«Фактически мы были наёмниками…»

Именно такая фраза прозвучала в конце разговора с Виктором Гончаровым, который находился в составе ограниченного контингента Советской Армии в 1968-1970 годах в Египте.

Виктор Константинович служил полтора года срочной службы в Арабской Республике Египет. Советские войска попали туда после поражения Египта в Шестидневной войне, когда войска АРЕ, вооруженные лучшим на тот момент советским оружием, продемонстрировали свою полную неспособность воевать. Среди представителей правительства африканской страны начались разговоры о «бракованном оружии». Чтобы опровергнуть их, правительство СССР решило согласиться на просьбу президента Египта Гамаля Насера и предоставило советских «военспецов» для участия в боевых действиях и обучения местных военных. Боевые действия велись в основном с помощью артиллерии и авиации. В мировой истории эта война получила неофициальное название «Война на истощение». Появление этого названия связывают с высказыванием Насера: «Если действия врага приведут к потерям в 3000 человек в этой кампании, мы всё равно сможем продолжать борьбу, так как у нас имеются людские резервы. Если наши действия приведут к десятитысячным потерям врага, он будет вынужден прекратить сражаться, потому что у него нет людских резервов». Насер считал, что, если подвергать Израиль частым атакам с помощью артиллерии, диверсантов и авиации, это вынудит его постоянно держать под ружьём большое количество резервистов, что тяжело скажется на израильской экономике и сделает Израиль более уступчивым. Отсутствие активных боевых действий объясняется ещё и серьёзным противостоянием разведок двух ведущих держав мира: СССР и США. В Средиземном море находился 6-й американский флот, а на территории Египта — несколько баз советских разведывательных самолётов. Вот в одной из них и служил матрос Витя Гончаров.

— Виктор Константинович, а как вы попали в Египет?

— После окончания машиностроительного техникума в Кировограде — меня отправили на работу в Волгоград. Пробыв там пару месяцев, я был призван в армию и направлен в Крым — в учебку, которая находилась в поселке Октябрьское. Практически сразу по приезде нас начали «обрабатывать» на предмет прохождения службы за пределами страны. Нужно сказать, что эта подготовка шла очень осторожно и исподволь. Только после армии я узнал, что меня проверяли спецслужбы и в Кировограде, и в Волгограде. Я ещё до армии получил права, вот и учили вождению военного транспорта. Мне пришлось учиться водить автобус. Всё это время с нами ненавязчиво беседовали различные высшие чины. Даже адмирал Храмцов (вошёл в историю советского мореплавания как штурман первой и единственной подводной лодки всплывшей на поверхность на Северном полюсе. — Авт.) с нами беседовал. В день отлёта перед трапом самолёта мы проходили последнее собеседование. Вёл его представитель Генштаба из Москвы, который всем предлагал отказаться от поездки. Ни один не отказался! Когда началась отправка, нас одели в гражданскую одежду (костюмы, плащи, фибровые чемоданчики), мы до последнего не знали, куда отправляют. И только в самолёте стало известно, что пункт назначения — Африка. Так мы в Каирском аэропорту и приземлились. Кстати, одно интересное наблюдение: в эту поездку попали только те, кто имел минимум 2-х братьев или сестёр. В те времена заботились, чтобы в случае непредвиденных обстоятельств семья могла продолжить род.

— Чем вы занимались в Египте? Какие были ваши воинские обязанности?

— Я — водитель. С самого начала мне доверили самое ценное — детей. Дело в том, что советские лётчики приезжали туда вместе с семьями, и у многих были дети, которых надо было возить в советское посольство в школу. Наша часть стояла прямо возле пирамид. В её составе было 3 эскадрильи: две — бомбардировщики, некоторые из которых были переоборудованы под разведку: в бомбовом люке стояли огромные фотоаппараты, способные сделать высококачественный снимок с высоты в несколько километров, а ещё одна — самолёты-амфибии, задача которых была выбрасывать в море специальные автономные буи, которые фиксировали шум винтов подводных лодок США и передавали информацию об их передвижениях. Ну и, кроме всего прочего, — наземный обслуживающий персонал, тоже офицеры с семьями. График работы у всех был привычный — 5 рабочих дней, 2 — выходных. В выходные возил семьи офицеров на море или в Каир, иногда делали экскурсии по Египту. Часто приходилось возить в александрийский порт офицера по спецпоручениям. У него к руке был пристёгнут портфель, в котором, видимо, находились документы с результатами аэрофотосъемок. Его я подвозил прямо к трапу причалившего советского корабля, он быстро поднимался на борт и возвращался уже без портфеля, а корабль уходил в море.

— Как обстояли дела с транспортом в Египте в то время? Проблем не было?

— Буквально в первый месяц службы попал я в аварию. Меня «подрезал» один араб. А надо сказать, что машин было много хороших и разных. Правила дорожного движения почти никто не соблюдал: как хотели, так и ездили. Так вот, после аварии (в которой я не был виноват) забрали нас в полицейский участок. Полицейские, как узнали, что я — русский, того араба чуть не избили! После этого случая проблем у меня не было, а командир строго предупредил: никаких подписей ни в каких учреждениях не ставить! Мало ли что подпишешь, если язык не знаешь! Кстати, у нас у всех были местные паспорта. Что там было написано — никто не знал, только фотография и арабская вязь.

— А как к нашим специалистам вообще относились местные жители?

— Очень доброжелательно! В любое время достаточно было сказать, что ты — «анна-русь», как местные готовы были оказать любую помощь. Вот хотя бы такой случай: пошли мы как-то с другом в свой выходной на пирамиду Хеопса посмотреть. Обошли вокруг, сфотографировались с местными, а потом возникла мысль наверх залезть. А там полицейский охраняет — по периметру ходит. Только мы начинаем лезть наверх, он начинает кричать: «Слазь, экскурсия идёт!» То есть не прогоняет, а просто не разрешает лезть при чужих. Дождались мы перерыва в желающих посетить пирамиду и полезли с молчаливого согласия этого полицейского. Лезть трудно, вверху ступеньки узенькие — сантиметров 30 шириной и около 80-ти высотой. Если соскользнёшь — только внизу остановишься. Залезли мы с товарищем наверх, а там — площадка (говорят, её ещё Наполеон приказал сделать). На этой площадке, судя по выцарапанным надписям, столько народу уже побывало — просто уму непостижимо. Есть теперь там и моя фамилия. Молодой ведь был! А вниз лезть ещё труднее, но ничего, слезли. Полицейский отвернулся, якобы нас не видит, а мы пошли, как ни в чем не бывало. Вот вам и отношение к русским! Они ведь прекрасно понимали, что без нашей помощи победить не смогут. Зенитчики рассказывали, что в первый день, когда они заступили на боевое дежурство, начался налёт самолётов на их часть, они сбили несколько, после этого налёты прекратились: израильтяне поняли, что уже не арабы воюют. Наших там много было не только военных, ведь строили заводы, фабрики. Чего стоит только Асуанская плотина (построенная при непосредственном участии советских специалистов плотина, перегородившая Нил. Имеет следующие размеры: 3600 м в длину, 980 м в ширину по основанию. Асуанский гидрокаскад снабжает электроэнергией и поливной водой миллионы человек. — Авт.)!

— Как оплачивалась ваша служба?

— Мы получали зарплату от египтян. Я вот теперь и думаю, что нас использовали как наемников. Очень трудно было найти хоть какие-то документы, подтверждающие мою службу в Египте. В морском архиве Крыма есть информация о моей службе в учебке, и всё! А получали мы много: 51 египетский фунт. По тем временам — это 510 рублей! И это — оплата рядового водителя! Из зарплаты 3 фунта вычитались на комсомольские взносы, 9 фунтов — оплата за питание. Нас кормили в столовой, которая больше на ресторан похожа была: несколько видов блюд на выбор. Около 30 фунтов я перечислял на книжку (потом получил их в чеках Внешторга, причем столько, что хватало на машину!), а остальное мы тратили на себя: и одежда, и экскурсии, и любой отдых — за свой счёт.

Вот теперь вся эта информация и заставляет меня думать, что мы там были как наёмные войска, а не просто как «ограниченный контингент». Когда в 1970 году шёл на дембель, просили меня остаться на сверхсрочную службу, с более высокой зарплатой, но я не согласился…

Алексей Гора, «УЦ».