег были реализованы. Придя, я увидел очень устаревшую технологию. У нас было пять форматов телетехники (специалисты поймут, что это). У нас работали на печатных машинках “Ятрань”, на видеомагнитофонах тридцатилетнего возраста, у нас было всего три цифровых камеры. У нас не было своей сети распространения сигнала, мы работали на сети УТ-3, которую потом получил “Интер” и всех убрал. Вы понимаете, не имея своей сети, приходится идти на поклон к другим, работать под диктовку чужих условий и прочее.

И я сказал, что буду делать все для получения собственной сети распространения. И на сегодня лицензионно мы ее имеем. У нас есть лицензия на 15 частот, которая примерно соответствует тому, что мы имели у “Интера”, то есть, когда заработают все передатчики (сейчас работает уже семь), мы накроем где-то 95 процентов территории области.

Все у нас обеспечены современными компьютерами, у нас новые современные камеры и оборудование, мы практически полностью перешли на “цифру”, в планах покупка в этом году новой студии, на “Радии” нам монтируют новую ПТС.

Мы поменяли структуру. Раньше все ТРК работали по принципу райкома партии, — был отдел промышленности, сельского хозяйства, спорта и т. д. И параллельно то же самое на радио. Такая структура устарела. Мы создали другую, взяв за основу принцип функциональности. ТРК производит два типа продукта — оперативный, то есть новости, и неоперативный, тематические передачи. Мы смешали людей ТВ и радио. Всех, кто работает в новостях там и там, мы объединили. Ведь нет новостей для ТВ, новостей для облрадио и новостей для нашей FM-станции “Скифия-Центр”. Они — одни. Поэтому должен быть один хозяин в новостях. И один хозяин для тематических программ.

— Многие винят вас в неоперативности — нередко новости понедельника идут во вторник. Почему другие успевают вовремя?

— Согласен. На первом же после отпуска собрании я всем сказал — этот год объявляется годом качества. Я человек системный, не доделав одного, не бросаюсь на другое. Выполнены поставленные ранее задачи — переходим к следующим. Я не допущу, чтобы наши новости отставали. Не будет отставания на три дня, когда что-то произошло в пятницу, а мы только в понедельник показали. Хоть одной строкой, в устном сообщении с экрана, но информация должна быть оперативно донесена. К тому же, скажу откровенно, теперь у нас развязаны руки. Традиционная обязаловка, типа сопровождения первых лиц повсюду, пресс-конференций в облгосадминистрации… Эти материалы будут. Но уже не обязательно первыми и главными. Мышление наших журналистов еще надо менять, сама верстка информвыпусков будет пересмотрена.

— Ну а новые программы хоть будут?

— Нас обвиняют в отсутствии таковых, свои же коллеги тоже. Где программы? Я отвечаю — ребята, да делайте! Приходите, предлагайте. Но не идет никто почему-то. Большие программы очень специфичны. Сделать политическую программу (очень хотелось бы такую иметь) в Киеве гораздо проще, чем в Кировограде! Нардепа или министра проще зазвать, чем нашего местного политика. Да и привлечь людей, которые делали бы программы дискуссионного плана, сложно.

— Отсюда вытекает вопрос: а кто будет делать новое телевидение, кадры где брать? На вашу зарплату не всякий журналист позарится…

— Да, гостелевидение находится в прокрустовом ложе. Мы приравнены к госслужащим. Для будущей пенсии это отлично, она выше. А вот для зарплаты… Мы сейчас повышаем на 10 процентов зарплату журналистам, потом еще, еще. Но. Я бы рад платить тысячу гривен. Или полторы. Но определяем цифры не мы, даже доплату к окладу по закону я не могу больше 50 процентов сделать. А гонорар как стимулятор творческой мысли у нас превратился в фикцию. Платить человеку три гривни за телерепортаж — это позор. Но в бюджете 2005 уже предусмотрены значительные деньги на увеличение гонораров. Сейчас просто начало года, это всегда мертвый сезон, денег пока нет. Но вскоре гонорары увеличатся существенно.

Зарабатываем большинство дополнительных средств мы на выборах, так что ждем следующих. Мы изменим подход к рекламной деятельности, он меня не удовлетворяет. Ищем спонсоров под проекты. Зарплата у нас будет расти — такая задача стоит, и мы не сидим сложа руки.

А так потенциал у многих наших работников высокий. Но почему-то слишком многие инертны, требуется подхлестывать их, что ли. Знаю, что могут: бывало, соберешь в кучу всех, мобилизуешь, и горы сворачивают…

---

P.S. Эфир областного телевидения в прошлый понедельник просто поразил многих, коллег-журналистов в основном. На четвертый день после назначения нового губернатора Кировоградской области в новостной программе “День за днем” об этом не было сказано ни единого слова! И это о главном событии в жизни области! В новостной эфир понедельника вышли сюжеты о пятничном отчете КРУ, рекламная “нетленка” страховой кампании, пресс-конференция архивистов… Так, видимо, следует понимать слова Сергея Ивановича об оперативности информирования населения, а также о том, что “теперь у нас развязаны руки” и “традиционной обязаловки не будет”?

Несогласие вызывает и ряд других высказываний генерального директора. Нежелание освещать “событие, которое нарушает закон”, в качестве оправдания замалчивания происходящего выглядит, по меньшей мере, странно. Следуя этому критерию, под запретом показа были бы и захват заложников в Беслане и “Норд-Осте” или потасовки хоккеистов на площадке (хулиганство), я уж не говорю о программах типа “Криминал” на “Интере”. Видимо, исходя из этого же критерия, ОГТРК не показала жителям Кировоградщины весь тот беспредел, который творился в ходе первого и второго тура выборов на избирательных участках. Вне зоны досягаемости областного телевидения оказался находящийся через дорогу позорный 100-й терком…

Довольно пикантно выглядят и слова о “своем видении” происходящего. По-моему, чаще имело место просто абсолютное невидение значительного и важнейшего, и тут же пристальное высматривание крупиц смысла в показушной ерунде, зато политически корректной, с точки зрения кураторов областного ТВ. Кстати, о них, о кураторах — местных и столичных — Сергей Иванович тоже предпочел умолчать…

Относительно материалов с черным пиаром. Омельчук говорит, что отказывался от подобных. А как же тогда многочасовые эфиры с уже экс-кандидатом на тот момент Натальей Витренко, где с экрана в адрес вполне конкретного человека и поддержавших его людей звучали “фашист”, “красно-оранжевая чума”, “нацюги”, “бандеровцы”, “продажные наймиты” и прочая, и прочая?..

Много других вопросов возникает после ответов Сергея Ивановича еще больше, чем до приведенного интервью. Думается, разговор еще не окончен.

“Все лучшее — детям!” — похоже, этот замечательный лозунг советской поры уходит все дальше в прошлое. Наглядным примером тому может послужить ситуация, в которой оказались сегодня коллектив и пациенты городской детской поликлиники №2 в Кировограде.

До осени прошлого года медицинский центр, в структуру которого входят стационарное отделение и поликлиника №2, располагался в двух зданиях. Стационар — в трехэтажном корпусе детской больницы “Добруджа”, а поликлиника — в помещении, арендуемом у областной больницы. В стационаре получали лечение дети с хроническими соматическими и неврологическими патологиями. Там же находились кабинеты диагностики, физиотерапии, ЛФК, массажа. Упоминание о медицинском центре в прошедшем времени не случайно: сегодня стационар закрыт, подростковый кабинет перенесен в другой район. Сама же поликлиника ютится в обветшалой двухэтажке в сотне метров от своего бывшего помещения — на окраине территории областной больницы. Как сообщили работники медучреждения, они (вернее, горздрав) арендуют это здание у областной больницы. Вернее, арендовали — по словам медиков, срок договора аренды закончился еще 31 декабря прошлого года, новый же до сих пор не заключен…

Мои собеседницы из персонала поликлиники, рассказывая о нынешних условиях своей работы, сомневались — мол, а может, не надо писать об этом, а то нас вообще закроют… Судите сами. В одном кабинете принимают одновременно три (!) врача, при каждом — медсестра. Прибавьте сюда по маме и ребенку на приеме у каждого доктора… Так работают лоры и невропатологи. Кабинет старшей медсестры — здесь же делают и УЗИ. Туалет один на два этажа для всех — персонала, малышей, их родителей. Анализы сдаются за ширмой под лестницей, по которой посетители поднимаются на второй этаж. Для этого ребенка нужно раздеть, хотя рядом находится дверь на улицу. Ревматолог принимает в одном кабинете с аллергологом, дерматолог — с иммунологом и физиотерапевтом. А участковым врачам и вовсе приходится обслуживать маленьких пациентов, в том числе и грудных, в коридоре! Лаборатории тоже пришлось потесниться: вместо четырех, как раньше, кабинетов медики вместе со своим хрупким хозяйством ютятся в двух крохотных комнатушках.

Ремонт здесь, по словам медиков, не делался уже два десятилетия. Это видно невооруженным глазом: облезшие двери, облупленные стены и потолки, ржавые трубы… В таких условиях персонал прилагает поистине героические усилия, чтобы соблюсти основные требования медицины — стерильность и санитарию. А уж о том, чтобы осуществлять качественную и эффективную реабилитацию маленьких пациентов, и говорить не приходится. “Для этого у нас сегодня нет никаких условий, — говорят медики. — Стационар на 80 коек пришлось закрыть, да и без специализированных кабинетов не обойтись — детей нужно не только держать на койках, но и лечить! А ведь мы обслуживаем несколько спальных районов города — до 20 тысяч детей. Отдельные палаты для мамы и ребенка, парк для прогулок, душевые — обо всем этом после переезда в это здание пришлось забыть…”

Почему? В прошлом году трехэтажное здание “Добруджи” решением сессии горсовета было передано Кировоградской областной организации инвалидов для создания на его базе Центра ранней социальной реабилитации детей-инвалидов. Как выяснилось, новые владельцы “Добруджи” готовы потесниться и разместиться на первом этаже, а остальные этажи руководство Центра и председатель КОО инвалидов Сергей Подорожный предложили сдать в аренду медицинскому центру, в состав которого, напомним, входит злополучная поликлиника №2. Более того, как сообщил Сергей Подорожный, уже заключен и соответствующий договор аренды с МЦ.

Правда, по словам Сергея Михайловича, Центр ранней социальной реабилитации детей-инвалидов создан, да вот только бюджетных денег для его финансирования не дают. “Поэтому для обеспечения существования нашего Центра мы заключили договор с МЦ о совместной работе, — сообщил Сергей Подорожный. — Сведение обеих организаций в одном здании я считаю делом полезным и нужным, ведь цель у нас одна — помогать детям. В этом нас поддерживают как городские и областные власти, так и Минздрав, и Кабмин”.

Однако столь оптимистическую позицию, как выяснилось, разделяют не все участники этой истории. “Сначала у нас забрали наше помещение, а потом предлагают его же и арендовать, — возмущаются работники поликлиники. — К тому же для того, чтобы медицинский центр нормально работал, двух этажей не хватит — недостаточно места, чтобы разместить имеющихся врачей и аппаратуру”. Как выяснилось, условия, предложенные новыми обитателями помещения “Добруджи”, коллектив поликлиники, в частности, профком, не устраивают и еще по одной причине: аренду предлагают всего на три года, а затем “мы можем снова лишиться помещения, ведь это слишком лакомый кусочек, и поликлинике, вполне возможно, откажут в продлении арендного договора”.

Мы намеренно столь подробно остановились на сегодняшних условиях работы поликлиники — проблему нужно решать, и решать в сжатые сроки. Казалось бы, решение это лежит на поверхности — его предложили сами медики: почему бы не разместить детище Сергея Подорожного, которое может занять всего один этаж, в здании, где сейчас находится поликлиника? Этот вопрос мы задали начальнику горздрава Кировоградского горисполкома Любови Пивоварчук. И еще несколько: получит ли поликлиника новое помещение? Есть ли в бюджете деньги на оплату аренды? Зачем нужно было передавать общественной организации помещение, которое являлось муниципальной собственностью, а самим платить за пользование теперь уже “чужими” площадями?

Любовь Григорьевна подтвердила информацию Сергея Подорожного и сообщила, что в городской бюджет на 2005 год заложено стопроцентное финансирование как поликлиники, так и стационара медицинского центра. Что же касается вопросов, куда и когда переселят злополучное медучреждение, то, по словам Любови Пивоварчук, медикам на ближайшие три года все же предоставят 2-3-й этажи их бывшего здания — “Добруджи”, а также частично помещения на 1-м этаже.

Накануне выхода этого материала Любовь Григорьевна сообщила, что персонал поликлиники сможет занять новые кабинеты уже в понедельник, а в марте, когда здесь будут закончены ремонтные работы, первых маленьких пациентов примет стационар.

Эпоха визуализации в украинской политике продолжается. После Майдана, ЦИКа и Верховного суда в прямом эфире мы получили возможность посмотреть очередные серии увлекательнейшего “мыла”. Говоря латиноамериканскими штампами, в очередной серии друзья дона Мендисабаля и доньи Стефании прошли жестокие испытания и делят наследство бабушки Кучумы. А если по-простому, нам впервые открыли то, что раньше решали исключительно в баньках Конча-Заспы.

В этой серии с самого начала пыталась солировать Юлия Тимошенко. Внешних эффектов в запасе у Юлии Владимировны немало: платье со смешными рукавами, коса, обворожительная улыбка и чуть нервический смешок. Но, в общем и целом, это ничуть не отвлекало ее от актерской сверхзадачи. Так бывает в кино или театре: иногда в актерском тандеме одна звезда заиграется настолько, что затмевает не только партнера, но и текст пьесы. В перипетиях назначения премьера и правительства как-то невольно возникал вопрос: а есть ли вообще Ющенко? Или, если хотите, так: нужен ли теперь Ющенко? В общем, Юлия Владимировна блистала и переливалась всеми цветами радуги. Впрочем, до определенного момента. Таким переломом стало оглашение списка губернаторов, в котором госпожа Тимошенко не услышала ряда лоббируемых ею фамилий. Исполнитель главной роли в пьесе “Оранжевая революция” скромно вышел из тени на авансцену, и публика снова увидела его когда-то красивое лицо. А Юлия Владимировна осознала, что ее Оскар пока все-таки — за лучшую роль второго плана.

“Эффект Олуйко”

Вообще происходящие в Украине события феноменальны. Такое бывает в азартных играх. Садится за карточный или рулеточный стол человек, не знакомый ни с правилами, ни с хитроумными системами, и ему начинает сказочно везти. И даже случайно упавшая фишка ложится именно на выигрышный номер. Для иллюстрации возьмем свежий пример с назначением и реактивной отставкой хмельницкого губернатора Виталия Олуйко. Абсолютно ясно, что Президент и его аналитики, назначая сего мужчину на высокий пост, просто ошиблись. Положились на рекомендации господина Литвина, который, к слову сказать, оказался еще тем советчиком. Народ в очередной раз восстал, организовал маленькую оранжевую революцию — и вот, пожалуйста, господин Олуйко уже выведен в открытый космос. Нет такого губернатора.

Где-то это было у Дюма: “Вы так мило исправляете ошибки, граф, что даже забываешь, кто их на самом деле сделал”. Если бы Олуйко не существовало, его следовало бы придумать. Доверие к новой власти, и без того весьма приличное, я думаю, еще увеличилось. Вот, мол, мы какие. Ошибаемся в условиях цейтнота, но, если граждане подскажут, — исправим. Конечно, особого цейтнота не было, и кандидатов в губернаторы можно было проверить “щетельнее”. Но получилось красиво.

Проблема в том, что вряд ли Олуйко станет единственным гордиевым узлом новой украинской власти, который так трудно вязать, но так легко рубить. Интернетом уже бродят фотографии нового днепропетровского губернатора Касьянова, трепетно прижимающегося к бочку Великого и Ужасного Друга России, о котором нельзя говорить. То бишь Виктора Федоровича Януковича. И теперешний харьковский начальник Аваков вызывает на себя шквал критики харьковчан. И в Черкассах чего-то не поняли… А ведь речь идет пока только лишь о смене высших чиновников государства. Что же будет, когда пред светлы очи почему-то еще революционно настроенной публики начнут появляться заместители губернаторов, руководители районных государственных администраций, начальники отделов, и проч., и проч. Чует мое сердце, среди них будет большое количество людей, участвовавших в мероприятиях кучмовской власти. В давлении, в запугивании, в фальсификациях. Виктор Ющенко своим решением по Хмельницкому показал: глас народа будет услышан. Если, конечно, этот глас будет нужного уровня децибел.

“Закон
Луценко-Турчинова”

Итак, раздав в конце прошлой недели всем сестрам (и братьям) по серьгам, Президент отправил в дальнее плавание свой первый Кабинет Министров. Его состав уже исследовался отечественными СМИ вдоль и поперек. Но в основном на предмет “чьих вы будете?”. Как будто мои любезные коллеги так и не поняли, что у нас на дворе новые времена. Ну, к примеру, Юрий Луценко — член Соцпартии, значит, человек Мороза. По логике, в возглавляемом им Министерстве внутренних дел он будет лоббировать интересы Мороза. В задаче спрашивается: какие интересы могут быть у Мороза в МВД? Ответ: если Луценко действительно собирается работать и реорганизовывать эту весьма непростую отрасль, то про Мороза он будет вспоминать очень редко. Например, в день рождения Александра Александровича, если секретарша напомнит.

Правительство Тимошенко, по большому счету, брошено в адский котел, в котором Леонид Данилович и его верные друзья намешали такое чертовски сильное снадобье, которое любого нормального честного человека превращало в коррупционера и взяточника. Очень часто в вора, иногда в убийцу. И черпать там — не вычерпать. Поэтому все назначения, иногда даже самые смешные, смотрятся все же не выходящими за пределы генеральной линии, определенной Президентом. Линии на уничтожение этого зелья и расколдовывание всеми юридическими методами “сильно заколдованных”. Главное, чтобы члены правительства не боролись с заразой так же, как мои друзья с водкой. Путем принятия вовнутрь…

Назначения действительно были неожиданными. Причем битва, устроенная за силовые министерства Юлией Владимировной и Александром Александровичем и приведшая в итоге к назначению Юрия Луценко министром МВД, а Александра Турчинова главой СБУ, несколько заслонила другие, гораздо более спорные назначения. Турчинов, например, идеально подходит к руководству организацией, которую он возглавил. Он системный аналитик, человек серьезных бойцовских качеств. А также немалого личного мужества — вспомните, как он бросался на капот машины, увозившей арестованные наличные деньги “Батькiвщини”. Взгляд суровый, характер нордический. Не знаю, правда, был ли он чемпионом Берлина по теннису…

Не менее удачно, на мой субъективный взгляд, и появление Юрия Луценко в качестве главного милиционера. Ему, активисту “України без Кучми” и “Повстань, Україно!”, и дубинкой милицейской прилетало, и ботиночком омоновским доставалось. Аресты, прослушки — со всем этим министр знаком, так сказать, с другой стороны. Да, на представлении в коллегии министерства Юрий смотрелся как студент, который ошибся аудиторией. Очки, общее отсутствие выправки — смешно, в общем, смотрелся. Вот только почему-то ходуном ходили руки у славного генерала Миленина, тщательно записывавшего за студентом. Да и первые кадровые решения “нового милиционера” дают понять: пришла к генералам беда, откуда не ждали. Первым, конечно, пострадала ГАИ, но и остальные ведомства не минет чаша сия. “Задачу Луценко” Ющенко сформулировал очень просто: сделать так, чтобы милицию перестали бояться законопослушные граждане, и навсегда отвадить правоохранителей от участия в политике и бизнесе.

“Теорема с тремя неизвестными”

Теперь о тех удивительных назначениях, которые почему-то не стали предметом широкой дискуссии в прессе и обществе. Самым бестолковым из них, на мой взгляд, выглядит фигура первого вице-премьера, многоуважаемого Анатолия Кинаха. Большой загадкой остается то, чем он будет заниматься в правительстве. Вот, например, газета украинской буржуазии “Бизнес” предполагает, что Кинах будет осуществлять общее кураторство экономического и промышленного блоков. А-га. Сейчас. В общем, попал Анатолий Кириллович между Тимошенко и Пинзеником, как между Сциллой и Харибдой. Почему-то никто не задумался, что три как бы основные экономические фигуры нового правительства представляют три разные концепции развития украинской экономики. Виктор Пинзеник всегда выступал за жесткий монетаризм, за широкий запуск на украинский рынок внешних инвесторов. Кинах же всю свою политическую карьеру ратовал за усиление преференций национальному производителю, за защиту украинского рынка от внешних интервенций. А Юлия Владимировна как “газовый человек” в бытность свою оппозиционером выступала за расширение госмонополий и пересмотр результатов приватизации. Посмотрите, как она круто и быстро расправилась с проблемой “Криворожстали”. Теперь понятно, зачем нам нужен такой премьер-министр? Вот, например, был бы премьером Виктор Андреевич, правительство ждало бы решения всех судов всех инстанций (что при талантливой работе наших олигархов растянулось бы на годы), проводились бы консультации с Ахметовым и Пинчуком, которые обещали бы доплатить, как только вернутся из Баден-Бадена. А тут хлоп — и до свидания. И Виктор Андреевич доволен, и народ. Кстати, программа пересмотра незаконной приватизации в исполнении Юлии Владимировны носит, как всегда, поэтическое название “Власнiсть — народу”. Ленину понравилось бы.

Итак, мы имеем в правительстве представителей трех путей развития украинской экономики. Каждый из которых может оказаться и выигрышным, и гибельным. Плохо то, что экономика — не архитектура, и смешение стилей здесь никогда не рождает шедевр. А в принципе, все годы независимости Украина и жила по лихой экономической программе, в которой мы то рьяно зазывали инвесторов, то кидали их и разоряли, начиная опекать национального производителя. Которому, естественно, также доставалось на следующем витке эволюции украинской экономической шизофрении. Ну а еще это очень напоминает классическую стратигемму Ивана Андреевича Крылова “Лебедь, Рак и Щука”.

О назначении министром иностранных дел Бориса Тарасюка было известно уже давно. И спорность этого кадрового решения не вызывает сомнений. Если сейчас шум противников господина Тарасюка невелик, то это лишь потому, что в Украине привыкли уж очень наплевательски относиться к этому министерству. А между тем западные модели государственного аппарата, к которым, как я понимаю, мы будем стремиться, пост министра иностранных дел — второй по важности после должности премьера. По мнению многих обозревателей не только в Украине, но и за ее рубежами, Тарасюк достаточно неадекватен в качестве главного дипломата страны. Он ярый противник какого-либо сближения с Россией.

Казалось бы, Запад должен этому аплодировать. Но это не совсем так. Западной Европе, да и Соединенным Штатам, в данный момент времени абсолютно не нужна холодная война между Украиной и Россией. Как бы мы себя ни любили и ни уважали, геополитически Россия — более важное образование на карте мира, нежели Украина. И эта страна сейчас стоит на пороге самого серьезного исторического выбора со времен 1917 года. Ситуация такова, что государство с самой большой в мире территорией и вторым по мощности ядерным арсеналом нервически выбирает между путем в западную цивилизацию и очередным откатом к тоталитарной империи.

Западные политологи пережили тяжелую внутреннюю борьбу с собственными построениями, связанными с желанием окончательного уничтожения российской государственности, и признали, что такая страна просто необходима как симбиоз европейских и азиатских культурно-политических традиций. И ее нужно “подтаскивать” к Западу всеми имеющимися средствами. Не буду распространяться о том, как сопротивляется такой постановке вопроса сама Россия, скажу лишь, что Запад явно не рассчитывает на антироссийские выпады со стороны Украины. Кстати, в Москве гораздо ближе к сердцу принимают любую нашу критику или недружественные действия, чем аналогичное поведение какой-нибудь иной европейской страны. Как поется в одной эстрадной песне, “отпустить меня не хочет родина моя”.

Тарасюк же стартовал с резких заявлений в адрес ЕЭП, некорректно прокомментировал проблему Приднестровья и, в общем, как и следовало того ожидать, начал ломку дров, не отходя от кассы. И хотя это ожидалось, думаю, такое резкое позиционирование Украины на международной арене очень быстро приведет к, как бы покорректнее сказать, “международным консультациям”. Которые, в свою очередь, во второй раз заставят Бориса Тарасюка оставить кресло руководителя МИДа.

Посоревноваться в скорости отставки с Борисом Тарасюком наверняка сможет министресса культуры Оксана Билозир. И по объективным причинам: отрасль культуры, на минуточку, одна из самых многолюдных в Украине. Причем рядовые сотрудники отрасли — библиотекари, завклубы и прочая интеллигенция — относятся к числу наименее обеспеченных бюджетников Украины. Культура в Украине настолько проблемна, что, боюсь, милой улыбки кумы Президента явно не хватит. К сожалению, большой сложностью оказалось найти более-менее развернутую биографию нового министра культуры. Но, в общем и целом, все понятно, пела женщина себе песни и горя не знала. Так что либо вице-премьер по гуманитарным вопросам Николай Томенко возьмет на себя все функции госпожи Оксаны, кроме представительских, либо нас ждет скорая отставка Билозир. Этому есть и субъективная причина. Мне кажется, что Юлии Владимировне для более действенного управления “своими мужиками” вторая красавица в доме с колоннами просто не нужна.

В общем-то, правительство выглядит как Ноев ковчег, куда по паре собраны серьезные политики и большие демократы. Над этим можно долго иронизировать, но хочется напомнить, что именно такая системная постановка вопроса помогла человечеству пережить Всемирный потоп. Мне лично в правительстве не хватает одного коммуниста. Тогда бы в парламенте за Юлию Владимировну проголосовали все депутаты, кроме Нестора Шуфрича.

“Парадокс Терёхина”

Новые министры — кто весело и азартно, кто не спеша — начали кадровую и административную реорганизацию своих угодий. А между тем спешить надо всем (и не только потому, что Президент требует от правительства быстрых успехов). Гораздо страшнее потенциального президентского гнева выглядит реальная ситуация с наполняемостью украинского бюджета в январе-феврале. А тут еще свеженький министр экономики Сергей Терехин, ничтоже сумняшеся, заявил о 32 миллиардах бюджетного дефицита в Украине. Половину из которого составляют долги Пенсионного фонда. Уж больно активно Пенсионный фонд поучаствовал в предвыборной кампании Виктора Януковича. А это чревато остановкой выполнения пенсионных программ уже в ближайшие месяцы. Естественно, эти деньги надо где-то брать. Можно, конечно, надеяться на западную помощь, написав на гербе государства бессмертные бендеровские слова “заграница нам поможет”, однако пока эта помощь если и приходила, то существенного влияния на экономику страны не оказывала. Правда, и масштабы воровства в стране наверняка не может точно себе представить даже Леонид Данилович Кучма. Так что, судя по всему, деньги новое правительство будет искать на родине. И как бы ни хотел, в общем-то, миролюбивый Президент ограничиться “Криворожсталью”, мирный сценарий сосуществования с олигархами явно лишен реалистических черт. Все сантименты моментально закончатся, когда в Донецке шахтеры поинтересуются зарплатой.

Самое лучшее и самое страшное, что уже удалось сделать Ющенко и его команде, — это привить украинскому народу чувство собственного достоинства и бунтарский дух. Например, Франция, в отличие от своих соседок Англии или Испании, начала бунтовать в XVI веке и не смогла остановиться даже в техногенном ХХ. Ющенко научил людей быть непокорными той силе обстоятельств, с которой у нас было приниято ассоциировать власть. И поэтому новому правительству, как и новым губернаторам, надо быть не только моральными и профессиональными. Действовать необходимо последовательно и всегда держать открытым окно своего красивого кабинета, прислушиваясь, не собирается ли внизу народ с требованием твоей отставки