Одна большая семья. Моя семья

Давно собирался съездить в Светловодск и посетить специализированную школу-интернат для слабовидящих детей, где прошли школьные годы мои и моего младшего брата. В самом городе бывал не раз, но зайти в интернат было страшновато, не хотелось разочаровываться. А зря не заходил.

Вспомнить все

В памяти остались только лучшие воспоминания об учебе в этой школе. Хороший преподавательский коллектив и отличные воспитатели. Друзья-одноклассники и одноклассницы, товарищи из классов постарше и младшие.

Любой праздник мы обдумывали, придумывали сценарий, и все у нас получалось на хорошем уровне. Особенно запомнилась встреча 1988 года. Тогда мы задумали сделать небольшой спектакль. Тема была интересной и для школьников, и для учителей: школа каменного века, средневековья и восьмидесятых годов. Зрителям, преподавательскому коллективу и воспитанникам специнтерната очень понравилось. Была не просто постановка, а настоящее театральное действо, к которому мы сами сделали декорации и костюмы. Организаторами и главными авторами представления были учитель биологии Анатолий Сиромаха и директор школы Олег Каргин. Это была не единственная новогодняя постановка — подобных было много. В предновогодние праздники, перед каникулами в столовой ставилась елка, развешивались украшения. И школьники во всех организационных действиях принимали непосредственное участие.

В интернате было много разных кружков, факультативных занятий, которые мы с удовольствием посещали. Занимались хоровым пением, фотографией, изучали творчество художников. Наши преподаватели делали все возможное, чтобы мы не скучали. Ходили группами в плавни, на Днепр, искали древности в намытых из реки песках, летом ходили в походы. А еще были две незабываемых поездки — в Крым и в Карпаты. Относительно древних ископаемых это не шутка. Действительно, мы находили и зубы древней акулы, и части костей мамонта. В кабинете биологии был стенд со всякими найденными крупными костями. К сожалению, теперь этого нет. Из нынешнего коллектива никто даже и не знает, куда все это подевалось. Даже Зоя Сергеевна Сиромаха, преподававшая у нас географию, не помнит, куда исчезли кости мамонта. Вероятно, при многочисленных ремонтах их перенесли на сохранение, а затем за ненадобностью выбросили.

Как я уже говорил, в школе было много кружковых занятий. Например, выжигание и работа с деревом и гипсом. Гипсовыми плитами хотели украсить всю столовую. Столовая там огромная, и спонсорских средств хватило только на одну стену. Несколько лет только эта стена и была загипсована. Мечтали работы продолжить, но в конце восьмидесятых страна обеднела, и помогать со строительными материалами уже было некому.

Наш учитель физкультуры был заядлым фотографом. Практически на свои деньги он при школе соорудил фотолабораторию. Покупал реактивы, фотобумагу, учил нас заниматься фотоделом. Несколько учеников приобщились к этому непростому занятию и вместе с преподавателем проявляли пленки, «купали» пальцы в проявителе и закрепителе, печатали снимки. Не всегда они были качественными и уж тем более профессиональными. Несколько личных «фотохудожеств» сохранились и у меня.

Несмотря на то, что нам как слабовидящим детям запрещали заниматься активным спортом, все-таки в футбол мы играли, причем играли с нами и наши одноклассницы. Чаще они стояли на воротах, защищали рубежи. В те годы это было в новинку, но наши девчонки хотели находиться рядом с нами. Были у нас и серьезные футбольные сражения с учениками соседней школы и ребятами из соседних домов. Тогда уже к нашей команде присоединялись и наши преподаватели. Они были молодыми, активными и, конечно же, любили спорт и нас к этому приучали. Не всегда удавалось одолеть крепкого соперника, и все же победы у нас были.

На кружке по выжиганию нам удавалось делать добротные вещи. Некоторые из них мы отправляли на конкурсы художественных работ и даже занимали первые места. Но, к сожалению, нам ничего не возвращали, поэтому эти изделия остались только в памяти. Был еще и судомодельный кружок — клеили парусники и другие кораблики.

Многие ребята коллекционировали почтовые марки: кто-то собирал марки с животными, некоторым нравились изображения картин великих художников. Небольшая коллекция марок у меня до сих пор еще осталась.

Часто мы собирались в кабинете физики для просмотра кинофильмов. Нас научили, как правильно вставлять пленку в киноаппарат и вообще разбираться с этим техническим средством. Впоследствии один из кружковцев крутил фильмы в кировоградском кинотеатре имени Дзержинского.

Учили нас и хоровому пению. Кроме гимнов Советского Союза и Советской Украины, мы пели песни популярных в те годы композиторов и исполнителей. О творчестве Булата Окуджавы и Александра Розенбаума мы узнали от нашей преподавательницы Зои Сиромахи. Вечерами в спальном корпусе или на школьном стадионе (в теплое время года) она нам под гитару исполняла их песни. В то время не каждый учитель решался быть откровенным со своими учениками. Но нам повезло. Песни были правильные, и разговоры о ситуации в стране, о репрессиях в тридцатые годы прошлого века тоже были для нас откровением. Вместе с преподавателями мы по вечерам смотрели программу «Взгляд», удивлялись, смущались, радовались тому, что можно слышать и говорить правду и быть при этом честными. В этот момент у нас с моим другом-старшеклассником и зародилась идея делать газету с материалами о жизни в интернате. Всего мы сделали пять или шесть рукописных газет, довольно симпатичных, если смотреть визуально. В текстах было много юмора, а на страницах — хороших рисунков. Писали мы вдвоем с Александром Ивахнюком, рисунки делал мой одноклассник Максим Шейченко. Жалко, ни одного экземпляра этих рукописных изданий не сохранилось. Какие-то газеты ушли почтой нашим друзьям из других областей, другие затерялись.

В конце восьмидесятых в нашем интернате проводился фестиваль Клубов интернациональной дружбы. К нам тогда приехали из разных концов СССР. Были ребята из западных областей Украины, Коми АССР, Беларуси. Перезнакомились, передружились, даже письма друг другу писали. Во время фестиваля девчонкам из Коми очень понравилась песня Тараса Петриненко об Украине. Они попросили подарить им пластинку с этой песней. А так как у нас она была всего одна, пришлось бегать по всем светловодским магазинам и искать пластинку с этой песней. Найти удалось. Мы красиво упаковали ее и торжественно подарили девушкам из города Сосногорск Автономной Республики Коми.

Много лет спустя

Как пели в середине девяностых наши земляки из Кировограда, участники группы «Аква-Вита», «А тепер все інакше». Посетив школу, я убедился, что в материальном отношении в интернате все реально изменилось в лучшую сторону. Конечно, в советские времена воспитанники не чувствовали недостатка в питании, да и все остальное обеспечение было нормальным. Но сейчас это уже не та школа-интернат, которую я помню. В помещения спального и учебного корпусов вложены серьезные средства. Было такое впечатление, что я попал не в то учебное заведение, в котором проучился восемь лет, а в совершенно другую школу. Все новое — обустройство классов, спален, столовой. Есть компьютерный класс, есть интерактивные доски. Во всех спальных помещениях и классах ковры. Новая, современная мебель. Для детей с полным отсутствием зрения есть библиотека с литературой со шрифтами Брайля. И сами дети вручную делают такие книжки. Есть свой небольшой музей атошников.

Школьники продолжают здесь заниматься хоровым пением, декоративно-прикладным искусством, шашками, шахматами, настольным теннисом. Работает патриотический казачий кружок. Традиции еще тех наших времен остались, как остался и замечательный сад с грушами и яблонями во дворе между корпусами.

Немного официоза

Директор школы-интерната Антонина Ткач рассказала о том, что в последние годы родители деток с плохим зрением стоят в очереди на оформление их в спецшколу.

— Сейчас у нас проходят обучение почти сто сорок детей, — говорит Антонина Антоновна. — Условия созданы хорошие. Областная власть помогает. Появились и спонсоры.

Моя одноклассница киевлянка Карина Лааксо, прежде Шарковская, теперь гражданка Финляндии, помнит учебу в интернате как что-то светлое, доброе.

— Училась в светловодском интернате всего один год в шестом классе. Попала туда в связи с трагедией в Чернобыле. Возвращение в Киев после летних каникул было нежелательным. В прекрасном городе Светловодск, очень чистом и живом, и по сей день живёт моя бабушка, которой уже далеко за девяносто. Рядом был интернат для детей со слабым зрением. Так как у меня было плохое зрение, меня туда приняли. И, к слову сказать, приняли прекрасно. Классы были небольшие, но очень дружные. Складывалось впечатление, будто бы мы — одна большая семья. И, наверно, это и было самым ценным для нас, детей, родители и близкие которых находились далеко. Я не помню, чтобы сильно скучала за мамой и родным Киевом. Почему-то процесс обучения не очень отложился в моей памяти, а вот свободное от уроков время и по сей день вызывает улыбку и хорошие воспоминания. А ещё помню, что всегда было очень вкусно. Еду нам готовили как для себя. Спустя год после обучения в интернате я вернулась в Киев, в обычную общеобразовательную школу, но еще много лет переписывалась с мальчиками и девочками из интерната. К сожалению, не знаю, как сложились судьбы большинства детей, но с удовольствием поддерживаю отношения с некоторыми из них. Благо, есть социальные сети. И до сих пор встречаемся с моей подругой Люсей, когда я бываю в Светловодске. Обязательно вспоминаем наши школьные годы.

Александр Ивахнюк сейчас занимается своим сайтом и работает на агентство, которое дает украинцам работу в Польше. Живет на два города — Киев и Варшаву.

— Написав, що згадав. У дитинстві я збирався стати музикантом. Шість років музичної школи, щодня три-чотири години занять за інструментом і ще година боротьби з сольфеджіо та іншими теоретичними предметами музичної школи. Усі йшли після уроків на «трудовий десант» (прибирати газони або ще щось), а мене відпускали, бо мені треба було займатися музикою. Це було предметом заздрості й приліпило мені ярлик «білоручка» від «авторитетів» класу. Однак, мабуть, щось таки від журналіста у мене було в школі. Бо я (десятикласник) і Руслан Худояров (восьмикласник) раптом ні з того ні з сього вирішили видавати газету. Назвали її неполіткоректно «Балаганскіє новості». Газета була російськомовна, бо ми жили у совку і вважали, що російська мова — це мова, якою мусять спілкуватися такі розумні люди, як ми. Малі були, дурні та неграмотні. Наслухалися казочок про дєдушку Леніна на історії… Момент задуму я не пам’ятаю. Змісту теж не пам’ятаю. Пам’ятаю тільки, що нас викликали до кабінету директора й пояснили, що те, що ми пишемо, не можуть писати такі хороші учні, як ми, що так роблять тільки хулігани. І назва теж нехороша. Нам не заборонили далі видавати газету, але ясно сказали, про що можна писати, а про що не можна. Нам було смішно, але ми мужньо цю екзекуцію витримали. Газету ми видавали рукописно. Тобто кожен примірник «Балаганських новостєй» був руками скопійований після того, як ми написали оригінал. Газету передавали з рук в руки, читали, сміялися. Бо ми у тій газеті тролили вчителів і однокласників та старшокласників. Особливо страшно було тролити старшокласників, бо вони могли й по голові дати, прочитавши про себе щось правдиве, але дошкульне… Але ми це робили, бо так ми собі уявляли справжню газету. Наївні були…

Руслан Худояров, «УЦ», фото автора.