Виктор Черномырдин для Киева — больше не иностранец. За четыре посольских года Черномырдин научился говорить не «на», а «в» Украине и делить пространство на «там» (в Москве) и «здесь» (в Киеве).
— Виктор Степанович, говорят, вас скоро отзовут в Москву…
— Сколько здесь пробуду и кто придет потом — не от меня зависит. Это не почетная ссылка. Я сам выбрал Киев, хотя для карьеры он не был нужен. Мне неплохо было дома, я по жизни достаточно прошел. И мысли не появлялось, что могу стать послом, даже во сне такое привидеться не могло. Но, когда Путин предложил мне эту работу, я сразу согласился — я знаю возможности России и Украины. Грех их не использовать. Кое-что удалось.
Взялся за торгово-экономические вопросы. Занимаюсь с удовольствием — и содействую, и лоббирую, и… как это… помогаю — все делаю. А по-другому и быть не может. Торгово-экономические отношения — самые главные. Когда я приехал, товарооборот России с Украиной был 11 с небольшим миллиардов. Теперь — 20. Раньше был допущен резкий спад, а теперь мы переломили ситуацию.
Но как прагматик я считаю, что все достигнутое — вчерашний день. Дальше надо двигаться. Создание Единого экономического пространства станет очень большим рывком вперед. Сегодня спорят: может, Единое пространство не нужно? Надо это где-то записать на память, потому что пройдет время, и смеяться будут над теми, кто полемику вел: нужно — не нужно… Если кто пространства не хочет, пусть не участвует, силой тянуть не станем. Но такое пространство выгодно, оно не противоречит интеграции в Европу. Наоборот, оно поможет быстрее решить проблемы и войти в европейские структуры. Слабых и нищих к Западу и близко не подпустят.
— Насколько ваша фраза «хотелось как лучше, а получилось как всегда» актуальна сегодня для России и Украины?
— Нас никто не может упрекнуть в том, что у нас хорошие помыслы, что мы хотим дружить, сотрудничать и развивать наши отношения. Задумки у нас хорошие, договариваемся хорошо, встречаемся хорошо, а разъехались — и осталось все как было. Это — главное: «получилось как всегда». «Как всегда» — значит «никак». Если приняли решение, надо его выполнять. Когда мы хотим довести дело до разумного воплощения, мы всегда имеем результат, решаем любые проблемы.
— Раньше вы называли американцев «умниками, от которых только успевай отмахиваться». Следователи из США хотели вас расспросить о делах украинского экс-премьера Павла Лазаренко. В США вас могут задержать для допроса.
— Допрашивать меня никто не смеет и не будет, повода такого нет. Кто они такие, чтобы предъявлять претензии? Судят Лазаренко, а претензии к Черномырдину, к Ельцину. Видели умников? Если у них есть вопросы, пусть приедут, спросят. Тоже мне, громкое дело. Подумаешь! Вопросы можно и американцам задать, и много вопросов. И на них тоже можно здесь арканы набрасывать. Это уже было между нами. Зря нас опять пытаются втягивать в конфронтационные дела.
— Вы — один из немногих политиков, не отказавшийся от общения с украинским экс-президентом Леонидом Кучмой. Кучма играет на гитаре, вы — на баяне. Дуэт удался?
— В буквальном смысле сыграть вместе ни разу не удалось. Мы с Леонидом Даниловичем познакомились еще в 1992 году, я тогда вице-премьером работал. Впервые встретились на приеме, сели рядом, разговорились: он в прошлом директор, я директор, понятно, что у нас есть общие темы. Стали часто встречаться. У нас нашлось много общих знакомых — технарей в России и на Байконуре, да и в правительствах тоже.
Я с Кучмой поддерживал контакты и когда он ушел из правительства, и когда стал президентом, и сейчас. Несколько раз к нему прилетал, и в Москве тоже виделись. Мы познакомились семьями, оказалось, что у Леонида Даниловича жена с Урала, я тоже с Урала, и жена моя, Валентина Федоровна, — уральская. В нашей с Кучмой жизни много общего. Я и сейчас домой к нему заезжаю: выпить, поговорить.
— Ваши сыновья издавали «Библиотеку Черномырдина» — Пушкина, Шолохова и вас. «Библиотека» будет продолжаться?
— Будет обязательно.
— Себя издавать намерены или других классиков?
— Свое тоже когда-то будет. Я, когда сделал книгу «Вызов», втянулся и почувствовал какой-то интерес. Оказывается, не такое простое дело — книжку написать. Казалось, подумаешь, наговорил, распечатал, собрал все в кучу. Оказалось, всего много — и далеко небезынтересного. Пришлось потрудиться, пока отдыхал во Франции.
— А вы знаете, что студенты пишут дипломы на тему «Особенности нового русского словообразования на основе выступлений Виктора Черномырдина»?
— Да что вы, не слышал! У меня афоризмы во время выступлений сами вылетают, я над ними не размышляю и запоминаю их не очень. Мне многое нравится из того, что я говорю. Мне Борис Николаевич Ельцин недавно сказал, что в Интернете это все есть — более 30 тысяч моих выражений в разных там вариациях. Ельцин так и спросил: чего ты, Виктор Степанович, книжку своих афоризмов не издашь? А то их издает кто-то, разные там. Я удивился: а мне зачем? Прилетел в Киев, посадил своих, чтоб в Интернете поковырялись. Там такого понаписано!
— На Западе ваше состояние оценивают в 5 миллиардов долларов. Вы считаете себя богатым человеком?
— Я не был акционером «Газпрома», ушел из него, когда еще не было акционерной компании. Работая в правительстве, сам разрешал акционирование. Естественно, я не бедный. Много лет работаю руководителем, крупным руководителем, и всегда был высокооплачиваемым. С чего я должен считать себя убогим? Но если бы у меня все было, если бы я имел миллиарды…
— …то вам бы за это ничего не было.
— Миллиарды я никогда не имел и иметь уже не буду. Эта тема — не моя. Я говорю не о богатстве, а о сверхбогатстве. Если бы у меня что-то было, меня бы давно вдребезги разнесли.
— Прибыв в Украину, вы обещали выучить мову. Как идет процесс?
— Да куда он идет… Понимаю украинский процентов на 80, говорить не могу. Со мной общаются на русском, даже кажется, что я в Москве, а не в Киеве. Раньше я страдал от того, что не знаю английского. Не потому, что собирался уехать, а потому, что вся литература по нефти и по газу идет на английском. Или учи язык, или жди, пока тебе переведут. У меня была возможность получать переводы, но не у каждого же такая есть.
Рассказывают о проблемах русского языка в Украине. Но почему украинцы должны думать о русском языке, если мы сами о нем не очень заботимся, даже книги и учебники перестали в Киев отправлять? А когда нас упрекают, мы кричим: «Нас не трожь!»
— Но ваш, черномырдинский, язык Украина освоила?
— Она его хорошо понимает.
