Главный голос Кировограда

Диктора Юрия Левитана называли главным голосом великой страны. Он был голосом надежды и крепости духа в дни отступления и поражений, он был воодушевляющим голосом для тяжелейших будней тыла и голосом Победы и скорого мира в последние годы войны.

У Кировоградщины есть свой Левитан. Главным голосом нашего региона является Николай Левандовский. Полвека посвящены работе в областной телерадиокомпании. Он вел концерты в филармонии, торжественные собрания. Его уникальный голос приветствовал колонны на первомайских и октябрьских демонстрациях. Вслед за ним тысячи людей кричали «Ура!».

Дикторы, с которыми он начинал, получали звания, а Левандовский — только высшую категорию диктора. Он не член партии и никогда не был в КПСС. Странно, но он даже не состоит в Союзе журналистов. «В одном танке воевал, но танкистом не считаюсь», — шутит он по этому поводу.

Однажды Николай Евгеньевич поинтересовался в управлении культуры, чем он уступает коллегам, имеющим «заслуженного». Сказали, что, наоборот, даже заслуживает звания и награды и предложили подавать документы. Результат — дважды отказали…

Далеко не все из тех, кто его слышит, знают его в лицо. Еще меньше людей знает о его судьбе, достойной описания не в газете, а в настоящем историческом романе. Мы же рискнем внести свою лепту в жизнеописание нашего земляка — диктора Кировоградской областной государственной телерадиокомпании Николая Левандовского.

СЫН «ВРАГА НАРОДА»

Отец Николая Евгеньевича был военным. В 1937 году он был комиссаром отдельной 222-й конно-артиллерийской пограничной бригады на Дальнем Востоке. Служил исправно, был настоящим профессиональным военным. О событиях страшного тридцать седьмого написано много. Евгений Левандовский был одним из тех, кого по непонятным причинам признавали врагами народа. Отца арестовали, и семья в течение двадцати четырех часов была выселена из военного городка. Мама привезла детей в Кировоград, где жила ее мать. Кстати, именно в нашем городе познакомились будущие супруги Левандовские — отец Николая Евгеньевича оканчивал Кировоградскую кавалерийскую школу.

Здесь дети Левандовского были вынуждены носить на себе клеймо детей врага народа. Мама просила их всем, кто будет интересоваться местонахождением отца, говорить, что папа их бросил. Но от вездесущего глаза НКВД невозможно было скрыться, и всему окружению стало известно, чья это семья…

Много позже репрессированный Левандовский был реабилитирован. Еще проходя службу в армии (это был период развенчания культа личности Сталина), Николай Евгеньевич написал письмо в военную коллегию Верховного суда с просьбой пересмотреть дело. В Забайкальском военном округе дело пересмотрели, и «за недостаточностью улик» отца оправдали. Достоинство и честь семье вернули, но слишком много времени прошло, и много очень важного, даже главного, было уже невозвратно утеряно — здоровье мамы и, конечно же, отец. В 1942 году семья получила с Колымы сообщение о том, что отец умер от туберкулеза легких. Что было на самом деле, неизвестно.

Евгений Левандовский был очень преданным коммунистом. В единственном письме, которое семья получила из лагеря еще до войны и которое хранится до сих пор, он писал: «И все-таки, Надюша, в том, что случилось, не вини партию. Партия не виновата, виноваты враги, прокравшиеся в партию…»

«Может быть, Коммунистическая партия и была достойна того, чтобы отец ей верил, но мне не пришлось быть в ее рядах, и я об этом ничуть не жалею», — говорит много лет спустя сын репрессированного комиссара…

ЕГО ГОЛОС БЫЛ УСЛЫШАН

Николай Левандовский до сих пор удивляется, как его, с «таким» прошлым, взяли работать диктором. Но, возможно, свою роль сыграло то, что в те времена для поступления на такую работу надо было сдавать серьезные тесты. Проверялся уровень образованности, интеллекта. И, конечно же, голос. Не то, что теперь, — микрофон в руки и вперед — шепелявь, оговаривайся, мели, Емеля, одним словом…

Вообще свою трудовую деятельность Николай Евгеньевич начинал на заводе «Большевик», куда устроился работать термистом по возвращении из армии. Случайно узнал, что во Дворце культуры имени Октября проводится конкурс чтецов. Поскольку очень любил поэзию, много читал и знал наизусть, решил поучаствовать. Конечно же, был отмечен призом, но не только. После конкурса его пригласили работать художественным руководителем в Дом культуры имени Калинина. Вот это была работа по душе! Время от времени Левандовского приглашали вести концерты в областной филармонии. Один из концертов записывали для трансляции на радио. Тогда-то его голос был услышан, оценен — в это время в телерадиокомитете проходил конкурс на замещение вакантной должности диктора, в котором худрук Дома культуры принял участие. Это был 1958 год.

С тех пор Николай Левандовский «живет» в каждом доме кировоградцев, где установлена радиоточка. Правда, был небольшой перерыв в работе в ТРК. По принципиальным разногласиям с руководством телерадиокомитета Николай Евгеньевич был вынужден уйти. Некоторое время работал в филармонии. Кстати, в то время там начинала свою карьеру Клара Новикова. После возвращения на радио Левандовский работает там до сегодняшнего дня.

НЕ ИМЕТЬ ПРАВА НА ОШИБКУ

С тех пор много воды утекло. Главным для Левандовского были и есть семья и работа. А работал он всегда высокопрофессионально. В течение многих лет дважды в год он с напарницей — чудесным диктором, обладающим Богом данным голосом, Людмилой Капустиной — «читал» праздничные демонстрации. Они стояли над банком на площади на открытом балконе в любую погоду. Чуть позже вели демонстрации со второго этажа кафе «Юность». Из окна было хорошо видно колонны, входящие на площадь, о которых надо было говорить. За дикторами с двух сторон неизменно торчали «товарищи» из горкома и обкома партии, которые следили по тексту за ними. Предупреждали о том, чтобы ни слова не было изменено. У Левандовского это всегда ассоциировалось с «шаг вправо, шаг влево считается побегом, стреляем без предупреждения». В общем, никакого творчества.

Это было торжественно, пафосно, красиво. Май, весна, на октябрьские не так, погода могла подвести. Но все-таки это настроение, всеобщее веселье, оркестры, флаги, транспаранты, танцы, спортсмены, всеобщий подъем. Но дикторам в это время нужно было думать о том, что тебя слушает весь город, а потом вся область будет слушать репортаж. Все должно было быть подано профессионально.

Репетиций никаких не было. Дикторам приносили тексты часа за полтора-два до демонстрации. Они их прочитывали, и ничего не должно быть изменено. Могли быть перестановки в плане построения колонны. Но для этого были «товарищи», которые помогали корректировать текст, если, к примеру, швейная фабрика шла позже обувной, а по сценарию было наоборот.

Все это было на хорошем уровне. Сбоев у Левандовского и Капустиной никогда не было, — «Единственный раз получился прокол, — вспоминает Николай Евгеньевич. — Я был на больничном, и вместо меня на майской демонстрации читал наш режиссер. Его голос был более-менее поставлен, и доверили. Когда шли школы, первыми всегда на площадь выходили интернаты. И наш диктор так пафосно произносит: “Вот на площадь выходят колонны кировоградских школ-интервентов!” Конечно, все были в шоке. Но, поскольку громыхали оркестры, основная масса людей прошла, бдительность была уже не та, товарищи на трибунах подустали, не заметили “ошибку”. Но кому было надо, те заметили. Был жуткий скандал».

Их слушали и следили за работой довольно пристально. Если не так поставил ударение или сбился, моментально шефу шли звонки, могли лишить премии за квартал, понизить в должности.

Они не имели права на ошибку. Но любому человеку свойственно ошибаться. Николай Левандовский теперь смеется, вспоминая курьезы, от которых в те времена было не до смеха. «Мы на радио читали новости, а потом объявления: что в театре идет, что в кинотеатре, где какие выставки. Это были годы руководства Хрущева, и тогда был период “выравнивания пятилеток”, в связи с чем была одна семилетка. Мы читаем объявления. Я его до сих пор помню: “В кiнотеатрi “Мир” художнiй фiльм “Нескорення”. Початок сеансiв о 18.00, 20.00, 22.00 годинi. Перед початком останнього сеансу додатковi фiльми “Лиса та бобер” та “Їх вклад в семирiчку”». Когда этот текст читаешь, то смысл один, а когда слышишь — совершенно другой. То есть на слух воспринимается как “лиса та бобер та їх вклад в семирiчку”. Редактор должен был расставить правильные акценты: такой-то мультфильм и такой-то документальный, но почему-то не расставил…

За “вклад в семирiчку” дикторы, конечно, получили. Мы были на грани увольнения, все приказы, которыми была увешана стена, были написаны на нас: и премии, и выговоры…»

«ПУСТЬ ВАС БОГ БЕРЕЖЕТ!»

У Левандовского нет ностальгии по тому времени. Есть доля сожаления по духу, по ощущению праздника. Если бы сегодня ему предложили встать на балконе банка и прочитать текст для демонстрантов, он пошел бы, прежде всего, выполняя профессиональный долг. Если говорят, что это нужно, он идет и выполняет профессионально. Но он уверен, что той радости внизу, тех волн, одна ярче другой, уже не будет. Эпоха не та. И праздники уже не те.

Его сегодня на улицах очень часто узнают, останавливают. В основном люди более зрелого возраста, молодежь радио не слушает. Бывают интересные и душевные встречи.

«Спешу на работу, чуть-чуть опаздываю. Навстречу идет женщина, пожилая, хорошо одетая. Говорит: “Извините, вы Левандовский? Может, я некстати вас остановила, но я из села. Вас так любят в селе. Знаете, вы как родной человек в доме”. Заметила, что я слегка беспокоюсь. “Вы, наверное, спешите?” “Да, — говорю, — я немножко опаздываю”. “Извините, пожалуйста, еще раз спасибо вам. Пусть вас Бог бережет!” И перекрестила меня. Я целый день как на крыльях летал. Настолько это душевно, тепло и искренне. Вот это, как говорят, итог».

«У меня хорошая семья, два приличных сына, внуки. Жизнь прожита не зря. Есть хорошие друзья. К сожалению, уже уходят. Все-таки надеюсь, что у всех будет радость, добро, разум. С такими людьми, с такой богатой землей мы должны, обязаны быть самыми лучшими», — считает Николай Евгеньевич.

На юбилее Левандовского несколько лет назад его поздравляли коллеги, ученики, благодарные слушатели. А потом в зал вошли его друзья, с которыми Николай Евгеньевич часто выезжал поохотиться, и сказали: «Дай нам Бог еще не одну зорьку встретить на охоте!» От коллектива «УЦ» хотим добавить: пусть этих зорек будет как можно больше!