«…Когда я увидела, в каких берцах он ходит, то спросила: «Женя, тебе точно в них удобно?». Мне показалось, что они — как два кирпича. А он ответил: «Нормально, мама. Не переживай, я не погибну». Тогда он приезжал домой в последний раз».
У Евгения Тельнова было очень много знакомых, но, по словам родственников, совсем мало близких друзей. Он был чрезвычайно мягок в семье и необычайно тверд на работе. Он любил порядок во всем и не мог стерпеть даже малейшей несправедливости. Он верил, что процветание Украины возможно только в Европе, и, чтобы наша страна получила шанс на достойную жизнь, ушел на войну.
Сын
Мать Евгения Таиса Ивановна в юности приехала в Кировоград с Кавказа, его отец был моряком дальнего плавания. Возможно, именно тот факт, что отец подолгу не бывал дома, и сформировал у Жени обостренное чувство ответственности.
— Он был очень хорошим ребенком, — отметила Таиса Ивановна. — Всегда был спокоен, отзывчив. Проблем с ним у нас было мало. В школе учился, как и все мальчишки, — были и тройки, и четверки, и пятерки. Пятерки были в основном по математике и физике, а по литературе в тройках сидел. Но при этом Женя много читал. Мне несколько раз его классный руководитель жаловалась — мой сын срывает уроки истории. Знаете как? Если класс хотел сорвать урок, Женя первым поднимал руку и задавал учителю какой-нибудь очень умный вопрос по теме урока. Дискуссия затягивалась до самого звонка.
Когда Евгению исполнилось 15 лет, мать попала в страшную аварию. Реанимация, потом долгий период восстановления.
— Женя практически все обязанности по дому взял на себя, — рассказала Таиса Ивановна. — Он сам стирал, делал в доме уборку и при этом ухаживал за мной, пока я была прикована к постели. Я, кстати, общалась с тем парнем раненым, которого Женя вытащил с поля боя перед смертью. Он, конечно, большой оптимист, говорил, что начнет новую жизнь. Он даже не представляет себе, каково это — быть инвалидом, когда на погоду все тело болит… А я знаю, что это такое, уже 40 лет так живу.
Таиса Ивановна рассказала нам о несбывшейся мечте Евгения — стать военным моряком. Не вышло из-за зрения.
— У Жени зрение было слабое, Он знал, что медкомиссию не пройдет. А мы с отцом придерживались такого мнения, что сыну нужно дать самое лучшее. Решили восстановить ему зрение, отвезли в клинику Федорова, пролечили. Но медкомиссию он все равно не прошел. Из-за этого, когда закончил школу, Женя в первый год никуда не поступил — не хотел. Я в это время работала на радиозаводе, помогла ему устроиться. Он стал работать токарем. Когда призвали в армию, отслужил. Вернулся домой и снова на завод. И хотя у Жени не было профильного образования, он зарекомендовал себя очень хорошим специалистом. Это все потому, что он, когда сталкивался с проблемой, первым делом старался получить знания, которые помогли бы эту проблему решить. Все старался сделать сам, потому что считал, что сам для себя он сделает лучше, чем человек со стороны. А вот когда началось время кооперативов, перестройка, Женя решил уйти с завода и открыть собственное дело. Знаете, может, другие поспорят, но мне как матери кажется, что вся эта торговля, этот бизнес Женю испортили. Появилось такое качество, знаете — «я уже все решил». Например, пришел он как-то ко мне домой, посмотрел на балконную дверь, сказал: «Мама, тебе надо вместо этого поставить стеклопакеты». А я знаю, что свободных денег у него нет, влезет в долги, говорю: «Женя, не надо! Сколько лет с этим балконом прожила и еще пару лет проживу, ничего не случится». Что вы думаете? На следующий день он звонит мне: «Мама, будь дома, должен прийти человек сделать замеры». Из-за этого качества я никогда не просила его о помощи. Я и сама могу обеспечить себя, но знаю прекрасно — стоит только заикнуться о том, что какая-то проблема, — тут же начнет ее решать, даже если у самого в карманах ветер гуляет.
О том, что Евгений летом прошлого года ушел воевать на Донбасс, Таиса Ивановна узнала уже после того, как он уехал в учебку.
— Он ведь ничего мне не сказал! Я узнала по факту, от его друзей. Когда приезжал в отпуск, то очень быстро начинал рваться обратно, говорил, что, хоть там и война, а отношения какие-то более открытые, добрые, что ли… Его сильно задевало то, что здесь люди ведут себя так, словно в стране нет никакой войны.
Муж
Евгений Львович был женат дважды. Со своей второй женой Светланой Евгений прожил 27 лет. За это время она узнала его и как доброго, отзывчивого и ласкового мужа, и как твердого и бескомпромиссного начальника:
— Я приехала в Кировоград из Казахстана, мне было всего 20 лет. Устроилась на радиозавод работать, поселилась в общежитии. Думаю, вы сами понимаете, как это, в чужом городе, ничего не зная… В общем, решили подруги сосватать мне некоего кавалера. А мне и страшно было, и не хотелось. Помню, пригласили меня девочки на посиделки — а я уже знала, что этот кавалер точно на них придет, и решила сбежать. Очень кстати тогда одна подруга предложила прогуляться по городу, я тут же согласилась, собралась, сказала девушкам, что не могу остаться, вышла. Зашли мы в лифт, едем вниз. На первом этаже двери открываются, и я сталкиваюсь лицом к лицу с этим самым кавалером. Он меня практически сразу покорил — брюнет с усами, в общем, мой идеал мужчины. Познакомились, подружились, стали встречаться. Пять лет встречались, пока его мама не настояла на свадьбе.
В Жене меня всегда привлекало полное спокойствие. Он практически в любой ситуации был невозмутим. С ним рядом чувствуешь себя под самой надежной защитой на свете. Когда у нас родилась дочка, я, конечно же, ушла в декрет. В это время Женя решил заняться собственным делом. Ему было очень тяжело, потому что начинал с нуля. Но он никогда не жаловался. Работал очень много. А я как ушла в декрет, так и просидела дома 12 лет. Хотела было выйти на работу, когда декрет закончился, но Женя сказал: «Тебе что, тут работы мало?» «Тут» — в смысле дома. Естественно, дочку в садик никто не отдавал, я все свое время посвящала семье. Но Вика все равно выросла папиной дочкой, не моей. У них все время какие-то общие интересы были, затеи. Поначалу, как только у Жени бизнес пошел в гору и появились деньги, мы всей семьей ездили отдыхать на моря. А потом у него просто не стало времени на отдых. О том, каким он был на работе, я узнавала по отрывочным сведениям — то кто-то по телефону пожаловался, то знакомые посетовали… Дома ведь Женя был сама доброта. Никому не отказывал в помощи, даже если эта помощь оборачивалась ущербом для него. Каким он на работе был, я узнала, когда начала с ним вместе работать. Женя требовал от своих подчиненных неукоснительного соблюдения установленных правил. Если рабочий день начинается в половине девятого, он не понимал, почему сотрудник позволяет себе прийти в 8.40. Вообще у Жени было обостренное чувство ответственности и справедливости. Он ни разу в жизни не дал взятку. Всюду пробивался сам и только честным путем. Постоянно с кем-то судился — то с ГАИ, то с налоговой. И практически все суды выигрывал. Он мог простить долг другу, но не прощал никогда несправедливости по отношению к себе или близким.
Еще у Жени была такая черта — он все старался сделать сам. Купил машину — думаю, теперь все, пойдут СТО, запчасти… Что вы думаете? Он достал справочник по ремонту и изучил его вдоль и поперек, машину всегда ремонтировал сам. Дома ремонты тоже делал сам. Для семьи создал условия сродни тепличным — я всегда знала, что, если возникнет проблема, Женя ее решит. Теперь приходится учиться жить без него…
О том, что Женя отправляется на войну, я узнала незадолго до того, как он уехал в учебку. Отговаривать его я не стала — это было бы бесполезно. Я его проводила, а потом мы держали связь по телефону. Он проходил обучение в Петровцах — первый месяц звоню ему, спрашиваю: «Где-ты?» — «В учебке». Второй месяц — в учебке. Третий — тоже в учебке. Я что-то заподозрила. В общем, поняла, что он врет, чтобы мы не волновались за него…
Друг
По словам близких Евгения, несмотря на очень широкий круг знакомств, настоящих друзей у него было мало. Валерий Коробко, офицер милиции, — один из них.
— Мы с Женей жили в одном дворе, конечно же, вместе играли. Ходили в одну школу, но в разные классы — Женя был младше меня на два года. Помню, он уже тогда был серьезный, рассудительный, в наших мальчишеских авантюрах принимал участие редко. Серьезно занимался спортом, ходил в спортшколу на плавание. У него было хобби — водный спорт, он нырял, по собственной инициативе помогал нашим спасателям, работал даже одно время на лодочной станции в Горсаду. В юности наши пути разошлись — Женя пошел работать на радиозавод, а я поступил в военное училище, закончил его, служил военным моряком на Дальнем Востоке. В 1993 году вернулся в родной город. Хотя мы с Женькой жили в разных частях света, связи не теряли, после моего возвращения, конечно же, снова стали тесно общаться. Он к этому времени начал собственное дело. Оно ему давалось тяжело, так как связей у него не было, все делал сам. Но у него все получилось, были магазины в Кировограде, в Александровке. Дела пошли плохо, когда к власти пришли «Регионы». Тогда либо надо было «лечь» под них, либо тебе приходилось очень туго. Женя, конечно же, ни под кого ложиться не хотел. Он принципиально не давал взяток, посылал подальше всяких инспекторов, по сути в одиночку боролся с системой. Думаю, именно из-за того, что не мог победить ее мирным путем, отправился на эту войну. Помню, незадолго перед тем, как уехал, он произнес примерно такое: «Мне надоела эта постоянная нищета, этот беспредел. Надо с этим что-то делать». Думаю, он попросту устал бороться с этой страной… Женя искренне верил, что, если эту продажную систему сбросить, Украина станет процветающим европейским государством. Когда приезжал в отпуск, буквально на следующий день говорил: «Хочу туда». Однажды я его спросил, почему его так туда тянет. А Женька знаете что ответил? «Как вспомню, какой вкусный там варят компот!» В последний раз, кстати, он приезжал в Кировоград 10 февраля. У нашего общего друга Вадима Тригубенко как раз был день рождения, и Женька поначалу собирался идти, и тут ему позвонили, приказали ехать в Киев, так как под Дебальцево возникли проблемы. Женя решил на день рождения не идти вообще. А 15 февраля мы узнали, что он погиб.
Честно говоря, я и сейчас задаюсь вопросом, почему Женька не пошел в военное училище? При тех качествах, том характере из него получился бы превосходный офицер. Когда он приезжал в отпуск из АТО и рассказывал мне, что там происходит, я понимал, что военное дело он знает хорошо, оно ему близко. Но… Знаете, я очень хотел бы, чтобы в родном городе Женину память как-то увековечили. Установить мемориальную доску — он это заслужил! Хотя можно было бы вообще сделать еще лучше — назвать в Женину честь одну из наших улиц. Улица Евгения Тельнова — хорошо ведь звучит.
Солдат
Боевой побратим и командир Е. Тельнова, замкомбата батальона «Донбасс» Виктор с позывным «Филарет» рассказал нам о невероятном хладнокровии Евгения в бою:
— Мы с Женей познакомились практически в самом начале, когда батальон «Донбасс» еще только формировался. В Петровцах создавался учебный центр. Вот с того самого времени мы вместе. Прошли Попасную, Лисичанск, Иловайск, Марьинку — в общем, всюду свой клюв надо было всунуть. Что меня в Жене поразило, так это его спокойствие и хладнокровие во время боя. Я сам могу назвать себя хладнокровным — прошел Афганистан, имею за плечами нормальный боевой опыт. Но до Жениного спокойствия мне было далеко. Его любимым занятием было охотиться на танки с гранатометом — в этом деле он не знал себе равных. Под Иловайском его ранило, но, несмотря на это, он вышел из окружения. Уже тогда я подал необходимые документы на награждение — Женя заслужил. И я очень расстроился, когда увидел, что в наградных списках за Иловайск его нет. Я сам написал представление на награждение, но, как всегда, все тормозит дурацкая бюрократия — эти документы, скорее всего, лежат в каком-нибудь ящике, и на них не обращают внимания. Но я добьюсь, чтобы Жене дали Героя Украины, потому что я, кроме всего прочего, еще и помощник народного депутата. Ведь Женя погиб, когда вытаскивал раненых бойцов из-под обстрела. Он мог уехать, но не сделал этого. Там сложилась такая ситуация — колонна транспорта ехала на Мариуполь, часть трассы под Широкино простреливалась, поэтому нужно было ехать как можно быстрее. Машины в колоне были разные, более быстрые уехали вперед, более медленные отстали и потеряли дорогу. Свернули не туда и наткнулись на вражеский блок-пост. Приняли бой, прорвались. Но Женя просто так уехать не мог, стал вытаскивать раненых. О том, что он погиб, я узнал в тот же день, 15 февраля. Родственникам сообщать не торопились, так как точной уверенности не было, а пока ее нет, пока не увидел тело сам, хоронить человека нельзя. Несколько дней мы не могли забрать тело, так как это была хорошо пристрелянная местность, работали снайперы. Сейчас, когда Женя погиб, я просто обязан добиться для него Героя Украины, таких бойцов, как он, — единицы.
Пожелаем Виктору успеха в бюрократической войне за достойную награду для Евгения. Хочется, чтобы на его сторону в этой, хоть и не кровавой, но во многом более подлой войне встали и наши чиновники, и общественность. Действительно, почему бы не назвать в честь настоящего героя одну из кировоградских улиц?
Виктория Барбанова, фото Елены Карпенко, «УЦ».
