Уголовное дело, послужившее основой для второй истории в проекте «УЦ» «Дело было…», не может «похвастаться» своим размахом, дерзостью изобличенных злоумышленников или тяжестью совершенных ими преступлений. Изюминка нашего сегодняшнего рассказа заключается немного в другом. В рамках расследования этого уголовного дела впервые в истории украинской милиции была проведена фоноскопическая экспертиза, то есть — идентификация личности человека по его голосу. Впрочем, есть ли необходимость разъяснять терминологию? Из-за широкой известности «пленок Мельниченко» в Украине очень многие люди достаточно хорошо осведомлены, что собой представляет фоноскопическая экспертиза. Обратите внимание: в наши дни, при нынешнем развитии науки и техники, экспертизу «пленок Мельниченко» мусолят уже лет восемь, и все без толку. Тогда как тридцать три года назад для получения результатов абсолютно нового на то время вида экспертизы понадобилась лишь пара месяцев. Очевидно, все дело в желании довести экспертные исследования до ума…
Болтун — находка для уборщицы
Весна 1976 года. В Кировоградской исправительной колонии №6 строгого режима жизнь текла своим чередом. Осужденные не просто отбывали наказание, а с пользой для народного хозяйства трудились на внутризоновском производстве, так называемой промзоне. В те годы промзона работала с куда большей загрузкой, чем сейчас и благодаря особенностям командно-административной системы не испытывала недостатка в потребителях продукции. Заключенные под управлением вольнонаемных мастеров изготовляли запчасти к сельхозмашинам, гаражи, ворота и другие изделия из металла.
Для реализации произведенной руками осужденных продукции на «шестерке» в структуре управления производством существовал отдел сбыта, располагавшийся в административном здании исправительного учреждения. Однажды поздним вечером уборщица, наводя порядок в помещении отдела сбыта, услышала звуковой сигнал от одного из телефонных аппаратов. Женщина подняла трубку — а там молчание.
Сперва уборщица не обратила особого внимания на странности с телефоном — мало ли что могло случиться на линии. Но, когда ситуация повторилась несколько раз, сотрудница администрации заподозрила неладное и сообщила о вечернем перезвоне оперативным работникам колонии. Те сразу догадались: кто-то тайком подключается к телефонному кабелю, из-за чего блокируется канал связи, выделенный под номер отдела сбыта. Оперативники подключили к телефонной линии магнитофон и на протяжении одной-двух недель собирали записи телефонных переговоров между осужденным и абонентами в городе.
Разговоров набралось на четыре аудиокассеты. Больше всего оперативных работников заинтересовала информация о переброске на территорию «шестерки» наркотиков, сегодня известных под обобщенным названием «марихуана».
Дело сразу же приняло нешуточный оборот. Все преступления, совершаемые на территории исправительной колонии №6, расследовали сотрудники Управления внутренних дел Кировоградской области. Уголовное дело по факту телефонных записей попало в руки молодого следователя следственной части отдела УВД Валерия Степанова. Валерий хоть и был новичком в аппарате облУВД, имел опыт работы, связанной с колонией и наркотиками: ранее ему уже приходилось заниматься расследованием обстоятельств попытки проноса вольнонаемным работником исправительного учреждения наркотических веществ на территорию зоны.
— На то время наркотики не были частым явлением в преступном мире, — вспоминает ветеран-следователь Валерий Александрович Степанов (на фото), — и правоохранители не всегда обладали достаточным опытом борьбы с распространением этой заразы. Считалось, что у нас, в Украине, случаи распространения и употребления наркотиков встречались крайне редко. Здесь же, столкнувшись с переброской наркотических веществ в Кировоградскую колонию строгого режима, опергруппа получила огромный опыт работы…
Голос, я тебя знаю!
Внимательно прослушав записи телефонных разговоров, оперативные работники исправительного учреждения совместно с коллегами из УВД области определили основных подозреваемых из числа осужденных колонии, кто теоретически мог быть причастен к переброске наркотиков. Круг замкнулся на молодом человеке по имени Александр Кахно, отбывавшем на «шестерке» свою третью судимость за хулиганство с особой дерзостью (причем все его три «ходки» — за хулиганство). Сам он по образованию — телефонист, окончил ПТУ.
Администрация исправительного учреждения время от времени привлекала его к работам по телефонизации и обустройству связи в колонии, и для работы осужденному выдавали трубку с номеронабирателем. С помощью такого нехитрого устройства можно подключиться к свободной телефонной линии и разговаривать с любым абонентом города, но при этом блокировался бы аппарат, подсоединенный к этой линии. Голос абонента на другом конце провода оперативникам ИК №6 показался удивительно похожим на голос хорошего приятеля и сокамерника главного подозреваемого — Дмитрия Колбы, только-только недавно освободившегося из заключения. Его выдали дефекты «фикции» — приятель Александра Кахно заметно шепелявил. То есть догадки в отношении того, кто вел телефонные переговоры, определенно присутствовали, но вот как доказать суду, что на пленках записаны голоса именно фигурантов уголовного дела?!
Наука, помогай!
— Контингент, с которым мы столкнулись, — это люди сложные, неоднократно судимые за тяжкие преступления, поэтому мы даже не надеялись, что кто-то из подозреваемых сознается и добровольно расскажет об обстоятельствах дела, — продолжает свои воспоминания Валерий Степанов. — Нам нужно было самим придумать способ установить личности преступников…
Как «привязать» голоса на пленке к подозреваемым? Сегодня на этот вопрос вам ответит любой студент юридического учебного заведения. А тогда у нас еще не было судебной практики опознания личности по голосу. Не скажу за весь Союз, но в украинской республиканской милиции и прокуратуре до 1976 года случаев идентификации преступника по записям его голоса не существовало. Руководство областного УВД через Министерство внутренних дел УССР обратилось за помощью в Киев, в высшую школу милиции. В Кировоград приехал знаменитый на всю страну ученый-криминалист, доктор юридических наук, профессор Алексей Колесниченко, заведующий кафедрой криминалистики высшей школы милиции, со своим аспирантом, доцентом кафедры, который писал кандидатскую диссертацию по этой теме, и ему для диссертации как раз не хватало практического применения методики идентификации по голосу.
Криминалисты подключили к работе специалистов кафедры электроники и кибернетики Киевского политехнического института, разработали необходимое оборудование, после чего объявили, что готовы провести экспертизу магнитофонных записей. Соответственно, наша следственная группа получила задание отобрать у подозреваемых образцы голосов.
В одних случаях сделать это было не сложно — просто записывали на магнитофон обычные беседы с подозреваемыми на отвлеченные темы, так как показаний, имеющих отношение к нашему делу, никто из осужденных не давал (причем все следственные действия осуществлялись в открытую, следователь обязан был заранее предупредить фигуранта, что ведется запись его разговора). Однако основной подозреваемый Александр Кахно предоставить образцы голоса отказался. Также он полностью отрицал свою причастность к переброске наркотиков и операциям с телефонной линией отдела сбыта колонии. В конце концов, я уговорил Кахно сказать на магнитофон пару предложений, предложив осужденному: «Раз ты говоришь, что невиновен, не признаешься ни в чем, утверждаешь, что ничего не совершал, — так чего тебе бояться записи? Повтори в микрофон: не я разговаривал по телефону и никакого отношения к этому делу не имею». Кахно уже некуда было деваться, и он согласился…
«Коселек, коселек! Какой коселек?»
А вот его приятель Дмитрий Колба на допросе упирался не долго. Следователь включил магнитофон и дал прослушать фрагмент записей с его голосом, в котором безошибочно узнавались характерные для фигуранта дефекты речи. На допросе следователь прижал подозреваемого к стене: какой смысл отпираться, это же ты на пленке шепелявишь! Колба сразу же обиделся: «Начальник, зачем дразнишься?» Этот эпизод произошел за три года до выхода на экраны телевизионного фильма «Место встречи изменить нельзя», где обыгрывался очень похожий элемент сюжета.
Как бы там ни было, если основной подозреваемый сразу отказался от участия в воспроизведении обстановки и обстоятельств события преступления (может быть, Кахно не верил в успех экспертов-криминалистов и до последнего считал, что его вину не докажут?), то Дмитрий Колба в конечном итоге согласился рассказать следствию, что и как. Он показал таксофоны на железнодорожном вокзале и в центре города, почти на площади Кирова, откуда велись разговоры. Образцы голоса Дмитрия Колбы записывали прямо на улице, возле тех же телефонных автоматов, как и тогда, когда подозреваемые беседовали на тему наркотиков, — для максимальной аутентичности.
Дмитрий сам доставлял пакеты с марихуаной своему приятелю — в заранее обусловленные день и время подъезжал к стенам колонии на мотоцикле со стороны улицы Яновского, разбегался и перебрасывал посылку через колючую проволоку. Во дворе исправительного учреждения пакет уже ждали либо сам Александр Кахно, либо его доверенные приятели. По рассказам Колбы следствию, каждая посылка весила от полукилограмма до килограмма, а всего он участвовал в четырех эпизодах переброса наркотиков в колонию. Как Александр Кахно расходовал пакеты «канабиса»? Иногда сам употреблял, а по большей части продавал другим осужденным, расплачивался за долги, обменивал на продукты или услуги.
Закуришь, начальник?
— Кроме сложностей по идентификации личностей преступников, в ходе расследования мы столкнулись еще с одной проблемой, — рассказывает Валерий Степанов. — Дело в том, что большая часть разговоров (кроме признаний в любви девушкам со стороны Кахно) велась на криминально-тюремном жаргоне. Наркотические вещества никто не называл «наркотики», употреблялись слова: «дурь», «трава», «косяк». Один осужденный делился впечатлениями с друзьями от состояния, в которое впал после употребления наркотиков, на жаргонном лексиконе это звучало примерно так: «забил косяк — и нищак». Понятно, что речь шла о передаче и употреблении наркотических веществ, но как это доказать? Как доказать суду, что действительно имели место факты заброса в колонию запрещенных веществ, что «трава» — это не трава в обычном понимании этого слова, а сленговое название переработанной конопли, что «дурь» — это наркотик, а не чай и т.д.? Пришлось мне брать «уроки» тюремного жаргона у заключенных. На допросах зоновских авторитетов я специально спрашивал, что же такое «дурь»? И попадались такие осужденные, кто с превеликим удовольствием рассказывал о наркотическом жаргоне. Я так думаю, они считали своей воровской доблестью показать молодому следователю, что они умеют «по фене ботать», а «гражданин начальник» — не умеет. Нет, ну действительно, что это за следователь такой, который не знает, что «трава» — это гашиш или анаша, а «косяк» — определенная доза анаши. Помню, один из осужденных до такой степени расчувствовался в ходе нашей с ним беседы, что прямо во время допроса достал из носка «косяк» — показать следователю. Таким образом, осужденные неосознанно помогали нам составлять для суда терминологию использовавшихся в разговорах выражений…
Вот так, совместными усилиями кировоградских милиционеров, обычных оперов и следователей, ведущих ученых кафедры криминалистики высшей школы милиции и кафедры электроники и кибернетики КПИ была проведена первая в УССР фоноскопическая (тогда носила название вокалографической) экспертиза. В дополнение также сделали судебно-акустическую экспертизу, призванную выяснить, не подвергались ли эти пленки аудиокассет монтажу. Полученные результаты категорически свидетельствовали не в пользу подозреваемых. Всего по уголовному делу к ответственности привлекли семь человек: четверых уже осужденных из «шестерки» и троих с воли, в том числе знакомую девушку Александра Кахно по имени Марина. По словам Валерия Степанова, каждый из подсудимых получил довольно приличные сроки наказания — от 5 до 8 лет. Кстати, осудили преступников по статье уголовного кодекса за сбыт наркотиков. Символично, ведь «погорела» вся компания именно на прослушке телефона в отделе сбыта исправительной колонии №6…
— Убежден, выводы фоноскопической экспертизы имели решающее значение для определения роли и вины каждого участника преступной группы, признания вины и вынесения приговора, — считает следователь Валерий Степанов. — Без такой экспертизы нам бы много чего не удалось доказать, особенно в отношении Кахно, который твердо отрицал свою причастность. Если бы не методы фоноскопии, он бы точно ушел от ответственности…
От момента фиксации оперативными сотрудниками ИК№6 телефонных переговоров до вынесения преступникам приговора судом прошло чуть более полугода. Уголовное дело, само по себе интересное и необычное, а еще и с опытом применения новаторских способов изобличения злоумышленников, привлекло внимание ведущих криминалистов страны. Валерий Степанов вспоминает, что в 1977 году передовые методы кировоградских правоохранителей в направлении идентификации преступников по голосу были опубликованы в одном из номеров престижного сборника МВД «Следственная практика». Еще года через полтора в Кировоград, перенимать опыт проведения следственных действий для фоноскопической экспертизы, приехали милиционеры и следователи из Одессы. А уже через некоторое время подобного вида экспертизу стали применять правоохранители по всей стране повсеместно и довольно часто…
