Кировоградский интернационал: родом из Самарканда

Не так давно, но уже в прошлом веке, на улицах Кировограда можно было встретить довольно много молодых людей явно не славянской внешности. Это были студенты из других республик Союза и даже других стран, получавшие высшее образование в наших вузах. В те годы в нашем городе был самый настоящий кировоградский интернационализм, результатом которого явились не только специалисты высокого класса, но и смешанные браки. Кировоградские женщины пополнили население Кубы и Африканского континента. Некоторые пускали корни здесь. В общем, настоящая дружба народов.

Ярким примером кировоградского интернационализма тех лет были студенты педагогического института — выходцы из Узбекистана. На филологическом факультете в течение более двадцати лет получали высшее образование молодые люди из Самарканда и его окрестностей. Они приезжали сюда по направлению, пройдя дома жесткий отбор, и овладевали русским языком, что открывало хорошие перспективы занять пост в государственных и партийных структурах. Как сложилась их судьба после окончания вуза? Что почувствовали ребята из солнечного Узбекистана, ступив на украинскую землю? Какая атмосфера царила внутри «диаспоры»?..

Мы попытались разыскать бывших студентов филфака КГПИ им. Пушкина, выходцев из Средней Азии. Сделать это было достаточно сложно – после развала Союза, появления таможен и колючих границ люди потерялись, разорвались да так и не восстановились когда-то крепкие дружеские связи… Встретиться и поговорить «за жизнь» получилось только с Марьям Гирич – директором детского садика №19. Женщина, в которой соединилась узбекская кровь отца и татарская – матери, уже более 30 лет живет в Украине, считает нашу страну своей второй Родиной.

А другого нашего собеседника, на сей раз виртуального, – Камала Беридзе – жизнь занесла в Азербайджан. Мы списались с Камалом Ибрагимовичем, он любезно ответил, и из лаконичных строк письма стало понятно: годы учебы в Кировограде были одними из самых светлых пятен в жизни этого обаятельного интеллигентного человека. Мир тесен. И когда мы в редакции стали обсуждать тему студенческого интернационала, оказалось, что и наши журналисты, правда, в другое, более позднее время, тоже учились бок о бок с выходцами из Средней Азии. Елена Никитина поделилась с автором своими личными воспоминаниями…

Плов на память

— Те из нас, кто жил в общежитии, очень тесно общались со студентами из Узбекистана. По-другому не могло быть, ведь в буквальном смысле мы делили свой быт. Одна кухня на этаж, дежурили поочередно. Узбеки-первокурсники, только поселившись, сразу же шли в магазин и покупали казан – чтобы готовить плов. Некоторые привозили здоровенную посудину с собой. Это национальное блюдо – плов – умели готовить все узбеки, но чаще это делали ребята, нежели девушки.

И сейчас, через много лет, готовя плов в домашних условиях, я заглядываю не в кулинарную книгу, а в прошлое. Я очень хорошо помню, как в общей кухне (или бытовке) узбеки ставили на газ котел, хорошо его разогревали, практически раскаляли, клали туда маргарин, целыми пачками. В кипящий жир закладывали куски мяса: в основном говядину, реже — баранину. Затем – много лука и моркови. И только потом рис. Из него делали горку, а посередине углубление, как кратер. Все это ни в коем случае не перемешивали, только с боков большой ложкой брали жир и поливали сверху всю горку. И так до готовности. Вкуснота невероятная! Узбекские ребята учили нас есть плов руками. Для этого, оказалось, нужны специальные навыки…

Узбеки отличались друг от друга в первую очередь уровнем знания русского языка. Те, кто в Узбекистане учился в русских школах, говорили по-русски даже лучше некоторых студентов из кировоградской глубинки. Они же, как правило, были детьми состоятельных родителей. Состоятельными в те времена считались партийные работники разных рангов. У этих ребят было прогнозируемое будущее: высшее образование, создание семьи, партийная карьера, как у отца, или солидный пост в системе образования. Такие ребята отличались еще тем, что были всегда при деньгах. Они хорошо (дорого и со вкусом) одевались. А еще они умудрялись из обычной комнаты в общежитии сделать довольно комфортное жилье. У нас жили ребята, которые купили в комнату новую мебель, ковры, поменяли дверь и даже установили дверной звонок. Их студенты называли «баями».

Для таких ребят почему-то было зазорным встречаться с узбечками. А со славянками – самое то! Было много интересных смешанных романов. Были и драматические отношения. В нашей группе училась девушка, у которой был роман с узбекским парнем. Это была очень красивая пара, и отношения у них были красивыми. Но ему родители не разрешили жениться на украинке. Он очень страдал. Звонил домой, уговаривал, но тщетно. Она же, устав ждать родительского благословения, дала согласие выйти замуж за своего земляка. Нам, одногруппницам, призналась на своей свадьбе, что если он (его называли Алик) сейчас появится и скажет, что забирает ее, пойдет, не колеблясь. Но он не пришел. Узбеки очень почитали своих родителей…

Кстати, о знании русского языка. Как-то я занималась в читальном зале. Подходит ко мне узбек – из тех, что едва знали русский. Показывает раскрытую книгу (это был «Крыжовник» Чехова) и, указывая пальцем на слово из текста «мельница», спрашивает, что это такое. Я подробно, практически на жестах, объясняю, что это сооружение, где с помощью жерновов зерно превращается в муку. Он благодарит, говорит, что понял, а потом ошарашивает: «А крыжовник – это человек, который там работает?..»

Когда выпускной курс получал дипломы, в общежитии организовывался настоящий фестиваль. Узбеки покупали барана, весь день на всех плитах готовились национальные блюда. А во дворе общежития разжигали костер, в который бросали конспекты, собранные за все годы обучения. Им, наверное, было весело. Но больше никому. Дело в том, что на старших курсах редко дружили славяне с узбеками. Первый курс – да, это какой-то обоюдный интерес к экзотике. А чем старше, тем меньше точек соприкосновения, две нации, две культуры отдельно, сами по себе, по своим законам…

Прежде всего надо быть человеком

Марьям Абдулаевна сидит в своем кабинете. Яркая восточная внешность, абсолютно правильная русская речь. «Не люблю унижать язык суржиком», — утверждает. В этой сильной женщине странным образом сочетаются врожденные качества уважения к семейным устоям, поклонение мужу и родителям и приобретенная европейская независимость. Легкая улыбка, пренебрежение к трудностям жизни, однако нет-нет, да и промелькнет фраза: «не так все просто складывалось».

Марьям Гирич, в девичестве Джумаева, родилась в небольшом городке Самаркандской области. Отец рано покинул семью, и девочку воспитывала одна мама. Училась Марьям хорошо, сколько себя помнит, была активисткой, постоянно участвовала в школьных мероприятиях. В Узбекистане закончила педучилище, хотела поступать в Высшую комсомольскую школу в Москве, но тут пришли люди из гороно и спросили, не хочет ли она поехать учиться в Украину, в Кировоград, что «тогда было очень и очень престижно».

Собрали семейный совет. Коллегиальное решение было положительным – ехать надо. Хотя мама втайне надеялась, мол, «конкурс большой, пусть попробует, поступит-то вряд ли». Но ничего, справилась, поступила. В Самарканд забирать группу узбекских абитуриентов приехала из Кировограда Валентина Барабаш, которая потом стала куратором этого узбекского набора филфака.

— В нашей «национальной» группе должно было учиться 25 человек. Но так получилось, что взяли 26. И Валентина Гавриловна все время шутила: «В 26-го не стрелять».

Ехали поездом через Куйбышев, 3,5 суток в пути. Познания Марьям об Украине в то время были очень скудными, «только по фильму “Свадьба в Малиновке”, и ей очень хотелось посмотреть на цветущую, богатую, хлебосольную республику. Однако первое впечатление оказалось несколько удручающим.

— Узбекистан – солнечный, теплый, уютный. А тут приехали в конце августа, вышли на железнодорожном вокзале – и сразу сумрачно, дождь накрапывает. Шли пешком к общежитию, помню, проходим мимо серых унылых одноэтажных домов, заводских цехов… Грустно так…

Но вскоре все стало на свои места. Узбекские абитуриенты еще на пути в Кировоград перезнакомились между собой, да и наши ребята приняли гостей с распростертыми объятиями. Из прибывших узбеков сформировалась своя «национальная» группа, где, кроме Марьям, училась только одна девушка, София. Все остальные – статные, красивые ребята.

— Мне было несложно. Понимаете, сам Самарканд – интернациональный город. У нас постоянно жили русские, татары, казахи… Я привыкла вращаться в этой среде. Деления на народы тогда не было, что еврей, что узбек, что русский, что украинец – никакой разницы. Да и воспитывалась я в русскоязычной семье, ходила в русскую школу, поэтому даже языкового барьера не чувствовала.

Однокурсникам Марьям, которые русский, а тем более украинский языки, знали плохо, поначалу, конечно, сложновато приходилось.

— С нами учился Николай Дадаев. И вот он решил купить себе плащ в УТО. Подходит, интересуется, а продавщица отвечает: «Нема». И дальше – замкнутый круг. Дело в том, что по-узбекски «нема» значит «чего?». Так они и говорили. «Дайте плащ».
– «Нема». – «Плащ, говорю же!» В общем, сценка, аналогичная разговору доцента с Авасом, продолжалась минут 10…

Подобный курьез был и в жизни самой Марьям, которая тогда украинский язык совсем не знала. Она с однокурсниками приехала на уборку урожая в колхоз. Поселили в доме одной женщины. Воспитанная девушка решила помочь хозяйке. «Пойди, покорми качок!» — сказали Марьям. Та кинулась во двор. «Хожу, смотрю: куры есть, утки есть. А где же качки? Так и бродила среди живности, пока сама хозяйка не вышла», — с улыбкой вспоминает наша собеседница.

Однако у костра она с удовольствием за компанию пела украинские народные песни, особенно полюбились девушке «Зелен клен» и «Червона рута». Она была способной ученицей и, помимо узбекского, к своим татарскому, казахскому, русскому и таджикскому языкам легко прибавила украинский.

Вообще же о студенческих годах наша собеседница говорит с теплотой. Марьям сразу нашла себя в коллективе – была старостой группы, членом студпрофкома, участвовала в самодеятельности, в национальном узбекском кружке. К 50-летию образования СССР выступала с концертом и в детском садике, которым руководит сейчас, объездила с концертами всю область.

С учебой проблем не было, с бытом тоже. Жила Марьям в одной комнате с девочками-украинками, дружно, весело. С удовольствием делилась посылками, которые мама регулярно присылала из Узбекистана. Сочные ароматные дыни, восточные деликатесы — все это нарасхват шло у друзей-украинцев. По общежитию ребята из Средней Азии ходили по привычке в расшитых шелковых халатах, девушки – в пестрых длинных платьях. И между собой жили одной большой семьей. Правда, одни летали домой на самолетах несколько раз в год, а другие – ездили поездом, только на лето.

Жизнь есть жизнь, студенты не только грызли гранит науки, но и влюблялись, заводили семьи. Сама Марьям познакомилась с будущим мужем, украинцем, на практике в пионерском лагере. Она была пионервожатой, он – музыкантом. Понравились друг другу. А на следующий год Марьям закончила учебу и уехала домой, в Узбекистан. Молодые люди переписывались, перезванивались. Роман закончился веселой комсомольской свадьбой в ее родном городке.

— Наши семьи нормально восприняли этот интернациональный брак. Мама меня во всем поддержала, но, тем не менее, по традиции мы пошли просить благословения у отца, который жил в другой семье. У него, кроме меня, было 10 детей, одна сводная сестра в это время тоже собиралась выходить замуж, и обряд проходил в узбекском стиле. И нас заодно благословили, — говорит Марьям.

Однако не у всех отношения с любимыми складывались просто. Сама Марьям об этом не говорила, но ее друзья, как водится, были в курсе сложных испытаний, которые пришлись на долю некоторых из ребят. Одну девушку не пустили замуж за мусульманина, родители наотрез отказались отправлять дочь в Среднюю Азию. Молодые люди расстались, несмотря на то, что сильно любили друг друга. С точностью до наоборот сложилась ситуация у другой влюбленной пары. Но тут уже семья жениха не хотела принимать украинскую девушку…

— Так жизнь устроена. Вашим девчонкам нравились наши парни, нашим парням – ваши девушки, — улыбается Марьям. В ее случае религия не сыграла никакой роли. Наша собеседница росла в духе атеизма, вступила в партию. Свекровь вместе со свекром на национальность девушки не обращали никакого внимания и тепло приняли невестку. А с сестрой мужа — нынешним директором ДЮЦа Людмилой Листопадовой — у Марьям вообще сложились великолепные отношения. «Мы ближе, чем сестры», — говорит.

К вере она пришла, как и многие другие, уже после развала Союза.

— Но если ты живешь в стране с другой культурой, в семье с другой культурой, то обязан ее уважать, трепетно относиться к местным обычаям. Я хожу в православную церковь на праздники. Помню, раньше на Пасху пасочки пекла, яйца красила. Сейчас, правда, купить все это проще…

Сразу после свадьбы Марьям Гирич переехала к мужу. Работала в системе образования в Новгородковском районе, Маловисковском, в Панчево была директором школы. Потом подрос сын, встал вопрос о его учебе, поэтому решила вернуться в Кировоград, устроилась вначале в районо методистом, потом заведующей ведомственным детским садиком тогдашней «Красной звезды».

— Я тогда подумала-подумала и отдала Вадика в украинский класс. Муж поначалу даже обиделся, знакомые спрашивали: «Зачем?», но уже через год это стало «модным», и многие последовали моему примеру. Так что я немного опередила время, — улыбается.

В сына вкладывала душу, воспитывала его в славянских традициях, не забывая при этом и о своих корнях. До развала Союза часто возила ребенка на свою Родину, в Узбекистан, чтобы мальчик впитывал в себя дух Востока.

— Сын – православный, крещеный. Но мне кажется, что у него что-то восточное есть в душе, — говорит. Вадим женился, сейчас у Марьям есть замечательная невестка и самая большая радость бабушки – внученька Рената. В девочке намешано много кровей – татарская, русская, узбекская, польская и молдавская. Наверняка малышка впитает в себя лучшие черты всех этих народов.

Хоть Марьям и живет уже полжизни в Украине, все равно родной язык знает хорошо, узбекские обычаи помнит. Особенно ярко ей запомнился праздник, который узбеки обычно отмечают весной, когда только-только всходит пшеница. Семьи собираются вместе, приглашают друзей с одной улицы, до утра готовят сложные блюда. Все обряды проходят весело, душевно…

Марьям Абдулаевна за годы жизни на Кировоградщине научилась виртуозно готовить борщ. Муж, когда ездит в командировки и пробует борщи, приготовленные коренными украинками, все время говорит, что жена делает его намного лучше. Однако национальная кухня на столе Марьям есть всегда. Особенно удается нашей собеседнице плов, который она готовит часто просто так, не только на праздники. А еще лагман, манты и прочие восточные вкусности.

Сама Марьям последний раз была в Узбекистане 8 лет назад – забирала в Кировоград маму. Родительский дом продали, придется останавливаться теперь у многочисленных родственников. И часто с пронзительной тоской вспоминает свою комнату… А мама, поговорив по телефону с родными, часто грустит. Ностальгия по Узбекистану не оставляет пожилую женщину, хотя в Кировограде и живет многочисленная узбекская диаспора.

— Ко мне часто на улице подходят люди по виду из Средней Азии, здороваются, просто спрашивают, как дела, как жизнь. Забавно слышать, когда они мне рассказывают, что в городе живет такая себе Марьям, которая объединяет диаспору. У меня в садике работает воспитательница родом из Самаркандской области, я стараюсь поддерживать земляков.

Марьям Абдулаевна – деловая, независимая женщина. Год назад получила права, села за руль. Теперь спокойно ездит на машине по многочисленным делам. О своем садике печется, как о родном доме. Занимается общественной деятельностью, с удовольствием встречается с однокурсницами – Зоей Кадук, Валентиной Бажан, Натальей Романовской. «Никогда я не была, как говорится, “затурканной”. Все время вела активную жизнь». Ее сложно представить покорной женой восточного мужчины. Неудивительно, что именно так, а не иначе сложилась ее жизнь.

— Женщина должна уважать мужа, беречь семейный очаг. Но так сложилось, что я сама по себе сильная, с волевым характером. Образцом для подражания всегда была мама, она для меня – святая. Научила всему, дала путевку в жизнь… Я вообще злиться не умею. Наверное, потому что встречала только хороших людей. Это и учителя, и коллеги, и знакомые… Вы же понимаете, быть узбечкой в Украине и занимать так долго руководящие должности – не просто, — говорит Марьям.

Она утверждает, что практически не столкивалась с хамским к себе отношением. Ее никто не попрекал восточной кровью, она не слышала презрительных «Понаехали сюда…». Только однажды, стоя в очереди, столкнулась с человеком, который грубо проталкивался вперед и на слова «Мужчина, аккуратнее» ответил: «Мову спочатку вивчи!»

— Во-первых, я женщина, и не повышайте на меня голос. А во-вторых, прежде всего надо быть ЧЕЛОВЕКОМ! – отрезала Марьям… Это кредо ее жизни.

— Не знаю, когда еще раз побываю в Узбекистане. И побываю ли вообще, с этими границами, таможнями… Но поехать очень хочется, посмотреть, как там сейчас живут. Самарканд – очень красивый город. Все, кто там побывал, легко развенчают стереотипы о «забитом» Востоке…

Чужой среди своих, свой среди чужих

С Камалом Ибрагимовичем Беридзе – однокурсником Марьям – мы списались по электронной почте. Узнав, что от него хотим, на виртуальное интервью согласился сразу, единственное, что попросил, — «немного времени, чтобы все обдумать». После института столько всего в жизни произошло – и счастливого, и трагического, что действительно, непросто погрузиться в воспоминания. Тем не менее, письмо-ответ из Азербайджана пришло на следующий день.

«Прежде, чем говорить о моих прекрасных годах учебы в стенах Кировоградского пединститута, я хотел бы коротко рассказать об истории моего народа…»

Камал Ибрагимович не зря сделал акцент именно на этом. Он хоть и родился в Узбекистане, по национальности не узбек. Камал Беридзе – месхетинский турок. И не понаслышке знает, каково это быть своим среди чужих и чужим среди своих.

«На карте мира есть такая маленькая, но очень красивая страна – Грузия, там живут мудрые, добрые и талантливые люди. Одна из грузинских областей граничит с Турцией, она называется Самцхе-Джавахетия или просто Месхетия. Из истории и географии мы знаем, что в приграничных районах почти всех стран мира по обе стороны проживает смешанное население. Так и здесь. Но по договору Ленина с Ататюрком 1921 года границы в этом районе провели так, что около 250 сел с мусульманским турецким населением остались на территории советской Грузии. До 1937 года граница эта была прозрачной, но потом ее закрыли так, что и птица не могла пролететь. Так случилось, что в и без того многонациональной Грузии, кроме русских, грузин, азербайджанцев, курдов, осетин, армян, абхазцев, греков, жили еще и турки.

Когда началась Великая Отечественная война и все народы поднялись на борьбу с фашизмом, в ряды Советской Армии пошли и 40 тысяч турок, оказавшихся в Месхетии, половина из них домой не вернулись. 14 ноября 1944 года, когда до Победы оставалось совсем немного, Вождь всех народов Сталин вместе со своим приспешником Берией собрали всех жен, матерей, детей воевавших на тот момент турок и накануне холодной зимы в товарных эшелонах в нечеловеческих условиях депортировали их в Узбекистан, Казахстан и Киргизстан. Среди них были и мои мама, бабушка, другие родственники…

Кончилась война. Все праздновали День Победы. А мой отец, потерявший пятерых братьев на войне, искал по всему Союзу свою мать и близких. Пока не нашел в Узбекистане… Какой бы ни была тяжелой жизнь вдали от Родины, она продолжалась. Через 10 лет после депортации в далеком узбекском селе Ак-Курган Иштыханского района Самаркандской области родился я…»

Камал с детства хотел быть врачом. Но отец, занимавший в то время должность директора школы, «настоял, чтобы я вначале хорошенько выучил русский язык. А мне тогда и 17 лет не было! Набрали группу в центральные вузы. Я сдал экзамены и вместе со всеми нашими приехал в Кировоград, о чем ничуть не жалею. Я любил и продолжаю любить город моей юности, у меня там осталось очень много друзей и любимых учителей. Пользуясь случаем, хочу через десятилетия вспомнить и поблагодарить за все Федора Львовича Голдина, Николая Александровича Рудякова, Семена Иосифовича Цыпина, Валентину Гавриловну Барабаш, Жанну Павловну Соколовскую и других педагогов. Часто вспоминаю друзей – Володю Босько, Владика Давыдовского, Наталью Романовскую, Нину Ляхову, Зою Кадук. Мы не считались диаспорой. Мы все были гражданами одной великой непобедимой страны, без границ и таможен, как сейчас. Мы влюблялись, женились, рожали детей. Вместе выезжали на уборку урожая в села, помогали государству. Это были мои самые счастливые годы жизни».

После окончания института Камал вернулся в Узбекистан, 15 лет работал в системе народного образования – учителем, завучем, потом директором школы, в 1987 году стал делегатом съезда учителей Узбекистана, который проходил в Ташкенте…

В далеком 44-м родные Беридзе пережили ужас депортации. Не избежал этой трагедии в наши дни и сам Камал Ибрагимович: «После кровавых событий в Ферганской долине Узбекистана я был вынужден переехать в Азербайджан, в Баку. Так я оказался на Кавказе, среди своих, поближе к Родине. Именно после фергансих событий нас стали называть месхетинскими турками или турками-месхетинами…»

Камал Ибрагимович говорит что после всего этого кошмара он стал одним из самых активных участников движения в борьбе за возвращение на историческую родину месхетинских турок, которых жизнь разбросала по всей Средней Азии. Сам же Камал Беридзе представляет сейчас общество месхетинских турок Азербайджана, которое сейчас насчитывает более 70 тысяч людей.

«И лед тронулся. В настоящее время уже первые 70 семей переехали на Родину. 11 июля 2007 года парламент Грузии принял закон “О репатриации”, который касается только месхетинских турок и предполагает поэтапное возвращение на родину предков. Все это происходит под наблюдением Совета Европы и ряда других международных организаций. Такое могло произойти только благодаря демократическим переменам, произошедшим как в мире, так и в самой Грузии».

— Какую роль в ферганских событиях играли ваши однокурсники и вчерашние друзья — узбеки? Неужели среди тех, кто преследовал месхетинцев, наверняка был кто-то из них?

— Об этом можно говорить долго. Ферганские события были очень тщательно подготовлены определенными кругами тогдашнего государства с целью дестабилизации обстановки в государстве… А насчет однокурсников… Как сказал когда-то Рузвельт: «Каждый народ имеет право иметь своих подлецов, но как можно меньше». И таких подлецов хватало и среди друзей-однокурсников… Но были и другие узбеки, друзья, мои ученики…

Крестная мама

Валентина Гавриловна Барабаш была куратором группы узбеков, начавших обучение у нас в 1968 году. Это был второй набор в наш институт. Валентина Гавриловна ездила за ними в Самарканд. Своих подопечных помнит очень хорошо: имена, фамилии, судьбы. С некоторыми до сих пор переписывается.

В группу надо было набрать 25 человек, но куратор на свой страх и риск привезла еще одного студента. Нельзя было, но очень уж способным был. Он в дальнейшем оправдал надежды – учился отлично. Из двадцати шести первокурсников было только две девушки, одна из них – Марьям.

В основном были ребята из кишлаков, из многодетных семей. Те, кто после службы в армии, по-русски говорили. Остальные – с трудом. Группу сразу же, в начале сентября, отправили «в колхоз». Строили межрайбазу в Долинском районе. За два месяца работы сдружились, сформировался коллектив. Валентина Гавриловна вспоминает, что ребята не боялись работы, все старались делать как можно лучше, были настоящими работягами. Кроме того, в селах давали такие концерты, что Долинский район их до сих пор помнит. Они, кроме того, что были трудолюбивыми, еще и отличались артистическим талантом. Великолепно пели и танцевали. «Я их очень любила. С огромной теплотой вспоминаю те годы, мою первую группу. Может, потому что была молодая. Может, потому что очень любила свою работу», — говорит Валентина Барабаш.

Та группа оставила о себе хорошие впечатления. Они были дружными и отзывчивыми, хорошо учились, что дало многим возможность в дальнейшем хорошо устроиться. Выпускники пошли в школы, вузы, облоно.

Они очень чтили свои национальные традиции. Когда первый раз студенты были в гостях у Валентины Гавриловны, девочки сами заваривали чай в специально принесенном чайничке и разливали в принесенные пиалы. Налила одна из девушек мужу Валентины Гавриловны совсем чуть-чуть, на донышко. Он говорит: «Что ж ты мне так мало льешь?» А та объясняет, что у них в Узбекистане так принято: чем больше человека уважаешь, тем меньше ему наливаешь…

Валентина Гавриловна старалась разнообразить жизнь своих студентов, чтобы не очень скучали по своим семьям. Даже в футбол с ними играла на Злодейской Балке, на воротах стояла. В походы ходила. На Хутор «Надія» они шли пешком – «вместе весело шагать»…

«Они умели ценить хорошее. Ты им добра на капельку – они вернут на сто», — вспоминает Валентина Гавриловна. Ее работа была высоко оценена не только студентами. Валентина Гавриловна Барабаш была удостоена звания «Отличник просвещения Узбекистана»…

Вместо послесловия

Наши герои окончили вуз более 30 лет назад. Конечно же, многое из памяти стерлось, покрылось пылью лет, да и вообще кардинально изменилась жизнь. Пединститут им. Пушкина сейчас называется педагогическим университетом им. Винниченко. Союз братских республик распался на 15 совсем не братских государств. Отпала необходимость в изучении русского языка, и от былого престижа образования в Украине остались рожки да ножки. Нынешние студенты КГПУ не учатся на одном потоке с выходцами из Средней Азии. А если и есть среди их однокурсников иностранцы – это называется всего лишь «по обмену». По-разному можно оценивать то время. Но в памяти наших собеседников оно осталось ярким пятном, и даже сквозь границы и расстояния они пронесли воспоминания о студенческой дружбе и со страниц газеты просят передать привет всем, с кем сидели на институтской скамье и кто научил этих 26 узбекских ребят не только русскому языку и литературе, но и жизни…

Редакция «УЦ» хотела бы продолжить цикл статей о кировоградском интернационале. В связи с этим обращаемся к выпускникам наших вузов – выходцам из других республик и стран. Давайте вместе вспомним студенчество – самые лучшие годы жизни.