«Мы можем поручиться за наши имена»

Он ненавидит хамство и считает, что у каждого человека есть шанс на победу. Говорит о себе, как об очень спокойном и уравновешенном человеке, которого если разозлить, то мало не покажется. Любит морковный сок с оливковым маслом, пельмени и советское кино. В свободное время играет в футбол, теннис и выезжает с друзьями на рыбалку. Не хочет себя выпячивать, но всегда на виду. Очень внимательный, отзывчивый, культурный и абсолютно незаносчивый. Речь идет о бронзовом призере Олимпийских игр в Турине, «Спортсмене года-2006» и просто выдающейся личности Руслане Гончарове, с которым корреспондент «УЦ» встретился в Одессе, куда Руслан приехал погостить на пару дней.

— Руслан, как сложилась жизнь после Турина? Ты по-прежнему живешь в США?

— Да, мы стараемся сейчас взять всё, что можно, деньги ведь тоже нужно зарабатывать, поэтому приходится ездить туда-сюда. У меня контракт с туром Champions on ice, выступлениями охвачена не только Америка, но и Европа, Япония. В общем, жизни как таковой нет, особенно личной. Мы купили в Америке дом, там не только выступаем, но и работаем — тренируем американских детишек. Но я не сказал бы, что это работа, это скорее удовольствие — заниматься с детьми, помогать им кататься! Они на тебя смотрят широко открытыми глазами и кричат «вау!», когда ты им показываешь самый простой поворот. И час проходит незаметно, плюс ты получаешь деньги, так что это хорошо оплачиваемое хобби!

— А почему ты стал заниматься именно танцами на льду, а не, скажем, парным катанием, одиночным?

— Хороший вопрос! Вообще я был с детства мальчиком высокого роста, и в одиночном катании мне ничего не светило. А тренер Галина Яковлевна Змиевская сразу, когда зашла и увидела меня, воскликнула: «А это что такое? Ну-ка в танцы его, быстро!» Я в одиночном потратил очень много времени, наверное, больше, чем нужно, привык. А в танцах — это же с девочкой кататься надо, а я не хотел. Знаешь, в 12 лет сильно стесняешься… К тому же в классе смеяться начинали, спрашивали: «Ну как ты там катаешься в паре?» А года через два полкласса в танцы пошло, и я уже там был такой модный, говорил: «Ребята, идите сюда, я вам покажу, как надо…»

— И сразу решил, что фигурное катание — это будущая карьера?

— Нет, абсолютно! О карьере и речь тогда не шла! Занимался просто для себя. Мы, спортсмены, всегда отличались от ребят, которые гуляли во дворе. У нас были красивые спортивные сумки, ровные спины, мы старались как-то так причесаться, подстричься стильно, потому что уже ездили по городам, что-то видели. Мальчики-спортсмены выделялись с детства в любом виде спорта — гимнастика, лёгкая атлетика. Мне это нравилось.

— Но это же большой труд…

— Это большой труд, колоссальный! И в момент тяжелых тренировок ты не думаешь, выделяешься или нет, просто перед тобой стоит задача — надо выполнить то-то и то-то. Но потом, конечно же, это входит в привычку, без фигурного катания уже невозможно.

Главное, что я хочу сказать, — многим я обязан только своей маме, у которой было столько терпения, которая смогла пройти через все трудности. Мои успехи — это её большая заслуга. Я помню, многие матери сломались, ведь очень тяжело, когда ребенок катается. Она вставала в 6 утра, вела меня на тренировку, час-полтора ждала, пока я покатаюсь, потом отводила в школу, забирала, снова — на каток. При этом она работала. Отец у меня плавал, в рейсы ходил — он моряк дальнего плавания. Поэтому маме приходилось практически быть один на один со всем этими нагрузками.

— Руслан, а это затратное мероприятие было — отдать ребёнка в фигурное катание?

— Затратное по деньгам? Нет! Это сейчас очень дорогое удовольствие. Тогда был Советский Союз, родители 20 рублей платили в «Ледовый», да и все. А костюмы, тренировки, сборы, поездки — за счет Дворца спорта.

— Не возникало желания в детстве всё это бросить, ведь мальчишке и погулять хочется, а не только на катке торчать?

— Желание бросить, конечно, было очень много раз! Потому что страдала школа — я получал двойки, тройки, и тогда неизвестно было, как сложится моя жизнь в спорте. В принципе я мог бы и лучше учиться, но я был таким… разгильдяем… Знаешь, вот школа — это не мое. И потом, я не понимаю систему советского образования. Вот если, допустим, взять западные школы, то дети сами выбирают, чем им заниматься, гуманитарными или точными дисциплинами. Если им ближе история, литература и география, они, конечно, учат какие-то математические азы, но уклон больше в гуманитарную сторону. А у нас должны были учиться все одинаково, все зубрили эту алгебру, геометрию. Я вообще школы боялся, как-то сразу запустил учебу и не мог наверстать упущенное, было очень тяжело, к этим контрольным нужно было готовиться…. Ужас! Я всем говорил — лучше буду хорошо кататься, и не ругайте, что плохо учусь!

— А скидок не было?

— Нет, вообще никаких поблажек не было! Я учился в одесской 25-й школе и, конечно, благодарен всем учителям, которые возились со мной. Иногда встречаю тех преподавателей, которые со мной намучились, они меня поздравляют: «Руслан, какой же ты молодец!» Ну а кто тогда знал, что так будет? Что на Олимпиаде «бронзу» возьму? На самом деле, все за меня рады, помнят, все меня поздравляли…

— А сейчас что привело в Украину?

— Церемония награждения «Человек года». Я знал, что у меня выпадет пара свободных дней, и подумал, зачем же сразу из Украины улетать? Вот взял билет в Одессу, меня всегда сюда тянет! Это мой отдых, здесь я расслабляюсь! Для человека, который живёт в Америке, я считаю, что довольно часто бываю в Украине, могу приезжать раз 5-6 в год.

— Вы, когда на церемонию приехали, уже знали результаты?

— Ну мы догадывались, были немножко готовы, раз нас приглашают… Но до последнего момента сидели и думали «да, да — нет, нет». Это было очень приятно! Во-первых, потому что тебя оценила твоя страна!

— А вообще украинская федерация фигурного катания каким-то образом вам помогала в подготовке?

— Помогала, особенно последние 2-3 года, когда президентом стала Людмила Павловна Супрун.

— В своём недавнем интервью ты говорил, что если бы были созданы условия, вы бы с удовольствием здесь работали. А какие-то подвижки уже есть?

— Для развития украинского фигурного катания, конечно, нужно что-то делать. Мы с Леной занимаемся, я знаю, что принимают такое же участие Виктор Петренко, Славик Загороднюк. Оксана Баюл, когда мы с ней разговаривали, заверила, что тоже вернуться хочет. В Одессе живут удивительные, талантливые люди. Но наши бизнесмены больше акцентируют внимание на развитии своего капитала, они видят заработок в торговой деятельности. Я не вижу людей, которые конкретно заинтересованы в развитии спорта. Не знаю, если бы у меня было какое-то количество денег и я не был бы связан со спортом, может, тоже начал бы дома строить. Я ставлю себя на их место. Но, если найти людей, которые будут заинтересованы в развитии спорта в Украине и которые способны на денежные вливания, все будет хорошо. Я считаю, нужно не свои деньги вкладывать. Мы можем поручиться за наши имена, за то, что каток будет построен, что он окупится очень быстро! Я знаю, что люди пойдут, но нужно рискнуть, а риск такое дело — не каждый на него пойдет. В общем, мы над этим работаем, но пообещать пока ничего не могу.

— Как ты считаешь, почему именно Одесса, а не Киев или Днепропетровск, достигла таких успехов в этом виде спорта? И второй вопрос — как чувствуют себя за рубежом наши фигуристы и тренеры?

— Отвечу сначала на второй вопрос. Ты знаешь, люди чувствуют себя там неплохо. Они занимаются любимым делом. Когда хотят и сколько хотят. И получают за это деньги, которые хотят. Здесь, в Украине, еще есть тренеры, но их становится с каждым днем все меньше, они уезжают. Здесь дети могут приобретать первоначальные навыки до 10-12 лет, а потом, если родители хотят серьезных успехов, надо куда-то уезжать. В основном фигуристы уезжают из Одессы в Киев.

Что касается Галины Змиевской или Вити Петренко, то им здесь немного тесно. Там они работают с удовольствием.

В смутные 90-е годы, когда было вообще ничего непонятно, одесский Дворец спорта продали, чтобы зарабатывать на нем деньги. Сейчас там концертный зал, хотя можно всё вернуть, можно поставить лёд, машины поменять, это всё реально, но его нужно для этого выкупить.

— Как ты считаешь, что, кроме отсутствия льда, не дает развиваться украинскому фигурному катанию?

— Помимо льда, наверное, это зарплаты. Уровень жизни в США и здесь несравним. Давай откровенно, какую зарплату могут платить здесь тренерам? Тренер на нашем уровне в Америке получает, скажем, 100 долларов в час. А здесь в лучшем случае 200 долларов в месяц. О чем еще говорить? Хотя люди в Украине ездят на таких машинах, которые за океаном почти не встретишь на улице. Колоссальной дороговизны машины. Этого я не понимаю. Каждая вторая машина здесь — Lexus, BMW, «Мерседес».

— А с городскими властями ты не встречался?

— Они не спешат встретиться, как-то уходят от этого. Расскажу одну историю. Как-то перед самой Олимпиадой нам надо было приехать в Украину, документы какие-то оформить. Мы прилетели поздно ночью, с чемоданами огромными. Звоним людям, которые нас пригласили, и просим — встретьте нас. На что слышим ответ: «Берите такси, платите 30 долларов и приезжайте!» Так обидно стало. Дело не в деньгах, а в отношении! Ну разве так можно! А потом, когда мы уже «бронзу» в Турине выиграли и возвращались домой, такое твориться начало! Аэропорт перекрыли, людей куда-то на боковые входы направляли, для нас отдельный коридор выделили. И все те товарищи, которые о 30 долларах говорили, поприезжали с цветами, поздравлениями. Заметь, каждый на своей машине, не на такси! И чуть ли не дрались между собой за право подвезти нас в город! Получается, отношение прямо пропорционально славе? Я этого не понимал и никогда не пойму.

— Ты как-то сказал, что медали могло и не быть?

— Медали действительно могло не быть. Это колоссальная нагрузка на нервы, колоссальная! Ноги, руки тряслись… Нужно было сказать себе в какой-то момент, что это не Олимпиада, а обычные соревнования. И при этом ты знаешь, что тебе дан только один шанс откататься и больше его не будет! То есть ты можешь быть физически готов, но если ты не готов морально, то всё, до свидания…

— А вы до Олимпиады уже приняли решение, что это будет последний сезон?

— Да, мы так решили. Но в любом случае, если бы мы не взяли медаль на Олимпиаде, то еще покатались бы, может быть, на чемпионате мира. Но мы так сказали: «Если с медалью — то уходим, у нас есть победы на Европе, мире, Олимпиаде, нам этого достаточно».

— Не завидуете россиянам, у которых сейчас много богатых спонсоров, дарящих машины, квартиры и деньги призерам?

— Нисколько. Мы выступали за Украину, причем делали это сознательно, поскольку не раз нам делали заманчивые предложения о смене гражданства. И страна нас не обделила: дали неплохие призовые, подарили квартиру в Киеве. А в Одессе своего жилья нет. Когда приезжаю домой, у мамы останавливаюсь.

— Решение переехать в США далось нелегко?

— Когда мы попали к Наталье Линичук, у нас была остановка в спортивной карьере, мы даже стали задумываться, стоит ли продолжать выступать дальше. Вскоре после этого мы и решили уехать в Америку. На тот момент Линичук работала именно в Америке. Ни в России, ни в Украине не было тренеров, которые были бы готовы полноценно нами заниматься и работать с нами. В США сразу познакомились со многими хорошими людьми — Ильей Авербухом, Ирой Лобачевой, Лешей Ягудиным. Лучшие друзья сейчас там — Гена Юновский и Миша Голдин. И знаешь, я не согласен, что менталитет американцев хуже, чем наш. Там они хоть и улыбаются фальшивыми улыбками, то хотя бы не грубят. А вот во Франции хамства еще больше, чем в Украине!

— Только что закончился чемпионат мира в Токио. Следил за выступлениями любителей?

— Да. Я очень рад за нашу пару, Татьяну Волосожар — Станислава Морозова, которые заняли на чемпионате мира 4-е место. Надо будет позвонить им, поздравить.

Что же касается новой системы оценивания, то она хуже предыдущей. Раньше все зависело от девяти судей, а сейчас они только ставят плюсы и минусы напротив каждого из трех обязательных элементов. Высчитать итоговую сумму баллов не могут даже сами спортсмены, что уж говорить о зрителях. То ли было раньше: 5,5 — 5,8 — 6,0 — всем все ясно и понятно. Новая система подвела все пары под одни обязательные технические элементы. Спортсмены-то все разные, но вынуждены под разную музыку исполнять фактически одно и то же. Причем эти обязательные элементы длятся очень долго, в среднем 45 секунд, что для 3-4-минутной программы слишком затянуто. Если сорвешь хоть один элемент — пиши пропало. Вот и приходится больше задумываться над четкостью движений, чем над экспрессией.

Как мне кажется, американцы и канадцы продвигали ее под своих спортсменов. Более того, адаптировалась она именно на выступлениях североамериканцев. Многие элементы они отрабатывали годами, а потому оказались максимально готовыми к смене правил.

— Сейчас в России интерес к фигурному катанию подогревается всякого рода шоу. Вот недавно закончились проекты «Звезды на льду» и «Танцы со звездами». Ты стал единственным украинцем, которого пригласили в эти престижные проекты. Расскажи о своих впечатлениях.

— Я участвовал в шоу на Втором канале «Танцы со звездами». Его потом на «1+1» транслировали. Организаторы сразу же решили нас с Леной пригласить, но очень долго не могли найти. Когда я им сам позвонил, оказалось, что есть место только для меня. Это незабываемые впечатления. Мы жили, как одна семья. Помогали друг другу, но в то же время всерьез соревновались. До последнего скрывали музыку, костюмы. Я встал в пару с известной гимнасткой Ирой Чащиной. Девочка очень талантливая, с великолепной растяжкой. Вот мы какое-то время и выезжали на красивых поддержках. А потом судьи стали делать замечания. Обидно так было! У Иры же профессиональная травма стопы, она больше часа в коньках не могла находиться! Но, несмотря на это, мы заняли третье место, что очень хорошо, ведь в проекте принимали участие очень сильные фигуристы, олимпийские чемпионы. Сейчас ведутся переговоры о проекте «Танцы на льду-2». Если все сложится хорошо, то там я тоже покатаюсь.

— Есть ли у тебя мечта, непосредственно не связанная со спортом?

— Знаешь, до этого момента вся наша жизнь была связана со спортом и почти все мечты тоже, мы грезили о медалях и результатах. А сейчас у нас наступил переломный момент — мы бы хотели как-то помочь Родине с фигурным катанием, как-то развивать этот вид спорта, найти себя в этом плане.