Горький хлеб в просвещенной Европе, или Что такое не везет?

Несмотря на все новации в высшем образовании, поездка обычного украинского студента в Европу на стажировку, где к тому же можно подзаработать денег, по-прежнему выглядит если и не мечтой, то очень и очень большой удачей. Сейчас, когда двери практически всех серьезных вузов открыты для участия во всяческих международных программах, многие ребята без оглядки, услышав магическое слово «заграница», рвутся подавать документы на участие в них. Не вникают в нюансы, не слушают рассказы тех, кто уже вернулся, а сразу же берут академотпуска и спешно пакуют чемоданы.

На страницах «УЦ» мы неоднократно описывали положительные впечатления ребят о работе в Европе, многим там так понравилось, что они прикладывали все усилия, чтобы остаться. И оставались, о чем впоследствии не сожалели.

К нам доходили, конечно, и другие слухи – что некоторым студентам в этой взрослой жизни за рубежом, без поддержки родных стен, опоры и помощи приходилось не сладко, они меняли семьи или покидали Европу досрочно. Рассказ Михаила Опрощенко, который проработал полтора года в Дании на молочной ферме, их полностью подтвердил.

Вначале мы хотели поговорить с Михаилом о жизни в этой маленькой скандинавской стране и ее традициях в привычных рамках нашего клуба медиапутешествий, но уже в процессе интервью выяснилось, что писать будем не только об этом. А еще о том, как тяжело иногда достаются деньги, ЧТО приходится вытерпеть студентам, попавшим на такую вот стажировку, насколько они там бесправны – то есть об обратной стороне этой самой европейской медали…

Наш собеседник с детства мечтал стать ветеринаром. Он вырос в частном секторе, дома всегда было большое хозяйство, и мальчик с удовольствием возился со всякой живностью. А когда отравилась, а затем умерла их корова, он долго горевал. И решил, что его призванием станет спасение животных.

После школы Миша поступил в Компанеевский техникум ветеринарной медицины, хорошо его закончил и решил продолжить образование в Белоцерковском национальном аграрном университете. Проучился три курса, и вот однажды к ним в группу пришли представители из международного отдела и предложили стажировку в Дании. Все послушали, приняли к сведению, а Михаил в числе нескольких таких же отчаянных сразу согласился.

– Мы в университете слышали, что многие ребята ездили в Англию «на клубнику». Я тоже хотел, но к тому времени Англия ввела визовые ограничения по выдаче рабочих виз, а Дания, наоборот, «открылась». Можно было и Германию выбрать, но там предлагали контракт только на три месяца. А датчане – на полтора года! Конечно, я выбрал Данию – хотелось поработать подольше, раз уж представилась такая возможность…

Собственно, это и были все резоны. Ни о стране «полуостров, королевство и Копенгаген», ни об условиях стажировки парень особо не знал. Правда, отдавал себе отчет, что его познания в ветеринарии там не пригодятся, а будет он простым разнорабочим. То есть никакая это не стажировка на самом деле, а обычная возможность заработать руками, а не мозгами.

Фирма, организовывающая поездку, сразу же «умыла руки». Парень самостоятельно добирался до места назначения: автобусом из Киева до Германии, там купил билет на поезд и поехал уже в Данию. Дело было осенью 2009 года.

Работать Михаилу предстояло в районе регионального центра (по-датски коммуны) Альбек, на севере страны. Местность великолепная – в семи километрах Северное море, в пяти – Балтийское. Куда ни глянь – одни поля: кукурузные, картофельные, пшеничные. «Такое впечатление, что вся страна, которая по размерам как полторы Кировоградские области и населением в пять миллионов, занимается одним сельским хозяйством», – говорит Михаил.

«Шеф» – голландец Цырил, переехавший из Нидерландов в Данию с женой Сандрой лет десять назад, встретил его на вокзале и привез на рабочее место. «Это оказалась молочная ферма. 180 дойных коров, 35 готовящихся к отелу и много телят. За всеми ими я должен был следить, ухаживать, доить и т.д.», – то есть в обязанности Михаила входила грязная и утомительная работа. Хоть вся ферма нового хозяина и была компьютеризирована, оснащена технически, в частности, аппаратами машинного доения, а в коровнике даже три камеры видеонаблюдения стояли, все равно грязи, запаха навоза и прочих «прелестей» нашему собеседнику избежать не удалось.

– Поселили меня в небольшом полутораэтажном домике в двухстах метрах от фермы. Этот дом тоже принадлежал шефу, он мне сдавал чердачный этаж за определенную плату, которая высчитывалась из зарплаты, – рассказывает об условиях своего нового быта Михаил. – А первый этаж снимал датчанин-пенсинер, бывший дайвер. Пенсионеры там, как я понял, живут хорошо. У них, правда, из зарплаты около половины уходило на налоги и в пенсионный фонд, зато в старости люди могут себе позволить жить так, как хочется: пенсии им хватает с головой.

Мы с ним легко нашли общий язык, хоть он и не знал английского, а я – датского. Общались на языке жестов, учили друг друга. Если бы все там такими, как он, были, мне было бы проще…

– А какие датчане по менталитету?

– Сложно сказать. Медлительные, не спешат никуда. Чужих не любят, особенно арабов. Начинают не любить и украинцев, потому что туда студенты стали приезжать и воровать. А датчане доверчивые… Теперь уже поумнели немного.

Молодежь раскованная, на дискотеках ведут себя очень развязно. Девушки там все разрисованные – зеленые ногти, пирсинг везде, татуировки. Пьют много, особенно пиво. Но в праздники, выходные мало кто выходит на улицы, там они все в этом плане консервативные – предпочитают проводить время в семейном кругу. А в общем – народ веселый, дружелюбный, люди приветливые, здороваются по сто раз, предлагают помощь в мелочах. Но, к сожалению, мои хозяева были не датчанами…

Работа Михаила была трудной и унылой – в первые месяцы он все время от заката и до рассвета проводил в коровнике. К тому же первые полтора месяца работал бесплатно – шеф все никак не мог найти время и поехать с украинцем, чтобы оформить ему «желтую карту» (наш идентификационный номер, по которому открывается счет в банке). «Я долго просил, а он все находил какие-то отговорки, причины», – вспоминает Михаил. Когда парень, уже отчаявшись, припугнул хозяина, мол, пожалуется, тот соизволил выдать деньги. Миша, и правда, пытался звонить по всем известным ему номерам той самой фирмы, которая его в Данию отправляла, но ни местные телефоны, ни киевские упорно не отвечали… Правды и защиты искать было негде.

В общем, с горем пополам зарплату парень получил. Но вместо положенной по контракту суммы за два месяца Михаилу с вычетом «квартплаты» выдали на руки всего 9 тысяч (к сведению, средняя зарплата в этой стране составляет 35 тыс. крон). Никаких объяснений не последовало. А ведь наш собеседник вкалывал на ферме за двоих. Дело в том, что поначалу Миша работал там не один, а с напарником Василием, студентом из Черновцов. Но через две недели Вася сбежал. Михаил вначале не мог понять почему и спрашивал у Васиных друзей-земляков, которые работали на соседней ферме, что же случилось. Те только загадочно улыбались, мол, поживешь – сам поймешь.

Миша понял. «Рабочий день у меня начинался в 5 утра. Я работал до 11, потом был небольшой перерыв. А затем – вторая смена – с 14-30 до 9 вечера. Но даже в эти свободные часы они меня загружали: то то надо “срочно” сделать, то это. К тому же жена и муж давали разные задания, и я между ними метался. Но все равно перед кем-то надо было извиняться за то, что якобы проигнорировал распоряжение. Особенно доставала “мэм” – все, что бы я ни сделал, было не так: то работаю слишком быстро, то слишком медленно, она меняла указания под настроение, а я должен был все беспрекословно выполнять. Вела себя просто по-хамски, могла баллоном краски в меня, как в собаку, запустить за несуществующую провинность», – рассказывает наш собеседник.

Делал на ферме Михаил все: доил коров, кормил, убирал за ними. По датским законам, рабочая неделя не должна превышать 37 часов в неделю, переработки оплачиваются «экстра»: каждый дополнительный час все больше и больше в геометрической прогрессии, а в выходные – чуть ли не в двойном размере. «Я же работал по 70 часов еженедельно, без праздников и выходных, но никто мне ничего не доплачивал. Они говорили, что живут по голландским законам, где рабочая неделя 40-часовая. То есть тупо крали у меня по 3 часа. А остальные 30 просто не считали. Жена хозяина – стерва еще та, мужик в юбке – просто переписывала мой табель, вытирала лишние часы, и доказать было ничего невозможно. Более того, они, видимо, по своим “голландским” законам платили мне по 40 крон в час, а по контракту должны были – по 88», – изливает душу Михаил. Он, действительно, ничего не мог рассказать о датских праздниках – и свой день рождения, и Рождество, и Новый год, и Пасху провел в коровнике. «В люди» вырвался первый раз после 9 (!) месяцев такой интенсивной работы: попал на День села, где проводились народные гулянья с живой музыкой, ярмарки…

Но тяжело Михаилу было не столько физически, сколько морально. Говорит, относились хозяева к своему рабочему, как к человеку третьего сорта. Когда Миша пытался, как ветеринар, давать дельные советы по лечению крупного рогатого скота, от него лишь отмахивались: «У тебя диплом украинский? Все, гуляй! В Украине такие дипломы кто угодно купить может…» Это парня, который действительно учился и разбирается в медицине, сильно унижало. А еще – насмешки над нашим стилем жизни и политиками.

Не складывалось общение и с прекрасной половиной человечества. Когда во время очень редких «вылазок» в город он подходил к понравившейся девушке, приглашал ее на танец, барышня первым делом интересовалась: «Ты откуда?» После ответа «Из Украины» он слышал неизменное «фавель», что в переводе значит «до свидания».

А еще Михаил скучал по дому. В его комнатушке не было ни компьютера с Интернетом, по которому он мог бы связываться с родными, ни телевизора, ни радио. В первые месяцы, пока по воле хозяина сидел без зарплаты, не мог даже датскую сим-карту купить, ему семья пополняла украинскую карточку, с нее он по бешеным тарифам и звонил изредка, чтобы сказать: «У меня все нормально», – дабы не расстраивать маму. После таких разговоров было еще тяжелее – домой ему хотелось каждый день, иногда такая тоска накатывала, хоть плачь.

Зарплату – даже эту урезанную, маленькую – Михаил старался сохранять. Питался по-спартански. Говорит, что датская кухня очень проста: много овощных блюд, макарон, картошки. А вот гречки и рыбы с морепродуктами (что само по себе очень странно, ведь Дания – страна морская) там днем с огнем не сыщешь.

– Ты хоть изредка отдыхал?

– Сдружился со студентами из Западной Украины, иногда выбирались в бассейн. Там же особо ходить было некуда – ближайший магазин в 20 километрах от фермы, а город – в 35-ти… Выл в четырех стенах. Когда совсем тоска накатывала, на велосипеде выезжал к морю. Пляжи там пустынные, северные моря холодные даже летом, датчане особо не купаются. В лес ходил: леса очень красивые, хвойные, мха много, грибов куча, больших таких я в Украине и не видел. Дикие животные везде. Козы вообще к моему дому подходили, чуть ли в окна не заглядывали, зайцы гоняли вокруг в брачный период, гуси, лебеди пешком там гуляют.

Помню случай: едем как-то и видим – через дорогу шестеро оленей переходят, самец замыкает колонну. Он увидел нашу машину, подошел к ней, посмотрел через стекло, развернулся и побежал догонять своих дам.

Животные ничего и никого не боятся, дело в том, что все лесные угодья в Дании в частной собственности, и охотникам надо очень дорого платить за право здесь пострелять. А браконьеров нет – датчане законопослушные…

…Даже четко выполняя все полтора года свою работу, Михаил общего языка с хозяевами, особенно с «мэм», не нашел. «Им нужны такие, как я, студенты. Они мало того, что за копейки пашут, так еще ж и за каждого “стажера” хозяева получают государственную компенсацию в размере 5 тысяч», – говорит Михаил. Но, видимо, все-таки работой нашего собеседника голландцы были довольны, потому что позднее на эту же ферму приехал одногруппник Миши – семья фермеров отобрала и одобрила именно его анкету.

– Миша, скажи, оно того стоило?

– Мне просто не повезло. Я знаю ребят, которые попадали в семьи, где к ним относились, как к собственным детям. Но в целом это хорошая школа жизни. Я научился самостоятельно выживать, ознакомился с датскими технологиями в сельском хозяйстве, освоил вождение трактора – может быть, в жизни когда-то пригодится (смеется. – Авт.).

По окончании контракта, в феврале этого года, Миша собрался уезжать – до окончания визы оставалась еще пара месяцев, и он хотел это время поработать на ферме по выращиванию норок. Ему его голландцы не сказали даже «до свидания». Он прошел мимо окон, за которыми хозяева пили чай, те даже не повернулись. Правда, «мэм», несмотря на все, попрекнула: «Ты нам еще полтора часа должен»…

Но на самом деле это они должны Мише – ни много ни мало – 30 тысяч крон. Он и сейчас задним числом судится в датском суде с Цырилом и Сандрой за эти деньги.

– Думаешь, вернут?

– По крайней мере, есть надежда…