Как все более-менее состоявшиеся поэты, автор мечтает издать книгу стихов. Собственных, конечно же. Она давным-давно готова (сверстана, отредактирована и многажды оплакана безутешными автором и иллюстратором), вот только в бумаге воплотиться никак не может. Хотя два-три нежадных спонсора могут помочь мечте свершиться.
Автор связался с организаторами кировоградского буккросиинга. Следуя их советам, в даном блоге начинается публикация отдельных стихов. Авось поклонники найдуться. И спонсоры, куда без них…
Итак, Сергей Компот Копотиенко, «LXXVII»
Точка
Я умру, как всегда, ровно в час,
На прощанье скурив сигарету,
И улыбка изношенных глаз
Вдруг докажет ненужность ответа.
Без прощенья, Голгофы, креста,
Без прощальных объятий, слезинки,
Без концовки в четыре листа,
Главный гость на своих же поминках.
Оборвется минором струна,
Зарыдает визгливо собака,
Улыбнется устало луна,
И укутает шёлковым мраком.
И последний решающий вздох
Долетит шепеляво до Бога,
Перевалит, шатаясь, порог
И попросит: «Еще! Хоть немного…»
Заскрипит раздраженно доска
Своей однообразною песней,
И привычно охватит тоска –
Ровно в час, как всегда, я воскресну…
Вера
Минул зенит, красны лучи,
И ветер балует прохладой,
И никуда спешить не надо,
И небо синее молчит.
И падая наискосок,
Вперед,
Клонясь к черте за лесом –
Прощальный жест вечерней мессы –
Уходит солнце за порог.
И облака, как легкий дым, –
Край неба тлеет подожженный.
Пустилось солнце вслед за лоном,
За недостигнутым, своим…
И все, почил забытый день.
Но вот, как вспышка папарацци,
Возник фонарь сквозь дух акаций,
Сгущая вылитую тень…
И, как разорванный венок,
Весь Млечный путь в спираль закручен…
А утром первый солнца лучик
Мне будет щекотать висок.
Боги
Богиня застонала, и ее
Прекрасной кожей насыщая губы,
Он понял – рядом с ней уже гниет,
Он понял – обожает, а не любит.
Боялся тела каждый его вздох,
Как будто бы измажет эту кожу.
Любить ее достоин только бог,
Он – недостоин с нею быть на ложе.
Но он уже проник, уже в глуби,
И ногти ее хищно рвали спину.
Ведь боль – огромный стимул для любви,
Любви к ней, небом стонущей богине.
И рай явился прямо под луной:
Он оросил горячей жизнью лоно;
И чувствовал израненной спиной,
Что небо тоже стонет,
Стонет…
Стонет…
И грудь ее, как шествие планет,
Метала ночь в экстазе сотворенья.
Взорвался целый мир,
И мира нет.
Лишь быстрокрыло разлетелись тени.
И вот любви закончился обет,
Она свободна,
Он уже свободен.
Богиня побежала в туалет,
А он лениво думал о погоде…