Месяц: Январь 2011

Наверное, вы подумали, что речь пойдет о зоне. Отчасти вы правы. Но в этот раз мы поговорим о школе, которая находится в кировоградской ИК №6. Есть формальный повод: в этом году колонии исполнится полвека, а школе — 5 лет. Но нам, независимо от дат, было интересно пообщаться с преподавателями школы №38, посетившими редакцию. Анатолий Васильевич Саламаха и Сергей Александрович Колесник поделились с нами своими наблюдениями и впечатлениями. Признаемся, многое нас впечатлило. Надеемся, что и вы не останетесь равнодушными.

Нельзя сказать, что школе всего пять лет. Она была здесь и раньше. Известен факт, что одно из последних публичных выступлений Сухомлинского было именно в школе колонии №6. А нынешняя пятилетка учебного заведения отсчитывается со дня возобновления его работы.

Ученики здесь — мужчины, отсидевшие не один срок. Есть такие, кто и четырех классов образования не имеет. Есть не доучившиеся пару лет на свободе. Учатся здесь с 6-го класса и до одиннадцатого. Десятых и одиннадцатых — по два. Самому старшему ученику 46 лет. На начало учебного года было 156 учеников. Но, учитывая то, что некоторые освобождаются, количество школьников к концу года меняется: человек 30-40 уходит.

В школу идут по желанию, никто никого не принуждает. «Мы им объясняем, что после освобождения придется идти в службу занятости, становиться на учет. И наличие образования может пойти на пользу», — говорит Анатолий Васильевич. Вообще убеждать в чем-то видавших виды мужиков бесполезно — у них свои резоны. У каждого своя трагическая судьба, так как в колонии отбывают срок те, кто уже не в первый раз попадает за «колючку».

Что касается программы обучения, то есть в 38-й школе класс, который занимается по специальной программе, как во вспомогательных школах. А остальные — по принятой в общеобразовательных школах Украины программе. Правда, из предметов здесь нет трудового обучения и физкультуры в том виде, в каком она в других школах. И то потому, что нет спортивного зала. Но ученики играют в шашки и шахматы. Есть в школе даже компьютерный класс. Материальную базу создавали и наполняли постепенно. Теперь здесь есть все для полноценного обучения.

Занятия здесь ежедневные, с 15.00 до 19.10 (школа является вечерней). Уроки длятся 45 минут, с переменами. Планы, совещания у директора, контрольные работы, творческие, оценки за ведение тетрадей, классные журналы, проверка тетрадей — все, как в обычной школе. Но есть два отличия от «свободных» учебных заведений. Во-первых, в этой школе нет домашних заданий. Во-вторых, здесь нет проблемы дисциплины. То есть абсолютно нет. Если кто-то, как правило, из молодых и новеньких, пытается «дурковать», его тут же одноклассники ставят на место. Учеников даже можно считать прилежными. Правда, «тревожная кнопка» для учителей все-таки установлена — так положено.

Есть в колонии особо опасные заключенные, которые изъявили желание учиться. Поскольку они содержатся в отдельных камерах, то ходить на занятия вместе со всеми не имеют права. Но право на учебу у них есть. Каждый понедельник их переводят в отдельное помещение, и туда к ним приходят учителя: объясняют темы уроков, проверяют задания, дают новые.

Преподают в 38-й школе только мужчины. Кроме наших собеседников, сеют разумное, доброе, вечное в головах, душах и сердцах заключенных Сергей Мищенко, Анатолий Дмитренко, Петр Мизерный, Роман Литвин, Юрий Танасийчук, Сергей Полулях, Сергей Самойлов, Владимир Брайко, Александр Дорошенко, Василий Нудный, Игорь Саенко. Для кого-то это основная работа, кто-то совмещает преподавание в обычной школе с ведением уроков в школе колонии.

Правда, названные учителя не только преподают, но и стараются разнообразить пребывание заключенных в ИК. Внеклассная работа здесь на должном уровне. Учителя организовывают проведение всевозможных мероприятий, конкурсов, встреч. Например, к Олимпиаде в Пекине был приурочен проект «Олимпийское свидание», в рамках которого колонию посещали кировоградские журналисты, спортсмены и тренеры, вели беседы о спорте. В этом году планируются встречи с кировоградскими писателями и поэтами. Между прочим, подобные мероприятия выходят за пределы школы. В актовый зал идут все желающие, и свободных мест никогда нет — аншлаг.

Учебный процесс имеет свою специфику. «Мы можем поговорить о жизни. Особенно на уроках литературы, — рассказывает Сергей Колесник. — Но лучше их не провоцировать на примерах литературных героев. Вот мы анализировали “Хіба ревуть воли, як ясла повні?”. По сюжету героя, Чипку, мать сдала в полицию. Реакция класса: что это за мать? И тут же неприкрытая ненависть. Слово “мама” перечеркивается, ведь, по их понятиям, она не должна сдавать своего сына. Подождите, говорю, ребята, Чипка ведь вырезал семью простого мужика, работяги. Ну, соглашаются, в таком случае ему надо сверлом локоть просверлить или наждачкой по зубам провести. Вот так наши ученики воспринимают художественные произведения».

Правда, реалистическую литературу они воспринимают нормально. «Но, как только заходит речь о модернизме, например, о Кафке… Или вот “Мастера и Маргариту” изучали. Реакция класса однозначная: под каким кайфом надо быть, чтобы такое выдумать?» — вспоминает Анатолий Саламаха.

Нередкое явление, когда ученики пишут стихи. Дают учителю почитать в ожидании похвалы или критики. Но в основном любят переписывать лирические, трогательные поэтические произведения в специальные тетради. К кому обратиться, когда хочется или есть необходимость поговорить? К учителю. Душу они, конечно, не вывернут, так как доверия все же нет. Но отношения между учителями и учениками хорошие.

На наш вопрос о том, не было ли страшно впервые заходить в столь специфическую школу, наши собеседники ответили, что больше было интересно, любопытно, нежели страшно. Хотя, когда за тобой защелкиваются шесть дверей, сверху колючая проволока и вышки с автоматчиками — все-таки испытываешь некий дискомфорт. Но человек ко всему привыкает. «Теперь идешь, как на работу, причем на любимую работу. Мы видим их сегодняшними и не зацикливаемся на том, что они совершили. Воспринимаем их, как обычных учеников, только старше. Выходя вечером за пределы колонии, шутим: “На свободу с чистой совестью”. Так и есть. Долг исполнен», — говорит Анатолий Васильевич.

Несмотря на специфику школы, ученики на уроках не матерятся. Редко у кого-то вырвется крепкое словцо, и в таких случаях одноклассники одергивают нарушившего дисциплину. А еще взрослые школьники позволяют себе банальные детские шалости. Например, замочную скважину класса замазали пластилином…

Труд учителей имеет результаты. На последнем внешнем независимом оценивании из четырех учеников, сдававших тесты, трое набрали достаточное для поступления в вуз количество баллов. Занимаются здесь и настоящей научной работой. К 50-летию колонии ученики готовят словарь местного сленга. Есть активисты, которые опрашивают заключенных и записывают слова и их значения на пачках от сигарет, чтобы потом отдать ценные записи учителям.

«В нашем обществе почему-то романтизируется зона, тюрьма. — рассуждает Сергей Колесник. — Вот Диккенс разрушил романтику английской тюрьмы в “Приключениях Оливера Твиста”, показал, насколько мерзок преступный мир. А у нас новый виток пошел. Непонятно, почему уже не считается зона чем-то ужасным в свободном обществе. Мы же там, в колонии, видим, что на самом деле нет никакой романтики. Нет даже классического аргумента: меня посадили ни за что. Здесь по второму разу сидят. Освобождаются по УДО и через год возвращаются»…

Вячеслав Брюховецкий, почетный президент Киево-Могилянской академии, начал воссоздавать свой вуз в начале девяностых. И всего за несколько лет вывел его в число самых популярных у абитуриентов, авторитетных, рейтинговых, востребованных. Выйдя на пенсию, от дел академии далеко он не отошел. Просто сейчас появилось немного больше времени и для другого — например, написания книг. Но на встрече с общественностью в Кировограде он по-прежнему говорил о Могилянке, и немало о том, сколько для ее возрождения и подъема сделали кировоградцы. А также о том, что он не стесняется сотрудничать с Ринатом Ахметовым. О Майдане. И, конечно же, много было сказано о современном высшем образовании. И даже о том, кто будет президентом Украины в 2015-м году! Брюховецкий знает его фамилию!

— Как начиналась новая страница в истории Киево-Могилянской академии?

— Меня уже спрашивали: когда именно, в какой момент вам пришла идея возродить Киево-Могилянку? Может быть, еще в школе? Да нас в школе никто не учил, что была такая академия. И в школе я мечтал стать футболистом, а не президентом Киево-Могилянской академии! Журналистку, которая первая меня об этом спросила, страшно разочаровал ответ. Честно говоря, я никогда не думал, что мне придется заниматься таким делом. Я вообще не педагог по образованию, первое образование у меня техническое, а второе — журналистское. Кандидатская диссертация у меня по библиотековедению, хотя я ни одного дня не проработал в библиотеке. Просто меня не брали в аспирантуру с той темой, которую я хотел. Докторская диссертация — по теории литературы. В принципе я обычный кабинетный ученый.

Год своей жизни я отдал на создание Руха, был в числе первых. Потом я получил приглашение поехать в Америку, и я поехал преподавать в тамошнем университете украинскую литературу. Через полгода меня пригласили преподавать в Канаду, куда я уже поехал с женой и ребенком. Провожая меня в Америку, все думали и говорили — не вернется. А когда я еще и забрал семью и поехал в Канаду — все, поставили точку: точно не вернется. Но я, ко всеобщему удивлению, вернулся. Когда я еще был в Канаде, случилась первая революция — студенческая революция на граните, как ее назвали. Моя дочь, которая оставалась здесь, училась во Львове, провела все дни на Майдане и даже ни разу не зашла к нам домой, хотя у нее были ключи. Она нам описывала все это в письмах…

Когда я приехал, меня сразу пригласили в прямой эфир на ТВ, тогда это было диковиной — прямой эфир! И там были два парня, участвовавшие в революции. Уже после эфира я их расспрашивал, как это все было. И я их спросил: ребята, вы же студенты, вам политическая деятельность не мешает учиться? Ведь призвание студента — учиться, а все остальное только прилагается. Они мне ответили: «Сначала нужно построить независимую Украину, а потом уже будем учиться». И тогда я все понял. Понял, что нужен университет, который готовил бы не кухарок, которые могли бы управлять государством, а настоящих будущих лидеров нации.

Потом началось… Много раз меня спрашивали: как вы возродили Киево-Могилянскую академию? И я честно отвечаю — сдуру! Если бы мне сегодня с моим опытом и знаниями администрирования, приобретенными в процессе возрождения, сказали: возвращайся в 1991-й год и начинай создавать, я бы сказал: вы что? Это же невозможно! Но, слава Богу, незнание иногда бывает большим благом. Мы шли, действительно не зная, что это такое и чем все закончится, но получилось. История скажет как. 24 августа, в первую годовщину Независимости, первые студенты начали учебу в Могилянке. Я скажу одно — ради этого стоило жить.

— Чем образование в Киево-Могилянской академии отличается от других?

— Я терпеть не могу слово «элита». Мы готовим будущих лидеров. И нам на самом деле еще далеко до лучших институтов мира. Мы ничего нового не придумали, просто строили вуз, используя лучшие традиции советского образования и лучшие — мирового. Я до сих пор считаю, что среднее образование в СССР было сильнее нынешнего западного, и даже сегодня остается таким. Системность была намного выше. От западного образования мы взяли идею свободы. Студент должен сам формировать свой учебный план, что и как он хочет. Это формирует ответственность за свои действия, умение понимать свои ошибки. У нас любой студент может перейти на другой факультет — ну бывает, понимаешь, не то выбрал…

Вкратце американская система обучения такова. Университет — это большой зал, в котором десятки дверей, ты в любые заходишь и выходишь, когда хочешь и сколько хочешь. Двери — это отрасли наук, факультативы и т.д. Советская система — это коридор без дверей. Тебя в него завели и толкают вперед, хочешь или не хочешь, только в одну сторону. Не можешь — назад. Мы же объединили обе системы. Дали студенту больше свободы в выборе дверей.

Многое, что мы первые ввели, сегодня стало уже нормой для всей системы! Например, мы первые ввели программу бакалавра. Тогда мало кто понимал, что это, законодательно это не было оформлено, я добился экспериментального статуса, но студенты рискнули. Потом ввели магистерскую программу, которой тоже не существовало нигде. Многие «мэтры» кричали — что это такое, это профанация, тлетворное влияние, разрушение системы! А сегодня во всех вузах уже делят на бакалавров и магистров. А затем мы открыли реальные докторские программы, не совковый перевод бумаги, а настоящее образование, сложное, с грандиозным объемом работы, по-настоящему научной работы. Все докторанты знают, что диплом доктора КМА не признан в Украине (спасибо Табачнику). Но очередь, чтобы получить звание доктора в Могилянке, неимоверная, громадный отбор ведем. Потому что на Западе наш диплом уже признают.

— Ходят по Интернету слухи, что вы возглавляете какой-то фонд у Рината Ахметова. Как это соотносится с вашей известной политической и патриотической позицией?

— Никакой фонд Ахметова я не возглавляю. Не забывайте, что Интернет, при всей его пользе, — это канализация, где можно говорить все, и это распространяется моментально. Но я действительно являюсь членом совета фонда «Розвиток України». Было даже необычно и интересно, что практически сразу после оранжевой революции ко мне пришли люди от Рината Ахметова и сказали, что Ринат Леонидович хотел бы видеть вас в составе совета фонда «Розвиток України». Ну я не против развития Украины. Давайте посмотрим, что это и кто там. Я посмотрел — в составе совета фонда очень порядочные, авторитетные люди, ни одного бандита. Цели фонда самые благие. Я только сказал: а Ринат Леонидович в курсе, что я имею отличную от него политическую позицию? Говорят — конечно. И я согласился быть в совете фонда. И считаю, что работа этого фонда — хорошее дело. Большинство его проектов ориентировано на Донбасс, проекты самые разные. Например, фонд очень много сделал, чтобы погасить вспышку туберкулеза на Донбассе, там было уже на грани эпидемии. Фонд дал деньги на реставрацию одного из зданий Софии Киевской, власть десятилетия не могла найти на это средств. Много других нормальных дел делается. На деньги фонда существуют две магистерские программы Киево-Могилянской академии. Я очень надеюсь на участие фонда в программе реставрации здания Могилянки, которое построил Иван Мазепа, государство на это денег не дает. Не важно, какого окраса президент, премьер и т.д., деньги они все обещают, но не дают.

Поэтому я не вижу какой-то крамолы в том, что работаю в этом фонде. Другие видят. Интересно, что когда я вошел в совет фонда, то на меня сразу стали нападать с обеих сторон. С одной стороны писали что «негодяй Брюховецкий, который обещал весь Донбасс к стенке поставить, змеей пролез» и т.д. С оранжевой стороны писали — «как он мог, предательство Майдана» и т.д.

— Как себя чувствует в академии наша кировоградская «диаспора»?

— Знаете, скоро мы, киевляне и выходцы из других городов, будем чувствовать себя диаспорой в кировоградской Киево-Могилянской академии! Семья Кобзарей, Владимир Панченко, Василий и Алла Лучики, даже в отделе кадров работает женщина тоже из Кировограда. Все чувствуют себя хорошо, и мы ими довольны. И даже вот что я скажу. Единственное мое разочарование в кировоградцах — это Владимир Панченко. Я всегда мечтал, что именно он станет моим преемником на посту президента Могилянки. Посылал его учить английский язык в Чикаго, еще как-то готовил. Но он не захотел, не стал участвовать в выборах президента. Он захотел быть свободным художником. И это тоже хорошо. В любом случае я благодарен Кировограду за такого человека.

— Вы и политической деятельностью занимались (был депутатом Киевсовета от «Нашей Украины»). Как вы думаете, смогут ли демократические силы сегодня объединиться?

— Ну все знают, что демократы объединяются только перед расстрелом. И не только в Украине, кстати. На сегодня я не вижу возможности и условий для объединения. Необходимость объединения есть, но нет другого. Во-первых, нет личности, фигуры, вокруг которой бы объединились. Хотя на самом деле она уже есть, живет, просто мы о ней еще не знаем. Есть несколько людей (и я знаю их имена), из которых, по моему мнению, выйдет будущий лидер. Знаю, но называть ни за что не стану, чтобы не спалить, на них же сейчас все навалится!

По моим прогнозам, перемены (и объединение) будут в 2015-м году. Это я, многие не дадут соврать, спрогнозировал еще двадцать лет назад. Все говорили — ой, это ж так долго ждать! Спрашивают, откуда такая привязка? Я и говорю — в 2015-м будет 400 лет Киево-Могилянской академии. И в этом году станет президентом выпускник Киево-Могилянской академии. Все, что я могу сказать.

— А что же все же было в 2004-м? Все зря? Ваша оценка Майдана, его значение. Будет ли новый Майдан?

— Повторов вообще не бывает. Если повторение — то это фарс. А что это было? Если помните, за три года до Майдана была акция «Украина без Кучмы». Я очень скептически тогда к ней отнесся, хотя выходил, молча стоял. Но честно говорил, что не верю, что ничего из этого не будет. Почему? Потому что не было критической массы молодежи. Чтобы изменить что-то, необходима именно она. Но прошло совсем немного, три года, и критическая масса молодежи появилась. Меня очень обидели вожди Майдана, уже после, когда они спорили, кто был первый, кто вывел народ на улицы. Я им сказал: не вы вывели народ на Майдан, а народ вывел вас! Это правда. Я сам был членом Комитета народного спасения и видел все изнутри. Это молодые люди в основном стояли на Майдане и вышли на него. Даже по таким простым причинам, что человек в возрасте не сможет долго мерзнуть, тем более ночевать в палатках. А молодые могут. Если хотят.

Майдан не был революцией. Он был эволюцией, но не больше. Революция была всего одна, в 91-м, когда мы выбрали независимость. А после 2004-го ничего не изменилось! При власти остались те же люди. Чем отличаются Кучма, Ющенко, Тимошенко и Янукович? Фразами. Но не действиями. Эти все люди Майдана были при власти и до того! А в ходе революции приходят новые люди.

Я уже говорил про студенческую революцию на граните, голодовку. Тогда к студентам подходили уважаемые, убеленные сединами политики и спрашивали: чего вы хотите? Молодежь отвечала — измените это общество. А сейчас уже люди старшие идут к молодым и просят: измените этот мир! В этом колоссальное отличие этих форм акций.

Пока молодых просят, в обществе есть запрос на молодых политиков. Но в 2015 молодежь уже сама, не слушая старших, скажет: хватит! Уходите! И начнется новый этап в жизни Украины.

— Как вы оцениваете деятельность Дмитрия Табачника на посту министра образования? Он известен своей нелюбовью к вам и к академии.

— Про эту г… и говорить много не хочется. Я все сказал о нем в журнале «Український тиждень» в таком памфлете, что ли, под названием «Як табака на розі». Есть такой фразеологизм в украинском языке. Означает приблизительно «темный, недалекий» в мягком значении.

На самом деле суть не в Табачнике. А в том, что в Украине реально есть миллионов 12-13 человек, которые думают так же, как он. Кстати, эту мысль я прочитал в интервью Ющенко, она не моя. Этим людям надо объяснять суть вещей. Этими людьми Табачник все время и оправдывается — это ж столько людей так считают, я их интересы защищаю.

Конфликт с Табачником у нас очень давний. Раньше я часто бывал на телевидении, если обсуждались темы образования, меня все время приглашали. А сейчас я знаю, что там будет Табачник и свита. Если приглашаете меня одного — я приду. Один на один с Табачником — с удовольствием. А вот с этими идиотами, депутатами и прочими я не хочу. В последний раз мы встречались у Шустера 31 августа 2007-го. Это был мой последний день работы в качестве президента Могилянки. Уже выбрали нового президента, и заканчивались два переходных месяца нашей совместной работы. Передача затянулась. Табачник, он был гуманитарным вице-премьером, в очередной раз что-то наврал, я оппонировал, передача затянулась. И вот Табачник говорит: «А вы уже пять минут как не являетесь президентом академии», со мной уже как бы не стоит говорить…

На самом деле не сам Табачник страшен. Мне говорил один человек, высокопоставленный, из осведомленных, что договоренность с Москвой у Януковича такая: «делай что хочешь, даже Голодомор отмечай и прочее, но не трогай двух людей — Хорошковского и Табачника». А то будет Украине газ! Мне понятна их логика. Хорошковский понятно почему Москве ценен. А Табачник, по их понятиям, имеет влияние на всю молодежь, на молодежную политику. Они осознают то, что я говорил, — самая большая угроза им исходит от молодого поколения. И не зря в ходе реформы Табачнику отдали еще и спорт и семью.

Но они все не понимают, что это действие вызывает еще большее противодействие. И неправедное дело никогда не будет вызывать любви и даже хотя бы уважения.

Но мне кажется, что Табачнику не так долго и осталось, я это чувствую. Два факта. Первый — только вышел этот мой текст «Як табака на розі», на следующее утро звонит моему преемнику Сергею Квиту (а я как раз рядом), один клерк из министерства образования. И он говорит: «Вы же понимаете, что я всегда на самом деле был за вас, просто мне приходилось…» Перескажите это Вячеславу Степановичу. Вот так, ни с того ни с сего. А это сигнал. Когда крысы начинают беспокоиться, то это значит, что-то на корабле будет меняться. А второе — генпрокуратура выдвинула обвинение Табачнику как министру за рост задолженности по зарплате учителям и задолженность в пенсионный фонд, за что он несет персональную ответственность. Мы знаем все, что это неспроста, когда начинается такое со всех сторон. Так что я желаю нам всем дождаться момента его снятия…

Пожалуй, нет в нашей стране ни одного населенного пункта, который не был бы уникальным. Собственная неповторимая история, особенные люди, которых объединяют свои традиции и устои. Как оказалось, и будущее сел, поселков и городов тоже не общее, а у каждого свое. У села Гармановка Компанеевского района оно, будущее, перспективное.

Название села точно уникальное. Второй Гармановки в Украине нет. Есть два варианта происхождения имени населенного пункта. Первый — от слова «гарман». Это такой способ молотьбы: гоньба или вытаптывание зерна животными и выдавливание его из колосьев колесами движущихся телег, известные под общим названием обмолота на гарманах.

Второй вариант более верный. Некий пан Герман, живший в селе Крупское, когда-то переехал в эти места и построил усадьбу. Вероятно, местность сначала называли Германовкой, а после она стала Гармановкой.

Само село сравнительно молодое, оно стало заселяться сразу после революции 1917 года. Сначала здесь была создана коммуна, члены которой строили жилье и обживались. Названия улиц соответствующие: Ленина, Советская, Первомайская, Молодежная. В состав гармановского сельского совета входят еще и Трудолюбовка (еще моложе, в 1924 году ее основали выходцы из Александровского района, пожелавшие развивать хозяйство на новых землях), а также Семеновка и Обертасово (умирающее, о нем «УЦ» писала). Площадь территории составляет 6510 гектаров. В селах проживает 774 человека.

Первое, чем поражает Гармановка, — это открытые калитки или ворота практически во всех дворах. Сельский голова Иван Горобец объяснил, что здесь так принято. Даже если никого нет дома, запирать ворота на засов никто не будет. Разве что на ночь. Люди здесь сами открытые и соседям доверяют. Судя по открытым калиткам, доверяют и чужакам. Замечу, уже несколько лет в селе не было зафиксировано ни одного правонарушения.

В Гармановке есть школа I-II ступеней, в которой обучаются 66 детей. Есть группа дошкольников. Но существует проблема с детским садом, вернее, с его отсутствием. А в нем на сегодняшний день нуждаются более 50-ти ребятишек. Остроты этой проблеме добавляет то, что нет даже помещения, которое можно переоборудовать. Когда-то садик был, но здание «разошлось» на имущественные паи и было разобрано на стройматериалы. Хотя есть вариант. В самом центре села стоит здание бывшего универмага. Какой был бы замечательный детский сад! Но помещение находится на балансе райпотребсоюза. Не отдают. Иван Горобец говорит, что была идея принять участие в проекте Европейского банка реконструкции и развития. Пустующую двухэтажку можно было отремонтировать и использовать в качестве детского дома, реабилитационного центра и того же детсада. Но не смогли — чужое. В будущем это строение просто завалится или хозяин продаст его на материалы.

Кстати, сельский Дом культуры тоже страдает, и по схожей причине: сельсовету досталась только половина помещения. Левая сторона — собственность колхоза, контора была, и она сейчас валится. А правую, где, собственно, работает клуб, местная власть поддерживает. В этом году планируют отремонтировать, обновить материальную базу. Ребятишки любят сюда ходить, в кружках художественной самодеятельности занимаются. И молодежь на дискотеки собирается. Все же досуг. А учитывая, что криминалу здесь не место, то досуг культурный.

Есть в Гармановке свои праздники. Ну общепринятые — это понятно, они везде примерно одинаково проходят. А вот 9 Мая здесь особенно трогательное. Всем участникам войны подарки, это святое. У памятника погибшим воинам традиционно собирается все село на митинг. В прошлом году думали обойтись без митинга, просто возложением цветов — ветеранам уже сложно идти в центр села. Но пришли все, несмотря на слабость и болезни, и митинг состоялся.

А еще здесь не то чтобы праздничной, но многолюдной и веселой бывает каждая пятница. Утром в центр Гармановки приезжают торговцы из Кировограда. Торгуют с машин всем необходимым: продуктами, одеждой, хозяйственными товарами. Народу много приходит. Что-то купить, что-то продать, зайти в ФАП, в сельсовет, побалагурить, обсудить последние новости, узнать что-то новое, полезное. Да просто пообщаться.

Территория имеет свой БАМ. Строительство водохранилища началось одновременно со строительством Байкало-Амурской магистрали. Вот и стали местные жители говорить, что у них строится свой БАМ. Так название и прижилось. Водохранилище в аренде, как и другие водоемы, находящиеся за пределами населенных пунктов. В договорах аренды указано, что желающие ловят в них рыбу на условиях арендатора. Сельсовет не может диктовать свои условия, так как водоемы, находящиеся за границами сел, в аренду передавала районная власть. Есть ставок в Трудолюбовке, и он в аренду не передается — сельсовет принял такое решение, и там можно рыбачить беспрепятственно.

В сельском совете 16 депутатов. Молодые, энергичные, готовы работать на благо территории. «Проблемы в средствах, — говорит сельский голова. — Если они будут поступать — никто на них сидеть не будет, мы готовы их использовать». Бюджет сельсовета — около 300 тысяч. В этом году он как никогда благоприятен для активных действий. Всего 50 тысяч дотации из госбюджета, все остальное перекрывают своими доходами. Передают свои средства на подвозку детей школьным автобусом. Планируется окончание замены окон в школе на металлопластиковые. Кроме того, будет возобновлено освещение улиц…

Понятно, что проблем в селе не меньше, чем у соседей, и все же Гармановку можно считать перспективной. 30 километров от областного центра по нормальной дороге. И на территории сельсовета все дороги с твердым покрытием. Газ — обещают, но пока прекрасно обходятся электричеством — население переходит на электроотопление. Вода — в каждом дворе. Правда, не водопровод, а колодцы. Они здесь неглубокие — до восьми метров. Насос поставил — вот уже дом с удобствами.

Люди не уезжают из села. Купить жилье тут не так просто. Многие ездят на работу в Кировоград — не проблема добраться, автобусы ходят регулярно и в удобное время. А если есть личный транспорт, вообще чудесно. Утром на работу в Кировоград, вечером — домой, в тихое красивое село.

Сельсовету нужны инвесторы. Идеальный вариант — поставить здесь пункт приема молока с холодильной установкой. Скот люди держат, но цена упала до двух гривен за литр. Сельсовет будет способствовать выделению земли, передаст в аренду помещение. Продукция есть, надо ее перерабатывать. Нельзя развивать территорию, когда земля используется, а все, что с нее собрано, вывозится.

В Гармановке можно и дом построить. Сессия сельсовета беспрепятственно выделит участок. Здесь будут рады новым людям. А места под застройку прекрасные. Мечтаете о домике в деревне, с огородом, выходящим к реке, берега которой поросли вербами? Тогда вам в Гармановку.

---

P.S.: Когда верстался номер, стало известно, что депутатом Кировоградского совета вместо выбывшего стал Петр Петрушевский, председатель облпотребсоюза. Наверняка у новоиспеченного депутата была своя предвыборная программа. Но хотелось бы обратить внимание избранника на пустующее помещение в центре Гармановки, которое принадлежит возглавляемой им структуре. Господин Петрушевский, почему бы вам не начать свою депутатскую деятельность с решения очень важного вопроса?

Бои под Кировоградом

Из воспоминаний Лисицына Леонида Николаевича (1925-1986 гг.), ушедшего на фронт в 1943 году, рядового солдата-минометчика 63-й механизированной бригады 5-й гвардейской танковой армии 2 Украинского фронта, из минометного батальона. На всю жизнь запомнил он названия сёл Верблюжка, Грузское, Марьевка, Северинка и других, раскинувшихся на много километров по балкам среди безбрежных степей Кировоградщины.

Вниманию читателей предлагаются фрагменты, касающиеся периода боев за Кировоград в начале января 1944 года и до завершения освобождения области в конце марта 1944 года. Мной внесены лишь небольшие правки, по большей части касающиеся названий современных населенных пунктов.

Василий Даценко, краевед, историк.

---

10 января 1944 г. Встал рано утром. Было туманно и сыро. Солнце ещё не взошло. Вышел из хаты и не поверил своим глазам — всё пространство передо мной, метров 400 на 100, было сплошь уставлено «Андрюшами». Тупорылые снаряды, весом по 96 кг каждый, устанавливались по два вместе с ящиком под нужным к горизонту углом, и к вышибному патрону снаряда присоединялся провод. Достаточно включить ток, и снаряды-ракеты полетят в цель, за бугор, в Лелековку. Трудно представить результат одновременного взрыва порядка тысячи спаренных снарядов.

Только расчеты успели закончить установку последних снарядов и машины отошли от огневой позиции, как раздалась команда: «Отбой!» — снова все снаряды стали грузить на машины. Немецкие танки, которые ещё вечером стояли в пригороде Кировограда Лелековке, ночью ушли из неё.

Я решил идти в г. Кировоград. Солнце уже взошло. Быстро прошел через деревню Мамаевка (Мамайка. — Ред.) и рядом стоящую деревню Зеленый Рог (Зеленый Гай. — Ред.), вышел в поле и вдали увидел большие дома. Через пустынное поле аэродрома я вошел в предместье города — Большаковку (Балашовку. — Ред.) и пересек станцию железной дороги. Кругом было пустынно, населения почти не видно. Я шел через мертвый, разбитый город. Большие разрушенные остовы домов мрачно глядели пустыми окнами. Центр города был небольшой, но предместья очень разбросаны. Одноэтажные домики и мазанки растянулись на многие километры. Заночевал на станции Большаковка (Балашовка. — Ред.), в семье железнодорожника.

Утром 11 января я снова отправился в путь на Лелековку. По первоначальному замыслу мы должны были в районе Лелековки соединиться с нашими частями, которые наступали навстречу нам с целью окружения немецкой группировки в районе города Кировоград. Я надеялся найти в Лелековке свою бригаду.

Пригород Лелековка был расположен на высоком обрывистом бугре. Два, местами три порядка хат растянулись на несколько километров. Кругом много машин, танков, орудий, но наших нигде нет. Я прошел всё предместье и так как наступала ночь, то зашел в хату и устроился на полу спать. Поздно вечером меня разбудил старик-хозяин.

— Вставай, вставай! Немцы бомбят!

Проснулся, спросил: — Ну и что?

Старик опешил: — Как что? Иди ховайся!

— Буду дальше спать здесь! — ответил я.

Старик ушел. Только я заснул, взрыв бомбы подбросил меня с пола. Другие бомбы взорвались дальше. Я повернулся на другой бок и опять заснул.

12 января 1944 года. Утром было ещё темно, когда я вышел из хаты и увидел, что сарай, примыкавший к стене хаты, разрушен прямым попаданием бомбы. Рядом с сараем стояла машина. Она была искорежена, несколько человек было ранено. Я быстро спустился из Лелековки в деревню Обозновка. Здесь я узнал от солдат, что наша бригада находится в совхозе Лаврентьево, километрах в восьми, и отправился туда. Ярко светило солнце, мороз щипал уши и щеки, но идти было жарко. Совхоз Лаврентьево весь был разбит. Ни войск, ни жителей не было. Солнце уже садилось за горизонт. Очень хотелось есть. В одной из разбитых хат нашел половину черной буханки, съел её, запил водой и снова отправился в обратную дорогу, в деревню Обозновка, где и заночевал.

Рано утром 13 января я вышел на окраину деревни. Дорога поднимается в гору. Справа насыпь, слева одноэтажное здание, на стенах и крыше дома намалеваны красные кресты. Навстречу мне идет группа раненых солдат, тяжелораненых везут на подводах. Подводы поворачивают к госпиталю. Подхожу и вижу — на крыльцо выходит упитанный, в белом халате, мужчина. Спрашивает:

— Кто такие?

— Не видишь, что ли?

Снова настойчиво:

— Какой части?

В ответ:

— Такой-то дивизии.

— Не наша, не принимаем!

Подходят ещё солдаты.

— Ты, гад, сейчас же примешь, а то душу из тебя вынем!

Щелкают затворы: — К праотцам отправим! Ну, гад, шевелись!

Из домика, как горох, посыпались санитары с носилками. Раненых стали переносить с подвод в здание.

Я только опять пошел, как меня догоняет «газик». Из машины выскакивает мордатый, сытый, весь перетянутый ремнями, с кобурой на боку, в шапке-ушанке и яловых сапогах — прямо картину писать — офицер. Всё обмундирование с иголочки. Глаза блестят. Тут подошла группа солдат, человек пять, и сразу — с хода в карьер, он засыпал первого же солдата градом вопросов:

— Кто такие? Откуда будете? Как фамилия?

Перед ним стоял высокий, худощавый молодой паренек с перевязанной рукой.

— Пулеметчик? Очень рад! Я корреспондент фронтовой газеты. Где был ранен? — всё записывается в книжку. — Сколько немцев убил? Что? Не считал? Ну, десять, двадцать, пятьдесят? — и опять, не глядя на солдата, записывает в книжку. — Ну а ты? Как фамилия? — и снова, как из пулемета, весь трафарет вопросов. Главное, побольше героизма — это модно. Всё остальное неважно.

Сначала солдаты подходили, слушали, затем по-одному, матерясь, отходили. Их интересовало совсем другое — где госпиталь? Где кухня? Где переспать, помыться и освободиться от вшей? Где можно хоть немного отдохнуть, подлечиться, пожить простой, негероической жизнью простого смертного человека? Я расспросил солдат и вернулся в деревню Обозновка. На другой стороне деревни я увидел минометы.

— Лисицын идёт! Вот это да! Лёнька! Откуда?

Расспросы, что, как и почему. Здесь я узнал, что наш минометный батальон потерял в деревне Осиковата (Осыковатая. — Ред.) свыше 70 человек. Из них 64 человека попало в плен к немцам. Весной вернулся в батальон наш повар, сержант Черняк. Он один смог убежать с дороги, вечером в снегопад, и прятался в одной из деревень. Ещё позже узнали, что немцы сожгли пленных вместе с сараем, куда их загнали на ночь. Раненого комбата, капитана Розума, вывезли из деревни Осиковата на нашей последней машине. Старший лейтенант Каратаев, раненный в ноги, был расстрелян немцами. Наша машина с кухней, на которой находился продсклад и вещсклад батальона, перед Обозновкой была сожжена. Снаряд из танка прямым попаданием поджег её, и вместе с ней сгорели запасы продовольствия и одежды. Солдаты плевались и кляли замкомбата по продовольственно-вещевому обеспечению, старшего лейтенанта Петрова, выдавшего всему личному составу старое — бывшее в употреблении — зимнее обмундирование. Всё новое обмундирование сгорело вместе с машиной в 150 метрах от деревни Обозновка.

Ворчали на Рютина, который с утра до конца дня 8 января доставлял приказ из штаба бригады:

— Хорошь гусь! Семь часов искал батальон!

На меня едва не отправили извещение — «без вести пропал».

Опять я был со своими, опять в строю — это меня радовало.

Товарищи мне рассказали, как и что произошло в моё отсутствие.

Немецкие части в 16 часов дня 8 января с ходу повели атаку на Обозновку. Артиллерийский дивизион и остатки танкового полка залпом отбили атаку и сожгли 3 немецких танка. Бригада получила приказ двигаться ночью в направлении разъезда железной дороги с целью перерезать её и лишить немцев возможности снабжать группировку своих войск всем необходимым. Колонна машин и пушек с солдатами в сопровождении танков медленно двигалась по дороге, когда случилась неполадка в танке, механиком-водителем которого был Ким Шатило. Танк остановился, и экипаж стал устранять неисправность. Колонна далеко ушла вперед. Устранив неисправность, танкисты завели двигатель и тронулись догонять своих.

Скоро они догнали колонну и пристроились к ней в хвост. Начинало сереть, настало утро. Совсем неожиданно для экипажа оказалось, что это колонна немцев в сопровождении танков движется вслед за вперед ушедшей нашей бригадой. Думать не было времени. Отстать? Немцы обязательно спросят по радио, что случилось? Единственное решение — на полной скорости бросить танк вперед — на колонну автомашин. Так танкисты и сделали. Огнем из пушки расстреляв ближайшие три танка, тридцатьчетверка протаранила всю колонну и уничтожила 51 автомашину вместе с солдатами, офицерами и шофёрами. Непрерывно стреляя из пушки, почти в упор подбили ещё четыре танка, но и в их танк попал снаряд, и машина вспыхнула.

Примерно в километре впереди шел хвост нашей бригады. Горящий танк на полной скорости вошел в расположение бригады. Кима Шатило, тяжело раненого и обгоревшего, удалось спасти. Все остальные члены экипажа погибли. За этот подвиг Указом Президиума Верховного Совета СССР Киму Шатило было присвоено звание Героя Советского Союза — первому в нашей бригаде (одна из улиц Кировограда названа именем Героя. — Ред.)…

Командир расчета 82 мм минометов старший лейтенант Лобанов рассказал про злоключения, выпавшие на его долю. Остатки минометной роты получили приказ поддержать огнем 3-й мотострелковый батальон. В ночном наступлении бригада совместно с 64, 48, 68, 41 бригадами перерезали железную дорогу и заняли деревню Марьяновка (Маловисковский район. — Ред.), в районе которой располагался немецкий аэродром (речь идет о знаменитом танковом рейде, увенчавшемся крупным успехом. — Ред.). Все немецкие самолеты моментально были раздавлены танками и разбиты пушечным огнём.

Днём оказалось, что немцы окружили наши потрепанные бригады. Отбиваясь, целый день простояли на огневых позициях. Ночью отдельным подразделениям удалось выйти из окружения, в том числе и нашей бригаде. Часть солдат, в том числе и минометный расчет Лобанова, выполняя приказ, вели огонь в другом направлении, создавая у немцев впечатление, что всё в порядке — в окружении находятся все части.

Утром, когда немцы обнаружили, что окружили воздух, они перешли в яростное наступление на прикрывавшие отход части, оставшиеся в кольце. Всё смешалось — налетевшие немецкие самолеты бомбили деревню. Лобанов укрылся в старой траншее, но к ней направились немецкие танки и автоматчики. Он перебежал к речке и думал спрятаться среди кукурузы, оставшейся неубранной в тот год. Когда он бежал к кукурузному полю, разрывом снаряда его сбило с ног, засыпало голову.

Дальше он так рассказывал: «Лежу и не знаю, жив или нет? Пошевелил ногой, рукой, услышал — кто-то стонет. Сколько лежал — не знаю. Никого нет из своих. У речки немцы, трупы, кровь. И тут спикировала третья партия бомбардировщиков. Одна бомба разорвалась близко, вторая упала рядом и не взорвалась. Только вскочил и не успел отбежать и одного метра от воронки, как взрыв бомбы опять бросил меня на землю… Всё же удалось перебежать на другую сторону поля, где попал в овраг с крутыми, отвесными стенами. Очень уютно мне показалось лежать среди природных стенок, не видеть самолетов и рвущихся бомб. Самолеты улетели…»

Была безлунная темная ночь. Колонна сразу растянулась на полкилометра. Слева, на белом снегу, выделяются черные остовы сгоревших машин и танков. Прямо на дороге стоит и наш «Студебеккер» с полевой кухней, от него пахнет гарью. На снегу отчетливо видны следы танков. Три немецких танка сгорели посередине балки. Медленно извивается колонна солдат. Тихо, ни разговоров, ни огонька. Только прошли мимо сгоревших немецких танков, как впереди меня, метрах в двадцати, раздался взрыв. Сразу мысль — мины! Всех сдуло с дороги. Стонет раненый солдат. Отбежав метров 10-20, все остановились. Непонятно, что случилось. Подходим к раненому. Товарищи рассказывают: «Он ударил ногой по противотанковой гранате». Взрывом гранаты солдату оторвало ноги. Снова построились. Опять тишина. Только шелест множества ног слышен вокруг. Шли полями, обходили деревни и только на рассвете пришли в деревню Полетаевка, где в хатах и сараях устроились спать. Ночью снова в путь, снова полями, через деревни Новомихайловка, Новоникольское…

Продолжение следует.

МАЛАЯ ЭНЦИКЛОПЕДИЯ КИРОВОГРАДСКОЙ РОК-МУЗЫКИ

«Украина-Центр» предлагает вашему вниманию вторую часть рассказа об Алексее Ивановиче, с чьим именем связана одна из ярких страниц истории кировоградской рок-музыки. Сегодня речь пойдет о телепередаче «Рок-полигон», магазине Rock You и музыкальном центре «Красный клин».

Здравствуй, Кировоград

Алексей Иванович: — Мой отец родом из этих краев. Пока он был военнослужащим, наша семья сменила много мест жительства. Я родился в Казахстане, жил под Смоленском, в Челябинской области, потом в Перми. Когда отец демобилизовался, они с мамой переехали на его родину, в Кировоград. Обосновались здесь и как-то пригласили меня переехать с семьей к ним. В июле 1988 года я приехал в Кировоград. И очень скоро узнал, что в июне на центральном стадионе города проходил концерт «Арии», который закончился разгоном зрителей с привлечением военнослужащих соседней десантной части. То есть в худших традициях СССР сталинского периода. Моя первая мысль: «Как так можно? Вы здесь что, совсем офигели?». У нас в Перми 22 июня на стадионе «Звезда» был концерт «Рок за мир», в котором принимали участие не только советские, но и немецкие (!!!) рок-группы, и все прошло спокойно. Вы в своем уме, натравливать десантников на пацанов, бить публику на рок-концерте? Мне говорят: «Ну вот такой у нас город». «Да, — думаю. — Куда я попал?..»

Родители предложили пойти работать в школу (я окончил университет с дипломом историка, еще в Перми преподавал в школе и училище), но я не захотел. Потом они с кем-то договорились устроить меня в «контору» на Дзержинского, 37. Я пришел на собеседование, мне предложили какую-то должность, дали заполнить анкету. Когда дошел до пункта «Были ли во время войны родственники на оккупированной территории?», то я понял, что с этой «конторой» мне не по пути, поскольку их порядки откровенно попахивали 1937-м годом. Да какое это имеет значение, были или не были?.. А если и были, то что тогда?!!

Потом просто бродил по улицам города, читал надписи на табличках и нашел «ТОМ» — «Творческое объединение молодежи». (Параллельно при комсомоле существовало молодежное объединение самодеятельности и творчества «МОСТ», поддерживавшее местный рок-клуб.) Меня приняли на работу в «ТОМ» заместителем директора по воспитательной работе с подростками. Затем я создал клуб-лекторий по примеру пермского «Драйва», где проводил информационно-музыкальные лекции на тему «вредного влияния» рока на неокрепшие умы молодого поколения. Сначала мы собирались в жэковском клубе «Чайка» около завода «Пишмаш», потом — в библиотеке Бойченко. А затем я отделился от «ТОМ» и создал свою фирму, которую назвал «Красный клин». Мы занимались организацией в Кировограде концертов рок-групп, которые я считал достойными того, чтобы любители музыки вживую увидели их выступление (помните принцип — делиться музыкой?).

«Красным клином» по…

Алексей Иванович: — Мне рассказывали, что еще до «Арии» в Кировоград приезжала группа «Август». Но, по большому счету, местные меломаны не были избалованы вниманием действительно стоящих команд. (Тем более, что после инцидента лета 1988 года слово «Ария» еще долго было под запретом. Владимир Гришко, который также занимался организацией музыкальных концертов, мне так и сказал: навсегда забудь о повторном визите «арийцев» в город.)

«Красный клин» дебютировал концертами «Мастера»: шесть выступлений за три дня в актовом зале КИСМа. Фирма «попала» на деньги, но такой вот народ (показывает пальцами жест «коза». — Авт.) был неимоверно счастлив. Всего «Мастер» в Кировограде давал концерты дважды или трижды, уже не помню точно, а однажды у них не получилось приехать, и Андрей Большаков (гитарист, один из основателей группы, наряду с Аликом Грановским) нашел замену. Когда Андрей извинялся, что на этот раз «Мастера» не будет, он сказал: «Леша, приедет группа, о которой ты не пожалеешь!» И он оказался прав. «Черный обелиск» всех «порвал» на концерте, бешеная была группа!

Потом «Красный клин» организовывал несколько рок-фестивалей, в которых принимали участие «Коррозия металла», «Хеллрейзер», «Эдем», «Лепрозорий», «Маркиза» и другие. В 1991 году я «реабилитировал» для Кировограда группу «Ария». В этом деле мне помогли путч и ГКЧП. На волне настроений «Fuck the ГКЧП» мы провели концерт «Арии» «Рок за свободу» в зале «Пишмаша», на этот раз обошедшийся без каких-либо неприятностей. Выступление «Арии» стало сродни взрыву настоящей бомбы!.. Вообще за все время работы «Красного клина» у нас на концертах не было ни одного инцидента (кроме одного разбитого унитаза в туалете филармонии), благодаря тому, что за порядком следили ребята из нашей собственной службы безопасности, относившиеся к рокерской публике гораздо терпимее, чем милиция.

Во времена «Красного клина» я старался поддерживать молодые начинающие группы, в том числе местные, поскольку в Кировограде было достаточное количество своих рок-музыкантов. Более того, на рубеже 1980-90-х Кировоград являлся столицей хеви-метал в Украине! На фестиваль под девизом «Молодая шпана», по строкам из песни Бориса Гребенщикова «Герои рок-н-ролла», в качестве хедлайнера мы пригласили популярную на то время питерскую команду «АВИА», а «разогревали» публику кировоградские группы.

Все они пытались играть рок и очень популярный на то время треш-метал. Группа «Реаниматор» цитировала Slayer и дальше дописывала что-то свое. В этой группе играл на барабанах и пел Юра Лобус, сейчас, не поверите, — менеджер поп-группы «Никита». Потом на основе «Реаниматора» возникла группа Smile of death (название им придумал я), где какое-то время на гитаре играл Дима Дорош. Я очень тепло относился к ребятам из этой группы, поэтому приглашал их выступать на «разогреве» во время концертов «Мастера», «Черного обелиска». Вы же сами понимаете, что значит для начинающих музыкантов играть на одной сцене с уже состоявшимися, признанными группами…

Помимо тяжелого рока, в Кировограде существовали команды, игравшие в жанре советского альтернативного рока, например «Засада», ЛЭП, группа Андрея Мишуры (сына секретаря райкома партии). У последних был свой хит: песня «Мы дети птиц», написанная в лучших традиция «Машины времени» и «Аквариума». «Засада» — это группа офигенных КНВщиков Юры Смирнова и Вадика Мурованого. Вадик играл на аккордеоне, Юра на гитаре, они пели песню «Трупоеды-могильщики», и весь зал областной филармонии поднимался со своих мест и визжал так, как будто это «Битлз». Может быть, я несколько преувеличиваю, но то, что я сам визжал, — это точно…

Были в Кировограде еще пара-тройка групп, названий которых не помню. Суть в другом. Молодые музыканты не сидели, сложа руки, пытались что-то делать. Ренессанс этого движения мы наблюдаем сейчас, в 2000-х годах. Ведь в 1990-е годы в рок-музыкальной жизни города образовалась не дыра, дырища. А сегодня, после огромной паузы, в Кировограде появилось несколько групп, современных и интересных людям, которые стабильно дают концерты: «Гучні думки», «Внутри Zвука» — их гитарист Максим Величко известен уже не только в пределах Украины, но за рубежом…

«Рок-полигон»

Алексей Иванович: — Название передачи выбрали дурацкое, по тем перестроечным временам — вызывающее, поскольку «полигон» — это опасное место, где испытывают что-то новое. В качестве чего-то нового выступала рок-музыка. Мне стоило большого труда убедить моих будущих коллег по «Рок-полигону» в областном телерадиокомитете в том, что такая передача нужна провинциальному городу. Спасибо Леониду Анатольевичу Крупскому, который поддержал мою инициативу и посодействовал появлению телевизионной, а потом и радиопрограммы.

«Рок-полигон» благополучно выходил на кировоградском телевидении с 1989 по 1991 год. Изначально передача существовала в простом формате: новости мира музыки, лучшее из старого, даты, приезжие музыканты, репортажи из местной жизни. Я был одновременно сценаристом, режиссером, музыкальным редактором и ведущим передачи. Но совсем скоро мы стали настолько популярны, что областной телерадиокомитет присылал передвижную телевизионную станцию на съемку концертов в рамках фестиваля «Вернем року родной язык» (все песни исполнялись на английском языке).

В 1991-м году в Кировоград приезжала группа «ТОК», менеджером которой был Дмитрий Костюк (сейчас — сопродюсер «ВИА Гры»). Он увидел готовую телепередачу, его впечатлило, после чего Костюк приобрел права на проект, перевел программу в еженедельный режим и дальше «продвигал» «Рок-полигон» на различные украинские телеканалы (в том числе днепропетровские, харьковские, киевские), благодаря чему нашу передачу могли смотреть на территории едва ли не всей Украины.

Еще из «смешных» заслуг «Рок-полигона» можно выделить и то, что эта программа появилась в эфире годом раньше, чем всесоюзно признанная потом передача «Музобоз»…

Rock You

Алексей Иванович: — Идея магазина Rock You возникла спонтанно, по ходу выступлений в Кировограде гостей-музыкантов. Когда я бывал на московских концертах, то наблюдал, что там активно продается сопутствующая музыке продукция. Так почему бы не попробовать наладить похожий бизнес в Кировограде (хотя я по-прежнему считаю, что магазин делался, в первую очередь, из-за увлечения, а не только ради бизнеса)? Оказалось, что людям это нужно! Сначала мы продавали на концертах журналы, плакаты рок-групп, которыми люди у себя дома обклеивали стены, значки, другую атрибутику. А потом мы сделали магазин-клуб Rock You. Там в одном помещении располагались и магазин, и рок-кафе, в котором можно было поболтать, послушать музыку. Кто-то из посетителей играл за столиком в покер, кто-то в шахматы, кто-то просто пил пиво. Одно время мой друг начал «колбасить» пиццу, и люди приходили в Rock You, заказывали пиццу себе домой.

Самая продаваемая на то время атрибутика — групп Metallica (из зарубежных) и «Коррозия металла» (из советских). Поразительно! «Коррозия металла» называла немыслимые цены на свои ордена, значки и нашивки (мы в магазине прибавляли три копейки к их трем рублям цены), но они все равно расходились. Было время, когда любая атрибутика с логотипом «Коррозии» пользовалась бешеной популярностью, в том числе и в Кировограде, не знаю почему…

— Примерно в то же время в Кировограде появилось немало ваших, скажем так, подражателей, которые отращивали длинные волосы, как у Ивановича, носили кожаные куртки, как у рокеров…

— Когда я приехал в Кировоград и «попрощался» с комсомолом, то начал отпускать волосы. Постепенно, года за три, они отросли и стали вот такой длины, как у вокалиста Skid Row. Потом Андрей Большаков одел меня в «косуху» (она до сих пор сувениром висит в моем шкафу). Совершенно точно, исторический факт: первая косая куртка на территории Украины появилась в Кировограде. Ее привез мне из Бельгии Андрей Большаков. В свою очередь, Андрей и его группа были первыми в Москве рок-музыкантами, кто оделся в косые кожаные куртки. Благодаря регулярным поездкам «Мастера» в Западную Европу музыканты этой группы обеспечили «косухами» своих коллег из «Черного обелиска», «Коррозии металла» и т.д.

Примечание «УЦ»: «Косуха» — короткая кожаная куртка с зауженной талией и молнией наискосок. Именно от этой косой застежки-молнии куртка и получила свое название.

Поскольку я стал, как сейчас принято говорить, публичным человеком, регулярно появлялся в своей кожаной куртке и с длинными волосами в «ящике», вел лекторий, выходил на сцену во время концертов, то ребята поняли, что уже можно — и это ненаказуемо — носить прическу, какую хочешь, одеваться, как хочешь, и волей-неволей стали копировать мой имидж. Испорченная (в хорошем смысле этого слова) часть нашей советской молодежи тоже отращивала волосы, шила и надевала «косухи». Раньше в Кировограде в кожаных «косых» куртках не ходил никто. Было бы преувеличением сказать, что я ввел такую моду, но я послужил примером: выглядеть, как рокер — это нормально!

Послесловие року

Вместе с распадом Союза, в начале экономического кризиса практика организации музыкальных концертов сошла на «нет».

— Мы же в те годы занимались бизнесом не по науке, — рассказывает Алексей Иванович. — Концерты делались на хозрасчете: продали столько-то билетов, раздали столько-то всем участникам, минус расходы на рекламу и т.д. В итоге иногда организаторы «выходили» в маленький плюс, иногда в ноль. Когда, году в 1993-м, я провел целый тур «Черного обелиска» по маршруту Кировоград-Александрия-Черкассы-Днепропетровск и все равно «попал» на деньги, то подумал: все, хватит. Увлечение — увлечением, но если ты потратил на организацию концертов много сил и времени, то хочется приехать домой с пачкой денег. Сказать семье: вот, меня неделю не было, но я заработал такую-то сумму, можем спокойно месяц жить, пока я готовлю следующий концерт. Я завершил с концертным бизнесом, поскольку у меня не получалось вести его успешно. Наверное, потому, что не знал азы шоу-бизнеса.

Начало 1990-х было тяжелым временем, особенно 1994 год. Нищета, купоны на товары, отключение электроэнергии. У людей не хватало денег на еду, какие в этом случае могут быть значки, компакт-диски? Поэтому пришла полная ж..па и магазину Rock You. В ужасе, что домой нечего принести, я позвонил другу в Москву и попросил помочь с работой. Меня пригласили в качестве журналиста в специализированный журнал для меломанов и музыкантов Music Box (он существует и сейчас, его издает Андрей Большаков). Кроме публикаций для печатной версии журнала, раз в неделю мы делали одноименную ТВ-программу, где я был ведущим. Телевизионный Music Box выходил на московском канале, и затем ретранслировался на очень многие регионы, в том числе программу показывали в Украине.

Со временем я устал от постоянных поездок из Кировограда в Москву и обратно, поэтому, когда мне сделали лестное предложение возглавить «АБ-радио», вернулся в Кировоград. Часть моей жизни, связанная с «АБ-радио», — это уже отдельная история…

---

P.S. Автор выражает признательность директору бюро металлического джаза «Берн» Эдуарду Геве за содействие в организации интервью.

Первая часть

Почти каждый приезд в Кировоград Павла Босого, нашего земляка, а ныне американского профессора, либо связан с тем или иным культурным событием в жизни областного центра, либо сам по себе превращается в культурное событие. Напомним, в период новогодне-рождественских праздников 2006-2007 годов Павел Васильевич подарил кировоградцам своеобразную «выставку из конверта» «Современный американский театр» – более ста красочных, большого формата, фоторепродукций. Изюминкой новогодних праздников 2007-2008 стала премьера (в студенческом театре) шекспировской трагедии, в которой Павел Босый выступил не только как сценограф, но и как постановщик, – «Королева Лир», перифраз «Короля Лира». В январе этого года, уже ближе к крещенским праздникам, наш земляк-«американец» приехал в Кировоград по приглашению областной библиотеки имени Чижевского и областного художественного музея (хотя, понятно, за свой счет) – прочитать лекции и провести семинар.

Темой лекций в библиотеке – интересных, ярких, богато проиллюстрированных – стал балет. Но при этом – совершенно неожиданно для собравшихся специалистов и широкой публики – П. Босый одну из них, о новациях в области балетного искусства, начал предуведомлением: эта лекция – не для слабонервных…

Автор этих строк специалистом в области балета, естественно, не является. Как зритель, я в своем развитии остановился довольно рано. На «Ромео и Джульетте» Сергея Прокофьева – с Надеждой Павловой в главной роли, выпускницей Пермского хореографического училища и обладательницей Гран-при Международного конкурса артистов балета в Москве 1973 года, и в постановке Пермского же театра оперы и балета – еще до того, как Павлову забрали в Большой театр. И, увы, как мне кажется, ничего лучше, в том числе в Киеве, уже не видел, а потому постепенно терял интерес к балету. Не исключаю, что примерно то же может сказать о себе и немалая часть читателей. К тому же и пересказывать лекцию Павла Васильевича – дело бессмысленное, ее следовало бы послушать и посмотреть фрагменты-иллюстрации из балетных спектаклей, неважно, относится слушатель к числу любителей балета или нет. И все же попробуем… В США университетский профессор должен доказывать свой профессионализм не только за кафедрой, не только чтением лекций или семинарами. Университеты требуют, чтобы преподаватели проявляли себя и вне учебного процесса. Так было в Оуклендском университете (Мичиган), где Павел Васильевич преподавал несколько лет сценографию, то же происходит в университете Сан-Диего, в Калифорнии – куда наш земляк перебрался ради более мягкого климата, хотя и потерял на этом два года стажа, необходимого для продвижения к пожизненному профессорскому статусу. Университеты, говорит сам Павел Васильевич, требуют, но… ничем при этом не помогают. А потому приходится, как правило, выкраивать время во время студенческих каникул. А если во время семестра – самому искать замену на плановые лекции и занятия.

Тем не менее, Павел Босый уже достаточно известен и в определенных театральных кругах США. Выступал он и как сценограф балетных спектаклей – в частности, на Тайване, где, по его оценке, балет тяготеет к традиционным, «музейным» формам. А тому, чем могут быть «не музейные» формы, и была посвящена его лекция.

Классический балет – это пуанты, пачки, трико танцовщиков. Поколение наших телезрителей в 1980-х получило о нем достаточное представление. Включаешь телевизор, а там – «Лебединое озеро» Чайковского. Значит, опять в стране что-то стряслось – смерть очередного лидера, ГКЧП или еще что-нибудь. Балеты двадцатого века, например, «Спартак» или «Ромео и Джульетта», пережившие свое второе триумфальное рождение во второй половине 1960-х и в 1970-х, уже костюмированы, но и их эстетика тяготеет к классическому балету, к эстетике Петипа и Анны Павловой.

Но в тех же 1970-х за рубежом появляются и новаторы (многие балетные мэтры наверняка заключили бы это слово в кавычки), выбирающие другой путь. Не традиционные балетные туфли, скажем, а танец босиком либо в современной обуви, в том числе в туфлях на высоком каблуке. Соединение балета и оперы – не вставные балетные номера (как «Вальпургиева ночь» в «Фаусте» Гуно или «Половецкие пляски» в «Князе Игоре» Бородина), а именно танец плюс опера, где поющими кажутся сами балетные артисты. Балет и драматический театр, в котором имеют значение не только балетная техника исполнителей, но и их актерские способности. Своеобразный телевизионный балет (еще один эксперимент своего рода), в котором главенствующее положение занимает крупный план: «танец» мимики, жеста, поворота головы. Пародийный балет, в котором исполнители намеренно ошибаются, сталкиваются, роняют друг друга на пол, но эта пародия тоже амбициозно претендует на самостоятельную эстетическую ценность. Наконец, ярко выраженная агрессивная антиэстетика («не для слабонервных»), претендующая на звание новой эстетики. И так далее.

Случаются поиски и иного рода. Есть балетмейстеры, возвращающие зрителю исходные, первоначальные партитуры балетных спектаклей или вписывающие в традиционную партитуру балетного спектакля музыку из других произведений того же композитора.

Что интересно, ни разу во время лекции П. Босый не встал в позу критика – «это хорошо, а это плохо», оставаясь в роли нейтрального комментатора, лишь иллюстрирующего те или иные новации. Даже подчеркнул: нет ни одного правила, ни одного канона, которое нельзя было бы нарушить (это верно и для других видов искусства), вопрос лишь в том, КАК это сделано – талантливо или бездарно, есть ли у «нарушителя» вкус и чувство меры, или нет ни того, ни другого. И остановился главным образом на четырех именах европейских балетмейстеров, олицетворяющих новаторство, – Мэтью Борн, Иржи Килиан (родившийся в 1947 году, но, по оценке П. Босого, представляющий поколение балетмейстеров среднего возраста), Уве Шольц (ныне покойный, хотя и родился на 11 лет позже Килиана) и Пина Бауш. Каждый – со своим, так сказать, почерком, со своим стилем и пониманием, что и сколько дОлжно взять от классического балета, а в чем и как переосмыслить классику. Самой же скандальной славой из них обладает, несомненно, Мэтью Борн, наиболее известный интерпретациями Чайковского.

Уже в первой из них, в «Щелкунчике» (фото вверху), Борн перенес действие в детский приют. Щелкунчик был изображен в виде робота, который вторгается к детям в рождественскую ночь и крушит все вокруг. А в 1995-м мир увидел новую интерпретацию «Лебединого озера».

Любопытно, что обозреватель «Известий» Светлана Наборщикова (это уже не из лекции П. Босого, а из публикации 2007 года – о показе спектакля Мэтью Борна в Москве) насчитала восемь интерпретаций «Лебединого озера». Самая первая, оказывается, датируется 1933 годом – Ленинградский государственный театр оперы и балета, постановка Агриппины Вагановой – это балетный вариант литературных произведений о «лишнем человеке» и своего рода отклик на призыв Горького поразмыслить над серией романов под условным названием «История молодого человека XIX столетия». Роль Лебедя в этом балете, действие которого происходит в заросшем парке барской усадьбы, считается одной из лучших довоенных партий Галины Улановой.

У англичанина Борна действие разворачивается в современном портовом городе, столице, похожей на Лондон. Среди персонажей – матросы, посетители злачных кабачков, тайная полиция… И, разумеется, Принц – главный герой, который в старом парке (некоторые критики говорят без обиняков – в Гайд-парке) натыкается на озеро, где обитают зачарованные лебеди. Эта интерпретация немедленно вызвала разнополярную реакцию – от восторженной до резко негативной.

Одни из тех, кто не принял новый спектакль, увидели в нем прозрачный намек на скандал в королевской семье: принцесса Диана, напоминает С. Наборщикова, разводилась с принцем Чарльзом. «Чарльз не скрывал романа с Камиллой Паркер-Боулз. Елизавета хранила гордое молчание. На этом фоне балет Борна выглядел, по меньшей мере, провокационным. Тем более что исполнитель роли Принца Скотт Эмблер был как две капли воды похож на Чарльза, а белокурый соблазнитель, которого станцевал Адам Купер, странным образом напоминал и Диану, и Камиллу».

Другие увидели в спектакле своего рода икону гей-искусства (хотя сам Борн отрицает, что хотел создать гей-вариант балета), поскольку партии лебедей (наряженных не в перья, а в козлиные шкуры, на фото внизу – негодующе замечает один из критиков) – мужские. «Романтичный Лебедь, – пересказывает сюжет Борна журналистка Татьяна Кузнецова в “Коммерсанте”, – дарит Принцу первые радости любви, а его черный, неотразимо притягательный двойник буквально сводит с ума весь королевский двор во главе с королевой и наследником престола».

Постановка Борна получила более тридцати международных премий. Три из них – бродвейские «Тони», в том числе за лучшую хореографию. Но по-прежнему – что подтвердили и московские гастроли – имеет скандальную репутацию.

А завершил П. Босый лекцию рассказом об одном из самых молодых современных хореографов – он родился в 1972 году в Кишиневе, в семье артистов балета – Раду Поклитару, новаторе и обладателе множества наград и премий.

Выпускник Пермского хореографического училища (1991) и Белорусской государственной академии музыки (1999), Поклитару работал как танцовщик, а затем постановщик балетных спектаклей в Национальном академическом театре Белоруссии. Был главным балетмейстером Национальной оперы Молдовы. Является автором многих постановок в театрах бывшего СССР. А ныне работает в Киеве, возглавляя театр современной хореографии «Киев модерн-балет». По оценке критики, каждая его постановка – это смелый эксперимент, свободный от штампов и банальностей традиционной балетной лексики. По мнению П. Босого, работы Поклитару отличают свой собственный почерк и вкус. В подтверждение был показан фрагмент «Щелкунчика» в постановке Раду Поклитару.

Все это, конечно, очень интересно. И – в то же время – не слишком ли далеко от интересов современного массового украинского зрителя? Тут у Павла Босого есть возможность сравнивать.

В каждом американском «райцентре» (образное выражение Павла Васильевича) есть театр на 2-3 тысячи мест. И сами американцы – совсем не такие, какими изображает их Задорнов. И предложениями в области культуры они отнюдь не обделены – самые разные художественные и театральные коллективы разъезжают по стране, и, по крайней мере, несколько значительных культурных событий получает каждый из американских «райцентров» в течение года благодаря своим театрам.

А кроме того, есть еще и Интернет. Фрагменты и целые балетные спектакли, образцы творчества балетмейстеров, о которых рассказывал П. Босый, можно найти в Интернете. То есть теоретически они доступны и нам. Но…

Чтобы житель украинского «райцентра» полез в Интернет в поисках балета, оперного или театрального спектакля, наверно, мало просто сообщить ему о такой возможности. Наверно, надо еще и разбудить интерес? Или хотя бы показать, что есть и такое искусство, как опера, театр и балет. А кто это показывает?

В советское время, сколько ни говорили бы о нем плохого, телевидение несло в каждый дом и театральные, и оперные спектакли, и балет (не одно «Лебединое озеро», конечно же). У нас же само телевидение – с его бесконечными перебивками для рекламы средств от вздутия живота, от изжоги, диареи и т.д. – превратилось в зрелище «не для слабонервных». А что идет «в промежутках между рекламой»? Бесконечные телесериалы, кровавые боевики, шоу… ну разве что промелькнет иногда мультипликационная версия «Щелкунчика», сделанная еще в советское время, да и все. В России хотя бы телеканал «Культура» есть, а на нем – и опера, и балет… А у нас? Нет, я не исключаю, что и в светлых головах украинских телепродюсеров могут появляться мысли (может быть, есть они и у руководителей телеканала «Кировоград»?) и об опере, и о балете, и о театре вообще. Но… а рекламодателю это нужно? Одно дело перебить рекламой боевик в любом из эпизодов на пике сюжета (или «мыльную оперу» на самом душещипательном месте) – и никуда зритель не денется, будет и рекламу смотреть, чтобы продолжение эпизода не пропустить. А на чем «Лебединое озеро» перебьешь – на танце маленьких лебедей, что ли?

Не знаю, невеселые вопросы – наверно, тоже «не для слабонервных»?..

При расследовании обстоятельств смерти Валерия Олейника в охотничьих угодьях бывшего нардепа Виктора Лозинского были также установлены и случаи похищения с целью вымогательства нескольких охотников, осмелившихся пострелять дичь в лесах «барина». Один из таких эпизодов уже рассматривается в суде. На скамье подсудимых — бывший внештатный егерь ООО «Охотничье хозяйство Голованевское» и бывший капитан Голованевского райотдела милиции.

13 ноября 2008 года два жителя поселка Саврань Одесской области на своем автомобиле приехали в село Разношенское Ульяновского района, которое лежит в пределах охотничьих угодий, арендованных ООО «Охотничье хозяйство Голованевское». При себе они имели разрешительные документы на отстрел пернатой дичи и зарегистрированные охотничьи ружья «ТОЗ-34Р» 12-го калибра. Тем не менее, по какой-то причине местные приняли охотников за браконьеров. Глава сельского совета тут же сообщил по телефону в охотничье хозяйство народного депутата, что по его лесу бродят какие-то неизвестные лица.

Вышеупомянутый егерь (ныне подсудимый) посчитал необходимым проверить, кто именно и на каких основаниях охотится в лесу. Вооружившись нарезным карабином «МП СКС» калибра 7,62 миллиметра и заручившись поддержкой трех коллег, он отправился в село Разношенское. На выезде из Голованевска егеря встретили начальника сектора уголовного розыска криминальной милиции Голованевского райотдела милиции, который изъявил желание поехать с ними. Вдруг, действительно, придется иметь дело с вооруженными браконьерами? По мнению следствия, подсудимые договорились между собой «наказать» незваных гостей, забредших в охраняемое лесничество. Даже есть такая версия, что егеря «Охотничьего хозяйства Голованевское» — при поддержке и покровительстве товарищей из правоохранительных структур — не раз и не два учили уму-разуму охотников, зашедших на территорию угодий народного депутата.

Около часу ночи, ничего, собственно, не подстрелив, савранские охотники вернулись к своей машине, оставленной ими на краю села. А там их уже поджидала «группа захвата». Любителей пострелять дичь в «чужом» лесу с ходу ослепили светом фонаря в лицо, после чего прозвучали несколько предупредительных выстрелов в воздух и требование лечь на землю.

Один из охотников убежал и спрятался в лесопосадке (его егеря искали, но на тот момент не нашли), второй, испугавшись, что неизвестные начнут стрелять на поражение, остался на месте и уже не оказывал какого-либо сопротивления. Милиционер отобрал у охотника ружье, принялся его избивать, а потом под угрозой насилия заставил лечь в багажник принадлежавшего охотнику автомобиля «ВАЗ-2101», после чего закрыл крышку багажника на замок. На «трофейной» машине егерь-подсудимый отвез задержанного (за какие такие грехи?) охотника в Голованевское лесничество, где запер «нарушителя» в гаражном боксе, предварительно настучав молотком по голове и запястью левой руки.

Днем 14 ноября уже обоих охотников закрыли в изоляторе временного содержания Голованевского райотдела милиции. Якобы по решению суда, приговорившего «браконьеров» к административному аресту. Начальник сектора уголовного розыска — в нарушение должностных инструкций — провел егеря-сообщника в ИВС, и непосредственно в следственном кабинете изолятора арестованным «предъявили» требование заплатить выкуп по 20000 долларов США с каждого. В случае несогласия пообещали «сгноить» в изоляторе, когда же охотники сказали, что у них нет таких денег, в их адрес посыпались угрозы убийством. Требования выкупа неоднократно сопровождались побоями.

Однако «выбить» из охотников по двадцать тысяч долларов так и не удалось. Оценив реальную платежеспособность похищенных жителей Саврани, подсудимые немного уменьшили свои аппетиты и согласились на отступные в виде натурпродукта — зерна злаковых культур общей массой 10-14 тонн. Вымогатели позволили заложникам связаться со своими родственниками, чтобы сообщить им о необходимости доставить зерно в требуемом количестве по указанному адресу в Голованевске. Что и было в итоге сделано. После того, как подсудимые получили зерно, прокурор Голованевского района опротестовал содержание охотников под стражей, и они были освобождены от дальнейшего отбывания административного ареста.

Тем не менее, подсудимые своих жертв в покое не оставили: экс-капитан милиции заставил охотников написать расписки с обязательствами привезти в Голованевск еще по одной машине зерна, угрожая, в случае отказа, упечь в тюрьму по любому надуманному обвинению. Охотники легко поверили во всесильность блюстителя законности, поскольку на личном примере уже убедились, кто именно представляет «закон и порядок» в Голованевске. Как значится в материалах уголовного дела, всего потерпевшие передали вымогателям зерновых культур на сумму 13750 грн. и 9700 грн., соответственно.

Бывшему егерю и сотруднику милиции был предъявлен целый букет обвинений в уголовных преступлениях. Здесь и вымогательство, совершенное по предварительному сговору группой лиц (сопряженное с угрозой убийства, содеянное с применением насилия, не опасного (??? — Авт.) для жизни и здоровья потерпевших); злоупотребление властью и служебным положением; незаконное лишение свободы или похищение человека; незаконное завладение транспортным средством.

Прокуратура как сторона-обвинитель просила суд назначить экс-начальнику сектора уголовного розыска криминальной милиции Голованевского РУВД наказание в виде лишения свободы сроком на 8 лет с конфискацией имущества (и автоматическим лишением звания «капитан милиции»). Егерю — наказание в виде лишения свободы сроком на 7,5 лет с конфискацией имущества.

Суд первой инстанции — Гайворонский районный — повел себя, как настоящий советский суд, самый гуманный в мире. Несмотря на то, что подсудимые были признаны виновными по большей части предъявленных обвинений, в итоге они отделались испугом средней степени тяжести (один из потерпевших, который провел три часа в заключении в гараже лесничества, наверняка намного сильнее переживал за свою судьбу).

Экс-капитана милиции, последнее время работавшего начальником службы охраны агрофирмы, приговорили к пятилетнему лишению свободы с конфискацией, но с испытательным сроком на три года. Другого подсудимого приговорили к такому же по длительности лишению свободы, с испытательным сроком на один год. То есть, по мнению суда, подсудимые не заслужили командировку за решетку, и если будут себя хорошо вести в пределах «контрольного» отрезка времени, то вообще смогут выбросить из головы воспоминания о судебном процессе как о мелкой неприятности в их жизни.

Прокуратура подала апелляцию на приговор Гайворонского райсуда, и 28 декабря коллегия судей судебной палаты по уголовным делам Апелляционного суда Кировоградской области постановила приговор суда первой инстанции отменить. Уголовное дело направлено на новое судебное разбирательство в ином составе суда.

Напоследок — ряд риторических вопросов для размышления на сон грядущий. Сколько раз судьи (милиционеры, прокуроры и т.д.) соседних с Голованевским районов в статусе приглашенных гостей охотились в угодьях Лозинского? Началось бы следствие по делу похищенных охотников из Саврани, если бы не «засыпался» Виктор Лозинский? На какой приговор могли бы рассчитывать Лозинский, Ковальский, Горбенко, Перепелица, если бы слушание уголовного дела проходило в одном из районных судов Кировоградской области?..

В последнее время кировоградские водители были вынуждены освежить в своей памяти правила проезда перекрестков и знаки регулировщика. В центре города, на Ковалевке, возле Клинцовского моста, по улице Попова не работали светофоры.

Что думают и говорят автомобилисты и пешеходы по поводу нефункционирующих светофоров и вальяжно разгуливающих на этих перекрестках инспекторов ГАИ с жезлами и фотоаппаратами — оставляем за скобками, все равно большая часть этого текста состоит из непечатных выражений.

А что думают по этому поводу городские власти? По словам мэра Кировограда Александра Саинсуса, из 45 светофоров областного центра по состоянию на понедельник не работало только семь. Основная причина их отключения — выход из строя по техническим причинам. В субботу, 15 января, состоялось совещание («выездное» по городу, с фиксацией работающих/неработающих светофоров) мэра, его первого зама и руководителя специализированного монтажно-эксплуатационного предприятия, отвечающего, в том числе, за обслуживание и работу светофоров. На этом совещании была достигнута договоренность, что в самое ближайшее время город перечислит 50 тыс. гривен на ремонт оборудования, после чего все вышедшие из строя светофоры будут отремонтированы и включены. Во избежание возникновения подобных ситуаций в будущем необходимо всего-ничего: исправно перечислять СМЭП ежемесячную плату за работу и обслуживание светофоров (плюс дополнительно изыскать возможность погасить «пузаковский» долг за 2010 год — порядка 545 тыс. гривен).

Первый результат от договоренностей руководства мэрии и дирекции СМЭП кировоградские водители могли наблюдать уже в понедельник — после ремонтных работ по замене части силового кабеля снова «включились» светофоры по улице Островской, возле площади Богдана Хмельницкого.