Месяц: Апрель 2013

У него всего две записи в трудовой книжке: первая – студент одесской консерватории, и вторая – солист театра оперы и балета. Народный артист Украины Анатолий Бойко поет в одесском оперном свой 41-й (!!!) сезон. Слушать Бойко на сцене – одно удовольствие, а общаться вне ее – совсем другое. Его сочный и мощный голос заполняет все окружающее пространство, буквально купает собеседника в своих звуках. И уже не важно, о чем начался разговор: хочется, чтобы Бойко просто звучал. Впрочем, «звучать» он предпочитает об опере…

— Есть такие знаменитые куплеты в фильме «Опасные гастроли» у Высоцкого «Да, наш город процветает, но в Одессе не хватает самой малости – театра-варьете». В Кировограде есть музыкально-драматический театр имени Кропивницкого, есть филармония с «Зорянами», есть замечательные хореографические коллективы — нет оперы. Скажите, мы много теряем из-за того, что у нас нет оперы?

— Вы потеряли очень и очень много. Я вам скажу простым языком. Опера – это синтез голоса, оркестра, хореографии, сценографии, художественного оформления каждого спектакля. Это такое захватывающее действие, что человек, приходя в оперный театр, попадает как бы в сказку. Оперный театр – колоссальное классическое наследие, которое мы должны передавать не только своим детям, но внукам и правнукам и вообще всем поколениям, которые будут после нас. К сожалению, в наше время эфир, я имею в виду телевидение, радио и компьютеры, попросту засорен. Это, как говорится, нечистая кровь, все перемешано. А вот чистый продукт – это классическая опера.

Признаюсь вам, я тоже в детстве не был поклонником оперы. Я рос в семье военнослужащего, мой папа – военный летчик. Но, когда я приехал в Одессу, попал первый раз в оперный театр на спектакль, мне показалось, что это вершина, которую нельзя осилить. Так было суждено, что после службы в рядах Советской Армии был принят в одесскую консерваторию. Мне повезло. Я всегда говорю, что мне повезло в жизни, потому что у меня две мамы. Одна мама – это мама, которая меня родила, вторая – которая дала мне профессию. Это народная артистка Украины профессор Ольга Михайловна Благовидова, в классе которой я занимался шесть лет и благодаря которой поступил на службу в одесский театр.

Такого театра, как в Одессе, нет ни в одном государстве мира. Я в этом театре начал 41-й сезон. Тут вся моя жизнь, все сорок лет я служу только одному театру. Хотя идут приглашения петь во всех театрах мира. Но я однолюб. Я влюбился в Одессу, в Одессе я влюбился в жену, в Одессе у меня родился сын, в Одессе я отдал самые лучшие годы своей жизни службе в рядах Советской Армии, три с половиной года, в Одессе я окончил одесскую консерваторию, в Одессе я был принят в театр и по сегодняшний день, спасибо маме с папой и Богу, я все еще могу служить нашему красавцу-театру и моей любимой опере.

— В двадцать первом веке опера не устарела, не стала ли архаизмом, не отмирает ли, как оперетта?

— Хотя все говорят, что опера отмирает, но многие театры мира ставят классические спектакли, пытаясь перенести их как бы в наше время. То есть переодевают актеров в наши костюмы, выводят мотоциклы и машины, которых раньше не было, на сцену. Раньше были ишак, лошадь или какое-то другое животное, а сейчас надевают джинсы или что-то другое современное, но, тем не менее, музыка классическая всегда была классической и ею и останется, и будет любима всегда. Я обратил внимание, что сейчас молодежь стала больше тянуться к классике, в оперный театр, нежели на какую-то дискотеку. Потому что этот шум, этот гам, это роботомеханическое звучание всех инструментов и оркестров не прививают человеку спокойствие души, смысл жизни, уверенность в будущем дне. Это все сегодняшнее, наносное. Поверьте мне.

— Опера меняется?

— Наверное. Есть современная опера, современные спектакли, постановки. Но я сторонник того, чтобы классическая опера была в старых рамках. Это все-таки наше наследие. Что такое Чайковский и Рахманинов? Это вечная музыка. Так же, как наши писатели –Толстой и Пушкин. Это классика, на этом надо всегда учиться. А опера, классическая опера, если ее правильно преподнести молодому поколению, рассказать, о чем эта музыка… Вы знаете, уже прожив и пропев на сцене столько лет, я понимаю, что благодаря ей живу на этой земле.

— А как вы относитесь к тому, что оперные певцы выходят на эстрадную сцену?

— Это интерпретация своего жанра. Мы тоже — три народных артиста — выходили и пели. Народный артист Украины Бойко, народный артист Украины Анатолий Дуда и народная артистка Украины Людмила Ширина. Я бас, Толя тенор, а Люда сопрано, мы пели отрывки из классических опер, связывали коллажи классических опер, коллажи классического русского романса, коллажи русских народных песен, коллажи украинских народных песен, коллажи советских песен из старых военных и довоенных фильмов. Это воспринималось на ура. Это память о классике, и она всегда будет звучать в нашем поколении. И очень жалко, что молодое поколение мало это исполняет. Но когда слушает нас, то приходит и спрашивает, как бы это им исполнить самим, сделать с другими актерами такие же коллажи. Я говорю, пожалуйста, берите хороший пример и ваяйте.

— Пополняется ли репертуар оперных театров современной оперой?

— Пополняется. К сожалению, современная музыка очень сложна для исполнения и не всегда, будем так говорить, качественная. Хотя много советских спектаклей в свое время я перепел. Могу привести в качестве примера современного композитора Андрея Петрова. Он написал оперу «Петр Первый», в которой я исполнял Петра. И, вы знаете, этот спектакль, когда прошла премьера в нашем оперном театре, это был лучший спектакль, так сказал сам композитор Андрей Петров, он был у нас на премьере. А он очень требовательный человек. И могу сказать, что такой спектакль, как «Петр Первый», стоит наряду с современными спектаклями украинского репертуара, я имею в виду «Богдан Хмельницкий», который шел у нас в театре. Понимаете, современные композиторы пишут музыку, но она не всегда востребована молодежью. А вот старые классические оперы как-то более правильно связаны с жизнью того времени, с жизнью людей, живущих в то время. Если мы правильно это просчитаем, находясь в сегодняшнем времени, и как-то визуально приблизим их к нашей действительности, то они тоже смогут жить веками во всех оперных театрах.

— Как, по-вашему, украинская опера имеет перспективу?

— Я приведу вам маленький пример. В нашем театре идет спектакль «Катерина» Аркаса по Шевченко. Этот спектакль ежегодно исполняется 9 марта, раньше мы его делали 2-3 раза в году, теперь же он идет ежемесячно.

— И как Шевченко ложится на оперную музыку?

— Я советую вам послушать и потом сказать свое мнение. Люди, выходя из зала, благодарят нас, актеров, за то, что мы несем это в зал.

— Одесский оперный театр выходит из своих колонн в другие города?

— Конечно, и очень много. Буквально недавно наша гастрольная бригада — артисты хора, оркестра, солисты — была в Испании на гастролях почти месяц. До этого балетная труппа была за границей, в Англии, почти месяц. То есть труппа наша действующая не только на одесской оперной сцене, но и за рубежом.

— А в отстроенном Кировоградском театре имени Кропивницкого мы смогли бы вас услышать?

— С удовольствием. Приглашайте, приедем, пусть не всей труппой, скажем, какой-то десант, и с удовольствием попоем.

Беседовал Ефим Мармер, «УЦ», Кировоград — Одесса.

Государственный академический кубанский казачий хор – старейший и крупнейший национальный казачий коллектив России. Единственный в России профессиональный коллектив народного творчества, который существует уже более 200 лет. О его популярности свидетельствуют аншлаг и приставные стулья на концерте в кировоградской филармонии. О жизни хора мы поговорили с заместителем директора Государственного академического ордена Дружбы народов Кубанского казачьего хора, заслуженным работником культуры России и Украины Виктором Вишневским.

— Виктор Станиславович, ваш хор – единственный в православном мире, который имеет благословение от Патриарха Московского и Всея Руси Алексия II петь на праздничных богослужениях в храмах. Как часто приходится участвовать в богослужениях?

— Хор был создан в 1811 году как войсковой певческий коллектив, он тогда еще принимал участие в церковных службах, а в свободное от них время занимался светскими концертами. Но всё же основным направлением деятельности хора тогда было именно духовное песнопение. Понятно, многие из этих традиций забылись, а сейчас мы их восстанавливаем. За плечами хора есть и сольные концерты в Храме Христа Спасителя в Москве, мы постоянно принимаем участие в службах в Войсковом Донском монастыре, участвуем в службах в Краснодаре, фактически во всех церквях. Эта работа очень важная и необходимая. С одной стороны, это говорит о больших творческих возможностях коллектива, а с другой – это работа по воспитанию и продолжению традиций, которые были заложены у истоков кубанского казачьего хора. Коллектив наш православный, а казаки издревле были защитниками веры. Чтобы защищать веру, надо, чтобы кто-то был рядом с тобой, поэтому мы идём в массы, несём им православные традиции и культуру. На сегодня потеряно очень много, а возрождение духовности – основное условие восстановления всего: и образования и экономики. Верующий человек – истинно культурный, нравственный человек. Народ замучили неправдами, но его же нельзя обмануть! Люди вернутся к своим истокам обязательно. Такова наша миссия в этом мире: защищать духовность.

— Никто не пробовал сосчитать, сколько песен в репертуаре хора?

— Столько же, сколько звёзд на небе. За всю свою историю хор имел более 500 разных концертных и духовных программ. Мы поём песни и нынешние, и прошлые, и будущие. Репертуар постоянно обновляется. Ведь при хоре действует Государственное научно-творческое учреждение, одной из важнейших задач которого является поиск и сбережение этнографических раритетов Кубани.

— Донское и кубанское казачество имеет тесные исторические корни с Украиной. В своих программах вы исполняете как русские, так и украинские песни. А каков национальный состав хора? Имеет ли какое-нибудь значение национальность участников хора?

— После разрушения Запорожской сечи часть казаков ушла на Дон и в Тамань, где они основали 43 куреня. За долгие годы запорожские традиции и культура изменялись, ассимилируясь с российской и черкесской культурами. Как результат, появилась своя самобытная, особая кубанская песня. Поём мы песни украинские, но на кубанском диалекте. А если говорить о национальном составе, то, конечно, русских больше, но это потому, что во времена выдачи паспортов крестьянам при Хрущёве национальность писали по месту проживания. А вот если посмотреть на фамилии, то 80% хора – Петренки, Коваленки, Захаренки, Бондаренки. Вот и решайте сами, кто мы!

— Как вы оцениваете политические отношения между Украиной и Россией?

— Россию и Украину сейчас разделяют кордоны. И я вам скажу, что их проходить значительно тяжелее, чем в любую европейскую страну! Это всё искусственные препятствия, разбившие единый народ. Поставили границы между братьями и сёстрами. Конгломерат России, Украины и Белоруссии должен быть! Посмотрите, мусульманство объединяется во всём мире, а православие – наоборот, строит препоны. Страны могут быть и независимыми, а вот народ должен быть один. А сейчас получается так: каждый считает «Я – царь! Ко мне с поклоном!», – это может очень плохо закончиться. Нет в мире другой такой прекрасной страны, как Украина. По красоте, богатству, культуре, по другим направлениям Украина – это всё! Я думаю, что в будущем всё будет нормально: народы спокойно будут жить вместе, хоть и в разных государствах, но объединённые общим христианским началом. Ведь что такое венок на голове у девушки: чем больше цветов в нём – тем он красивее. Так и наши народы: чем больше нас – тем мы сильнее!

— В любой стране бывшего Советского Союза вопрос развития культуры далеко не главный в государственном бюджете. Какова государственная поддержка вашего хора?

— Кубанский казачий хор заслужил то внимание, которое он получает от государства. Поддержка идёт на всех уровнях: и губернатор Краснодарского края Александр Ткачёв всегда реагирует на проблемы, которые перед нами возникают. Например, наши артисты получают до 400% от оклада основного. Это его заслуга. У хора есть предприниматели-покровители. Так, Олег Дерипаско установил стипендии для артистов. Когда Владимир Путин был премьер-министром, мы получили грант премьер-министра на год, а теперь – грант президента на три года «за особые заслуги кубанского хора и многолетнюю творческую деятельность». Поддержка прекрасная! И мы отрабатываем, благодарим за неё своими выступлениями.

— У донских и кубанских казаков был девиз «За веру и верность», а какой бы девиз для хора выбрали вы?

— Ну мы же казачий хор! Разве другой девиз у нас может быть?

Алексей Гора, фото Елены Карпенко, «УЦ».

Имя Дона Аминадо знакомо, наверное, почти всем кировоградцам – в основном благодаря краеведам и нашим коллегам-журналистам. Описывая любой аспект истории Елисаветграда, трудно не процитировать его повесть «Поезд на третьем пути». Помните: «Есть блаженное слово “провинция”» или «Держался город на трех китах: Вокзал. Тюрьма. Женская гимназия»? И пусть в повести речь идет о Новограде, любой кировоградец с первых строк узнает родной город.

Впрочем, это только мы, кировоградцы, знаем Дона Аминадо прежде всего как прозаика. На самом деле он гораздо больше известен как поэт. «Поезд на третьем пути» – вообще единственное его крупное прозаическое произведение, хотя литературное наследие нашего земляка Аминадава Шполянского огромно. Большую часть своей жизни Аминадав Шполянский писал по произведению каждый день! Не из любви к искусству, а ради гонораров – Дон Аминадо работал в ежедневных парижских газетах и журналах и был чуть ли не единственным поэтом-эмигрантом, которому не приходилось жить впроголодь. Историки литературы до сих пор отделяют зерна от плевел, находя среди стихов и фельетонов Дона Аминадо новые и новые шедевры.

Наверное, многие вспомнят стихотворение «Про белого бычка», написанное в 1920-м и вытащенное на свет в начале 90-х. Там есть строки:

Но, чую, вновь от беловежских пущ
Пойдет начало с прежним продолженьем.
И вкруг оси опишет новый круг
История, бездарная, как бублик.
И вновь по линии Вапнярка-Кременчуг
Возникнет до семнадцати республик.

И чуть позже – «Мыс Доброй Надежды»:

Провижу день. Падут большевики,
Как падают прогнившие стропила.
Окажется, что конные полки
Есть просто историческая сила.
Окажется, что красную звезду
Срывают тем же способом корявым,
Как в девятьсот осьмнадцатомгоду
Штандарт с короной и орлом двуглавым…

Эти стихи многих заставили вновь обратиться к творчеству подзабытого, хотя и очень популярного в 20-40 годы поэта русского зарубежья. Ведь это не просто предположение, это пророчество – как можно иначе трактовать «от беловежских пущ»? Особый смысл пророчеству придавало то, что поэт состоял в масонской ложе «Космос» – мол, масоны – они знали… Кажется, больше ничего пророческого в творчестве Дона Аминадо обнаружено не было. А сам поэт к пророчествам и пророкам относился весьма скептически:

Ах, вы все гениально предвидели,
Расторопные чижики-пыжики,
Талейраны из города Винницы,
Постояльцы и вечные дачники!

Не буду приводить свое любимое стихотворение «Города и годы» – и газетной площади жалко, и найти его совсем не сложно – в России оно даже в школьную программу включено. Скажу только, что Дон Аминадо писал еще и афоризмы. Сборники выходили под общим заголовком «Новый Козьма Прутков», но на самом деле Козьма Прутков нервно курит в углу. Оцените:

Объявить себя гением легче всего по радио.

На свете очень много хороших людей, но все они страшно заняты…

Лучше быть богатым и здоровым, чем бедным, но больным.

Не старайтесь познать самого себя, а то вам противно станет.

Если имеется подходящий народ, можно сделаться вождем народа.

В политической экономии есть два метода: европейский – отложить и русский – одолжить.

Далее в подзаголовках – тоже афоризмы Аминадава Шполянского.

«Честный ребенок любит не папу с мамой, а трубочки с кремом»

Аминад Пейсахович Шполянский родился в 1888 году в Елисаветграде, в мещанской семье, в 1906 г. окончил елисаветградскую классическую гимназию. Свое детство Аминадав Шполянский очень подробно описал в той же повести «Поезд на третьем пути». Ограничимся короткими отрывками:

С ужасом и восторгом стояли мы пред единственным в городе оружейным магазином и мысленно выбирали двухствольные винтовки, охотничьи ножи и кривые ятаганы.

Зловещим шёпотом обсуждали грядущую экспедицию.

Портрет президента Крюгера с окладистой бородою и выбритыми усами – был святыней.

Расстоянием не стеснялись. Жертвенный порыв с географией ни считался.

– Из Треповки в Трансвааль прямо, без пересадки, на освобождение буров!

Проклятие Англии, смерть лорду Китченеру!

В отряде было десять человек. Стрижка бобриком. В глазах сумасшедшинка. Фуражки на бок. Штаны со штрипками. В бляхах на поясах солнце играет.

Вперед без страха и сомнений
На подвиг доблестный, друзья!

…В одной версте от города, как раз за казенным садом – шорох, враги, засада! Два городовых, невидимая тьма родителей, и во главе – Василий Касьянович Дубовский, классный надзиратель по прозванию Козёл.

И сказал нам Козёл несколько слов, о которых лучше не вспоминать.

Стыд, позор, отобранные ятаганы, тёмный карцер, обитый войлоком.

А главное – издевательство и презрительные насмешки усатых восьмиклассников, говоривших басом и только о любви.

В течение двух недель, во время большой перемены, когда вся гимназия играла в чехарду и уплетала бутерброды с чайной колбасой, мы, защитники угнетённых народов, должны были исписывать страницу за страницей, повторяя одну и ту же фразу, придуманную самим Федором Ивановичем Прокешем, директором гимназии, добродушным чехом в синем вицмундире и благоуханных бакенбардах:

– Ego sum asinus magnus (Я большой осел).

Надо сказать правду, пережили мы эту первую мировую несправедливость довольно быстро и духом не упали.

Поддержал нас только один Мелетий Карпович Крыжановский, которого за глаза называли просто Мелетием, учитель словесности и друг малых сих…

Сняв свои золотые очки, как это бывало с ним во всех торжественных случаях, и улыбаясь одними хохлацкими глазами, вовремя сказал он нам голубиное слово:

– Все это пустяки, дети мои. А главное, когда будут вас на Страшном Суде допрашивать, какие были ваши на этом свете дела и занятия, так полным голосом и отвечайте:

– Прежде всего, удирали к бурам!

И, надев очки и высоко подняв указательный палец, скороговоркой добавлял:

– За это вам многое простится.

(…)

Одним из страстных увлечений ранних гимназических лет был театр.

Только в провинции любили театр по-настоящему. Преувеличенно, трогательно, почти самопожертвенно, и до настоящего, восторженного одурения. (…)

Внутри театра всё было, как надо. И вестибюль, и длинное фойэ, и у каждого внутреннего входа в зал непроницаемые контролёры, – в провинции их называли билетерами.

И, наконец, самый зал.

Боже, с каким трепетом входили мы в храм искусства!

И как знали наизусть все эти ложи бенуара, бельэтажа, директорскую ложу и все кресла первого ряда, на которых белели тщательно выписанные картонки: кресло господина полицеймейстера; товарища городского головы; управляющего акцизным сбором; начальника пожарной команды, бранд-майора Кологривова; и три кресла для представителей печати…

Печать была представлена довольно широко:

– «Ведомости Городского Новоградского самоуправления».

Прогрессивный «Голос юга», под редакцией Димитрия Степановича Горшкова, впоследствии – члена Государственной Думы.

И, наконец, «Новоградские новости» Лапидуса.

Имени-отчества у Лапидуса не было, что отчасти определяло направление газеты.

«У самородка все от Бога и ничего от среднего учебного заведения»

После окончания гимназии Аминадав Шполянский поступил в одесский университет, на юридический факультет, впрочем, это был компромисс, университет его разочаровал, и, проучившись там четыре года, он в Киеве экстерном сдал выпускные экзамены. Дон Аминадо пишет:

«В Москву, в Москву, в Москву…

Подобно чеховским трём сестрам, все или почти все, мы были обуреваемы одним и тем же безрассудным, не вполне объяснимым, но страстным и непреодолимым стремлением попасть именно туда, в один из самых прославленных и старейших университетов России, о котором, чего-то не договаривая, но всегда увлекательно, загадочно и многозначительно рассказывал нам еще наш гимназический учитель словесности, милейший Черномор, Мелетий Карпович.

Всё это, однако, было не так просто. Правила, циркуляры, инструкции, зависимость от того или иного учебного округа – одним махом все эти рогатки и перегородки не перепрыгнешь.

Помечтать помечтали, а в действительности оказались не в Москве, на Моховой, а в императорском Новороссийском университете в Одессе, на Преображенской улице, и на Юридическом факультете, само собой разумеется.

Нисколько не кокетничая и ни в какой мере перед потомством не прихорашиваясь, надо сказать, что тяга на юридический заключала в себе все признаки наивного идеализма и искреннего бескорыстия, ничего общего ни с какой так называемой карьерой не имевших.

(…)

Увы, действительность оказалась весьма и весьма убогой.

Новороссийский университет того времени, о котором идёт рассказ, был одним из самых мрачных во всей империи.

А еще мрачнее и бездарнее был его юридический факультет.

Так или иначе, а университет становился делом побочным и второстепенным, печальной необходимостью, которую надо было побороть, преодолеть и только. Отбарабанить четыре года, получить диплом и отрясти прах от ног своих… Были, конечно, проблески и просветы даже в этом почти поголовном пренебрежении к казённой науке.

Окончательно задуть этот самый огонек, горевший в молодых душах, и совсем уж докапать и убить столь естественную жажду, понять, узнать, осмыслить, научиться – не смогли даже все эти собранные воедино убогие, воистину гоголевские персонажи.

Но в Одессе Аминадав Шполянский получил нечто намного большее, чем юридическое образование:

Мы знали наперёд, что университетские годы воспомнить будет нечем, – пишет он. – Хвала Аллаху, молодость от университета не зависит.

(…)

Кроме портовых босяков и колоратурных сопрано, были в Одессе свои любимцы, знаменитости и достопримечательности Так, например, пивная Брунса считалась первой на всем земном шаре, подавали там единственные в мире сосиски и настоящее мюнхенское пиво.

Пивная помещалась в центре города, на Дерибасовской улице, окружена была высоким зелёным палисадом и славилась тем, что гостю или клиенту ни о чем беспокоиться не приходилось, старый на кривых ногах лакей в кожаном фартуке наизусть знал всех по имени и знал, кому, что и как должно быть подано.

После вторников у Додди, где собирались художники, писатели и артисты и где красному вину Удельного Ведомства отдавалась заслуженная дань, считалось, однако, вполне естественным завернуть к Брунсу и освежиться чёрным пенистым пивом.

Сухой, стройный, порывистый, как-то по-особому породистый и изящный, еще в усах и мягкой, шатеновой и действительно шелковистой бородке, быстро и всегда впереди всех шел молодой Иван Алексеевич Бунин; за ним, как верный Санхо-Панчо, семенил, уже и тогда чуть-чуть грузный, П. А. Нилус; неразлучное трио – художники Буковецкий, Дворников и Заузе – составляли, казалось, одно целое и неделимое».

«Выйти в люди легко, остаться человеком трудно»

1910-й – Шполянский, как и мечтал, в Москве:

«Мела метелица, и в снежном вихре взлетали к небу зелёные, красные, жёлтые, синие, одноцветные, разноцветные, сумасшедшей пестроты шары, надувные морские жители, бенгальские огни, рассыпавшиеся звездным дождём ракеты и фейерверки; заливаясь смехом, с весёлой удалью качались на качелях ядрёные, белотелые, краснощекие, крупитчатые, рассыпчатые молодицы и молодухи, в развевавшихся на ветру сарафанах, платках, шалях.

Захватывая дух, стремглав летели с русских гор игрушечные санки, расписанные суриком, травленые сусальным серебром, а в них в обнимку, друг к дружке прижавшись, уносились вниз счастливые на миг, на век, пары; теснилась, толпилась, притоптывала, плясала, вовсю гуляла масленичная толпа, в гуд гудели машины в трактирах, заливалась гармонь, надрывалась шарманка:

Крутится, вертится шар голубой,
Крутится, вертится над головой.
Крутится, вертится, хочет упасть,
Кавалер барышню
хочет украсть».

(«Поезд на третьем пути»)

В 1910-м случилось событие знаковое для всей русской интеллигенции – умер Толстой. На похороны Льва Николаевича было допущено очень немного людей – около семи тысяч, в том числе и Аминадав Шполянский – как корреспондент елисаветградской газеты «Голос юга».

«Член Государственной Думы Д.С. Горшков, редактор кадетского «Голоса юга», прислал из Новограда срочную депешу с настоятельной просьбой добиться пропуска на похороны Толстого, – старый земец хорошо знал, что всё это не так просто.

«Поезжайте заранее, телеграфируйте ежедневно все подробности. Одновременно прошу Сергея Ивановича Варшавского. Криво-Арбатский переулок. Уверен, окажет содействие».

(…)

В гробу лежал сухонький старичок, в просторной, казавшейся на взгляд жёсткой, серой блузе; характерный, выпуклый, отполированный смертью лоб, и сравнительно маленькое, уже восковое лицо, окаймлённое не той могучей и изобильной, внушавшей священный страх и трепет, струящейся бородой жреца и пророка, как на знаменитом портрете Репина, а шёлковой, редкой, почти прозрачной, тонковолосой, сужавшейся книзу не бородой, а бородкой, цвета потемневшего серебра или олова.

Выражение лица не суровое, скорее тихое, мирное, покойное.

Только брови, густые, темные, нависшие, еще как-то напоминали гиганта, иконоборца, громовержца.

Тёмные, запавшие, глубоко зияющие ноздри. Широкие, крепкие, не старческие руки плотно сжаты, соединены одна с другой, пониже груди, у самого пояса.

Ног не видно.

Стоять долго нельзя. Взглянуть, запомнить, запечатлеть в душе, в сердце, в памяти, унести, сохранить навсегда – образ единственный, неповторимый.

Как всюду, как всегда, горят, оплывают свечи.

Ни молитв, ни обрядов не будет. По указу Святейшего Правительствующего Синода отлученному от церкви – Анафема во веки веков».

Так присяжный поверенный Аминадав Шполянский стал журналистом. Он стал писать для газет «Новь», «Красный смех», «Утро России», «Одесские новости», позже – для петербургского журнала «Сатирикон».

Аминадав Пейсахович прожил в России еще несколько лет, воевал, был ранен, издал первый сборник стихов «Песни войны».

«Невозможно хлопнуть дверью, если тебя выбросили в окно»

Покинул Россию Дон Аминадо как будто случайно, без принуждения, без сожаления, уверенный, что еще вернется:

Июль на исходе.

Жизнь бьет ключом, но больше по голове.

Утром обыск. Пополудни допрос. Ночью пуля в затылок.

В промежутках спектакли для народа в Каретном ряду, в Эрмитаже. И в бывшем Камерном, на Тверском.

В Эрмитаже поет Шаляпин. В Камерном идет «Леда» Анатолия Каменского. На Леде золотые туфельки и никаких предрассудков.

– Раскрепощение женщины, свободная любовь.

(…)

Швейцар Алексей дает понять, что пора переменить адрес.

– Приходили, спрашивали, интересовались.

Человек он толковый и на ветер слов не кидает.

Выбора нет.

Путь один – Ваганьковский переулок, к комиссару по иностранным делам, Фриче.

У Фриче бородка под Ленина, ориентация крайняя, чувствительность средняя.

– Пришел я, Владимир Максимилианович, насчет паспорта…

– И ты, Брут?!

– И я, Брут.

Диалог короткий, процедура длинная. Бумажки, справки, подчистки, документики. От оспопрививания начиная и до отношения к советской власти включительно.

Фриче поморщился, презрел, министерским почерком подмахнул и печать поставил:

– Серп и молот, канун да ладан.

Вышел на улицу, оглянулся по сторонам, читаю паспорт, глазам не верю: «Гражданин такой-то отправляется за границу…»

В январе 1920-го на борту полусгоревшего французского парохода «Дюмон Д’Эрвиль», который отправлялся из Одессы, Аминадав Шполянский покинул Россию. Примечательно, что на том же пароходе уезжали Булгаковы. Любовь Белозерская-Булгакова, вспоминая эту поездку, писала:

«Небольшой, упитанный, средних лет человек с округлыми движениями и миловидным лицом, напоминающим мордочку фокстерьера, поэт Дон Аминадо (Аминад Петрович Шполянский) вел себя так, будто валюта у него водилась в изобилии и превратности судьбы его не касались и не страшили. Этакий Чичиков».

А это воспоминания самого Аминадо о первой ночи на Босфоре: «В небесах, как полагается, торжественно и чудно. Издевается, гримасничает, кажет рога молодой месяц. В темной, маслянистой воде дрожат первые минареты.

И на всю палубу кричит женщина-врач: “Ах, как это красиво!”

Надо бы ее вышвырнуть за борт, но ни у кого нет времени».

Из Константинополя через Марсель писатель приехал в Париж, где прожил все оставшиеся годы.

«Самый большой слон тоскует по родине молча, а самый маленький поэт – во всеуслышание»

Первая же книга Дона Аминадо, вышедшая в Париже, «Дым без отечества» (1921), принесла ему настоящую славу, причем не только в эмиграции, но и на родине.

В архивах сохранилось письмо Льва Троцкого от 10 сентября 1922 г.:

«ТРОЦКИЙ – ВОРОНСКОМУ.

Лично

Уважаемый товарищ.

Не сможете ли Вы дать мне справку по следующим вопросам:

1. Верно ли, что Дон Аминадо, автор “Сына без отечества” (это, конечно, просто оговорка) – Иван Бунин?

2. К какой группировке принадлежит О. Мандельштам, Лидин и каково их отношение к Замятину?

3. Что это за группа – Островитяне, Тихонов, Алпатьев и пр.? Каково их идейное происхождение? Куда они сейчас устремляются?

С тов. приветом

ТРОЦКИЙ 10 сентября 1922 г. № 3541»

И ответ:

«11 сентября 1922 г.

Тов. Троцкий!

Отвечаю на Ваши вопросы:

1) Настоящая фамилия Дон Аминадо – ШПОЛЯНСКИЙ. Раньше сотрудничал в “Сатириконе” и других изданиях. Никакого отношения этот псевдоним к Ив. Бунину не имеет».

Сам же Бунин писал о «Дыме без отечества»: «…главное в его книге, поминутно озаряемой умом, тонким юмором, талантом,– едкий и холодный «Дым без отечества», дым нашего пепелища <…> Аминадо он ест глаза, иногда до слез». Оторванный от «быта своего народа <…> аромата отечественной политики»

А позже, в рецензии на сборник рассказов «Наша маленькая жизнь» (1927): «Дон Аминадо гораздо больше своей популярности (особенно в стихах) и уже давно пора дать подобающее место его большому таланту – художественному, а не только газетному, злободневному».

М.Горький отмечал, что «Дон Аминадо является одним из наиболее даровитых уцелевших в эмиграции поэтов», в стихах которого «отражаются настроения безысходного отчаяния гибнущих остатков российской белоэмигрантской буржуазии и дворянства».

Бунин и Аминадо были близкими друзьями, рецензия Горького в те годы дорогого стоила. Но сам поэт больше всего дорожил письмом Марины Цветаевой, в котором она объясняла Шполянскому его самого. На конверте с письмом, который вдова поэта вместе с другими архивами передала в 1966 году в СССР, так и написано «Письмо Цветаевой, которым я очень дорожу»:

«Милый Дон Аминадо,

Мне совершенно необходимо Вам сказать, что Вы совершенно замечательный поэт. (…) и куда больше – поэт, чем все те молодые и немолодые поэты, которые печатаются в толстых журналах. В одной Вашей шутке больше лирической жилы, чем во всем “на серьёзе”.

Я на Вас непрерывно радуюсь и Вам непрерывно рукоплещу – как акробату, который в тысячу первый раз удачно протанцевал на проволоке. Сравнение не обидное. Акробат, ведь это из тех редких ремесел, где всё не на жизнь, а на смерть, и я сама такой акробат.

(…)

Ваши некоторые шутливые стихи – совсем на краю настоящих, ну – одну строку переменить: раз не пошутите! (…) Конечно, вопрос: могли бы Вы, если бы Вы захотели, этим настоящим поэтом стать? На деле – стать?

Быт и шутка, Вас якобы губящие, – не спасают ли они Вас, обещая больше, чем Вы (в чистой лирике) могли бы сдержать?

То есть: на фоне – не газеты, без темы дам и драм, которую Вы повсеместно и неизменно перерастаете и которая Вам посему бесконечно выгодна, потому что Вы ее бесконечно – выше – на фоне простого белого листа, вне трамплина (и физического соседства) пошлости, политика и преступлений – были бы Вы тем поэтом, которого я предчувствую и подчувствую в каждой Вашей бытовой газетной строке?

Думаю – да, и все-таки этого – никогда не будет. Говорю не о даре – его у Вас через край, говорю не о поэтической основе – она видна всюду – кажется, говорю о Вас, человеке. И, кажется, знаю: чтобы стать поэтом, стать тем поэтом, который Вы есть, у Вас не хватило любви – к высшим ценностям; ненависти – к низшим.

(…)

Не самообольщаюсь: писать всерьез Вы не будете, но мне хочется, чтобы Вы знали, что был все эти годы (уже скоро – десятилетия!) человек, который на Вас радовался, а не смеялся, и вопреки всем Вашим стараниям – знал Вам цену.

Рыбак – рыбака видит издалека.

Марина Цветаева».

Дон Аминадо, видимо, был согласен, но для себя выбрал службу и достаток, а не чистое творчество, в те годы он, пишущий ежедневно, был одним из немногих обеспеченных художников русской эмиграции и, как указывают некоторые его биографы, даже помогал Куприну, талантом которого восхищался:

Знаю, кесарево кесарю,
Но позвольте доложить,
Что сейчас любому слесарю
Легче кесаря прожить.

«Пессимизм – это вопрос темперамента, оптимизм – вопрос жалованья»

Со второй половины двадцатых Дон Аминадо – постоянный устроитель и конферансье многих вечеров. Леонид Зуров вспоминал: «Без него не обходились заседания по устройству больших вечеров, и в дамских комитетах, куда его всегда приглашали, устроительницы его не только слушали, но и побаивались». Он же организовывал большинство русских писательских вечеров, проходивших в Париже.

«Собственные вечера Дон Аминадо были невероятно пестры по составу, – пишет Катя Петровская в статье “Дон Аминадо. Трагический шут”. – Французские писатели и русские балерины, Евреинов и “Летучая мышь” Балиева, и непременные цыгане… Дон Аминадо организует, распоряжается, острит, шумит (одна статья о нем так и называется “Шумный Дон” – в отличие от шолоховского “Тихого Дона”), и оказывается, что никто толком не понимает, что он за человек. Так часто бывает с людьми, которые всегда на виду. Он как будто даже с удовольствием носил маску всеобщего увеселителя и распорядителя, остряка и дарителя экспромтов».

«В те “баснословные года” литературная жизнь цвела в Париже, – пишет Ирина Одоевцева в романе “На берегах Сены”. – Литературные вечера происходили в огромных залах “Сосьете Савант”, “Ласказ”, в “Плейель” и делали полные сборы».

В 1927 году Дон Аминадо вместе с Тэффи устроили общий вечер в “Плейель”.

Тэффи, моложавая, эффектная, в ярко-красном, длинном платье, и Дон Аминадо во фраке, подтянуто-элегантный, вели на сцене блестящий, юмористический диалог-поединок, стараясь превзойти друг друга в остроумии. Зрители хохотали до изнеможения, до слез, до колик. (…) Через год Аминадо уже самостоятельно устроил свой собственный вечер в “Плейель”».

«Счастливым называется такой брак, в котором одна половина храпит, а другая – не слышит»

Выбирать цитаты для статьи об Аминаде Шполянском – дело неблагодарное. Он был личностью невероятно популярной и упоминается в любых мемуарах о «русском Париже». Большинство современников вспоминают его как человека властного, веселого, довольного жизнью и т.п. – «этакий Чичиков», как заметила еще Любовь Белозерская-Булгакова в 1920-м. Нарушила этот образ только Ирина Одоевцева, еще раз процитирую «На берегах Сены»:

«В тот вечер мы с Георгием Ивановым ждали Буниных и Галину Кузнецову, с которой я дружила.

Они неожиданно привезли с собой Аминадо.

– Принимаете незваных гостей? – спросил он, не успев даже поздороваться с нами.– Примите, очень прошу.– И еще, округлив свои темные и без того круглые глаза, быстро продолжал: – Деваться мне абсолютно некуда. Настроение собачье, самоубийственное. Пошел к Буниным, а они к вам собрались. Я и увязался за ними. Моей дочке Леночке вырезали гланды. Моя жена вместе с Леночкой будет ночевать в клинике. Дома никого. А я не выношу одиночества. Не выношу…– И он, молитвенно сложив руки, почти пропел: – Не гоните меня!

Я, конечно, принялась уверять его, что мы с Георгием Ивановым страшно рады, с чем он, сразу переменив тон, шутливо согласился:

– Не сомневаюсь ни минуты! Дона Аминадо принять и угостить всем лестно. Он превращает обыкновенный день в праздник.

И хотя он, конечно, шутил, но это так и было. Наш обед действительно благодаря ему превратился в праздник. Мы сели за стол, Бунин брезгливо отодвинул тарелку:

– Я сегодня ничего есть не могу. Мне что-то с утра нездоровится.

Вера Николаевна испуганно замигала и со своего места громко зашептала:

– Ян, неудобно. Ешь! Ведь они так потратились.

Я с трудом удержала смех. Я уже знала, что Бунин почти всегда, придя в гости, грозил, что он сегодня есть не станет, что, впрочем, не мешало ему тут же проявлять отличный аппетит. Так, конечно, случилось и на этот раз.

Закусив и выпив, Бунин принялся изображать в лицах общих знакомых, как всегда, неподражаемо талантливо передразнивая их. Дон Аминадо, забыв о своем самоубийственном настроении, подавал ему остроумные реплики и сыпал тут же сочиненными в порыве вдохновения афоризмами и двустишиями. Из них я запомнила одно:

Жорж, прощай!
Ушла к Володе.
Ключ и паспорт на комоде.

Целый эмигрантский роман в двух строчках. После обеда Буниным, как всегда, овладела “охота к перемене мест”, и мы, не споря с ним, погрузились вшестером в такси и отправились на Монпарнас, где кочевали из кафе в кафе, нигде не засиживаясь.

Это продолжалось долго. Вера Николаевна, Галина Кузнецова и я начали проявлять признаки усталости. Даже Бунин притих. Георгий Иванов украдкой позевывал. Один Дон Аминадо никак не соглашался ехать домой.

– Неужели вы все так бессердечны, что хотите бросить меня одного на съедение тоске! – возмущался он, поднимая руки к небу.– Я просто не могу войти в пустую квартиру и лечь, как в гроб, в кровать. Вы обязаны, понимаете – обязаны остаться со мной до утра! Мы утром выпьем в “Доме” кофе с горячими круассанами —ведь это так вкусно,– и только тогда расстанемся.

Но этот план был нами единодушно отвергнут, и Дону Аминадо пришлось подчиниться общему решению.

В такси, везшем нас по темным пустым улицам спящего Парижа, он горестно вздохнул:

– Вот вы все не верите. Мне действительно очень тяжело и грустно. Мне всегда грустно и страшно одному. Меня сейчас же начинают грызть всякие страхи и предчувствия. Ведь хоть и легкая, а все-таки операция. Мало ли что может случиться?

Да и вообще, мало ли что может случиться. Я, как муха в безвоздушном пространстве, в одиночестве лопаюсь от тоски.

(…)

“Нет, он не притворяется”,– думала я, глядя на него. Ему действительно тяжело и грустно. Он слишком любит своих – до преувеличения. И он, наверное, не меньше Бунина боится смерти, постоянно помнит о ней. Но Бунин боится своей смерти, а Аминадо смерти близких, любимых. И это, конечно, еще тяжелей».

«Надеяться надо до последней минуты. Но в последнюю минуту можно и перестать»

Во время Второй мировой войны русский Париж был расколот, а Дон Аминадо – раздавлен, он больше не писал фельетонов и не устраивал вечеров. Вот строки из его письма, датированного августом 1945 года: «О том, что было пережито всеми нами, оставшимися по ту сторону добра и зла, можно написать 86 томов Брокгауза и Эфрона, но никто их читать не станет. Поразило меня только одно: равнодушие… Вообще говоря, все хотят забыть о сожженных… Не думайте, что я преувеличиваю, по существу это именно так. Ибо для тех, кто уцелел, Бухенвальд и Аушвиц – это то же самое, что наводнение в Китае» (цитируется по работе хранителя фондов музея Карпенко-Карого Ларисы Хосяиновой «На фоне белого листа»).

После войны поэт переехал в предместье Парижа и нашел работу, никак не связанную с литературой и журналистикой. Впрочем, он писал: в 1951-м вышел поэтический сборник «В те баснословные года», а в 1954-м в Нью-Йорке был напечатан «Поезд на третьем пути» Мемуары не были закончены намеренно: «Соблазну продолжения есть великий противовес. Не все сказать. Не договорить. Вовремя опустить занавес».

Умер Дон Аминадо в 1957 году, похоронен в Париже, на кладбище Батийоль (на фото). Архив писателя его вдова в 1966 году передала в СССР.

НОЧНОЙ ЛИВЕНЬ
Напои меня малиной,
Крепким ромом, цветом липы…
И пускай в трубе каминной
Раздаются вопли, всхлипы…
Пусть, как в лучших сочиненьях,
С плачем, с хохотом, с раскатом
Завывает все, что надо,
Что положено по штатам!

Пусть скрипят и гнутся сосны,
Вязы, тополи и буки.
И пускай из клавикордов
Чьи-то медленные руки
Извлекают старых вальсов
Мелодические вздохи,
Обреченные забвенью,
Несозвучные эпохе!..
Напои меня кипучей
Лавой пунша или грога
И достань, откуда хочешь,
Поразительного дога,
И чтоб он сверкал глазами,
Точно парой аметистов,
И чтоб он сопел, мерзавец,
Как у лучших беллетристов…

А сама в старинной шали
С бахромою и с кистями,
Перелистывая книгу
С пожелтевшими листами,
Выбирай мне из «Айвенго»
Только лучшие страницы
И читай их очень тихо,
Опустивши вниз ресницы…

Потому что человеку
Надо, в сущности ведь, мало…
Чтоб у ног его собака
Выразительно дремала,
Чтоб его поили грогом
До семнадцатого пота
И играли на роялях,
И читали Вальтер Скотта,
И под шум ночного ливня
Чтоб ему приснилось снова
Из какой-то прежней жизни
Хоть одно живое слово.

Подготовила Ольга Степанова, «УЦ».

Кировоградский зритель на прошлой неделе имел возможность получить двойное удовольствие – в областной филармонии выступали звезды украинской эстрады Ирина Билык и группа «ТІК». Концерт в нашем городе был седьмым по счету во всеукраинском туре под названием «Лучшие украинские хиты».

Ирина Билык и Виктор Бронюк — абсолютно разные. Они поют в разных жанрах, они смотрятся, в общем-то, не гармонично. Но их дуэтное исполнение веселых песен было зажигательным и ярким. Что касается романтических хитов, то во влюбленность артистов не верилось, и выглядели они довольно комично.

Звучали только украиноязычные песни. Ну, с «ТIК» понятно, других у винницкой группы нет. А вот Билык благополучно обошлась без песен на русском языке, исполнив несколько своих ранних творений, которые вместе с Ириной пел зал.

Артисты зажгли зрителей. Особенно всем понравились два трубача из группы «ТІК». Кроме виртуозной игры на духовых инструментах, ребята восхитили зал своими артистизмом и обаянием. Кировоградцы бурно аплодировали, дарили много цветов (правда, только Ирине Билык), песню на «бис» слушали стоя. Кроме хитов, звезды дарили зрителям и Кировограду в целом комплименты. После концерта состоялась пресс-конференция, чего в рамках туров давно не было. Ирина и Виктор были искренними, «удовлетворили» всех журналистов.

— Виктор, жанр, в котором вы исполняете песни, вы сами определили как «панк с элементами философской эротики». Почему именно эротики?

Виктор Бронюк: — Наверное, чтобы знать четкую грань, когда эротика переходит в порнографию. Главное – не перейти эту грань. Это не должно быть вульгарно, цинично, дерзко.

— Ваше педагогическое образование помогает на выступлениях?

В.Б.: — Конечно! Я прихожу на концерт, и это мой класс. Бывает сто «детей» или сто тысяч. И у меня есть час урока, во время которого я должен изложить материал, проверить домашнее задание. Возможно, кто-то скажет, что ничего схожего нет. Но профессия учителя универсальна. Основы педагогики, методики преподавания можно применять в любой сфере народного хозяйства.

— Вы добились славы и живете в Виннице. Почему не в столице в пентхаусе?

В.Б.: — А зачем мне туда ехать? Туда уже столько понаехало! У нас красивый город, нам там комфортно, мы там всех знаем, нас все знают. Если раньше мы приезжали в Киев и чувствовалось, что это столица, то сегодня Винница – это прекрасный европейский город с великолепными дорогами, фонтанами, улицами. У нас даже в трамваях есть вай-фай.

Я, кроме того, что являюсь советником городского головы на общественных началах, возглавляю благотворительный фонд, который помогает осуществлять социально-культурные проекты в Виннице, объединяет общественность, бизнес-круги и власть на организацию и решение многих вопросов города. Так что лучше жить там, где тебе комфортно. А жить в мегаполисе и стоять по пять часов в пробках… Для чего?

— Кто кому предложил совместный тур? Вы такие разные…

В.Б.: — Бог парует. (Смеется.) Наверное, было логичным, записав две дуэтные композиции, сделать совместный тур. У нас есть много поклонников, в социальных сетях они писали, что было бы хорошо, если бы мы вместе выступали. И возникла идея сделать такую программу и поехать по городам Украины.

Знаете, сегодня очень много всего депрессивного. Еще и зима затянулась. Хочется дать людям возможность немного отдохнуть, отвлечься, по-весеннему, по-доброму, искренне пообщаться и самим зарядиться. У нас сегодня седьмой концерт, и я скажу честно: мы начинали с востока Украины, и вы даже не представляете, какая там в залах энергетика. Говорят, что в Донецке довольно остро стоит языковой вопрос. Но в зале такое творилось! Наподобие того, что у вас сегодня. То есть, когда работа качественная, когда музыка настоящая, когда слова искренние, все воспринимается адекватно. Мы всегда делаем то, что нас объединяет, а не разъединяет.

— Где вы взяли таких замечательных трубачей?

В.Б.: — В карты выиграли.

— Не скажете, у кого?

В.Б.: — У военных.

— В какие города вы приезжаете с особенным чувством?

Ирина Билык: — Эту сцену я люблю очень. В начале концерта ни один город не получает таких комплиментов, как сегодня получили кировоградцы. Качество звука и аплодисменты, которые сегодня были, говорят сами за себя. И они в Кировограде самые лучшие.

— Вы пишете много песен, но клипов на экранах мало. Почему?

И.Б.: — Знаете, сколько стоит видеоклип? Я певица, у которой есть сын и нет мужа. Я копила деньги, на которые построила дом. Я не могу ездить в метро, потому что узнают и берут автографы, поэтому я купила машину. Сына надо возить в школу, поэтому я купила еще одну машину. Если бы у меня был муж, который этим всем меня обеспечил, я бы снимала больше клипов. Вот мы с Витей сняли два клипа, но не остановимся. У нас еще будет альбом, и мы не будем искать спонсоров. Потому что мы первые артисты в Украине и просить кого-то не будем. Вот отработаем концерты, заплатим музыкантам, а все, что останется, поделим с Витей. Я думаю, это будет честно.

— Но можно зарабатывать, продавая свои песни…

И.Б.: — Я не продаю песни. Это мое кредо.

— Вам не обидно, что в России считают песню «Снег» «киркоровской»?

— Неправда. Мне вручили «Золотой граммофон», премию МТV. В прошлом году мне звонили почти все российские звезды с просьбой написать для них песню. Если я напишу что-то новое, то подарю тому, кому захочу.

— Вы участвовали в проекте «Зірка плюс зірка». Потому что интересно или ради финансового интереса?

В.Б.: — Да там особого финансового интереса не было.

И.Б.: — Мы бы сами доплатили, чтобы нас еще раз пригласили.

В.Б.: — По большому счету, кроме съемок и концертов, артистам увидеться больше негде. И в таких шоу, в которых собирается хорошая компания, за кулисами тоже идет своя жизнь, есть свои традиции. Мы, например, из Винницы привозили гостинцы, Ира дома готовила что-то вкусное и привозила. Реально это была хорошая, дружеская тусовка. И мы дружим до сих пор. Когда мы снимались во Франции в международном шоу, в российской команде половина участников были из нашего проекта «Зірка плюс зірка». И, когда мы с ними увиделись, они так обрадовались! — Витька, привет! Вы сало с собой привезли? Водку привезли? – В самолет же не пустят! – Блин, а мы так надеялись…

— В Россию на концерты ездите?

В.Б.: — Да, конечно. Но, понимаете, «ТIК» — большой коллектив. У нас выездной состав – тринадцать человек. И часто бывает так, что перелет такого количества артистов дороже, чем гонорар коллективу. То есть нецелесообразно. А если приглашают на два-три выступления, тогда есть смысл.

И.Б.: — Но в гей-клубе я выступила нормально. Оплатили всё. И в Питере, и в Москве.

В.Б.: — Мы, слава Богу, в таких заведениях не выступали.

— Как с Ваенгой решили вопрос с исполнением ее песни? (У Виктора Бронюка есть песня «Знову один стою»по мотивам хита Елены Ваенги «Снова стою одна»).

В.Б.: — У студии «95 квартал» есть программа, где женщины поют мужские песни, а мужчины – женские. Мы в прошлом году снимались и пели эту песню. Она вышла в эфир, и потом на концертах нас просили ее спеть. Мы связались с продюсером Елены Ваенги и рассказали эту историю. Они посмотрели запись, им понравилось, и сказали: «На концертах исполняйте, но в альбом не берите».

— Если бы вам сказали, что в течение года вы можете исполнять только одну свою песню, какую бы вы выбрали?

И.Б.: — Мы не можем петь в течение года только одну песню.

В.Б.: — Вы знаете что-то, чего не знаем мы? (Смеется.) Я думаю, что мы сделали бы такую программу, во время которой пел бы весь зал, а мы бы слушали. Но, возможно, это была бы песня, которую мы еще не пели.

Елена Никитина, фото Елены Карпенко, «УЦ».

Несмотря на то, что перед полуфинальными поединками со «скуфянками» мы рассматривались как фавориты и выиграли у соперниц 5 из 6 предыдущих матчей, определенное волнение все же присутствовало. Ведь матчи плей-офф — это совсем другой уровень мотивации, а опыта таких баталий киевлянкам было не занимать. Первая игра в Кировограде полностью прошла под диктовку подопечных Людмилы Коваленко. Уже в первой четверти Ягупова, Реймонд, Видович, Жержерунова, Назаревич и заменившая ее Траоре сделали существенный задел (30:16), который во второй десятиминутке, несмотря на все усилия играющего тренера гостей Инны Кочубей и поймавшей свою игру Мириам Уро-Ниле, увеличивался еще на 2 пункта — 51:35. Правда, в начале третьего периода наши девчонки позволили себе немного расслабиться, и киевлянки сократили отставание до 10 очков — 64:54. Но большего соперницам кировоградские баскетболистки сделать не позволили. Подопечные Людмилы Коваленко наладили игру в защите, а в нападении, когда конкурентки больше сосредоточили внимание на Алине Ягуповой, решающее слово сказали Реймонд, Жержерунова и Траоре. Это позволило выходить на заключительный отрезок игры с 20-очковым преимуществом — 76:56. Довести матч до уверенной победы было уже делом мастерства и техники, что наши девчонки и сделали, поставив эффектную точку одновременно с финальной сиреной дальним броском Рады Видович — 97:74.

Причем характерно, что в этой игре мы были сильны именно командной игрой, поскольку рубежа в 10 очков достигли сразу пять наших баскетболисток. Но самой результативной, как и ожидалось, стала Алина Ягупова (28 очков, 9 подборов, 5 передач). Также в 1 подборе и 1 передаче от дабл-дабла остановились проведшая великолепный матч Стефани Реймонд (23,3,9) и снова заставившая говорить о себе в восхитительных тонах Ая Траоре. А вот наш капитан Елена Жержерунова (14 очков, 11 подборов, 1 передача) была, как всегда, уверенна и стабильна, добившись своего очередного дабла. Свой вклад в такую необходимую победу внесли Алиса Назаревич (10, 2, 1) с Радой Видович (7, 6, 5) и сыгравшие совсем немного Неда Джурич и Ольга Сивакова.

Переполненный зал факультета физвоспитания КГПУ овацией встретил успех своей команды, и болельщики стали уже обсуждать ее финальные перспективы. Но впереди был еще второй матч в Киеве, в котором наши баскетболистки прошли проверку на прочность, справились со всеми проблемами, преодолели судейскую предвзятость и вышли победителями из тяжелейшего противостояния.

Поддержать «Елисавет-Баскет» во втором полуфинале в столицу отправилась солидная группа поддержки из более чем 50-ти человек во главе с президентом нашего клуба Русланом Згривцем. А перед самым началом поединка к нашим болельщикам в зале Национального университета физической культуры и спорта примкнул губернатор Кировоградщины Андрей Николаенко. Правда, настроение у поклонников нашей дружины после первой четверти было, мягко говоря, неважным. Дело в том, что, желая преподнести подарок ко дню рождения своему играющему тренеру Инне Кочубей, киевлянки и сама именинница буквально ошеломили гостей с первых секунд заряженностью на борьбу, предельной концентрацией и точными дальними бросками. И нужно признать, что кировоградки дрогнули и стали совершать ошибку за ошибкой. А тут еще на первой минуте арбитры не заметили болезненный удар в солнечное сплетение Елены Жержеруновой, после которого наш капитан приходила в себя практически всю стартовую четверть.

К сожалению, на этом судейская «слепота» не закончилась. На протяжении всей игры судьи симпатизировали хозяйкам площадки, принимали очень спорные решения в пользу киевлянок, вывели из себя Алину Ягупову и за несогласие со своим решением тут же наградили нашего лидера техническим фолом, при этом пропуская жесткую, а порой и грубую игру «скуфянок» под щитами. И хотя Дарья Завидная не доиграла встречу из-за перебора персональных замечаний, но не могли же арбитры вообще ничего не свистеть. Так что подопечным Людмилы Коваленко пришлось сражаться не только со своими проблемами и соперницами, но и со служителями баскетбольной фемиды.

Итак, несмотря на оглушительную поддержку своих болельщиков, «Елисавет-Баскет» с треском провалил первую четверть — 13:26. При этом мы позволили Инне Кочубей и ее подопечным отправить в наше кольцо сразу 6 (?!) дальних бросков, да и под щитами хозяйки чувствовали себя как рыба в воде. А у нас не пошла игра у Реймонд, билась, получала по рукам, но промахивалась Назаревич, да и Ягупова, похоже, не ожидала такого развития событий. Когда же в дебюте второй четверти перевес «ТИМ-СКУФа» достиг 16 пунктов, Людмила Коваленко окончательно поняла, что соперниц нужно чем-то удивить. И наш наставник сняла с игры Реймонд и Назаревич, вернула на площадку пришедшую в себя Жержерунову, которой призвана была помогать под щитами Траоре. Также в бой была брошена Ксения Кириченко, а Алина Ягупова сосредоточила на себе функции разыгрывающего и главного опекуна Инны Кочубей. Добавьте к этому, что просто злющей вышла на второй период Видович, и получите ответ, как нам удалось не только вернуться в игру, но и выйти вперед.

Кириченко дважды подряд точно пробила из-за дуги и вдохновила подруг на рывок. Заработала защита, где большим на подборах чаще всех помогала Ягупова, которая к тому же забивала со средней и ближней дистанции и заставляла соперниц нарушать правила. А в концовке Видович наглядно продемонстрировала, что она не только цепкий защитник, но и отличный снайпер. 9 очков подряд Рады окончательно убедили всех в том, что гости вернули себе уверенность и позволили нашей команде уйти на большой перерыв с преимуществом в 2 пункта — 36:34. А что же киевлянки? Теперь уже они не ожидали от соперниц такой прыти и не успели вовремя внести коррективы. К тому же кировоградкам удалось нейтрализовать главное оружие соперниц — дальние броски. Ведь столичные баскетболистки забили в эти, пожалуй, ключевые 10 минут только один трехочковый. А это говорит о многом. В общем, на третий период болельщики «Елисавет-Баскета» уже смотрели с оптимизмом.

Но, как показало развитие событий, покой нам только снился. Тем более не будем забывать о предпочтениях арбитров, которые именно в 3-й десятиминутке дали Ягуповой тот самый технический фол и старались не допустить нашего отрыва. Но подопечные Людмилы Коваленко упорно гнули свою линию, и даже Алиса Назаревич удивила всех своим блестящим трехочковым, хотя в ближнем бою у нее не все получалось. Справилась с эмоциями Ягупова, которая продолжала раздавать передачи, забирать отскоки мяча и забивать при активной поддержке Траоре и Жержеруновой. Все это позволило нам выиграть третий тайм с перевесом в 1 очко и лидировать в счете — 50:47. А в 4-й четверти еще один важнейший трехочковый забила Кириченко, доведшая перевес гостей до 5 пунктов — 61:56. И именно после этого киевлянки дрогнули, поскольку даже многоопытная Инна Кочубей «смазала» один из двух штрафных. А вот наши девушки с линии били хладнокровно, а комбинация с участием Ягуповой, Траоре и Жержеруновой, буквально продавившей мяч в корзину, стала подтверждением того, что остановить кировоградскую дружину будет уже крайне сложно. Когда же за 2 минуты до конца основного времени теперь уже Жержерунова ассистировала Траоре и наш перевес возрос до 10 очков — 69:59, появилась уверенность, что этот матч станет последним в полуфинальной серии.

Нет, киевлянки сражались до последних секунд, исчерпали лимит фолов, но нарушали правила, и даже Алина Ягупова дважды промахнулась. Неудержимая в этот день Кристина Мацко (24 очка, 2 подбора, 9 передач) снова была точна — 63:69. Но это был локальный успех хозяек площадки, поскольку подопечным Инны Кочубей оставалось только нарушать правила, а Видович (дважды) и проявившая все грани своего баскетбольного таланта Ягупова, которой до уникального трипл-дабла не хватило 1 точной передачи, больше шанса на спасение конкуренткам уже не подарили.

Вот так, уступая 16 очков, наши девчонки ( Ягупова — 23 очка, 12 подборов, 9 передач; Видович — 16,11,3; Жержерунова — 11,14,4; Кириченко — 9,2,0; Траоре — 8,7,1; Назаревич — 5,6,0; Реймонд — 3,5,0) смогли проявить волю, характер, упорство, хладнокровие и самоотверженность, одержав на данный момент самую важную победу в сезоне — 75:63.

Ну и в заключение предлагаем вам комментарии наставников команд, руководителей клубов и одного из самых авторитетных поклонников «Елисавет-Баскета», которые нам удалось взять сразу после окончания второго полуфинального поединка в Киеве:

Инна Кочубей, главный тренер «ТИМ-СКУФа»:

— Сегодня для победы нам не хватило длины скамейки запасных, опыта и сил. Ведь мы набрали неплохие обороты вначале, но не выдержали своего же темпа на протяжении всего матча. Заметьте, что мы не дали сыграть нескольким ведущим игрокам соперника, но у вашей команды нашлись достойные замены, что говорит о хорошей комплектации «Елисавет-Баскета». В принципе все завершилось закономерно. Но мы довольны тем, что дали серьезный бой такой команде. Я совершенно не расстроилась. Конечно, есть ошибки, от них никуда не деться, но мы растем и видим, над чем нужно работать в дальнейшем. А впереди у нас еще матчи за третье место, к которым постараемся подойти во всеоружии. Надеемся, что бронзу нам завоевать поможет и Инна Фастхутдинова, которой в этой встрече очень недоставало. А вашу команду поздравляю с победой и желаю ей реализовать все задуманное в финальных матчах с «Динамо».

Марина Ткаченко, заслуженный мастер спорта, чемпионка Европы, президент БК «ТИМ-СКУФ»:

— Результат нашей с вами дуэли следует признать закономерным. Меня даже немного удивило то, что кировоградские девчонки в начале сегодняшней встречи потерялись и поймали мандраж. Им понадобились время и тренерские коррективы, чтобы перевернуть ход матча в свою пользу. Почему удивило? Да потому, что ваша команда более серьезно укомплектована, у нее более длинная скамейка, а у игроков гораздо больше опыта игр на серьезном уровне. Алина Ягупова, наверное, сегодня стоит полкоманды нашей, а ведь есть еще опытная Лена Жержерунова, да и все остальные кировоградские исполнители достаточно серьезного уровня. Игрой же наших девчонок я довольна. Они растут и прибавляют в мастерстве. Мы движемся в своем направлении, а вы избрали свой путь.

Но меня не может не радовать, что в многострадальном женском украинском баскетболе появился еще один солидный клуб, который ставит перед собой серьезные и, надеюсь, перспективные задачи. Большое спасибо тем, кто решился взвалить на себя эту непростую ношу и стремится делать свое дело с душой. Хочется, чтобы в Кировограде работали на перспективу, создали свою баскетбольную детско-юношескую школу, может быть, опробовали бы резерв в первой лиге и двигались вперед. Только так мы сможем возродить славные традиции нашего украинского баскетбола.

А что касается прогноза на финал, то здесь все в ваших руках. Сегодня вы показали, что у команды есть характер, и нужно сохранить этот настрой на финал и не перегореть психологически, как было в первой четверти. Я желаю вам удачи.

Людмила Коваленко, главный тренер «Елисавет-Баскета»:

— Наш провал в первой четверти связан с грузом, прежде всего, психологической ответственности. Ведь, когда у тебя есть возможность все решить сегодня и сейчас, тебя так поддерживают даже в гостях, и все ждут только победы, а на игре присутствует руководство области, это очень сильно довлеет. Девчонки вышли с таким желанием победить, что это сыграло с ними злую шутку. К счастью, блестяще вошла в игру Ксения Кириченко, которая не просто попала очень нужные трехочковые, а раскрепостила остальных и немного оттянула на себя внимание. И еще мы смогли найти правильную защиту, когда поставили Алину Ягупову играть персонально против Инны Кочубей. Это заставило соперниц искать другие варианты атаки, поскольку передачи и броски играющего тренера уже были не столь эффективны. Раньше с этими обязанностями справлялась Стефани Реймонд, но это был не ее день. Даже у самых замечательных игроков бывают неудачные игры. Но зато в этом матче прекрасно проявили себя Ая Траоре и особенно Рада Видович. А сколько сделала для этой победы Лена Жержерунова, которая промахивалась, но ведь нужно видеть, как ее били и насколько она выложилась. Еще раз подчеркну, что именно такой капитан, способный сыграть через не могу и вести за собой, несмотря ни на что, и нужен команде-победителю. Вы можете мне не верить, но я ни секунды не сомневалась в том, что мы выиграем этот матч. Баскетбол — такая игра, что здесь все может перевернуться в считанные секунды, и нужно постоянно искать варианты и пути для победы.

Вы знаете, я счастлива, что мы победили и перед финалом у нас будет время для того, чтобы восстановиться психологически. Многие считают, что финальную серию нужно было играть до трех побед. Да, для клубов это было бы лучше. Но в этом году сборная Украины примет участие в финальном турнире чемпионата Европы. И для того, чтобы сборницы страны имели достаточно времени для отдыха и последующей подготовки, Федерация баскетбола Украины настолько уплотнила календарь плей-офф, что времени на передышку практически не остается. Но ничего, будем готовиться и настраиваемся только на победу.

Руслан Згривец, президент БК «Елисавет-Баскет»:

— Хочу поблагодарить команду, которая в такой тяжелейшей игре, когда многие факторы, казалось, были против нас, смогла собраться и продемонстрировать свои лучшие качества, класс и характер, показав, кто на сегодняшний день сильнейший. Я просто счастлив, что наши усилия увенчались успехом и «Елисавет-Баскет» будет играть в финале. С этим поздравляю преданных болельщиков команды, которые и в Киеве стали нашим 6-м игроком, ни на секунду не сомневались в победе и внесли свой ощутимый вклад в это большое достижение. Теперь остается только сохранить этот общий победный настрой в финальных сражениях с нашим главным конкурентом — киевским «НПУ-Динамо».

Андрей Николаенко, глава Кировоградской облгосадминистрации:

— Впечатления и пережитые эмоции после такой победы передать словами просто невозможно. Меня здесь, в киевском зале, переполняло чувство нашего кировоградского патриотизма. Я пришел на матч с победным настроем и даже, когда у нашей команды не все получалось, верил в успех и успокаивал президента клуба Руслана Згривца. И я горжусь, что, несмотря на трудности и проблемное судейство, мы выстояли и победили. Ведь не только наши замечательные баскетболистки, но и кировоградские болельщики сегодня доказали, что мы — лучшие. Кировоград истосковался по тем вещам, которые объединяют. И вот после «Майдан’Sа» у нас появился баскетбол. Я уверен, что завтра будет еще бейсбол и обязательно что-то еще. Но сегодня хочется еще раз сказать спасибо девчонкам за тот позитив, который они дарят всем болельщикам Кировоградщины. Я абсолютно уверен, что поддержка на финальном матче с «Динамо» 13 апреля в нашем городе будет просто невероятной. А в нашей победе в чемпионате Украины я не сомневаюсь.

Юрий Илючек, фото Елены Карпенко, Кировоград — Киев — Кировоград.