Во время последней моей беседы с двоюродными бабушками, которые волею судьбы оказались запертыми в злополучном Луганске, приходилось сдерживать себя из последних сил: хотелось кричать, проклинать, желать самых страшных бед и несчастий на головы тех, кто затеял и поддерживает эту бессмысленную войну. Хотелось, но — нельзя. Грех.
В течение трех месяцев я тщетно пыталась связаться со своими двоюродными бабушками Марией и Верой Чатырко — с начала известных событий на востоке Украины и образования ЛНР у нас еще оставалась мобильная связь через оператора «Киевстар». Однако в конце августа и эта ниточка оборвалась. Всю осень наша семья прожила в изматывающем неведении. Я даже обратилась к волонтерам из общественной организации «Українська варта», однако они не смогли помочь — возникла путаница с адресами: оказывается, в Ленинском районе Луганска не одна, а целых три улицы Шевченко! И все эти Шевченко — разные персоны…
И вот на прошлой неделе бабушка Маша позвонила нам. Похоже, боевики таки допустили работников компании «Киевстар» в Луганск, чтобы те починили вышки, — связь возобновилась. Качество ниже среднего, но это гораздо лучше, чем совсем ничего. От того, что бабушка рассказала мне, и захотелось посылать проклятия направо и налево.
В сентябре жилые кварталы Луганска начали массово обстреливаться со стороны российской границы. В городе пропали водоснабжение и электричество, из коммунальных благ остался только газ. Спасибо, что хотя бы он был у моих родных — благодаря этому они в холодные ноябрьские ночи могли обогреть свою небольшую квартиру.
Бытовые невзгоды моих бабуль не пугают — обе они выросли в селе, где все удобства находились во дворе, а за водой надо было ходить к колодцу в конец улицы. Обе видели Великую Отечественную войну и оккупацию, поэтому не боятся обстрелов и не видят причин уезжать из Луганска. Их не смутил даже снаряд, попавший в соседний подъезд дома и разорвавшийся на пятом этаже. «Но дом выстоял, только окна вылетели, так что ты не волнуйся. Никто не погиб, из той квартиры еще в мае семья уехала. Но из дома напротив у соседки Гали дочка погибла от снаряда — вышла утром кота найти, чтобы покормить, а тут обстрел начался. Но что поделаешь, это же война, на войне всегда люди гибнут», — уставшим, но ровным голосом говорила бабушка Маша в трубку. Рассказала она и о том, что теперь на нее возложена ответственность присматривать за всеми квартирами на ее лестничной площадке — соседи, уезжая, просили. В одной из квартир живет породистый кот, хозяева не смогли его взять с собой, оставили денег, чтобы бабушка покупала ему корм.
Обстрелы продолжались весь сентябрь и октябрь. В начале ноября боевые действия в городе внезапно прекратились. А 20 ноября в квартирах потеплели батареи. Появились вода и свет. «Правда, свет по ночам выключают, а воду подают на пару часов в сутки, но это же гораздо лучше, чем на водокачку с тележкой ходить», — как само разумеющееся рассказывает мне бабушка. Оказывается, все то время, пока в Ленинском районе не было воды, она ходила за 4 километра в дачный поселок на водокачку. Приходить туда нужно было около 4-5 часов утра, к этому времени у водокачки уже выстраивалась очередь в 100-120 человек. Что интересно, этот дачный поселок оставался тихим местом все время обстрелов, на его территорию не попал ни один снаряд.
Во второй половине осени в Луганск начали возвращаться многие местные жители, не нашедшие себе места «на большой» земле: «Многие вернулись. Летом в нашем доме всего две квартиры жилые были — наша и в первом подъезде бабушка жила, а теперь нас тут живет 7 семей. Наверное, не смогли работу найти».
Открытием для меня стал тот факт, что гуманитарная катастрофа, о которой взахлеб пишут интернет-издания, оказалась не такой катастрофической: «У нас все магазины работают. И работали, даже когда обстрелы были. Продукты есть. У нас рынок на районе — там можно купить и овощи, и крупы, и сахар. Картошка стоит где-то 3-3,50, сахар по 10 грн. А вот мясное сильно подорожало. А особенно подорожало спиртное — раза в три, не меньше. Так что продукты есть, все работает, главное — чтобы были деньги».
К сожалению, с деньгами ситуация хуже, чем с продуктами: старушки не видели пенсию более двух месяцев. Однако (снова-таки в конце ноября) внезапно в почтовые отделения пришли деньги на социальные выплаты. «Нам сказала соседка идти на почту получить пенсию, — говорит бабушка Маша. — Я пришла пораньше, потому что очередь перед отделением была огромная. Почти 4 часа в ней простояла, но пенсию получила — за 2 месяца. Мне начислили 1620 грн., а Вере — 1800. Но ей и положено больше, она инвалид второй группы»…
Слушая рассказ бабушки, я понимаю одну простую и страшную вещь: возможно, это была ее последняя пенсия. С 1 декабря вступил в силу закон, согласно которому социальные выплаты на территории непризнанных республик прекращаются. А ездить за линию фронта, чтобы получить свои 1620 грн., бабушка Маша не сможет. Бабушка Вера, разменявшая весной 9-й десяток лет, не сможет тем более. Ловушка захлопнулась.
Последней каплей разговора стала тема новостей: как только в Луганске снова появился свет, жители тут же включили телевизоры. Но на их выбор вместо полутора десятков различных украинских телеканалов теперь предлагалось три российских: телеканалы «Звезда», «Россия-24» и еще один канал, название которого бабушка Маша вспомнить не смогла. Посмотрев новости, мои родственницы теперь совершенно уверены, что почти два месяца их город бомбили и обстреливали украинские войска, они же не пускали гуманитарные грузы, а «ополченцы» защищают мирное население от карателей. Слава Богу, в одном позиция родных осталась неизменна: Донбасс — это все-таки Украина, и России он нужен как козе баян. Правда, бабушка Маша, завершая разговор, тут же уточнила, что на политические темы лучше вообще не беседовать, даже по телефону. И уже в который раз отказалась приезжать в Кировоград: «Не переживайте, я приеду, проведаю вас, но уже по теплу, весной или летом, когда все уляжется, когда война закончится». Эх, мне бы такую уверенность, что весной войны уже не будет…
Виктория Барбанова, «УЦ».
