Месяц: Июль 2012

Не за горами очередной отопительный сезон, а значит, снова актуальной становится ситуация с текущими долгами за природный газ. Задолженности-то огромные, по области — свыше 160 млн! Если вовремя не погасить долги, могут возникнуть сложности по новым контрактам между тепловиками, и газовиками, и что потом: накануне холодов город рискует остаться без топлива? Показательно-поучительным примером «работы» с должниками должно послужить уголовное дело, возбужденное Прокуратурой Кировоградской области в отношении бывшего руководителя ДП «Кировоградтепло» ООО «ЦНТИ УНГА».

По версии прокуратуры, дочернее предприятие «Кирово­градтепло» в 2010-2011 годах систематически нарушало бюджетное законодательство, что привело к недополучению государственными предприятиями «Газ Украины» и «Нефтегаз Украины» 51 млн грн. за уже поставленное тепловикам голубое топливо. Как известно, в указанный период времени ДП «Кировоградтепло» возглавлял Андрей Карауш.

Схема, которой воспользовалось ДП «Кировоградтепло», в общем-то, не сложная и довольно-таки распространена в этом бизнесе. Вот в чем ее суть.

Государственная компания «Газ Украины» и НАК «Нефтегаз Украины» продают природный газ предприятиям теплокоммунэнерго, которые, в свою очередь, предоставляют абонентам (население, разные организации-учреждения, предприятия и т.д.) платную услугу — теплоснабжение. По идее, абоненты рассчитываются с тепловиками, а те — с поставщиками газа. Все было бы очень просто, если бы не пара-тройка «но»…

Предприятия теплокоммун­энерго, такие, как ДП «Кирово­градтепло» ООО «ЦНТИ УНГА», КП «Теплоэнергетик», СП ООО «Светловодскбыт» (Светловодск), КП «Теплокоммунэнерго» (Александрия) должны, и даже прямо-таки обязаны концентрировать средства, полученные в качестве платежей за свои услуги, на одном счете — счете со специальным режимом использования, открытом в государственном «Ощадбанке». Такие требования заложены в постановлении Кабинета Министров от 3 декабря 2008 года. Для чего это нужно, понятно? Чтобы национальный поставщик газа имел финансовые возможности приобретать за рубежом голубое топливо.

В случае с ДП «Кировоградтепло», как сообщил «УЦ» первый заместитель прокурора области Сергей Жолонко, бывший директор этого предприятия создал условия, при которых платежи абонентов аккумулировались не на «государственном» спецсчете, а на счетах самого «Кировоградтепло», открытых в коммерческих банках. Кроме этого, руководство теплогенерирующего предприятия в ручном режиме определяло, сколько именно гривен (вместо заранее обусловленного процента от суммы оплаты за тепло) и когда именно (вместо четко оговоренных сроков) переводить ГК «Газ Украины» и НАК «Нефтегаз Украины». Хотя взаимные расчеты должны проходить автоматически, без вмешательства каких-либо должностных лиц.

В ходе проверки, проведенной Государственной финансовой службой (бывшее КРУ) удалось выявить, что ДП «Кирово­градтепло» ООО «ЦНТИ УНГА» задолжало ГК «Газ Украины» 21,3 млн. гривен, а НАК «Нефтегаз Украины» — 30,14 млн гривен.

Беда в том, что подобных тепловиков-должников в стране — десятки. Результат их  отношения к оплате за потребленный газ — долговая яма для «Нефтегаза».

Когда предприятия сферы теплоэнергетики нарушают правительственное постановление о зачислении средств на счет со специальным режимом использования, они получают  возможность самим распоряжаться платежами от абонентов. Вы даже не представляете, сколько существует способов пустить в оборот аккумулированную сумму и какие бонусы эти операции могут принести! Любой финансист-голова найдет десяток относительно законных способов «прокрутить» пару-тройку миллионов. Распоряжаться по своему усмотрению таким массивом денег (которые, вообще-то чужие — поставщика товара) — это если еще не Клондайк, то очень близко.

Нет, конечно, представители теплогенерирующих предприятий могут говорить, что прибегать к подобным схемам их вынуждает жизнь, и все недоплаченные газовикам деньги расходуются исключительно на поддержание предприятия в работоспособном состоянии. Мол, население за тепло рассчитывается плохо и нерегулярно, бюджетные компенсации разницы по тарифам запаздывают, а зарплату сотрудникам платить нужно, ГСМ покупать нужно, сети ремонтировать нужно. И так далее. Но позвольте, речь идет о выполнении договорных обязательств с государственными газовыми компаниями. Тепловики должны рассчитываться за потреблённый газ вовремя и в полном объеме. Все прочее — проблемы менеджмента частного предприятия.

Для примера можно привести эпизод «рационального» расходования средств другим кирово­градским предприятием теплокоммунэнерго, также имеющим долги по газу. Организация подряжает три сторонние фирмы провести испытание и ремонт тепловых сетей. Фактически работы не осуществлялись, хотя деньги за них были уплачены. Затем — обналичены и «конвертированы» во внедорожник-иномарку. Расследованием уголовного дела по этому случаю сейчас занимается прокуратура областного центра.

Что же касается бывшего директора ДП «Кировоградтепло», то ему инкриминируется часть 2 статьи 364 Уголовного кодекса Украины — злоупотребление служебным положением, причинившее тяжкие последствия для государства.

Кстати, если вы не слышали, как раз за игнорирование спецсчета уже отдали под суд должностных лиц КП «Теплоэнергетик», недоплативших за газ 1,8 млн гривен точно по вышеописанной схеме.

Накануне отопительного сезона руководителям других предприятий будет пища для размышлений: стоит «разводить» государственные газовые компании или это может оказаться слишком опасно?

Александр Виноградов, «УЦ».

Новость о том, что в кировоградском приюте для престарелых «Милосердный самарянин», расположенном по ул. Щорса, 8,  делается ремонт, честно говоря, порадовала. Но то, что работы  ведутся непосредственно англичанами, удивило. Естественно, мы не могли остаться в стороне и не побеседовать с гостями нашего города, которые таким необычным способом проводят свой отпуск.

Уже издали видно было, что работа буквально кипит. Старые окна заменили пластиковыми, обновляется фундамент здания. Весь небольшой дворик буквально заставлен ведрами, коробками, ящиками. Несколько мужчин в рабочей одежде заняты каждый каким-то своим делом: один собирает большую люстру, другой красит фундамент, причем не в черный цвет, как принято в большинстве наших частных домов, а в приятный бежевый, что сразу придало старенькому зданию какую-то нарядность, что ли. Здесь же нахожу Ивана Ивановича Галушко, директора дома престарелых, и прошу его познакомить меня с английскими строителями. Он с радостью представляет мне координатора миссии Девида Рамзи, и тот любезно соглашается рассказать о том, каким образом группа англичан оказалась в Кировограде, да к тому же еще и занята таким необычным для иностранных гостей города  делом.

— Мы представляем небольшой городок Винтон на юге Англии и шотландский Глазго  — подразделение  Армии спасения «Гавел». (Армия спасения — международная миссионерская и благотворительная организация, существующая с середины XIX века и поддерживаемая протестантами-евангелистами. Штаб-квартира находится в Лондоне. — Авт.) Наша команда состоит из восьми человек: я, Девид Рамзи, и мой сын Алекс, Девид и Скотт Кохланы, Пол Джонсон, Робин Бейкер, Алистер Вуд и Питер Бест.

— Девид, кто финансирует вашу поездку?

— Армия спасения Соединенного Королевства. Члены нашей команды собирали пожертвования, и на эти деньги мы приехали в Украину. Корпус Армии спасения проводит благотворительные концерты, а также так называемые утренние чаепития — и люди, которые приходят на такие мероприятия, делают пожертвования, также помогают финансово и члены Армии спасения. На эти средства мы теперь закупаем стройматериалы, все необходимое для ремонта. Правительство не финансирует нашу организацию, она неправительственная, мы существуем за счет спонсоров и пожертвований. Каждый член моей команды целый год занимался сбором пожертвований: он рассказывал людям, что собирается ехать в Украину с такой миссией и ему нужна определенная сумма, и люди помогали ему собирать эти деньги. Конечно, у кого-то получалось лучше, у кого-то — хуже, но в результате мы все-таки смогли приехать сюда, чтобы помочь.

— А как выбирается страна, город, куда нужно ехать?

— Я начал совершать такие поездки в 1994 году, это мой 17-й визит в Украину. Сотрудники корпуса Армии спасения в Кировограде показали мне это место, рассказали, что здесь нуждаются в нашей помощи, и в этом году я опять приехал — теперь в Кировоград, в этот приют. К сожалению, у нас ограниченное время — неделя-две, — и мы заранее определяем конкретный объем работ, которые сможем сделать.

— Сколько средств вы планируете вложить в этот ремонт?

— Порядка восьми тысяч долларов.

— Скажите, пожалуйста, среди членов вашей команды — только представители строительных профессий?

— У нас есть человек, который занимается деревом, есть штукатур-декоратор, инженер по электричеству, графический дизайнер, менеджер, офицер Армии спасения. Я сам — полицейский в отставке, но умею класть кирпич. А вообще помочь может человек любой профессии, любой специальности, было бы только желание.

— Девид, а как ваши семьи относятся к таким вашим поездкам?

— Моя жена сейчас находится в Руликове, это в Киевской области, работает там с детьми в детском клубе. Сын Алекс — здесь, со мной, старшая дочь — в Донецке, тоже работает с детками, а младшая дочка — в Симферополе. Одна собака дома осталась! (Смеется.)

К сожалению, в понедельник утром мы уже должны уезжать, поэтому нужно побыстрее все здесь закончить. Мы планируем завершить работу в субботу, а в воскресенье обязательно придем попрощаться с людьми — и с персоналом, и с подопечными дома престарелых. Пару дней, наверное, отдохнем в Киеве и поедем домой. Ну а на будущий год я планирую опять приехать сюда.

— В Кировоград?

— Возможно, даже снова в Кировоград. В киевском корпусе Армии спасения нам предложат объекты, где нужна помощь. А вообще я люблю Украину, мне очень нравятся ваши люди…

Наше небольшое интервью пришлось заканчивать, так как Девид должен был ехать в магазин за стройматериалами. Лишь на пару минут члены команды оторвались от работы — чтобы сфото­графироваться, а затем сразу разошлись по своим рабочим местам. А мы с Иваном Ивановичем Галушко прошли по дому, и он с такой искренней радостью показывал, что за это короткое время уже сделали английские друзья. Самое главное — все окна в приюте теперь пластиковые, наконец-то убраны старые окна с решетками, которые совсем не придавали уюта комнатам, где живут подопечные Ивана Ивановича. Сравнение было очевидным — оставалась еще одна комната, где окна еще не заменили. Еще одно важнейшее помещение — санузел. Все трубы заменены на современные, установлены новенькие унитаз, раковина, должна быть оборудована душевая кабина… В комнатах отштукатурены стены, кое-где уже поменяли обои, установили новенькие люстры с вентиляторами. В общем, есть надежда, что в самое ближайшее время «Милосердный самарянин» будет похож на уютный дом. Спасибо за это английской команде из Армии спасения!

Ольга Березина, «УЦ».

Об открытии перинатального центра в Кировограде писали очень много, но потом эта тема как-то подзабылась. А меж тем сегодня уже можно говорить о первых итогах работы мед­учреждения. И результаты эти просто потрясающие! Если до открытия центра Кировоградская область занимала первое место в Украине по младенческой смертности, то сегодня этот  показатель у нас уже ниже, чем в среднем по Украине. Даже не верится, что открытие всего одного, пусть самого лучшего и современного, медучреждения может всего за четыре с половиной месяца так кардинально изменить ситуацию во всей  области.

О работе перинатального центра мы попросили рассказать его главврача Татьяну Митеву.

— С момента открытия центра (второго марта. – Авт.) медицинскую помощь получили 856 беременных женщин со всей области с экстрагенитальными  и акушерскими патологиями, — говорит Татьяна Николаевна. – Не все эти женщины рожали у нас, некоторые приезжали, проходили курс лечения, консультировались со специалистами  и могли потом нормально родить ребенка в районном или городском роддоме.

Перинатальный центр – первое медучреждение в области, которое может принимать роды на 22-34 неделе беременности. За время существования центра у нас было 89 преждевременных родов на таких сроках. Все новорожденные, родившиеся с весом больше 1 кг, выжили. А две недели назад мы спасли малыша, родившегося на 29-й неделе беременности, который весил всего 920 г.  Сегодня новорожденный уже переведен в детскую областную больницу. Для нашей области  это просто колоссальный прорыв. Кроме того, мы принимаем всех женщин с многоплодной беременностью — за четыре месяца у нас родились 25 двоен.

— К вам попадают женщины с преждевременными родами со всей области. Как их успевают довезти, например, из Гайворонского или  Голованевского района?

— Сегодня механизм связи с районами уже отработан до мелочей: спасибо за это и областному управлению здравоохранения, и областному акушеру-гинекологу, и районным специалистам. Мы регулярно проводим совещания, решаем, что делать в каждом конкретном случае. В идеале преждевременных родов нужно избежать, мы принимаем беременных и стараемся всеми средствами продлить беременность до момента жизнеспособности плода.   Но если роды уже начались, то роженицу сразу везут к нам – сегодня у всех районов такая возможность есть, по дороге мы в телефонном режиме даем рекомендации врачу, что делать, чтобы довезти роженицу, какие медикаменты применять и т.п. И  в это же  время готовим все необходимое для родов и для реанимации новорожденного.  На случай, если роженицу невозможно транспортировать в обычной «скорой», у нас есть специальная бригада, состоящая из акушера-гинеколога и анестезиолога, которая может выехать на место в реанимобиле и там уже принимать решение, что делать дальше. К счастью, необходимости в выезде этой бригады за четыре месяца не было. И это не просто удача, а результат совместной работы с районами — сегодня нам удается предупредить такие случаи.

— Когда открывался центр, много говорили о том, что сюда будут приезжать специалисты из профильных институтов, учить наших врачей…

— Приезжают — и не только чтобы учить, но и чтобы консультировать беременных. Для нас это очень важно, наверное, даже важнее, чем хорошее оборудование. Если в Харькове, где аналогичный центр открылся сразу после Кировограда, есть институт акушерства и гинекологии, который сотрудничает с центром и обучает специалистов, то у нас ничего этого нет.  Наши врачи сегодня учатся все время. Во-первых, спасибо фонду Пинчука,  который не только предоставил реанимационное оборудование для новорожденных, но и приглашает специалистов, которые проводят для нас тренинги.  Во-вторых, хочу подчеркнуть, что очень многое делается благодаря личному участию губернатора. Сергей Николаевич практически ежедневно интересуется, как идет работа, какие есть проблемы, и по его приглашению к нам приезжают специалисты из профильных институтов. И не могу не похвастаться: результаты работы за четыре месяца у нас и в Харьковском перинатальном центре  практически одинаковые…

Ольга Степанова, «УЦ».

«Меня жизнь побросала по разным странам, был в разных  ситуациях: законов не знаю, языков не знаю, документы не всех устраивают. Пешком с женой границу пересекали.  Ее пускали, меня не пускали, и наоборот. Люди учатся на чужих ошибках, а я на своих учусь. Но не жалуюсь. Главное — здоровье. А оптимизма мне не занимать». После этих слов гражданина Македонии, живущего в Кировограде, невозможно было отказаться от идеи записать с ним интервью. Но Иво Стояновский согласился не сразу: «Я же не популярная личность, не звезда какая-нибудь, чтоб обо мне писать в газете». Пара фраз о том, что это интересно всем, что его история будет только в одной газете, а не во всех, как в случае со звездами, дала надежду на его согласие. Согласился. Спасибо.

Иво Стояновский родом из Македонии. Родился он в 1972 году, в четырехлетнем возрасте остался без отца. Мама одна воспитывала троих детей, из которых Иво был самым младшим. Детство и школьные годы были, как у всех. А служба в армии, в которую Иво был призван в 1991 году, отличалась тем, что совпала с распадом Югославии. Полгода парень воевал. «Защищал Родину, как говорится, так меня учили», — этими словами были ограничены рассказы о войне.

Вернулся домой и застал развал прежней страны. Работы не было для большинства граждан Македонии, пришлось искать за границей уже новой страны. Сначала трудился на стройках в пределах бывшей Югославии, в  том числе в Словении, потом — России. Почти два года работал в Мурманске. Соглашался на любые предложения — надо было помогать маме, всей семье. Осенью 1993-го отправился в Киев. По работе, командировка такая была. Работа со временем привела в Кировоград. Бригада, в которой работал Иво, строила ресторан в «Орлином гнезде». Выполнив работу, уехал обратно домой. Но потом, в
1996-м, когда уже не был связан ни с какой фирмой, перешел на вольные хлеба, решил снова приехать в Кировоград. Что-то здесь зацепило македонского парня. Что именно — понял, когда познакомился со своей будущей женой Анной.

Расписались в Кировограде, а венчались в Македонии. В 1998-м году в международной семье Стояновских родилась дочь Александра. Полная семья решила уехать на постоянное место жительства в Македонию. Все было хорошо, сын Димитрий родился на родине своего отца, но в 2000 году снова началась война. Чтобы не рисковать своими самыми близкими людьми, Иво отправил семью обратно в Кировоград. Через полгода понял, что ничего хорошего ожидать не приходится, и воссоединился с семьей.

«Так и остались здесь жить-поживать и добро наживать», — цитирует Иво русские народные сказки. Он отлично говорит по-русски. В его речи много украинских слов. Теперь он частный предприниматель. Его фирма занимается строительством. Каждое воскресенье играет на стадионе в любительский футбол. Майка на нем обязательно из Македонии — чтобы не забыть родину. Ежегодно Стояновские ездят к родственникам в Македонию — проведать и помочь, чем могут. «Уехать и остаться можно, но мне не двадцать и даже не тридцать лет, а уже сорок. Начинать все с нуля будет тяжело. Дети растут, им тоже будет тяжело приспосабливаться», — рассуждает Иво. Кстати, его дети очень быстро адаптируются на второй родине, легко осваивают язык.

Сравнивая два государства, Украину и Македонию, Иво Стояновский говорит: «Люди не отличаются. А вот обычаи немного рознятся. Водку я здесь по-другому пью. До приезда в Украину так пить не умел. К борщу привыкал долго, фактически учился его есть. Сначала юшку выпивал, потом фасоль съедал, потом капусту. У нас, в Македонии,  варится отдельно суп с капустой, суп с фасолью, суп с картошкой. А так, чтобы все сразу, — никогда не ел. Для меня это было диким. А сейчас борщ — это основное блюдо. Вареников и пельменей у нас там нет. Но это и понятно, ведь у каждого государства есть своя национальная кухня».

В семье Стояновских живут македонские традиции. На Рождество, перед которым все едят постную пищу, вечером 6-го января в доме пекут хлебушек. В тесто кладется монетка, и готовый хлеб делится на части, равные количеству членов семьи. Кому попадется монетка — тому «достанется» целый год. То есть в будущем году этому члену семьи будет во всем везти. Сам процесс замешивания теста, выпекания и деления хлеба очень интересный, Иво помнит его с детства и привнес эту традицию в свою семью. Правда, сейчас семья сидит за столом, а тогда, в прошлом, бабушка и дедушка Иво усаживали всех на пол, на коврик. И ни в коем случае нельзя в этот вечер убирать крошки, мыть посуду. Считается, что святые спускаются с небес и ужинают.

В Кировоград приезжал брат Иво, которому показывали город, возили на отдых в Крым. Ему очень понравилось. То есть старший брат «благословил» младшего на жизнь в другой стране. Что касается нынешней Македонии, то сейчас там  нормально. А в 2000-2001 годах семья жила недалеко от места, считавшегося горячей точкой. Родственники остались без жилья, все дома были сожжены. Это поселок городского типа, населенный в основном албанцами, поэтому оставаться там было опасно. Вернуться туда было нереально, так как не было гарантии, что останешься жив.  Прошло десять лет, государство что-то компенсировало. Правда, долго мучились без жилья. Теперь вроде бы все наладилось.

У Иво гражданство македонское — Украина ведь не допускает двойного. Его жена — гражданка Украины. А дети разделили гражданство родителей (или воссоединили его): дочь — гражданка Украины, сын, родившийся в Македонии, имеет гражданство той страны. Относительно будущего детей Иво пошутил (а может, напророчил?): «Будущее детей? Сын, не будучи гражданином Украины,  не сможет стать ее депутатом. Зато сможет стать президентом Македонии. А дочь… Кто-то должен заменить Юлю…»

В августе Стояновские всей семьей планируют поехать в Македонию. Путь неблизкий — 42 часа на машине. Но это их вторая Родина.

«Чего хотелось бы?» — задала я Иво банальный вопрос, на который получила абсолютно не банальный ответ: «Хорошей жизни. Чтобы все получалось. Не сдаваться ни при каких обстоятельствах. Дать детям то, чего мы не имели в детстве. И чтобы была стабильность в семье, в Украине и в Македонии. Чтобы не бояться завтрашнего дня. И чтобы не было войны. Я прошел их две — ничего там хорошего нет. Пусть дети этого не знают. Все будет хорошо!»

В Киеве есть небольшая македонская диаспора. В Кировограде — только Иво. Может, есть кто-то еще? Обратитесь в редакцию, мы свяжем вас с вашим земляком.

Елена Никитина, «УЦ».

«Украина-Центр» продолжает публикацию  фрагментов воспоминаний  участника освобождения Кировоградщины Лисицына Леонида Николаевича (1925-1986). Находясь в отпуске, я проехал тот путь от Днепра до Кировограда, которым прошел минометчик 63-й механизированной бригады 7-го мехкорпуса Лисицын. Каких-то полторы сотни километров, но в каждом населенном пункте стоят братские могилы, в которых нашли последний приют тысячи воинов. Большинство из них значатся неизвестными — без фамилий, без званий, без дат рождения, с примерными датами смерти,  соответствующими датам  освобождения населенного пункта…

Предлагаемые записи  касаются  боев на территории Долинского, Новгородковского и частично Александрийского районов.

Василий Даценко, историк и краевед.

Продолжение.
Начало в №№25, 27, 28.

Наступил серый, мглистый от мороза рассвет. Белая, туманная дымка задернула горизонт, и все предметы, даже рядом стоящие, проступали неясно, как на только что проявляющемся негативе. Дымка рассеивается — все ярче и четче выступают контуры хат, деревьев, строений. Метрах в 100-150 от нас, за ручьём, вырисовывается деревня. Совсем рассвело. На противоположном косогоре четко просматриваются хаты, сараи, деревья. Неожиданно замечаем замаскированный соломой немецкий танк. Он прямо перед нами, метрах в двухстах, стоит между хатой и сараем. А вот и второй, третий, там пятый, шестой. И немцы тоже заметили нас. Пулеметные очереди прошивают все вокруг. Воробьев вышел из дома. Пулеметный огонь заставил его быстро уйти за стены дома. Команда: «К бою!» Расчеты у минометов. Быстро работает наводчиком Красильников — стройный, худощавый, лет 18, он очень похож на мальчика. Нежная кожа лица загрубела на морозе, обветрилась. Руки проворно работают рукоятками наводки. Большие карие глаза смотрят в прорезь прицела. Левее нас, метрах в ста, ночью пришли и встали два танка Т-34. Перед рассветом один танк ушел, а второй, замаскировавшись, стоял за хатой. В этот момент танк, заурчав, выдвинулся из-за хаты. Пушка ударила раза три. В момент выстрела перед танком разорвался снаряд. Танк сразу стал отходить. Второй разрыв ближе, ещё разрыв чуть сзади, и, наконец, четвертый — прямое попадание. Танк застыл на месте, окутался дымом, из него выбрались четыре танкиста и расползлись в стороны. Ударил наш миномет — на противоположном берегу цели прямо на выбор. Пристрелка велась по пулемету за двести метров от нас. Только разорвалась первая мина, вторая ещё висела в воздухе, как трассы пулеметных очередей прошили огневую позицию. Красильников уткнулся головой в прицел. Все залегли. Стрелять не было возможности — огневая позиция расстреливалась в упор.

— Отбой ! — закричал Воробьев, — Повалить минометы!

Выполнить команду удалось с трудом. Кто-то крикнул:

— Красильников убит! Пуля попала в сердце!

То, что ночью казалось надежным прикрытием, днём явилось ловушкой. Немцы заранее приготовили оборону, надежно замаскировали свои позиции, произвели пристрелку на местности и в упор расстреливали наше расположение. Нами был захвачен только один порядок — хат 16-18, а у немцев на бугре — вся деревня. Сзади нас поднимался косогор — открытый, заснеженный, без укрытий и балок. Только сейчас мы узнали, что из этой западни пехота ушла ещё ночью. Прямо напротив хаты крутые склоны косогора были размыты водой и подобие овражка уходило, извиваясь, вверх.

Воробьев подал команду:

— Порасчетно, первый расчет Хримяна, по канаве, бегом марш!

Первые пять человек, согнувшись, уходят по канаве. Вот они ползут по одному, скрываясь за выступами и извилинами оврага. Следом за ними — второй расчет, почти вплотную — третий. Метров через 150 канава кончилась, на чистый, открытый косогор сразу высыпало человек 15. Тут же ударили крупнокалиберные пулеметы, затявкали немецкие минометы, ударили пушки — уж слишком соблазнительная цель — беззащитная кучка людей на голом бугре! Дым от разрывов все закрыл черной пеленой, и только одиночные фигурки метнулись вразброд через бугор. Нечего было и думать отходить этой дорогой.

Нас осталось человек шесть — я, Ананьев, Рамзин и ещё два-три связиста. Собрались, посоветовались и решили занять оборону здесь, до вечера продержаться и под покровом темноты уйти, а сейчас наблюдать. Дом имел выход в сторону ручья, и немцам было отлично видно, кто входит и кто выходит. Выставили оконную раму с другой стороны. Немецкие пулеметы изредка стреляли. Всё было спокойно, но не успели мы перекусить, как неожиданно бегущие с левого фланга 7-8 солдат прокричали:

— Танки в балке!

К левой стороне деревни подходила балка со станции Куцовка, и из неё, метров за 200 влево сзади, на бугор выползли три танка. Редкие фигуры автоматчиков в белых маскировочных халатах сопровождали танки и вели огонь. Наши солдаты пробежали метров 100-150 дальше и скрылись за хатами на правой окраине деревни. Немецким танкистам с бугра было хорошо все видно. Один за другим стали рваться снаряды. Сидеть в доме стало опасно. Я выскочил из хаты через окно, заскочил в подвал, стоявший метрах в 10 сзади дома. Сразу увидел Ананьева — осунувшегося, сразу постаревшего, со смертельной тоской во взгляде. Он стоял в глубине подвала. Весь его вид говорил о безнадежности положения. Помертвевшими губами он глухо сказал:

— Прощай, Лисицын! Видно, не придется остаться в живых!

Танки, вползшие на бугор, усилили огонь — снаряды рвались кругом. Остервенело забили танки и из-за ручья со стороны деревни Богдановка. Рядом разорвался снаряд и разворотил угол дома напротив погреба. Я говорю Ананьеву:

— Надо бежать, здесь нельзя оставаться, тут и скрыться негде.

— Нет, я не пойду, будь что будет.

Я обернулся и выглянул из погреба: снаряды рвали землю, султаны разрывов вспыхивали вокруг. Но вот танки на бугре поравнялись с нашим порядком хат и перенесли огонь дальше.

— Ну, давай, иди, — говорит Ананьев. Он забился в угол погреба, весь сник и хотел только одного — закрыть дверь погреба.

Я выскочил из погреба и, перебегая от одного угла дома к следующему дому, под сплошными разрывами снарядов, метров через 300 достиг последней хаты. Когда я бежал сквозь разрывы и дым, видел убитых, но было не до них. Всё внимание обращал только на разрывы снарядов. Как только снаряд разрывался впереди — стремглав бросался в пороховое облако — дым окутывал и скрывал меня от немцев. Но теперь, впереди — замерзший водоем, и вдоль его берега вьется дорога. Чистая, ледяная, запорошенная снегом поверхность ставка, а на противоположной его стороне — позиции немцев. Немцы находились в двухстах метрах от дороги и занимали позиции в хатах или рядом с ними. Но для меня выхода нет — по бугру идут немецкие танки! Нужно пробежать по этой ровной пустынной дороге метров 300, а там, вправо — балка, там — спасение!

Не задумываясь, бегу вперед, и это меня спасло — немцы весь огонь сосредоточили по домикам и не обратили внимание на меня одного. И если бы я минуту промедлил, то сплошной ливень пулеметного огня, пронесшегося сзади меня, преградил бы этот путь. Вот и балка. В её начале, прямо на дороге, стоит повозка с убитой лошадью. Несколько мертвых солдат лежат рядом. Не прошел я по балке и ста шагов, навстречу бежит солдат и кричит:

— Танки зашли с той стороны балки!

Влево — бугор, вправо — бугор, сзади и спереди — немцы, снова ловушка. Путь только влево — прямо через бугор, вдоль линии телеграфных столбов. И только я вылез из балки на голый склон косогора, откосом спускавшегося к ставку, как сразу же пулеметные очереди заставили прижаться к земле. Короткая перебежка. Пули свистят и стелются по земле, прошивают полы шинели. Бросаюсь на землю. Доносится стрельба пулемета: «та-та-та-та!» Опять вскакиваю, пробегаю 10-15 шагов — и снова свист пуль, дробь коротких очередей бросает в снег. Метров 250, вдоль фронта, по голому, запорошенному снегом косогору, под непрерывной дробью очередей, выбивающих на пулемете чечетку, короткими перебежками перебежал бугор и прямо с его высоты скатился в другую балку.

Пули прошили полы шинели, рукава, рассекли гимнастерку и нательную рубаху, просекли обмотки, но ни одной царапины не было на мне.

Часов в 11 дня, по балке, заросшей тростником, я направился в сторону от деревни Богдановка. Прошел километр по балке. Здесь было удивительно спокойно, сюда не залетали пули. Во время бега под пулеметными очередями шнурок на обмотке правой ноги был срезан пулей. Обмотка размоталась, и я не заметил, где её потерял. Но беда не велика — ноги унесли меня целым. Мимо меня быстро пробежал какой-то лейтенант. Обернувшись на ходу, крикнул: «В деревне кто?» — и, не дождавшись ответа, побежал дальше. «Что за вопрос? — подумал я. — Если ты такой дурак, бежишь первым, то первым и узнаешь, кто там. Сегодня, очевидно, не я один прошел по этой тропинке». Так я думал и спокойно шел вперед, не зная, что меня ждет и где найти своих ребят. Влево на косогоре стояло несколько хат, но не стоило заходить туда, и я пошел дальше. Километра через три увидел дома, стоящие в балке, садики, плетни — это было село Новгородка.

Подошел к крайнему дому. Солдаты-пехотинцы отрывали окопы для пулемета и себя. Часть из них отдыхала в хате. Но никто не слышал про нашу бригаду. В третьей хате хозяйка, пожилая женщина с очень красивым лицом, пригласила меня пообедать. Я умылся, побрился, с аппетитом уничтожил украинский борщ — усталости как не бывало. Всё отошло в область преданий.

На дворе ярко светило низкое декабрьское солнце, искрился снег. В хате было тепло, я отдохнул, отогрелся, поблагодарил хозяйку и решил идти искать дальше. Но где найти своих? Сколько я ни спрашивал, где бригада, многие просто не знали, что есть такая бригада и рядом, километрах в 4-5, существует деревня Богдановка. Я случайно встретил старика, который якобы пришел из Богдановки. Он сказал, что деревня Богдановка взята нашими частями. Я решил идти обратно, но здесь меня задержали. Подошло какое-то стрелковое подразделение и стало занимать оборону. Везде спешно окапывались, и мне, вручив лопату, предложили не шляться зря, а выкопать окоп у дороги. Коренастый, средних лет старший лейтенант указал такому же крепкому дядьке наблюдать за мной. Но, удостоверившись, что я работаю честно, мой «шеф» ушел греться в хату, а я, оставив лопату в наполовину вырытом окопе, решил действовать самостоятельно и отправился обратно в деревню Богдановка.

На этот раз я шел правой стороной той же балки и едва успел поравняться с окраинными домишками хутора и даже прошел их, как возгласы сзади справа заставили меня обернуться:

— Что, дурак, маячишь? Иди назад! А ну, позвать его сюда! — крикнул с порога хаты одетый в полушубок военный, очевидно, старший. Двое автоматчиков преградили дорогу:

— К капитану!

Не успел подойти, как тот рассвирепел:

— Кто? Откуда? Куда? — с потоком мата вырывались вопросы.

Самая настоящая истерия била этого «вояку», изрядно хлебнувшего «для храбрости» спиртного. Глаза округлены, изо рта брызжет слюна, новенькая кубанка на голове трясется, ноги в яловых сапогах сами прыгают. Отборная брань переходит в вопли, из которых я понял, что своим хождением демаскирую этих «храбрецов», отсиживающихся в хатах на краю балки, в двух километрах от немцев. Сорвав глотку, капитан срывающимися пальцами расстегнул полушубок и, выхватив из кобуры пистолет, выстрелил перед моим носом и сразу разрядился очередным потоком брани.

— Убрать прочь, к чертям собачьим!

Меня схватили и сказали, чтобы я никуда не отходил. Примерно через час я незаметно ушел и вернулся обратно в село Новгородка. Пришлось обойти не менее тридцати хат, прежде чем я сумел найти место, где можно было переночевать.

13 декабря 1943 г.

Когда я проснулся, то обнаружил, что у меня украли очки солдаты, которые ушли на рассвете. Хата была забита незнакомыми людьми. Я быстро оделся и ушел. Ночью в Новгородку вошли ещё новые части и подтянулись тылы старых. Село Новгородка было взято 10 декабря небольшим отрядом без всякого сопротивления со стороны немцев. Я решил идти обратно в Богдановку по старой дороге. Серым утром 13 декабря я вышел к тому обрывистому склону, где прыгал с бугра, и здесь увидел свою обмотку, пробитую пулями в нескольких местах, но вполне ещё годную. Тут же я надел её и, пройдя немного, с правой стороны увидел отдельные домики, стоящие на противоположном склоне балки. Я решил дойти до них и только приблизился шагов на 20, как группа военных остановила меня. Среди них выделялся командир, без знаков различия, чуть выше среднего роста, худой, с усиками и бегающими глазами на злом и испитом лице. Он заорал:

— Куда прешь? Что демаскируешь?

Я ответил, что ищу минометный батальон 63 бригады. Матерясь, он выстрелил передо мной из пистолета в воздух и сказал, чтобы я проваливал ко всем чертям отсюда. Только много позже я опознал этого мерзавца — командира взвода нашей разведроты. Пришлось идти обратно. Без труда я достиг покрытой льдом ровной поверхности ставка. Дорога, по которой я уже пробегал, спасаясь от танков, метров через триста входила в деревню Богдановка. Только я поравнялся со ставком, как крики: «Ура! Ура-а!» — вперемежку с матом, заставили посмотреть направо.

На чистом белоснежном поле, от меня метрах в 500, через ставок направо, редкие цепи пехотинцев спускались с откоса вниз, к деревне Богдановка. Ожесточенный пулеметный огонь прижимал их к земле. Султаны разрывов снарядов разметывали и снег, и землю. Я спокойно прошел до середины пути и здесь, прямо на дороге, увидел убитого солдата-пулеметчика. Он лежал, уткнувшись лицом в заледенелую землю. Вынул документы и прочитал: крестьянин, родом с Алтая. Ничем не поможешь. Положил документы обратно. Пули тонко пели над головой. Я оставил убитого и спокойно дошел до дома с подвалом, от которого накануне я с таким трудом уходил от немецких танков. За домом стоят солдаты, прижавшись к стене, и кричат мне:

— Быстрее, быстрее, бегом! Черт возьми, нас обнаружишь!

Я подбежал. Солдаты искренне удивляются, как мне удалось среди бела дня пройти. Только что передо мной, буквально за 10-15 минут, пулеметный расчет, шедший этой же дорогой, потерял одного убитым, и трое были ранены.

Атака захлебнулась, но она меня и выручила, — не будь её, не пришлось бы мне дойти и до середины дороги. Командир взвода, лейтенант, приказал подчиненным ему солдатам:

— Пулемет на угол! Окопаться и наблюдать!

Я пошел в ту же хату, которую занимали наши расчеты позапрошлой ночью. В ней лежали раненые солдаты, мне незнакомые, которые расспросили меня. Я их напоил водой и рассказал про свои злоключения. Наступили сумерки, прошел короткий декабрьский день. Я решил отдохнуть и лег в углу хаты. Очевидно, заснул. Внезапно металлическая вибрация моторов заставила очнуться. Глухое, монотонное завывание самолетов переросло в режущий, вибрирующий свист бомб…

Продолжение следует.

В небольшое село Озера Светловодского района сегодня ежедневно приезжают сотни туристов, чтобы посмотреть на уникальную коллекцию местного фермера Александра Швеца — самый настоящий зоопарк, где в чистых клетках и просторных вольерах живут львы и леопарды, медведи и верблюды и еще несколько десятков разнообразных животных – экзотических и не очень.
Но официально это все-таки частная коллекция, которую можно посмотреть всегда – в будни и в праздники, с раннего утра до позднего вечера и совершенно бесплатно. Правда, в центре зоопарка стоит стеклянный ящичек для пожертвований, и, по-моему, ни один посетитель зверинца мимо этого ящичка не проходит. Жертвуют разные суммы: кто-то пять гривен, а кто-то — сто, но, конечно, зоопарк все равно не является источником прибыли. Основной вид деятельности фермерского хозяйства – растениеводство.
В этот раз нам не удалось пообщаться с Александром Швецом – он целый день был в поле (в обработке у фермера 1,5 тыс. га земли). Но кировоградские журналисты уже ездили в Озера лет 7-8 назад. Тогда у Александра Николаевича была очень ухоженная страусиная ферма, пара крокодильчиков, и он собирался купить львенка — просто потому, что любил животных и видел, какое впечатление на сельских малышей производят его страусы и крокодилы. Вот из этой любви и желания порадовать малышей и получился совершенно уникальный зоопарк, где каждого питомца окружают любовью и заботой. Но в том, что это частная коллекция, есть и свои минусы: в зверинце нет ни табличек на клетках и вольерах, ни экскурсоводов. Поэтому к посещению зоопарка желательно готовиться заранее (почитать о зверюшках и т.п.), хотя можно и на месте уговорить кого-то из работников фермерского хозяйства рассказать о питомцах: люди, которые убирают в клетках и ухаживают за животными, на самом деле могут рассказать о них много интересного.
Мы, например, узнали, что сетчатый питон Бахус, который живет у самого входа в зоосад, сегодня является вторым по величине питоном в Европе (самый крупный его родственник живет в Польше, третий по величине – в Николаевском зоопарке). Подруга Бахуса сейчас высиживает яйца, но на потомство тут особенно не надеются. Оказывается, самка питона сидит на яйцах два месяца и все это время ничего не ест, а когда вылупливаются маленькие змейки, у нее просыпается аппетит… Говорят, в дикой природе часть питонов успевает расползтись, пока мама не почувствует голод, а в клетке им деваться особенно некуда.

Почти все животные в зоопарке живут парами или семьями. Как рассказали работники, для кошачьих, например, это почти необходимое условие комфорта. Исключение составляют леопарды, их сводят вместе раз в году, на несколько дней, иначе будут драться. Леопарды Соломон и Шиба живут в соседних клетках и общаются друг с другом, но, пока у каждого есть своя территория, проблем не возникает. Взрослый лев Ричард, который делит жилье с подругой Анфисой, до сих пор любит, чтобы с ним играли и чесали за ушком. Говорят, для львов, выросших в неволе, это характерно – они могут навсегда остаться ласковыми игривыми котятами. А вот львицы, оказывается, наоборот, очень агрессивны.
Утром, когда мы приехали в зоопарк, многие звери спали или просто лениво валялись в клетках, но часам к двенадцати активизировались: проснулись медведи Маша и Миша, вышел из своего домика кенгуру Тимоха, забегали по загону ослики и пони. Не проснулась только пара дикобразов, которым каким-то образом удается спать, тесно прижавшись друг к другу. Работники зоопарка рассказали, что эти животные вообще ведут ночной образ жизни. Кроме них, по ночам обычно бодрствует Тимоха – он, хоть и австралиец, плохо переносит жару.
Больше всего в Озерах обезьян: макаки, редкие мартышки потасы, магот (единственная обезьяна, живущая в природе на территории Европы), капуцин с длинным пушистым хвостом, гамадрилы и шимпанзе. Обезьян тут, кстати, разрешают кормить – бананами, яблоками и даже печеньем. Причем приматам это нравится не меньше, чем посетителям: они прыгают по клеткам, позируют, протягивают за угощением маленькие цепкие ручки, норовят схватить фотоаппарат. Единственный, кто отказывается от угощения и вообще игнорирует посетителей, — семилетний шимпанзе Максим, которого привезли сюда, когда ему было около пяти месяцев и он мог сидеть на ладони. Максим вообще-то не живет в зоопарке, сюда он ходит, как в детсад, пока хозяин — Александр Швец — на работе. Ночует он в хозяйском доме, ест за столом ложкой. Говорят, в хорошем настроении Максим может поиграть с детьми, но навязываться ему не стоит – может и плюнуть (этому его, по словам работников зоопарка, научили ученики одной из александрийских школ, которые приезжали сюда на экскурсию). На нас самое большое впечатление произвела огромная семья гамадрилов: глава семейства Егор Валентинович с роскошной гривой, традиционно красной попой, совершенно человеческим лицом и очень выразительными глазами, две его жены и, как минимум, полтора десятка детей разных возрастов.
Есть тут и птицы: павлины, страусы, лебеди, утки, гуси и куры всяких экзотических пород. Нам очень понравились пеликаны, оказывается, они не белые, как на картинках, а нежно-розовые. Произвел впечатление и довольно большой – метра полтора в длину — нильский крокодил: когда он плавает, на спину к нему обязательно забираются несколько морских черепах.
Как рассказали в зоопарке, коллекцию Александра Швеца можно увидеть только с середины весны до середины осени – точных дат нет, все зависит от температуры. На зиму большинство животных уходят в так называемые зимовники (специальные утепленные помещения), медведи впадают в спячку, а волки, лисы, еноты и т.п. просто отдыхают от посетителей. Но, несмотря на это, у всех теплолюбивых зверюшек в домиках есть камины: когда похолодает, им будет где греться.
В общем, посетить зоопарк в Озерах стоит обязательно. Единственная проблема – дорога. От областного центра это довольно далеко – около 120 км. Добраться можно только на машине (теоретически в Озера ходит автобус из Светловодска, но он, если верить расписанию, выезжает в пять утра). Из Кировограда нужно ехать через Александрию в сторону Павлыша, свернуть на узкую дорогу и проехать от трассы еще километров семь – десять. Зато тех, кто все-таки доедет, ждет бонус. Меньше чем в километре от зоопарка, в селе Талова Балка, находится заброшенная церковь, говорят, начала XIX века. Сейчас, по словам местных жителей, ее собираются реставрировать – пока что есть только новый целлофан на некоторых окнах. Выглядит это полуразрушенное здание, стоящее над прудом, шикарно и величественно…

Ольга Степанова, «УЦ».