Рубрика: Авторские блоги

Саморегуляция

Нехорошие люди воруют крышки люков, сдают их на металлолом, а деньги пропивают. Вместо металлических приходится коммунальщикам устанавливать суррогатные  — бетонные, пластиковые, композитные — непригодные для зарабатывания халявных доходов.

Таким образом осуществляется положительная обратная связь, уничтожающая питательную среду, пригодную для существования нехороших людей.

Любимый город — 3

И снова — «Мой любимый город».

Кроме солидной ямки на дороге и изрядно потрепанного асфальта тротуарной части улицы, данный экспонат замечателен расположением люка на линии бордюрной отмостки. Присмотритесь — тут явно кроется какая-то загадка! Эти беспорядочно разбросанные бетонные части, вросшие в землю… Не то первый в мире экземпляр растущего из-под земли люка с чугунной крышкой, не то результат падения чего-то непонятного с большой высоты, удивительным образом в результате удара принявшего форму обыкновенного канализационного люка.

А может, это даже летающая тарелка! Вот приземлилась как-то ночью, вылезли маленькие зеленые человечки, стерли память у всех случайных свидетелей и зарылись со своей тарелкой в землю, ждут чего-то. Понять бы, чего ждут…

Родной зеленый город

Продолжаю начатое. Второй экспонат на полке появился недавно, но уже прочно угнездился, оброс мхом, покрылся копотью и не замечается праздно прогуливающимися гражданами.

Одно из свойств нашего города, которое замечают и которому завидуют многие приезжие — изобилие деревьев на наших улицах. Так прямо и говорят — «я так вам завидую, у вас такой зеленый город!»

Зеленый, да, но… Обращаю внимание публики: справа — аллея обрезанных каштанов, слева — орех с необрезанными мертвыми ветками. Пока и справа, и слева — зелено. То, что сделано справа — называется не то формовочной, не то омолаживающей обрезкой, хотя ни тем, ни другим не является (пруф); не сделанное слева должно было быть обрезкой санитарной — то есть такой, которая улучшает состояние растения и исключает падение на голову случайному прохожему сломанной ветром больной подгнившей ветки. То, что было сделано и не сделано предприятием, по недоразумению именующимся «трест зеленого хозяйства» есть вредительство, направленное на снижение количества зеленого цвета в Кировограде. Слева — путем размножения в больных ветках вредителей, справа — путем угнетения и истощения обрезанного растения, все силы отдающего на восстановление изуродованной кроны.

Однажды я, увидев залитый пялящим солнцем (это были первые жаркие весенние дни) школьный двор с деревьями-обрубками поинтересовался, зачем они (имея в виду директора школы и прочее ее руководство) так рьяно лишили учащихся возможности спрятаться от жары в тени. Это родители решили заплатить за обрезку, дабы родное чадо, не дай бог, веткой отломившейся не пришибло — ответил знающий человек.

Home, sweet home!

Есть в моем родном городе сотни мест, где сразу и не поймешь — не то здесь переходный период от плохого к хорошему затянулся на столетие, не то они настолько давно уже плохие, что взгляд твой их не замечает, а разум не способен распознать, как глаз лягушки не видит неподвижное.

Мы, пешеходы, в отличие от людей за рулем, свирепо ругающих каждую ямку на своем пути, не замечаем отсутствия качественных тротуаров — ну разве в дождь, обходя озера на своем пути и переплывая реки на перекрестках, нехорошо поминаем городскую власть в общем.

Мы красим бордюры и деревья перед праздниками, «щоб было красиво», не замечая, что потеки и брызги извести только подчеркивают криволинейность и ущербность дворов, загаженных разномастными оголовками погребов и холмов земли, насыпанных при их отрытии.

Поэтому я начинаю компанию «Мой любимый город», в которой буду обращать внимание общественности. Вот первое такое место:

Данный экспонат поставлен на полку по причине дикого сочетания со вкусом исполненной рекламы, снабженной электронным табло с полезной информацией и совершенно дикой бетонной плиты, служащей ей опорой и фундаментом. Плюс вишенка — в виде налепленного и криво оборванного «левого» объявления на серой трубе-основании.

Не обращаем внимание на кривовато уложенные и частично раскрошившиеся плитки тротуара и безалаберные бордюрные камни внизу снимка, но, люди, кто-нибудь знает, где в Кировограде находится бульвар Шевченко?

Про память, победу и дедов

Вот нашел такое, понравилось… Отсюда взял.

Про деды воевали

Расскажу-ка я вам, как про войну рассказывают детям в той школе, куда пойдет мой сын в следующем учебном году.
Берут они с собой старшеклассников, которым по 16-18 лет, и едут куда-нибудь по местам боевой славы, в местные аналоги деревни Крюково. Там у всего класса отбираются все гаджеты. А взамен выдается рация, одна на взвод, каждому — вещмешок, оружие и форма, взаправдашняя — когда-то принадлежала участнику войны. На шею каждому вешается опознавалка — кто-то становится сержантом Янссеном, кто-то рядовым Ван Молем, имена все из того взвода, который конкретно эту деревню оборонял. Высаживают всю ватагу километров за 15 от деревни, и топают детки по жаре со всем своим барахлом.

Часа 2-3 топают. Оружие, которое не так много весит поначалу, становится очень тяжелым. Рюкзак натирает плечи. Хочется бросить тяжеленные вещмешки и полежать. Хочется поболтать, подурачиться, а нельзя. Тот, кому сержант достался, должен всю эту толпу держать в порядке — чтоб шли тихо, не орали, не отставали, вперед не забегали и не дурили (представьте себя 17-летнего на месте какого-нибудь пацана, которому надо внезапно сдерживать 15 человек своих одноклассников).

Доходят они до деревни, тут их преподаватель-командир ведет к дому, останавливаются. — Кто тут рядовой Ван Мол? — Я! — Когда ваш взвод подошел к этому месту, рядовой Ван Мол подорвался на мине возле этого дома. С этого момента «рядовой» молчит. Идут дальше. — Кто тут рядовой Стевенс? — Я? В этом месте взвод был атакован, рядовой Стевенс был ранен в бедро и погиб на месте от потери крови, помощь не успела подойти. И так идут они дальше, пока не доходят до кладбища, и не видят, как стоят в ряд, один за другим, камни с именами тех, чьи опознавалки у них на шее. И понимают, что из 15 в живых остались двое — таких же, как они, восемнадцатилетних салаг, которым хотелось дурачиться, слушать музыку, трепаться с противоположным полом, танцевать и целоваться, а вместо этого — жажда, голод, холод, боль, страх, усталость, и для очень многих — внезапная и страшная смерть.

А песен про «Хотят ли бельгийцы войны» тут нет, если не ошибаюсь. И про «деды воевали» я тут никогда не слышала.

Аудитория на прицеле

Любая реклама лучше работает там, где ее могут увидеть или услышать потенциальные потребители рекламируемого. Нет смысла рекламировать женское белье в журнале для пчеловодов, а музыку Бетховена — на радио Шансон. С некоторых пор я начал думать, что креативность разместителей уличной рекламы уперлась в дно, потому что все чаще стал замечать вот  такое:

То есть еще не все заборы, углы, столбы обклеены, а тут хоть и копеечная продукция, но размещается — на уровне плинтуса, причем совершенно не фигурально. Поверить в то, что ночами по городу шныряют лилипуты с пачками листовок и банками клея — не могу, как и представить, что расклейкой этих дацзыбао занимаются грудные младенцы.

Но потом вдруг осенило, стоило лишь принять во внимание тему рекламы. Вот, рассмотрите покрупнее:

Бинго! Алкоголик, не способный подняться с четверенек, ползет по тротуару, упирается головой в бетонное основание, поднимает голову посмотреть, что это там мешает дальнейшему продвижению — а тут под носом и путь к исцелению начертан!

Вот понять только не могу, как они нариков ловят — те вроде ползком не приучены, у них ниша другая…