Уже шестой год Настя Михайлова живет в семье Любови Петровны Трояк. Настя — круглая сирота. Но ни сама девочка, ни ее приемная мама (или бабушка, как ее называет Настя) до сих пор не получили от государства ни копейки.
Настя нашла свою настоящую семью в 2001 году, когда ей было 12 лет. Нет, до этого у нее тоже была семья: мама, бабушка, отчим и трехлетняя сестричка Полина, которую Настя купала, переодевала, кормила, в которой души не чаяла. Были у нее и свои семейные обязанности: по утрам ходить на свалку и собирать бутылки, чтобы потом сдать их и на вырученные деньги купить самогона, а по вечерам — собирать окурки для мамы с отчимом. Были и свои семейные традиции: если на самогон не хватало, Настю били, иногда очень сильно, и не пускали домой…
Осенью 2001-го родители уехали собирать лук, оставив двух девочек на попечение бабушки. Бабушка же, рассудив, что младшая Полина — ее родная внучка, а старшая — Настя — ей вообще не родня, просто перестала пускать девочку в дом. Настя ночевала на улице и через пару недель оказалась в приюте.
Из приюта Настю забрала Любовь Петровна Трояк. Она жила недалеко от Настиных родителей и иногда зазывала девочку к себе — покормить, поговорить. К счастью, оказавшись в приюте, Настя вспомнила телефон Любови Петровны — не весь, но четыре последние цифры. Сторож взялся помочь ей, перебрал все возможные варианты первых двух цифр и дозвонился. В тот же день Любовь Петровна забрала Настю домой.
— Она была хорошая девочка, очень хорошая и умненькая, — рассказывает Любовь Петровна. — Но при этом не знала и не умела совершенно обычных вещей. Мы учили ее, например, есть ложкой — она ела руками, а потом выпивала жидкость из тарелки. Боялась холодильника, а телевизор вызвал у нее восторг и недоумение. Она все трогала экран руками — не могла понять, как это люди туда влезли. А ведь ей было 12 лет! И она была совершенно нормально развита!
— Можно, я об этом напишу? — спрашиваю я у Насти.
— Конечно, — улыбается она, как будто даже удивляясь моему вопросу. — Это все правда. Я до того телевизора не видела, а ложек у нас дома не было.
Настя, хоть иногда и ходила в школу, но идти в седьмой класс, как ей полагалось по возрасту, не смогла бы — она не умела умножать и делить, очень плохо писала, не знала самых элементарных вещей.
— Мы занимались по вечерам, а часто и по ночам, я ведь днем работала, — рассказывает бабушка. — Я просто диву давалась, как она хочет учиться и как легко ей все дается.
Через месяц Настя была готова идти в школу, но возникла новая проблема: у девочки не было никаких документов. Мама, которую Настя не видела с тех пор, как та уехала «на лук», все еще не была лишена родительских прав. Бабушка, выгнавшая Настю из дома, категорически отказалась отдать свидетельство о рождении девочки. С большим трудом Настю удалось устроить в школу-интернат, и еще целый год ее имя в классном журнале было записано карандашом.
В январе 2003-го Настину маму лишили-таки родительских прав, а в декабре 2004-го она умерла…
В этом году Настя окончила школу (в аттестате у нее всего три «девятки», остальные оценки отличные) и поступила в педуниверситет.
— Я очень люблю возиться с детьми, и в интернате всегда с маленькими играла, читала им, помогала делать уроки, — рассказывает она. — Думаю, смогу быть учителем. А еще я мечтаю играть на сцене (всегда участвовала во всех постановках в школе), надеюсь, что меня возьмут в университетский театр «Резонанс».
Разговаривая сейчас с этой симпатичной, улыбчивой и рассудительной девушкой, трудно поверить в то, что когда-то она ночевала на улице и собирала окурки для пьяных родителей. А непринужденность, с которой она говорит об этом, даже шокирует.
Настя мечтает о большой семье с целой кучей детей.
— Только это потом, — серьезно говорит она. — Сначала надо выучиться и денег заработать. Растить детей в нищете, как меня растили, не буду.
А к отчиму с бабушкой Настя иногда заходит — повидаться с сестричкой. Настя очень переживает, что та плохо учится, хотела заниматься с ней, но бабушка в дом не пускает…
Любовь Петровна помогла вернуться к нормальной жизни не только Насте. Первую свою «воспитанницу» она встретила на остановке и привела домой, когда ей было всего 20 лет.
— Она ненамного младше меня — лет на 5-6, — рассказывает Любовь Петровна. — Я шла с работы, а она сидела на остановке и плакала. Я сначала прошла мимо, а потом вернулась, спросила, в чем дело. Девочка рассказала, что ей некуда идти. Что было делать? Привела к нам. У нас квартирка была — комнатка 10 метров и кухонька — 6. Так мы с мужем жили в комнатке, а она — на кухне. Потом она замуж вышла, свадьбу мы, конечно, помогли устроить…
Потом — Саша. Сын в техникуме учился и привел его к нам. Он тоже был сиротой, жил в общежитии, где его «назначили» козлом отпущения, заставляли готовить еду для всего этажа, убирать. Не знаю, что там с ним делали, он не рассказывал, но все пальцы на руках и ногах у него были обожжены до мяса. Разумеется, оставили его у себя.
Потом были Игорек и Настя…
Так что кроме родного сына и внука у бабушки еще трое детей, не считая той первой девочки, которая, конечно, не дочь, но самая близкая подруга на всю жизнь.
Безусловно, Насте повезло. Повезло больше, чем другим выброшенным на улицу за ненадобностью детям, повезло больше, чем ее сестричке Полине, которая осталась жить с вечно пьяным отцом. И эту историю вполне можно было бы назвать счастливой, если бы не одно «но»… Юридически являясь сиротой, Настя не получает от государства ни копейки. Оформить опекунство или создать приемную семью бабушке не разрешили из-за состояния здоровья (Любовь Петровна — инвалид первой группы, ее муж — тоже). Все эти годы девочка числилась в интернате, хотя и жила в семье. Настя не получает даже пенсии по утере кормильца, хотя свидетельство о смерти матери у нее есть. Пенсионный фонд требует предоставить справку о том, что у Настиной мамы было хотя бы 5 лет трудового стажа. Но работала ли когда-то эта женщина и если работала, то где, выяснить не удалось. Несколько раз Любовь Петровна посылала запросы на родину Настиной мамы — в село Ивановка Светловодского района, но оттуда так и не ответили.
— Я никогда никакой помощи у государства не просила, — говорит Любовь Петровна. — Но сейчас прошу. У меня ведь два инсульта было, могу слечь в любой момент, муж перенес несколько инфарктов. Если нас не станет, что будет с ней? На что она будет жить? На стипендию? (Кстати, Настина сестричка Полина получает пенсию по утрате кормильца — когда ей оформляли пенсию, справка о трудовом стаже была не нужна, — авт.). Даже предлагала Настеньке пойти в какую-нибудь приемную семью, чтобы она получала хоть какие-то деньги, но она отказалась, да и я, наверное, не всерьез предлагала: не отдала бы ее никуда…
Если бы Настя, как другие детки в приемных семьях, получала бы 900 грн. в месяц, то к концу учебы уже на квартиру бы ей собрали, — мечтает бабушка. — Но нельзя так нельзя. Мне бы только пенсии для нее добиться, чтобы хоть на тетради и учебники…
От редакции «УЦ». Мы обращаемся к начальнику Главного управления труда и социальной защиты населения Кировоградской ОГА Галине Пастух и к и.о. начальника Главного управления Пенсионного фонда в Кировоградской области Людмиле Полищук с просьбой помочь Насте Михайловой с оформлением необходимых документов. Разыскать Любовь Петровну и ее воспитанницу вам поможет наш корреспондент.
