Афганец Акбар Хурасани считается одним из самых удивительных украинских художников. Многие искусствоведы и ценители живописи пытаются понять философию его полотен. Говорят, что картины Хурасани – это притчи, каждая из которых столь глубока и мистична, что долго еще возвращаешься к ней в мыслях.
Кировоградцам пока не случилось созерцать притчи Акбара, но некоторым повезло познакомиться с ним лично. Благодаря Николаю Цуканову такая удача выпала и нам. Николай Николаевич пригласил художника с выставкой в галерею «Елисаветград». Акбар пожелал для начала познакомиться с городом и галереей. Первое знакомство, экскурсия по городу, посещение музеев и – мастер-класс. Акбар Хурасани никого не учил, он писал картину «экспромтом», призвав эмоции и чувства. Наблюдать за рождением необычной работы было любопытно. «Вертикаль. Очищение» – посвящение сегодняшней Украине.
«УЦ» удалось пообщаться с художником. Глубокий, доступный, с потрясающим чувством юмора, Акбар говорил с акцентом, но так по-нашему – откровенно и тепло.
– Акбар, вы впервые в Кировограде. Как вам наш город?
– Мне очень понравился Кировоград. С самого железнодорожного вокзала начали складываться впечатления. А потом меня Сергей водил по центру города, много рассказывал о его истории. Старый город очень интересный по проекту, по архитектуре, позитивный. В этом городе есть линия, благодаря которой Кировоград является узнаваемым. Он изначально интересно задуман, но надо его привести в порядок. Я проникся духом Кировограда. Мне очень понравились срезанные углы зданий. Так приятно, когда поворачиваешь за угол и тебе ничего не мешает. Я впервые такое видел.
– Вы много путешествуете?
– Да. Недавно я был в Норвегии. Там очень красиво. Был в Китае, Швейцарии, Голландии, Польше. Во многих странах и городах. Теперь вот и в Кировограде побывал, за что благодарен Николаю Цуканову и галерее «Елисаветград». Они меня пригласили, я приехал, мы познакомились. Поняли, что у нас есть много общего.
Это мой первый визит к вам, но не последний. Созревают планы. Приятно, когда меня приглашают люди с инициативой, с любовью, которые болеют за свое дело и хотят что-то изменить.
– Было заявлено, что вы в галерее напишете картину. Уже знаете, что это будет?
– Нет, пока не знаю. Я буду ее писать в состоянии медитации. Я часто, когда пишу, задумываю одно, а получается совсем другое. Потом я это закрашиваю, замазываю, и появляется совсем другое, еще лучше.
Картина содержит в себе много всего. Само полотно – квадрат или прямоугольник – это магические формы. Никто не знает, что они несут, а через художника это проявляется, как фотопленка. Таким образом творить мне очень нравится. Я писал одну картину, и она мне очень нравилась. Я пытался что-то изменить, подправить, сделать ее еще лучше, а потом не смог вернуться в изначальное состояние. Я отчаялся и замазал все мастихином. Смотрю – появился тот первоначальный образ, но с другим, мистическим характером. А до этого был этнический. И таких примеров очень много.
– Кто оценивает ваши работы? Чье мнение для вас важно?
– Есть люди, чье мнение для меня интересно, но выводы я всегда делаю сам. Есть люди, которые пишут картины, как ремесленники. Я уверен, что дело не в профессионализме, а в чувствах. В искусстве они должны быть возвышенными, и это не связано с мозгом, это на подсознании. Я пишу картину, пока она не станет гармоничной. А гармония помогает зрителю. Он может один раз посмотреть на картину, еще раз, и в конце концов изображение проникает в подсознание человека. Если картина радует меня, она порадует и окружающих. Если я буду стараться писать только для того, чтобы это понравилось людям, это никому не нужно. Из этого получается ширпотреб. Когда я делаю для себя, чтобы мне от этого было хорошо и приятно, – это обязательно оценят люди.
– Вы говорите, что пишете чувствами, эмоциями, духом. В таком случае, может, не надо учиться рисовать?
– Я иногда думаю, что, если бы не учился в академии, но умел делать то, что сейчас делаю, это меня больше радовало бы. Учиться надо, но нельзя повторять учителя. Это горе. Нужно, когда ты научишься держать кисть и смешивать краски, создавать свой стиль. Нельзя быть озабоченным деньгами. Если у тебя есть возможность просто творить – твори. Я так живу. Материальные блага – это хорошо, но это не должно быть самоцелью. Конечно, нужны деньги хотя бы для того, чтобы купить краски, холсты. Но я не особо волнуюсь по этому поводу, потому что у меня есть много дел. Если нет красок, могу рисовать чем-то другим, нет холста – могу заниматься каллиграфией. Есть много занятий, благодаря которым я могу найти вдохновение, спокойствие, радость. Даже радость от того, что ты просыпаешься среди ночи и пишешь каллиграфию. Это меня уравновешивает и гармонизирует с миром.
– Вы когда-нибудь злитесь, кричите?
– Когда-то было, а сейчас нет. В прошлом году я гулял с собакой и разговорился с девушкой: я планировал поездку и хотел оставить на нее собаку. В доме на втором этаже жила бабушка, которая часто с балкона кричала на людей, выгуливавших собак. И она стала кричать на меня. Она так громко кричала, на весь район, с матами. Я не реагировал, а девушка не выдержала и стала на нее кричать в ответ. Бабушка замолчала и ушла в квартиру. Я сказал, что она не здорова, что нельзя вести себя так, как она. Хотя несколько лет назад я бы отреагировал так же, обиделся бы. Но сейчас такие вещи на меня не действуют.
– У вас есть ученики?
– Да, иногда появляются. Некоторые из других городов. Но это не те, с которыми я занимаюсь рисованием и беру деньги. Это люди, которым я могу помочь, дать совет, духовные ученики. Делаю это с удовольствием.
– Вы дарите картины?
– Когда-то дарил, а сейчас нет. Я убедился в том, что подаренная картина людям не нужна. Она где-то валяется, краски осыпаются, полотно поцарапанное. А те, которые купили, одевают их в классные рамки, вешают на почетном месте, приглашают меня посмотреть. Дарю, если это надо для благотворительности. Если моя картина может кому-то помочь, это для меня радостно.
– А на заказ пишете?
– Да, бывает. Но я пишу на заказ, если человек меня не дергает, не рассказывает, как я должен писать. Я делаю то, что хочу. Если я пишу портрет чьей-то мамы или какого-то писателя, стараюсь, чтобы работа была музейной. Чтобы она не только лежала в доме, но потом осталась для общества, для будущего.
Одна женщина заказала свой портрет и так меня замучила: это не так, это не так. Она хотела фотографию. Но для этого можно просто сфотографироваться. Один мой земляк попросил свой портрет, который я писал густыми мазками. Он посмотрел: что ты сделал? И я ему его не подарил. А потом одна женщина его купила, потому что он ей очень понравился. А если бы ему подарил – он бы точно где-то валялся.
– Обнадежьте нас, что вы приедете с выставкой.
– Это будет, скорее всего, в следующем году. Сейчас я не готов, так как ближайшее время у меня распланировано. И мне надо подготовиться, написать новые картины. Это должно быть что-то, связанное с вашим городом, с впечатлениями. Мне очень понравилась галерея, здесь можно сделать хорошую выставку. Не знаю, сколько людей придет, но я обязательно приеду.
Записала Елена Никитина, «УЦ».
