Почем земля русская?

О разных аспектах жизни в России «УЦ» пишет много и подробно: кого-то интересует современный российский литературный процесс, кого-то — социальные гарантии и уровень жизни в соседнем государстве, кого-то — отношение к нам, украинцам, рядовых россиян. Моего собеседника — бобринецкого фермера Виктора Чмиленко — больше всего интересует жизнь его коллег, фермеров, особенно после того, как в России был отменен мораторий на продажу земли. Возвращаясь из Москвы, куда ездил по делам, Виктор заезжал в несколько деревень Белгородской области, чтобы поговорить с коллегами, узнать, лучше или хуже живется им после того, как земля стала товаром.

— Нам ведь совсем скоро предстоит то же самое, хочется знать, к чему быть готовым, с какими трудностями мы столкнемся после отмены моратория, — объясняет Виктор Иванович.

Но оказалось, что и спросить-то особо не у кого:

— Большинство полей принадлежат каким-то крупным корпорациям, везде наемные работники — говорит Виктор Чмиленко. — Сколько ни ездили — не могли найти хозяина, который работает на своей земле. Заехали в село Орловка Белгородского района. Смотрим — стоит техника возле двора, вроде коллега. Стучусь — открывает маленькая седая старушка. Говорит: да, действительно, сын был фермером, но обанкротился, теперь грузит кирпич в Белгороде, домой — к маме и молодой жене — приезжает раз в месяц, деньги привозит…

Разговорившись с женщиной, Виктор выяснил, что ее сын арендовал 20 га, выращивал ячмень и пшеницу, зарабатывал немного, но на жизнь хватало. Но все это до того, как земля стала продаваться. Всю землю в Орловке и соседних селах, по словам старушки, скупила крупная корпорация «Интэк», она же, как самый большой землевладелец, диктовала цены — 20 тысяч рублей, то есть чуть больше тысячи долларов, за пай (размер пая здесь составлял 4,15 га). Сын купить землю по такой цене не смог, а арендовать стало нечего — все без исключения (!) жители Орловки и соседних деревень за пару месяцев успели продать свои паи.

То же самое произошло с большинством мелких хозяев, удержались на плаву очень немногие. Самым успешным местным фермером в Орловке считают 24-летнего Дмитрия:

— Совсем молодой парень, — говорит Виктор Чмиленко. — Но фермерством стал заниматься в восемнадцать лет, так что опыт уже имеет приличный. Дима рассказал, что, когда два года назад земля стала продаваться, он заложил всю свою технику и взял кредит под 19% годовых — хватило на 70 га.

По словам Димы, «Интэк» на конкурентов не давил, цена для всех была одинаковая — так что жаловаться не на что. Просто корпорация скупала землю очень быстро — важно было успеть. Дима считает, что ему и тем его коллегам, которые смогли удержаться на плаву два года назад, теперь живется значительно лучше, чем до реформы, — помощь государства более ощутима, продавать продукцию проще. По его мнению, ничего плохого в том, что большая часть земли принадлежит крупным корпорациям, нет — была бы земля ухоженная и хозяин толковый.

Виктор Чмиленко считает иначе:

— Вот мы едем по Белгородской области, по обе стороны дороги аккуратные поля, — рассказывает он. — Ухоженные, чистенькие — прямо глаз радуется. Все с табличками «Интэк». У корпорации хорошая техника, она имеет возможность нанимать на работу высококвалифицированных специалистов. И все это, безусловно, хорошо… Но видели бы вы тамошние села! Вот мы говорим, что у нас село умирает. Но там! Там воздух пропитан какой-то абсолютной, совершенной безысходностью. Крестьяне, которые много лет работали в колхозе, потом худо-бедно у местных фермеров, они ведь остались не только без работы и без земли, но и без какой бы то ни было надежды на работу. Дело идет к тому, что вся область превратится в одно большое поле корпорации, где вахтенным методом будут работать высококвалифицированные механизаторы, а вертолет раз в неделю будет привозить им продукты — это ведь целесообразней с экономической точки зрения, чем поддерживать инфраструктуру села, строить там школы, больницы, церкви, да и гораздо менее хлопотно…