«УЦ» пообщалась с украинцем, полтора года проработавшим в останкинском телецентре.
СПРАВКА. Телевизионный технический центр «Останкино» им. 50-летия Октября – телевизионный и радиовещательный центр в Москве, а также прилегающий технический центр. В настоящее время экономически является Федеральным государственным унитарным предприятием (ФГУП).
Построен в 1963–1967 годах одновременно с Останкинской башней, поднявшей передатчики телецентра до высоты 525 метров. Крупнейший в Европе вещательный комплекс уже более 40 лет представляет собой единую, круглосуточно действующую технологическую систему.
В помещениях телецентра постоянно работают телекомпании «Первый канал», «НТВ», «ВИD», «НТВ-Плюс», «Спас», а ещё почти 200 вещательных компаний постоянно прибегают к его техническим мощностям.
– Лучше мое имя не называть. Я подписывал бумаги, что буду молчать об определенных вещах. Вроде и не собираюсь ничего такого секретного рассказывать, но вдруг обмолвлюсь о чем-то…
– Давай тогда с самого начала. Как ты попал в Останкино?
– В Останкино попал следующим образом. В очередной раз приехал в Москву. Около месяца был без работы. Затем дал объявление о поиске работы на специализированном сайте. Буквально через два дня позвонили и пригласили на собеседование. Взяли в контору, которая занимается разработкой специального программного обеспечения для телевидения: архивы, верстка новостей и т. д. Им нужен был инженер-интегратор – то есть человек, который все это ставит на место и настраивает. Работал около полутора лет.
Первый мой самостоятельный объект – я на многих был, имею в виду первый, за который отвечал сам, полностью, – «Час пик» на «Рен-ТВ». Монтировали там студию, ставили оборудование.
– Останкино большое?
– Ну… Академика Королева, с одной стороны – аппаратно-студийный комплекс один (АСК- 1), с другой – АСК-3. (АСК-2 тоже, разумеется, есть, но он находится на Шаболовке.) АСК-1 – пять этажей, здание в ширину метров пятьсот, наверное, а в длину – где-то триста. А еще два этажа – под землей. Это старый комплекс. АСК-3 строился под Олимпиаду восьмидесятого года, новее. Там, если не ошибаюсь, семь этажей и длина с шириной больше.
– Заблудиться, наверное, можно…
– Легко! Помнишь сцену из «Чародеев»? Когда чувак бегал по коридорам и кричал: «Да кто же так строит!»? Вот это как раз в АСК-1 снималось.
Между этими двумя АСК есть подземный переход. Кстати, говорят, что не один, но я только в одном был, официальном, если можно так его назвать. Когда меня впервые провели на четвертый этаж (в аппаратную, из которой выходила передача Листьева «Час пик»), я недолго там побыл. Наметил места, где надо было расположить стойки, и собрался назад. И заблудился. К лифтам добирался полчаса.
Первый этаж называется нулевым, из-за этого еще часто путаются. Спускаешься сверху на первый этаж – а на самом деле попадаешь на второй. Там тоже бродил, ступеньки вверх – ступеньки вниз… «Да кто же так строит!», короче.
В АСК-3 заблудиться еще легче, там три пешеходных коридора и четвертый – транспортный, по которому на грузовиках возят оборудование. При этом коридоры не совсем прямые, лабиринт такой своеобразный.
И такое еще бывает: можно с левого крыла АСК-3 идти в правое по третьему этажу, а прийти на четвертый. Я долго не мог понять: как так? Оказывается, есть еще и технический коридор, пятый. Ранее туда охрана не пускала, а когда я уже работал в Останкино, охрана то была, то не было ее. Ну и можно было случайно забрести в него – а потом долго искать, как выбраться на свет божий.
– Ты на эфирах там работал?
– Да. «НТВ-Сегодня», на эфирах Первого канала был, еще на нескольких. А что – хочется какие-то прикольные истории услышать?
– Почему бы и нет?
– Приколов очень много было, все и не вспомню. Вот, например, мне рассказывали историю, которая произошла с ведущим программы «Однако» Михаилом Леонтьевым. Вернулся он из какой-то загранкомандировки. Привез отснятый материал. А система какая – кассета со смонтированным видеоматериалом отдается видеоинженерам, они вставляют ее в видеомагнитофон (вернее, это раньше так было, сейчас «цифра» почти везде), из которого потом это все идет в эфир. Короче говоря, все эти кассеты сносятся видеоинженерам, они их раскладывают, как им удобно, а потом выдают сюжеты в эфир. Принес, значит, он свою кассету, отдал. А ребята как раз что-то там отмечали. Наливают понемногу, выпивают, закусывают. И тут кому-то в голову приходит гениальная идея: а давайте снимем, как мы сидим, память будет. Схватили первую кассету, которая в руки попала, всунули в камеру… Пришел на следующий день Леонтьев, чтобы еще раз там что-то пересмотреть, включил кассету и, как бы это помягче назвать, охренел, увидев вместо своего сюжета совсем другой – пьянку в аппаратной.
– Да уж, тот еще сюрприз…
– Ага… О, я еще одну историю вспомнил. Вещание идет двумя потоками: один – основной, другой – резервный. Если на основном какие-то проблемы – переключают на резервный. Теоретически это должно проходить незаметно для телезрителя. Однако на практике так бывает очень редко – нет ничего идеального – обычно время «прыгает» вперед или назад, на секунду или больше. Сюжет, о котором я рассказываю, был о Владимире Путине (тогда – премьер-министре). Куда-то он там ездил, что-то комментировал. И как раз на его словах основной поток «виснет». Пацаны быстро переключают на резервный, а там видео непонятно почему начало отматываться на стартовую точку. На экранах это выглядело примерно так: Путин говорит, затем пленка резко отматывается назад, происходит какой-то «глюк» с цветом – премьер показывается зрителям почему-то полностью зеленым и начинает заново говорить.
А есть вообще история о видеоинженерах, которую для газеты как-то не очень удобно рассказывать…
– Да давай уже, вырежем, если совсем неприличная.
– Ну слушай тогда. Основные студии имеют свои «зеркала» – на случай ЧП всегда можно перейти в запасную, которая выглядит точно так же. Сигнал с основной подается в центральную аппаратную, а там уже его коммутируют, перенаправляют, куда надо. А видеоинженеры при этом обязаны находиться в резервной студии, ведь в любой момент может случиться, что именно они должны будут передать сигнал или принять ведущего и гостей. Просто так сидеть – скучно, поэтому они часто смотрят на вспомогательных мониторах передачи какие-нибудь. Ну и шел тогда как раз на каком-то из каналов порнофильм. Ребята вывели себе изображение на программный монитор – и наслаждались зрелищем. И тут звонок из центральной аппаратной: «Мать вашу, что у вас в эфире? Вы понимаете вообще, что творите?» Оказывается, с основным сигналом что-то случилось, и пошел сигнал из резервной студии. Ну а там я уже сказал, что транслировалось…
– Случаи цензуры были?
– Ты что, в России же нет цензуры! Если серьезно, то были, конечно. При мне случилось, когда сотрудники государственной службы охраны просто из эфира вывели выпускающего режиссера «НТВ-Сегодня». Выпускающий редактор, просто, чтобы ты понял, – это последняя инстанция. Именно он решает, что идет в эфир. Ну и в каком-то из сюжетов был момент, когда Путин в носу ковыряется. Мелочь вроде бы, но буквально через сюжет или два в аппаратную зашли двое в форме. И – к помощнику выпускающего, показывая на пульт: «Ты этим управлять умеешь?» – «Умею». Выпускающего – под руки и на выход. Больше мы его не видели. Причем это – нормальная практика. Не часто так бывает, но все же бывает.
Или такое еще. Какой-то родственник патриарха совершил ДТП: влетел на своей иномарке в людей на тротуаре, нескольких покалечил. Я слышал, как редактор кричала на журналистку, которая сняла об этом сюжет: «Ты в своем уме? Ты понимаешь, что с нами сделают, если мы это покажем?»
Все работники Первого канала трудятся под видеонаблюдением. Фиксируется каждый шаг. На компьютерах – программы, которые записывают всю деятельность пользователей. На перекуры – пятнадцать минут каждые два часа. Если нет работы – должен сидеть молча, уставившись в монитор. Поэтому, хотя у видеоинженеров Первого канала и хорошая зарплата – мне говорили, что тысячи по три с половиной долларов, – редко кто там долго задерживается. Все туда рвутся – и так же рвут оттуда.
– На Украину «гнали»?
– Да. Я, кстати, после того, как поработал в Останкино, телевизор не смотрю принципиально. Сейчас объясню почему. Не заплатила, например, Украина за газ. Показывают об этом сюжет. Через один или два – еще одно видео об Украине: в Крыму – массовые беспорядки, все в Россию хотят. Проходит неделя – Украина рассчиталась. Опять же – об этом сюжет, а через несколько – о том, что в Киеве появилась велосипедная милиция, как же это круто и прогрессивно. Еще неделя – оказывается, не полностью рассчиталась и еще немного «спионерила». Все – снова новости о беспорядках, менты на великах уже никому не интересны.
– Такое историческое место, как Останкино, не может не иметь своих легенд…
– Конечно, есть легенды. Рассказывают, что в том техническом коридоре, где очень легко заблудиться, когда в 1993-м Останкино эвакуировали (3 октября 1993 года перед зданием телецентра произошёл вооружённый конфликт между сторонниками Верховного Совета и подразделениями МО и МВД РФ, унёсший жизни, по меньшей мере, 46 человек. – Авт.), какая-то женщина выводила людей. Ее там застрелили. И она вроде бы и до сих пор там бродит, указывая правильный путь заблудившимся.
Ты, между прочим, зря так скептически улыбаешься, я эту историю не от одного человека слышал. Двое моих коллег там заблудились, долго ходили – пока не появилась белая фигура и не вывела их. Вернее, они сначала в противоположную сторону ломанулись с перепугу. А фигура – опять перед ними. Тогда мужики поняли, что надо за ней идти. Так и вышли.
А в АСК-3, если смотреть на задний дворик, видно здоровенные гермоворота. Бетонный спуск там также – понятно, что, по меньшей мере, еще этаж вниз. Говорят, что не один даже, а пять этажей там под землей – на случай ядерной войны. Можно наглухо закрыться и вещать полгода или больше.
Вообще в Останкино очень много всевозможных подземных ходов, переходов. Мы вот когда-то искали что-то в подвале АСК-1. Не туда, видимо, повернули, идем по коридору, идем… Начинаем понимать, что уже вышли из-под здания. А с обеих сторон коридора – бронированные двери какие-то, все закрыты. На одной написано: «Д-6». Ничего тебе не говорит?
– Метро?
– Да, правительственные ветки метро, закрытые для рядовых граждан. Зайти в дверь с надписью «Д-6» мы не смогли, она закрыта была. Прошли еще немного прямо и через несколько десятков метров наткнулись на вооруженную охрану. Нам «вежливо» посоветовали разворачиваться и шуровать назад, потому что здесь и останемся.
– А на Останкинской башне был?
– Был, конечно. Ее тогда, правда, для посетителей закрыли – после пожара в ресторане. Но я входил в состав группы, которая снимала документальный фильм о башне, и у нас были допуски. Там наверху, где козырек такой круглый видно, – стеклянный пол. Стоишь на нем – а под тобой пропасть. Ощущение – словами не передать.
– Известных людей часто встречал?
– Часто, но все эти лица так уже в памяти в какое-то одно слились… Павел Воля, например, у нас бродил. Мы его полдня встречали то тут, то там, он дорогу постоянно спрашивал. С Никасом Сафроновым между съемками общались…
– А ЧП были какие-то, когда ты там работал?
– Ну, как тебе сказать… Я тебя предупреждал: могу рассказывать не все. Всякие ситуации были.
– Чувствовал какое-то предвзятое отношение со стороны россиян к тебе, украинцу?
– Да нет, массового – нет. Как и мы к русским относимся: кто-то нормально, а кто-то – предвзято. Правда, сталкивался иногда с идиотскими вопросами типа: «А у вас же на Западной Украине москалей режут?»
Очень интересно было там работать. Такая, знаешь, страна в стране. Люди – классные, креативные, много профессионалов, очень преданных своему делу, есть у кого поучиться. Мне вот говорили, и сам убедился: один раз попадаешь на Останкино – и оно уже навсегда с тобой, сердцем прикипаешь.
Да и отношение к тем, кто работает в Останкино, – особенное. Когда милиция задерживает кого-то, у кого есть пропуск на Останкино, то не в участок везет, а сдает внутренней службе безопасности канала, на котором этот человек работает. Это чтобы, не дай Бог, не сорвать эфир.
– Почему же не остался, если там так круто?
– Ну… Я Москву как огромный город долго выдержать не могу. Давит он на меня, я там дома себя не чувствую. Город хочет тебя сожрать на каждом шагу. Все едут туда, чтобы заработать денег, выбиться в люди – поэтому готовы подставлять друг друга, топить, ссориться, локтем толкнуть. Украину я люблю, а не Москву.
Хотя сама Москва, особенно ночная, – очень красивая, а коренные москвичи – хорошие люди. Вот атмосфера только там сильно нервная…
Беседовал Андрей Лысенко, «УЦ».
