Анатолий Гриценко: «Досрочных выборов не будет!»

Во вторник в Кировограде побывал экс-министр обороны Украины, народный депутат, председатель Комитета Верховной Рады по вопросам национальной безопасности и обороны Анатолий Гриценко — один из тех украинских политиков, кто открыто заявил о намерении баллотироваться на предстоящих выборах президента.

Вообще-то можно сказать, что к нам гости приезжали сразу два Гриценко. Один — государственный деятель с мандатом председателя парламентского Комитета НБО, другой — глава общественной организации «Гражданская позиция». Первый Гриценко провел рабочую встречу с руководством ГЛАУ, где обсуждались проблемы подготовки летных кадров для гражданской авиации Украины, прочитал в педагогическом университете лекцию на тему ключевых угроз национальной безопасности страны, отработал на двух местных телеканалах и в радиоэфире. Второй Гриценко решал вопросы открытия в Кировограде регионального представительства «Гражданской позиции», встречался с добровольцами и местным активом, изъявившими желание участвовать в работе этой общественной организации. «Объединившись», обе ипостаси Анатолия Гриценко дали пресс-конференцию для представителей кировоградской прессы.

Нынешняя избирательная система Украины не обеспечивает закрепление народных депутатов за территориями и округами, следовательно, не предусматривает какой-либо ответственности депутатов перед избирателями. Тем не менее, на пресс-конференции Анатолий Гриценко посчитал необходимым отчитаться перед вроде бы посторонними людьми о своей парламентской деятельности.

Уделив значительную часть времени собственному проекту изменений в Конституцию, нардеп отдельно остановился на двух законопроектах, которые имеют неплохие шансы уже после майских праздников стать полноправными законами.

Первый в этом перечне законопроект посвящен отмене обязательного государственного технического осмотра автотранспорта. По мнению Гриценко, талончик на лобовом стекле нисколько не гарантирует техническую исправность машины и совсем не влияет на состояние аварийности. Процедуру техосмотра автор законопроекта назвал «общегосударственными обманом, поборами и коррупцией». Гриценко спрогнозировал поддержку его инициативы депутатами Верховной Рады, хотя отметил, что МВД «кормушку просто так не отдаст».

Второй законопроект Анатолия Гриценко может принести революционные изменения в войне с коррупцией в Украине (пока что коррупция уверенно побеждает на всех фронтах). Проект об ужесточении ответственности государственных служащих за коррупционные проявления уже прошел первое чтение: 372 «за», депутатам осталось принять документ в целом, после чего было бы неплохо, чтобы его подписал Президент. Законопроект предусматривает введение строгой криминальной ответственности чиновников за взяточничество. В частности, госслужащий любого ранга, пойманный за руку на взятке суммой свыше 10 тыс. единиц североамериканской валюты, приговаривается к 15 годам заключения с конфискацией, без права амнистии. Для судей, прокуроров, следователей, уличенных в аналогичном преступлении, предусматривается наказание в виде пожизненного лишения свободы. И тоже с конфискацией и без права амнистии…

Также на пресс-конференции Анатолий Гриценко подтвердил свою гражданскую позицию баллотироваться в президенты, когда бы выборы ни состоялись: осенью 2009-го или зимой 2010-го. Кроме этого, председатель Комитета Верховной Рады по вопросам национальной безопасности и обороны высказал мнение, что в Украине досрочных парламентских выборов все-таки не будет. Впрочем, наша политика кроме присущего ей цинизма отличается еще и непредсказуемостью, так что делать прогнозы в отношении каких-либо процессов в политической жизни страны довольно-таки сложно. Даже для человека, достаточно хорошо информированного в вопросах национальной безопасности, как Анатолий Гриценко.

— Можно прогнозировать только те процессы, которые поддаются логике, определенным законам, — считает экс-министр обороны. — У нас в стране некоторые процессы могут стать результатом эмоций или фактора «с какой ноги встал (-а) с утра». Мы с вами сами могли видеть, как буквально за минуты изменяется позиция самых больших парламентских фракций при рассмотрении принципиальных вопросов: увольнение министра иностранных дел Огрызко, назначение главы СБУ Наливайченко. В таких условиях невозможно делать какие-либо прогнозы. Тем не менее, рискну предположить с вероятностью 99%, что до президентских выборов досрочных парламентских выборов не будет. Нет желающих идти на выборы! К тому же это было бы очень опасно для нашей экономики еще на четыре месяца избирательной кампании посеять в стране дополнительный хаос.

Когда будут президентские выборы? На сегодня я исхожу из той даты, которую определил парламент: 25 октября, в мой день рождения. Если Конституционный суд назовет другое число, тогда соберется Верховная Рада — или подтвердит свое первоначальное решение, или примет другое. Я не исключаю, что очередные, подчеркиваю — очередные, выборы могут быть назначены на 17 января 2010 года. Но сейчас правомочной является дата 25 октября. Точка. Что более важно — уверен, никаких импичментов, никаких внеочередных президентских выборов не будет.

В случае, если кто-то подтолкнет Президента к новому указу о роспуске парламента, мы можем стать свидетелями повторения событий осени 2008 года — процедура внеочередных выборов Верховной Рады будет блокироваться всеми возможными методами. Мне кажется, не нужно заниматься этими играми, необходимо провести плановые выборы президента, после чего предоставить возможность новоизбранному президенту поработать с Верховной Радой. Если они не найдут взаимопонимания — тогда-то и должно быть принято политическое решение о проведении выборов в парламент…

Что скрывает высота 159,9?

У этих молодых людей необычное хобби. Впрочем, слово «хобби» в привычном его значении здесь явно неуместно. Каждый свободный от работы день ребята предпочитают провести в поисках останков советских солдат, забытых на полях сражений Великой Отечественной войны – чтобы воинов, отдавших свою жизнь, сражаясь с немецко-фашистскими захватчиками, можно было похоронить по-человечески. Как назвать такой род занятий? Увлечение? Зов долга? Пусть каждый читатель сам попробует ответить на этот вопрос…

Когда командир кировоградского поискового отряда «Память» Артем Кислов предложил журналистам «УЦ» Александру Виноградову и Анне Кузнецовой выехать в район Новгородки и поработать на раскопках обнаруженного в поле захоронения солдат, они согласились, не раздумывая. Почему? В первую очередь для того, чтобы затем рассказать всему читающему наш еженедельник сообществу – есть в Кировограде молодые люди, для которых по-настоящему жива память о героях той далекой войны. Кроме этого, интересно было попытаться понять, что же движет поисковиками в их занятии, узнать, с какими трудностями им приходится сталкиваться на раскопках?..

65 лет назад…

В декабре 1943-го – январе 1944-го чуть севернее Новгородки пролегала линия фронта. Отсюда 5 января начался прорыв наших войск по одному из направлений Кировоградской наступательной операции, завершившейся через три дня освобождением нашего города. Под Новгородкой проходили едва ли не самые ожесточенные бои этой операции. Здесь у немцев были хорошо укрепленные оборонительные позиции, здесь против наших войск стояли элитные подразделения армии противника. Считается, что в ходе проходивших в районе Новгородки боев больше всего советских солдат полегло на подступах к высоте 159,9. Хотя в советских исторических материалах о сражениях и потерях на этой высоте упоминаний очень мало…

– История войны, писавшаяся в советское время, зачастую была однобокой, там очень много всего недосказанного, – говорит историк и картограф поискового отряда «Память» Сергей Зарицкий. – В наши дни найти достоверное описание событий трудно. Кое-какую информацию удается раскопать в архивах, что-то рассказывают старики – очевидцы событий, что-то можно почерпнуть из публикаций европейских историков, опубликованных в Интернете. Например, в наших книгах нигде не упоминается о том, как Конев в конце 1943 года попытался с ходу взять Кировоград силами передовой армии, без поддержки тылов. Советские войска тогда загнали немцев до Клинцов, но те подтянули к городу 2-ю парашютно-стрелковую дивизию (немецкие десантники на Восточном фронте вообще воевали только под Ленинградом и в районе Кировограда), которая оттеснила наши войска даже за первоначальные позиции… Так вот, об этой операции мало кто знает, потому что наступление закончилось неудачей. Мы об этом прочитали в книге одного французского историка.

Книга Жана Мабира называется «Война в белом аду», и основана она на документах и свидетельствах непосредственных участников тех событий. Вот небольшая выдержка из текста книги, где речь идет о сражениях за высоту 159,9…

«23 декабря после жестокого боя русским удается взять высоту. Десантники получают приказ контратаковать и вновь отбивают потерянную высоту после быстрого и кровопролитного рукопашного боя. Но красноармейцы не сдаются и снова занимают холм. В морозных сумерках парашютисты вновь идут на штурм… Таким образом, за одну ночь на высоту 159,9 было шесть атак… 5 января 1944 года этот холм – ключевой пункт немецкой обороны севернее Новгородки — становится одной из основных целей русских. На рассвете позиции немцев подвергаются невероятной бомбардировке: пушки крупного калибра, полевые орудия, «сталинские органы», тяжелые минометы концентрируют огонь на этой высоте. В тот день русские идут в атаку пять раз. Ночью 7 января русские пытаются взять высоту 159,9, действуя внезапно, без всякой артиллерийской подготовки. Им удается проскользнуть в траншею, убрать нескольких немецких часовых и проникнуть в глубь немецких позиций. Перегруппировавшись, парашютисты заставляют советских солдат отступить… Всего на высоту 159,9 было предпринято не менее семнадцати атак русских».

Ребята из поискового отряда «Память» (кроме упоминавшихся выше Кислова и Зарицкого это также Андрей Чекирлан, Сергей Маленко, Егор Чутков, Олег Табальчук) нашли в Новгородке дедушку — местного жителя, родственники которого в 1944 году помогали вести учет погибших красноармейцев при военкомате. Согласно тогдашним подсчетам, при взятии высоты 159,9 погибло не менее четырех тысяч советских солдат и офицеров. Многие убитые военнослужащие погребены в братской могиле в Новгородке, в братских могилах близлежащих сел. Однако немало павших солдат по-прежнему лежат в земле лесопосадок и полей – там, где их хоронили во время войны… Впрочем, «хоронили» – это громко сказано. Обычно сбрасывали в окопы, воронки, блиндажи и присыпали землей. Думали, что такие захоронения временные. Наверное, рассчитывали, что в мирное время новое поколение граждан освобожденной от фашистов страны обязательно перезахоронит всех погибших солдат на специальных мемориальных комплексах. Но вышло так, что со временем наше государство от мероприятий по обнаружению, эксгумации и идентификации останков военнослужащих, погибших в ходе Великой Отечественной войны, фактически самоустранилось. Последние годы львиная доля работ по поискам и перезахоронению бойцов ВОВ выполняется исключительно энтузиастами общественных поисковых организаций, таких, как кировоградские «Звезда», «Память», «Автоветеран»… Причем в девяноста девяти случаях из ста поисковикам вообще не требуется какой-либо материальной или физической помощи от властей районов, где ведутся раскопки. Ребята все делают сами. Единственное, что требуется от администраций, – не мешать. Но на деле не все так однозначно! Вы даже не представляете, насколько сложно порой бывает получить от районных «чинуш» простой документ – разрешение на выполнение работ по эксгумации!..

День «Памяти»

Близ Новгородки поисковики отрядов «Память» (совместно с коллегами из «Звезды») работают с середины марта. За месяц поисков следопыты обнаружили и передали саперам МЧС свыше 140 взрывоопасных предметов времен Великой Отечественной войны, «подняли» останки 34 солдат Красной Армии…

Четверг, 9.30 утра. Светло-бежевый «уазик» с эмблемой организации «Память» на боку, подпрыгивая, несется по проселочной дороге к месту раскопок… Накануне «прозвон» металлодетектором определенного участка поля на подходах к высоте 159,9 показал наличие в земле большого количества металла. Источником сигнала прибора может быть все что угодно: каски, гильзы, осколки, снаряды. Поисковики знают – возле металла в земле могут находиться останки солдат. Во время войны часто вместе с погибшими в полевые окопы бросали какие-либо металлические предметы – скорее всего, специально, чтобы затем можно было точно установить место временного захоронения. Хотя на практике очень часто так бывает, что ничего, кроме металла, обнаружить и не удается. Причем «вхолостую» поисковики раскапывают окопы даже чаще. Но на этот раз ребята почему-то были твердо уверены, что сигнал детектора показал не «пустышку», а место захоронения солдат…

– Артем, а все-таки, почему объектом раскопок стала именно высота 159,9?

– Знаешь, у нас в области очень много районов, где можно обнаружить не погребенные со времен боевых действий останки солдат. Просто высота 159,9 – довольно известное место. Здесь в 1944 году действительно шли ожесточенные бои. Об этой высоте даже рассказывали в одной из передач на канале «Дискавери». Сюда приезжают на раскопки из других областей Украины, даже из России. Правда, большей частью приезжают черные копатели. Ищут здесь «хабар», как они называют, – трофеи времен войны. Им кости наших солдат до лампочки. Могут или обратно в землю бросить, или оставить возле выкопанной траншеи. Вот мы и решили этой весной сосредоточить усилия на высоте 159,9, чтобы «поднять» останки солдат…

10.00. Мы прибыли на участок поля, где металлоискатель «звенел», как угорелый. Сергей Зарицкий быстренько вывел на грунте очертания предполагаемого окопа (ребята неплохо разбираются в базовых принципах фортификации, могут довольно точно сказать, где и в каком направлении тянулись оборонительные и наступательные окопы), затем все участники поисковой команды взяли в руки лопаты и стали дружно копать. Журналисты «УЦ», по мере своих сил, тоже усердно «лопатили» землю… Предчувствие поисковиков не обмануло: вскоре из слоя почвы показались человеческие кости…

10.30. Когда появились первые находки, их бережно извлекали из земли, сортировали и складывали на мешки. Отдельно – кости и черепа, отдельно – остатки одежды, амуниции, ржавые стреляные гильзы, позеленевшие в результате окисления целые винтовочные патроны. Среди поднятых на поверхность и неплохо сохранившихся предметов были рожок от автомата ППС, чей-то перочинный ножик, бритвенные лезвия, свисток, стальное кольцо-печатка… Увы, в этом захоронении не оказалось ничего такого, что помогло бы установить личность бойцов: ни медальонов-смертников (такие находки – в поисковом деле вообще большая редкость), ни котелков/ложек/мисок/портсигаров с выцарапанными на них именами солдат. Даже ни одного знака отличия не нашлось. А ведь здесь наступала 7-я гвардейская армия генерал-полковника Шумилова. Если бы хоронили погибших бойцов этой армии – на гимнастерках должны были остаться гвардейские значки. Хотя, может быть, похоронная команда, перед тем как скинуть тела солдат в окоп, просто поснимала с погибших все гвардейские знаки, номерные ордена и медали…

Окоп, к слову, — «перелицованный». Это поисковики определили по нескольким ключевым признакам. То есть изначально укрепление вырыли немцы, а затем наши этот окоп захватили и уже сами вели из него боевые действия. Об этом, в частности, свидетельствует тот факт, что при раскопках здесь не нашли ни одной стреляной гильзы от патронов к немецкому оружию.

Хоть окоп и был немецким, у поисковиков нет ни малейших сомнений, что обнаруженные в нем останки принадлежат советским солдатам. Не до конца истлевшие части обмундирования и нательного белья, пуговицы, ремешки – все это однозначно от военной формы бойцов Красной Армии…

12.30. Командир отряда объявляет перерыв на обед. Прежде чем «сесть» за импровизированный стол, все моют руки обычной водкой – для дезинфекции. Пока Сергей Зарицкий, Егор Чутков и Олег Табальчук раскладывают на отброшенном борту «уазика» бутерброды, селедку, прочую снедь, мы с Артемом Кисловым молча осматриваем разложенные на мешках «трофеи» раскопок… Пауза затянулась на несколько минут, и тут Артем сказал:

– Аня, Саня, обязательно напишите, какой именно «клад» мы здесь нашли! Обязательно!.. Чтобы люди понимали. Потому что нас всех – всех, кто занимается поисковым делом, – мягко говоря, задевает за живое, когда некоторые …товарищи – кто и на раскопках-то никогда не был – начинают рассказывать, что поисковые организации добывают из земли оружие, боеприпасы, ордена для перепродажи; зубы золотые у солдат вынимают (откуда у советских солдат могли взяться золотые зубы?!! – Авт.), – скулы командира «Памяти» стиснуты от переполнивших его в этот момент эмоций. – Почему-то они думают, что мы при раскопках сокровища находим. Вот наш «клад», вот наши «сокровища», – говорит Артем, показывая рукой на человеческие кости. – На самом деле для любого поисковика самая ценная находка – это останки наших солдат…

Оставшуюся после санитарных процедур водку разлили в стаканы. Как раз хватило каждому пригубить по паре капель – чисто символически. Не чокаясь, без лишних слов и неуместного здесь пафоса выпили, невольно бросив взгляд в сторону окопа-могилы. Вечная вам память, неизвестные солдаты, освободившие свою и нашу родину от захватчиков…

16.30. К четырем пополудни окоп был вычищен полностью – до границ траншеи, вырытой шестьдесят пять лет назад. Всего из земли удалось извлечь останки семерых военнослужащих. Счет в таких случаях поисковики ведут по черепам. Семь черепов – семь солдат, даже если на самом деле подняли останки большего числа воинов…

Небольшой перерыв в работе ребята посвятили телефонным звонкам женам – доложить, что с ними все в порядке. Завершив разговор с супругой, Сергей Зарицкий взял в руки металлодетектор и отправился дальше бродить по полю – вдруг повезет найти еще одно захоронение? Тем временем, пока мы с Олегом, Егором и Аней забрасывали землей образовавшуюся в результате раскопок яму, командир отряда «Память» вернулся к машине и достал из кабины специально приготовленную для таких ситуаций баночку с освященной водой.

Склонившись над останками солдат, Артем трижды перекрестил кости святой водой, приговаривая: «Ну что, ребятки, поедем на Кировоград? Немного не дошли вы до города в 44-м… Ничего, ничего – возьмете Кировоград со второй попытки…»

Метрах в ста от только-только зарытого окопа Сергей выявил еще один участок поля, в недрах которого залегало энное количество металла. Вооружаемся лопатами и – опять «в бой». Копаем с огромным энтузиазмом, как будто лишь недавно прибыли на поле и ни капельки не устали… На этот раз окоп оказался «пустышкой» – останков солдат в нем не было. Одно за другим из земли извлекли ржавую немецкую гранату, пустую ленту от пулемета MG, множество отстрелянных гильз от пулеметных патронов. Скорее всего, поисковики наткнулись на бывшую немецкую пулеметную точку…

18.00. Но это еще не все! Неподалеку неутомимый Зарицкий нашел еще одно место, где прибор показал наличие металлических предметов. Соответственно, «лагерь» раскопок переместился на сотню метров в глубь поля. Сняв слой грунта глубиной примерно в один штык лопаты, мы сразу же обнаружили источник звукового сигнала металлодетектора – диск от ППШ. Копнули еще немного и… сами оказались шокированы обнаруженной находкой. В линию один за другим лежали человеческие скелеты. Лежали на глубине от силы два-два с половиной штыка (сантиметров 50). Представляете, сколько раз за шесть десятков лет по этим останкам – «спрятанным» совсем близко от поверхности – проезжали колеса колхозных тракторов? Сколько раз солдатские кости задевало лемехом плуга?.. В тот вечер из окопа успели поднять останки только двух советских военнослужащих. Больше ничего сделать не успели, так как уже стемнело, и продолжать работы не было никакой возможности (впрочем, уже на следующий день ребята-поисковики вернулись к месту раскопок и «подняли» скелеты еще восьми воинов. – Авт.)…

20.00. В Кировоград возвращались уже поздно вечером. Уставшие, измотанные, но переполненные чувствами от сделанного за день доброго дела…

Под старой грушей

Прошло всего несколько дней, и мы вновь едем по той же проселочной дороге. Иван Константинович Здор с трудом узнает свою родину. А узнать надо. Потому что здесь, на месте сада его детства, лежат останки двух неизвестных солдат, которых в свое время так и не похоронили по-человечески. Наш спутник вслух не говорит, но видно, как хочет он, чтобы бойцов ребята «Памяти» отыскали, чтоб не лежало воспоминание на сердце тяжким грузом.

В Новгородковском районе когда-то было село Буденовка. Несколько десятков хат, какая-никакая инфраструктура. Сейчас на месте населенного пункта девственный лес. Власти решили затопить прибрежную часть реки Камянки, выселили людей, снесли дома. После прошлись по земле грейдером. Плотину так и не сделали, а деревню опустошили. И следы захоронения сейчас найти практически нереально.

Выходим из машины, пробираемся сквозь кустарник. Тишина, поют птицы, журчит река. Надо найти хоть какой-то ориентир. О, вот старая груша, посаженная мамой деда Ивана еще в 1925 году. Поднимаемся выше — поляна. По всей видимости, здесь стоял дом. Иван Константинович растерялся. Ничего не напоминает его детство. Где погреб, где сад – сейчас уже не разберешь

Кого же мы ищем? В разговорах переносимся в 43 год.

— Через две хаты от нас был госпиталь. После танковых боев туда свозили раненых танкистов. Тех, кто умирал, похоронная команда относила в другие сады. Хозяйка дома-госпиталя не разрешала у себя хоронить, боялась мертвецов.

Вот так однажды четырех погибших солдат приволокли к дому Ивана Константиновича. Двоих, у которых были при себе документы, похоронили под деревом, а остальных сбросили в окоп, вырытый во дворе, присыпали землей и ушли.

— Кто они, неизвестно. По возрасту говорили, что одного ждет мать, а другого — дети, — вспоминает Иван Константинович. Видимо, мы ищем совсем молоденького парнишку и кого-то, кому тогда было лет 40-50.

Мать Ивана спрятала документы («трафаретки») на похороненных – офицера и рядового — на чердаке, мало ли, может, пригодится. И правда, пригодилось. Уже после войны в хату к Здорам пришел мужчина и говорит: ищу отца, знаем только, пропал без вести, не знаете, где похоронен? Иван к документам, посмотрели, фамилию сверили — точно он.

В 1947 году, когда формировались братские могилы, двоих опознанных перезахоронили. А неизвестных, что покоились в окопе, забирать не захотели, мол, копать глубоко.

— Если спросят, скажете, что забрали, — посоветовали люди из похоронной команды. Присыпали еще больше окоп землей, разровняли и уехали.

Семья Ивана Константиновича, как могла, ухаживала за неизвестной могилкой. Прибирали, цветочки ставили. Им было несложно, ведь рядом, в нескольких метрах, покоились родные брат и сестра Ивана, не пережившие Голодомор. Так за двумя холмиками и следили, пока деревню не снесли. Прошло много лет, но Иван Здор считает, что должен сделать то, что не успел тогда. Похоронить тех бойцов, ставших после смерти почти родными.

Артем с Сергеем подкопали один участок, где металлоискатель начал фонить. Нет, ничего, старые банки. Переходим на другое место, вроде бы здесь, под этими грушами, был тот самый окоп. Разгребаем ветки, пожухлую с осени траву. Пытаемся представить картину сроком давности в 66 лет.

— Здесь, в саду, стояла советская десятимиллиметровя пушка, а во-от сюда (показывает на полянку) «Катюша» заехала, выпустила серию снарядов и уехала в посадку на гору. Только выстрелила, минут через десять на огород стали немецкие мины падать. А мы – в погреб, — вспоминает дед. — Впереди хаты «тридцатьчетверка» стояла, выше — новый здоровый танк ИС, как выстрелит — хата ходуном ходит. Советские войска, наступая, в Буденовке недельку простояли и ушли. Веселые ребята были, на баяне играли, песни пели…

Однажды Иван услышал какой-то шум, лай собак. И увидел странную картину: лодки по снегу едут, запряженные в собачьи упряжки. Это раненых с поля боя так вывозили и в госпиталь доставляли. Один, с осколком, так сильно испугался овчарки, принял ее за волка, что даже застрелить хотел.

Вот так в лодочке-корыте двоих раненых танкистов собаки привезли в буденовский госпиталь. Вроде все, спасены. Но там бойцов не приняли, сказали, территориально они к этой медчасти не относятся. «Как же так? Они же люди, у них ноги перебиты», — говорила мать Ивана. Бесполезно. Долго выхаживала женщина раненых, перевязывала, мыла. Когда поправились, ушли сами. Какая их судьба ждала, Здору неизвестно.

Наш проводник настоящих немцев видел один раз.

— Иду по саду, вижу, наши бойцы сидят. Говорят, что из штрафбата. Если за два дня не приведут языка, их расстреляют. Повезло. Через несколько дней привели к нам в дом «отборных» таких фрицев, даже с какими-то картами. Штрафников реабилитировали, и они снова расхаживали при погонах и в форме. Такое было время.

Ребята, слушая деда, сделали новый подкоп, уже под другой грушей, но и на этот раз, к сожалению, пусто. Что делать, деду в 1943 году было 8 лет…

Тогда в доме Здоров квартировался местный штаб. Им руководил татарин, люди говорили, что это недобрый, отчаянный человек. Однажды он узнал, что немцы убили его мать и сестру. Шок, ярость, боль. Взял ружье, в состоянии аффекта стал стрелять по хате, по своим. «Я думал, мать убьет», — говорит дед Иван. Спас их адъютант командира. Чтоб хоть как-то угомонить, поднял стул и опустил его на голову начштаба… Через несколько дней адъютанта арестовали. Может, даже расстреляли. За то, что поднял руку на командира.

— После боев, — вспоминает Иван Константинович, — местные жители стягивали убитых в воронки, чуть-чуть землей присыпали, да и все. Много их полегло, как ветки лежали. А я сзади с тачкой шел, снаряды разряжал, в те же ямы кидал. Но не все. Бывало, наберем штук десять гранат, противотанковых мин, кабелем обвяжем вокруг пояса, идем, герои такие, автоматы через плечи! Приносим их в блиндаж и взрываем, из пулеметов стреляем.

Однажды детьми еще шли в школу. Вдруг что-то как бахнет. Очнулся, вижу, одного моего друга убило, у другого глаза нет, у меня нога перебита. А позже еще один случай был. Я работал трактористом, на новом тракторе ездили. Только с напарником сменились, возвращаемся домой, слышим — взрыв на поле. На противотанковую мину наш трактор попал.

По мере раскопок глаза Ивана Константиновича грустнеют. Он понимает, что ничего здесь найти не удастся, сердится дедушка на себя, что не смог помочь.

«Так, ребята, и будете здесь лежать», — тихонько говорит он, обращаясь к земле. Может быть, когда у наших поисковиков появятся более современные приборы, сканирующие грунт, останки двух неизвестных бойцов и можно будет поднять, но не сейчас.

Собираемся, уезжаем. И такие дни бывают у поискового отряда «Память», не всех солдат земля даже спустя 66 лет хочет отдавать…

Зачем им это нужно?

По дороге домой подумалось, что именно сейчас настало время задать поисковикам самый главный вопрос. Почему им, например, не сидится в свободное время дома у телевизоров? Почему эти молодые люди предпочитают проводить выходные, копаясь в земле, вместо того, чтобы отдыхать с семьей или «висеть» с друзьями и знакомыми в каком-нибудь баре?.. Одним словом, зачем ЭТО им нужно?.. Дальше – прямая речь ребят из отряда «Память»…

Артем Кислов: – Несколько лет назад российские поисковики нашли под Волгоградом останки одного из двух моих дедов, не вернувшихся с войны. Наша семья все время считала его пропавшим без вести (жаль, бабушка не дожила до этого момента), и тут такое известие – деда нашли, подняли из земли, перезахоронили по-человечески. Тогда мы с друзьями решили попробовать самим заняться поисковой деятельностью и организовали свою поисковую группу… Может быть, нам когда-нибудь тоже удастся найти, установить и перезахоронить чьего-то родственника, до сих пор числящегося пропавшим без вести… Я уверен, пока у нас есть силы, мы будем и дальше разыскивать брошенные захоронения бойцов, воевавших и погибших за Родину… Они не должны покоиться в лесополосах, под горами мусора, на полях, где по их костям проезжает техника. Они погибли, нас с вами защищая, а сейчас где-то лежат в земле, позабытые всеми…

Егор Чутков: – Это, как минимум, наша дань уважения тем людям, кто жил и воевал в то непростое время, кто внес свою лепту в победу, кто сделал все возможное для того, чтобы жили мы. Думаю, так…

Олег Табальчук: – Я с детства интересовался историей, а Великая Отечественная война – это значительная часть нашей истории. Солдаты, которые воевали, погибли на войне – эту историю творили. Поэтому мы должны бережно относиться к памяти героев войны…

Сергей Зарицкий: – Зачем нужно? Точно не для лавров (смеется)… Для нас это возможность отвлечься от городской суеты, проблем на работе. Поисковые работы – это своего рода проявление человечности, любви к истории, уважения к погибшим солдатам. Не должны они оставаться брошенными где попало! Вот смотри, «подняли» мы сегодня девять бойцов. Это значит, что девять солдатских душ, застрявших между небом и землей, получат наконец-то возможность упокоиться с миром… Когда ты это осознаешь, на тебя накатывают особые эмоции, которые ни с чем не сравнить…


P.S. Поисковый отряд «Память» благодарен за содействие в организации и проведении раскопок на высоте 159,9 руководству Кировоградских областных управлений СБУ и МЧС, коллегам из поисковых организаций «Звезда» и «Автоветеран», Павлу Фещенко, а также фермеру из Новгородки Петру Александровичу Прокопчуку, который приостановил на время посевные работы, пока поисковики не подняли останки всех обнаруженных в районе высоты бойцов…

Фоторепортаж о раскопках

Не будем изобретать велосипед

Как известно, сани надо готовить летом. Скоро май – самое время подумать о следующем отопительном сезоне. Именно на тему теплоснабжения мы поговорили с Виктором Андреевым, начальником Управления жилищно-коммунального хозяйства Кировоградской ОГА. Кстати, статья из прошлого номера, посвященная проблемам ОСМД, в которой Виктор Иванович выступил в роли эксперта, вызвала активный интерес наших читателей. И мы решили от одной статьи перейти к целому циклу…

Общеизвестный факт: Украина в год потребляет до 70 миллиардов кубометров газа. Столько же составляет годовой баланс всех европейских стран. Почему в других странах потребление голубого топлива в разы меньше, чем у нас? Потому что там уже давно применяют так называемые высокие энергосберегающие технологии. Мы же, как вы понимаете, живем широко, не экономим, из-за чего и страдаем.

Теперь рассмотрим Кировоградскую область, которая, увы, не является промышленной. Мы потребляем полмиллиарда кубов газа в год. Из них 65% — только население (плиты, колонки, автономки), 22% — теплоснабжающие предприятия, промышленность – всего 7%. Учитывая последние события на «газовом фронте», украинское правительство поставило задачу сократить потребление газа на 30%. Понятно, что наша область должна экономить именно при участии населения. Возможно ли это? Вполне — уверен Виктор Андреев.

Просто прикрыть вентиль – не выход, людям нужно тепло в домах. Альтернативные виды топлива – тоже сомнительный вариант, ведь самым эффективным и экономически правильным все-таки является газ. Но сократить потребление тепла все-таки можно. Вся проблема в нашем жилом фонде. Давайте разбираться.

«Не стоит изобретать велосипед. Можно пойти по проторенному пути, который уже прошли Прибалтика, Польша, Чехия и другие страны», — говорит Виктор Иванович. Кстати, Чехия за пять лет сократила потребление тепла в четыре (!!!) раза. Речь идет о термомодернизации жилого фонда.

Поскольку наши дома преимущественно еще советской застройки, то надо проводить конкретные меры по их «осовремениванию». Если во всем нашем жилом фонде поменять окна на стеклопакеты, поставить хорошие двери, мы сразу сократим потребление тепла — не поверите! — на 30%. Еще порядка 20% тепла уходит через наши крыши. Тоже известный факт. Между тем существуют технологии утепления крыш, довольно простые, с целью сохранения тепла. Фасад здания – еще 40%. Вы наверняка замечаете, что в кировоградских многоэтажных домах стены некоторых квартир утеплены снаружи. Это именно для сохранения тепла внутри, следовательно, для экономии газа. Плюс еще несовершенная вентиляционная система наших домов, через которую теплый воздух просто вылетает. Это исправляется элементарно, и это уже делают. Ну и в обязательном порядке установить счетчики: потому как платить надо за фактические гигакалории, а не за «холодные» квадратные метры жилья. В общем, пути экономии «домашнего» тепла сомнению не подлежат.

Теперь о том, за какие средства все это можно реализовать. Если раньше содержанием жилого фонда занималось государство, то сегодня в бюджете необходимых денег нет. Кроме того, 95% жилого фонда на сегодняшний день приватизировано, то есть является частной собственностью. А собственность, как известно, обязывает. В данном случае собственность на жилье обязывает содержать его в надлежащем состоянии и платить за услуги в том числе. Не исключено, что государство в скором времени обяжет термомодернизировать жилой фонд. Пока неизвестно, кого именно обяжет, но населению от этого никуда не деться.

Все мероприятия по термомодернизации стоят недешево. По опыту прошедших через это стран — примерно сто долларов на один квадратный метр жилья. Но речь не идет об одномоментной замене всего и вся, должны пройти годы, примерно лет пять. Следует заметить, что владельцы средней пятидесятиметровой квартиры в отопительный сезон только за тепло платят в пределах двух тысяч гривен. Средняя девятиэтажка – 320 тысяч гривен. Хорошо, если это действительно тепло, а не еле дышащие батареи.

Коль речь идет о государственной политике в этом направлении, то оно, государство, не сможет не финансировать программы вообще. Что-то ляжет на местные бюджеты. Ну и самому населению, безусловно, придется потратиться.

По большому счету, все это считать, выделять, вкладывать деньги должен ЖЭК или КРЭП. В их активность что-то не верится. Еще немного они помучают народ тарифами, деньгами на задвижки, очередями за справкой и полутрезвыми слесарями, и в качестве альтернативы придут к нам управляющие компании.

Коммунальное хозяйство у нас – единственная отрасль, куда не пришел частный бизнес. Пока. Как только нам предложат качественные услуги за приемлемую цену – прощай, ЖЭК! Уже в мае в нашей области будут проведены семинары, разъясняющие и обучающие. Будут представители уже действующей управляющей компании. Приходите, будет интересно.

Кому в «стране льгот» жить хорошо

Привычка надеяться на помощь государства и любовь к дармовщине на всем постсоветском пространстве, в том числе и в Украине, имеют давние, крепкие и очень глубоко сидящие корни. Может быть, именно поэтому в нашей стране столько льгот, субсидий и привилегий, причем не только и не столько для заслуженных или малообеспеченных. Как подсчитали недавно юристы Центра общественной адвокатуры – есть такая неправительственная организация, – в стране существует 611(!) различных «послаблений» для разных категорий населения. Впрочем, даже этот немалый перечень не является полным – ведь в нашем законодательстве понятие льгот четко вообще не определено, и трактует его каждый по-своему, отождествляя кто с привилегиями, кто с компенсациями, кто с помощью.

О необходимости пересмотра и упорядочения этой системы, неподъемности существующего количества льгот для более чем скромного украинского госбюджета активно говорят уже несколько смен рулевых государства. Но реально идти на непопулярные шаги согласился только раз Кабмин премьер-министра Ющенко, отменив целый ряд привилегий, в том числе для силовиков. Что ему до сих пор многие вспоминают – незлым тихим словом…

Нас много, много нас

По данным Единого государственного автоматизированного реестра лиц, имеющих право на льготы (ЕГАРЛ), в нашей стране насчитывается около 13 млн. человек, получивших такое право по социальному признаку. Это инвалиды, пенсионеры, ветераны, чернобыльцы и другие – всего 10 групп, которые делятся на 130 специфических категорий, в соответствии с законами и статьями, их привилегии регламентирующими. Перечень определяется законом о госбюджете. Например, в соответствии с положениями Закона Украины «О статусе ветеранов войны, гарантиях их социальной защиты», разные льготы полагаются инвалидам войны разных групп инвалидности, разделяют участников войны (Отечественной) и прочих боевых действий, лиц с особыми заслугами, членов семей погибших или умерших ветеранов войны и так далее.

Еще чуть более 3 миллионов украинцев, по данным того же Центра общественной адвокатуры, – льготники по профессиональному признаку. Впрочем, эта оценка, скорее всего, приблизительна. Ведь если «социальщики» вносятся в ЕГАРЛ, то «профессионалов» считают отдельно соответствующие министерства, а общий учет всех льготников Украины не ведет почему-то даже всеведающая Госстатистика.

В целом, опять-таки, по приблизительным оценкам, право на льготы прямо или опосредствованно имеют почти половина населения страны — 43% (!!!) населения. А их общий объем требует ежегодно более 29 млрд. государственных гривен, что равняется годовым расходам всех местных бюджетов Украины. Сумма немалая, тем более что распределение и дальнейшее использование этих средств часто происходят далеко не самым понятным и прозрачным образом. Впрочем, об этом – чуть позже. Начнем, что называется, снизу.

Здесь, «внизу»

Как мы уже говорили, с теми, кому льготы полагаются по социальному признаку, все наиболее просто и понятно. О том, сколько их и сколько на них выделяется денег, известно точно. Так, в Кировоградской области почти 300 тысяч «социальных» льготников, это около трети населения региона. На всех «социальщиков» Кировоградщины в этом году предусмотрен 141 миллион бюджетных гривен, выделяемых из государственной казны в виде субвенции. Об этом нам сообщили в Управлении социальной защиты ОГА.

Большая часть средств попадает на счета предприятий коммунального хозяйства – «Кировоградоблэнерго», «Кировоградгаза», тепловиков, предприятий, вывозящих мусор, и так далее, а также ЖЭКов, КРЭПов. Часть денег получает также «Укртелеком» — за обслуживание льготных телефонных разговоров и услуг проводного радио. Периодически кое-что перепадает и строительным организациям, выполняющим льготные ремонты в квартирах или домовладениях инвалидов войны.

Помимо льгот на оплату коммунальных услуг «социальщики», как известно, пользуются также льготой на проезд в общественном транспорте. Транспортную льготу в управлении соцзащиты называют самой неурегулированной в государстве. По сути, четкого, а главное – единого для всех механизма расчета количества средств, необходимого для компенсирования транспортникам средств за перевозку защищенных государством пассажиров, просто не существует.

В соответствии с нормативными документами, транспортные предприятия подают информацию о количестве льготников в порядке, предусмотренном их договорами с органами местного самоуправления. То есть в каждом населенном пункте считают по-своему. В то же время рассчитывается все это «в пределах бюджетных ассигнований». То есть сколько дадут, столько и поделят. Как договорятся…

А как договариваются, мы наблюдаем ежегодно. Хотя бы на сессиях Кировоградского городского совета – как только дело доходит до распределения транспортной субвенции госбюджета между местными перевозчиками, так и начинаются конфликты и взаимные обвинения с обличениями, в том числе и в прессе…

Что удивляться — где имеет место распределение бюджетных средств, всегда есть место для злоупотреблений, нечистого лоббизма и коррупции, причем на всех уровнях.

Право-то есть…

Еще одна большая проблема сегодняшней системы социальных льгот – в том, что своим правом на них могут воспользоваться далеко не все, кому действительно положено. Ведь для того, чтобы получить скидку на оплату коммунальных услуг или проезд в общественном транспорте, нужно, чтобы было кому эти услуги предоставлять. Жители многих сел, которые по закону право на льготы имеют, фактически не могут ими пользоваться. Какой-нибудь бойкий пенсионер может бесплатно на транспорте прокатиться хоть 10 раз в день, а другой, например, инвалид 1 группы, который практически не выходит из дому, – не ездит вообще никогда.

Единственный способ сделать так, чтобы государственным благом мог реально воспользоваться каждый, кому положено, – монетизировать льготы, заменить их на адресную помощь. То есть не перечислять деньги на счета местных бюджетов и далее – коммунальникам и транспортникам, а выдавать непосредственно на руки каждому льготнику. Кабмином уже разработана так называемая «Стратегия упорядочения льгот отдельным категориям граждан», предусматривающая постепенный переход на денежную форму выплат. Говорят же о такой необходимости в Украине уж и не упомнишь, сколько лет подряд. Но пока живыми деньгами выплачивается только одна льгота — на приобретение угля и сжиженного газа кому положено, а также помощь малообеспеченным и многодетным семьям.

Впрочем, полный переход на более справедливую форму обеспечения права на льготы для украинцев – перспектива отнюдь не ближайшего времени. И дело даже не в известной неповоротливости государственной машины. Так, заместитель министра труда и социальной политики Павел Розенко в одном из недавних интервью отметил: «Если автоматически монетизировать все ныне существующие льготы, то госбюджет просто развалится».

С другой стороны, вопрос «а нужно ли?» стоит достаточно остро даже в отношении льготников по социальному признаку. Взять, например, чернобыльцев, которых в реестре с десяток категорий, или участников боевых действий в Афганистане. Кто-то из них сегодня имеет успешный бизнес или высокооплачиваемую работу и совсем не имеет проблем со здоровьем. Нужны ли им льготы на коммунальные услуги и проезд?

Профессионалы

Со льготами по профессиональному признаку неясного еще больше. В первую очередь, именно потому, что четкого определения понятия «льгота», как уже говорилось выше, украинское законодательство не дает. Так, например, в местном УМВД нам ответили четко: милиция вообще никакими льготами не пользуется, даже на проезд. Как, к слову, и в налоговой. Мол, года до 2000-го были льготы, потом их отменили.

В то же время совсем недавно Международный валютный фонд настоятельно рекомендовал Украине отменить льготы на услуги ЖКХ, транспорта и связи в том числе и для правоохранителей. Либо кто-то что-то недоговаривает, либо слово «льготы» все понимают по-разному, а может – в МВФ плохо осведомлены…

С другой стороны, нам четко известно, что жилищно-коммунальные льготы положены медикам, работающим в селах и пгт (равно как и педагогам, к слову). В частности, такая, как бесплатное пользование жильем. Вот только реальное обеспечение этих льгот, частично возложенное на местные, то есть сельские, бюджеты, сильно «хромает». Как и многих других…

Зато льготные пенсии, насколько нам известно, финансируются в государстве без перебоев. Тот же замминистра Розенко отметил, что в списках пенсионеров в нашей стране значатся люди, получающие неадекватно высокие пенсии. По его словам, максимальный размер денежного обеспечения для большинства пенсионеров сейчас ограничен суммой в двенадцать прожиточных минимумов – чуть меньше шести тысяч гривен. В то же время для бывших прокурорских работников действует ограничение в десять тысяч гривен, для бывших народных депутатов и судей ограничения просто отсутствуют. Можно называть это льготами или любым другим словом – суть-то не меняется…

Лучшие люди

На эту тему уже говорено-переговорено, сами слуги народа освежают ее регулярно в памяти народной. Так, в самом конце прошлого года – как раз в разгар паники по поводу последствий мирового финансово-экономического кризиса – правительство в очередной раз передало в Раду законопроект о внесении изменений в Закон «О статусе народного депутата Украины (об отмене и ограничении льгот)».

Предложив, в первую очередь, «пустить под нож» льготы экс-депутатов — отменить их бесплатные путевки в санаторий, бесплатный проезд, а главное — очень затратную статью расходов на выплату экс-депутатам 100% зарплаты (от полутора десятков тысяч гривен) в течение двух лет в случае невозможности трудоустройства, которой экс-законотворцы с удовольствием и не стесняясь пользуются. Самая дешевая льгота, которую предлагалось отменить проектом – право на бесплатное использование депутатом и всеми членами его семьи залов официальных делегаций аэропортов, ж/д вокзалов, морских и речных вокзалов и портов. В законопроекте правительство предлагало выбросить из нормы слово «бесплатное». В заключение проектом предлагалось полностью ликвидировать страхование здоровья народных избранников за государственный счет.

Вот уже много лет не стихают разговоры о прочих «жирных» депутатских льготах – таких, как получение народными слугами бесплатных квартир в Киеве или выделение им денежных компенсаций на приобретение жилья, оплаченные поездки депутата в округ и т.д. Не говоря уже о праве на бесплатный проезд во всех видах транспорта, за исключением такси, – звучит, как издевательство… Плюс бесплатная парковка автомобиля на всей территории Украины, бесплатное получение санаторно-курортных путевок, обучение в учебных заведениях за счет госбюджета, бесплатное лечение, образование и приличная пенсия – от 17 тыс. грн. Но разговоры разговорами, а своя рубашка ближе к телу – кто ж все эти прелести сам себе отменит?

Не стоит забывать, что преференции народных депутатов – это только надводная часть айсберга. Не менее заботливо государство относится ко всей многочисленной армии чиновников «государственного значения»(около 250 тысяч лиц). Так, пенсионер, работавший когда-либо в администрации президента, получает 80-90% бывшей зарплаты — то есть где-то от 4-5 тысяч гривен…

За заслуги

И напоследок – еще один штрих, так сказать, к портрету украинского льготника. Скидки при оплате коммунальных услуг и доплату к пенсии, помимо перечисленных выше социально-профессиональных моментов, дают также всевозможные звания и награды.

Наибольшие льготы у Героев Украины – и им самим, и членам их семей (включая детей до 18 лет) положено бесплатное лечение (в том числе санаторно-курортное) и лекарства, выписанные по рецепту врача. Они имеют право на первоочередное получение жилья, при этом им положена дополнительная жилплощадь в размере 20 кв. м, право на бесплатный капремонт дома или квартиры, могут в любой момент и бесплатно установить телефон и сигнализацию. Герои также не платят за жилкомуслуги, телефон, сигнализацию, проезд в общественном и пригородном транспорте. В случае смерти или гибели Героя все расходы на похороны, включая установление стандартного памятника, берет на себя государство. А льготы сохраняются за вдовой (вдовцом) и родителями Героя.

Всего этого звания в стране удостоены 217 человек. Среди них около двух третей — руководители предприятий, вузов, депутаты и политические деятели. Это, например, спикер Владимир Литвин, депутаты Левко Лукьяненко, Степан Хмара, Игорь Юхновский, Иван Плющ, Ефим Звягильский, Владимир Поляченко, первый президент Леонид Кравчук, глава НБУ Владимир Стельмах, экс-мэр Киева Александр Омельченко, покойный министр транспорта Георгий Кирпа. Еще из известных людей назовем артистов Софию Ротару, Аду Роговцеву, Евгению Мирошниченко, Марию Стефюк, Раису Кириченко, Дмитрия Гнатюка-старшего, художницу Татьяну Яблонскую, тренера по художественной гимнастике Альбину Дерюгину, футболиста Андрея Шевченко, боксера Виталия Кличко. Посмертно удостоены звания Героя Вячеслав Чорновил, Вадим Гетьман, Георгий Гонгадзе, Анатолий Соловьяненко, Олесь Гончар, Валерий Лобановский. Рабочих и селян среди Героев в 10 с лишним раз меньше, чем «начальников», — всего 14 человек: 8 шахтеров, 3 металлурга, 2 доярки и комбайнер.

И еще один интересный штрих: согласно закону о налоге на доходы физических лиц, все Герои от этого налога освобождаются. Если учесть, что около 40% украинских Героев — представители крупного бизнеса, то это весьма приятная для личного бюджета льгота.

А ведь помимо этой, высочайшей награды, их в Украине учреждено немало – с соответствующими льготами для кавалеров. По данным Службы государственных наград и геральдики Секретариата Президента, в 1992–2008 годах государственных наград Украины были удостоены 55 тыс. украинцев. Сколько среди них «героев» от отечественного капитала – неизвестно.

В свое время известный правдоруб Петр Олийнык, еще когда был губернатором Львовской области, называл конкретные расценки на получение государственных наград. В одном из интервью он заявил, что во времена Кучмы ходили «тарифы», согласно которым орден «За заслуги» третьей степени стоил 5 тыс. долларов, второй — 10 тыс. долларов. В начале 2000-х в околопрезидентских кругах говорили также, что орден можно получить за 200 тыс., а Героя Украины — за 500 тыс. долларов…

Что говорить – в украинской системе льгот на поверку гораздо больше «белых пятен», чем кажется на первый взгляд. И безадресность пополам с бесконтрольностью распределения денег, направленных на облегчение жизни социально незащищенных слоев, – только один из проблемных аспектов. Трудно сказать, сколько времени понадобится для того, чтобы полностью и окончательно вычистить эти авгиевы конюшни. Не говоря уже о том, что пока «в верхах» очень сложно увидеть людей, которым это по плечу и по совести.

Растительная жизнь

Кировоград окружен кольцом дачных кооперативов. «Автомобилист» и «Ятрань», «Радист» и «Авиатор», дачи Песецкого и «50 лет Октября», «Акустик» и «Гидросила», «Красная звезда» и «Коммунальник» — всех не перечислишь. Всего с десяток тысяч участков. Знавали они разные времена, но, похоже, пришел очередной этап возрождения дачного движения на Кировоградщине.

Не будем идти в глубь советских времен, двух-, а то и трехэтажные запущенные недострои тех благополучных для большинства времен и до сих пор «украшают» окрестности областного центра и других городов области. Тогда многие верили, что еще при жизни успеют соорудить свои дачные замки о шести сотках. Увы, удалось это единицам.

В середине 90-х очень многие брали себе участки в окрестностях Кировограда — голые куски земли, по 100, а то и по 200 долларов выкладывали в надежде обеспечить семьям собственное пропитание в условиях кризиса (который потяжелее нынешнего был). На то же время пришелся и пик дачного воровства — явление это носило характер просто эпидемии. Народ даже объединялся и составлял графики дежурства на огородах ближе к периоду созревания основного овощного урожая. Расправлялись с ворами жестоко. В Кировограде были даже случаи убийства дачных воров. А как-то одну пойманную женщину-воровку обозленные огородники раздели догола и так гнали пинками чуть не до самого города.

Тогда же с большинства обустроенных дач воры поутащили любой возможный металл. Баки и примусы, лопаты и кастрюли, ведра и даже металлическая обшивка туалетов — все оказывалось в приемных пунктах металлолома.

Это к тому времени относятся вполне реальные истории про отравленную водку. Некоторые мстительные владельцы «загородной недвижимости» специально оставляли на дачных кухоньках початую бутылку, в которую обильно насыпали крысиного яду. Воры клевали на дармовую выпивку, и были случаи смертельных отравлений.

Но как-то после перелома в экономике, ближе к концу 90-х, на большинстве пригородных участков жизнь замерла. Люди стали жить получше, деньги, потраченные на бензин, и, самое главное, затрачиваемые время и силы перестали себя оправдывать. Картошку проще стало покупать на базаре.

На дачу стали ездить все больше отдохнуть. Хотя… Нация наша родом от земли, и, видимо, во многих на генетическом уровне заложена страсть вырастить что-то свое. Ну и, конечно же, у многих это вошло в привычку, да и покопаться на свежем воздухе в родных сотках — это классная смена рода деятельности, что уже отдых для души и тела.

И вот пришел 2009-й. Кризис очень многих повернул в сторону родных соток. В кооперативе «Ятрань», где у меня дача, на эти праздничные выходные автомобильное движение было как пусть не на центральной, но и не окраинной улице Кировограда. Небывалое раньше дело! Столько людей! Причем единицы приехали на праздничный шашлык. Большинство — работать, приводить участки в порядок.

Еще в прошлом году в нашем кооперативе количество обрабатываемых и запущенных участков было 2 к одному. Минимум треть демонстрировали мерзость запустения. Этой весной, на внешний взгляд, остался безжизненным, похоже, лишь каждый десятый участок. Годами стоявшие без обработки, без следов пусть периодического людского присутствия теперь почищены, вскопаны, обработаны. Казалось бы, время уже прошло, но и в понедельник немало людей сажало картофель. Или квалификацию садово-огородную потеряли, или раньше не смогли, или решили: а пускай все же будет, какой-то да вырастет.

И такая жизнь кипит, по свидетельству коллег из других кооперативов, везде вокруг Кировограда. Оживление и в правлениях кооперативов. Резко возросло количество желающих обзавестись делянкой. И цены поднялись. О четких тенденциях говорить невозможно. Хотя бы потому, что дача с домиком, подросшим садом и виноградом, скажем, на Новопавловских садах стоит столько же, сколько голые сотки на «Авиаторе». Но из разговоров с другими дачниками видно, что долларовая цена на дачи поднялась раза в полтора. Народ снова потянулся к земле.

Обозначилось новое явление, которого раньше не замечал. У маршруток, везущих людей на участки по графику, появились конкуренты. Мужички на простеньких «Жигулях» везут за ту же цену с дач и на дачи. Во всяком случае, нас с женой с дачи отвезли на машине за те же 2,50 с человека, что берут в маршрутке. Только с гораздо большим комфортом. Это тоже показатель, что растительная жизнь привлекает все больше людей.

И это хорошо, что кризис повернул людей лицом к земле. Я лично больше ценю эти часы, проведенные на свежем воздухе, на травке, совсем за другое. Кстати, не сажаю картошки и прочего, у меня только домик, сад, кусты и виноград. Потеплеет — посадим цветы. Отдохнуть от ароматов города и порадоваться так здорово принявшемуся крыжовнику — это такое маленькое счастье… Добро пожаловать на землю, друзья!

Верните Листа!

Наверняка большинство из вас, уважаемые читатели, согласятся со мной, что по городу мы чаще всего пробегаем, глядя преимущественно себе под ноги и не замечая каких-то не очень грандиозных изменений, происходящих вокруг. Однако есть люди, которые замечают даже, казалось бы, мелочи, и слава Богу, что они есть. К чему это я, спросите вы? А вот к чему!

Большая часть кировоградцев знает, что в Елисаветграде в сентябре 1847 года состоялся последний концерт выдающегося венгерского композитора, пианиста и дирижера Ференца Листа. В честь этого знаменательного события, служащего одним из доказательств высочайшего культурного уровня нашего города в те далекие времена, на здании, расположенном на углу улиц К.Маркса и Шевченко, где ранее был книжный магазин, а сейчас – офис МТС, была установлена очень симпатичная мемориальная доска. Учитывая то, что буквально в двух шагах от нее испокон веков бабульки продавали цветы, очень часто на специальной подставочке там лежал скромный букетик – дар таланту.

На днях в редакцию пришел один из наших читателей и спросил: куда делась эта мемориальная доска и если она была снята, например, для реставрации, успеют ли наши очень расторопные чиновники вернуть ее на место к 200-летию Листа, которое весь мир будет отмечать в октябре 2011 года? Честно говоря, все, кто присутствовал при этом разговоре, были в шоке: как это — нет доски? Я, честно говоря, не поленилась и прошлась с работы пешочком, чтобы воочию убедиться в отсутствии доски. Ее таки нет!

Перезвонив в городское управление культуры, я задала тот же вопрос его начальнику – Николаю Барабуле – и услышала в ответ, что это работа наших «доблестных» металлистов. В Обществе охраны памятников также обеспокоены этим кощунственным фактом. Валентина Сердюк, которая возглавляет эту общественную организацию, сообщила, что у известного кировоградского скульптора Виктора Френчко даже сохранились эскизы, по которым можно восстановить эту мемориальную доску, но дело за малым – нет денег. Кстати, благодаря акции «Благотворительность во имя памяти», которую проводит Общество охраны памятников, только за прошлый год на Кировоградщине установлено 5 мемориальных досок.

В связи с пропажей памятного символа мы хотим обратиться к официальным органам, курирующим культуру, а также ко всем неравнодушным кировоградцам с просьбой: давайте общими усилиями восстановим украденную мемориальную доску великому композитору и пианисту. У нас впереди еще есть два года.

Бацькина Александрия: почувствуйте разницу

Есть интересное предложение для Александрии. Почему бы городу не обзавестись побратимом? Есть, кстати, хорошая кандидатура, чтобы породниться.

В мире Александрий хватает. Конечно, самая именитая, самая древняя — та, что в Египте. А ведь еще есть города с именем Александрия в Америке (штат Вирджиния), в Румынии и даже в Афганистане. Речь идет только о населенных пунктах, потому что есть еще два знаменитых парка – в окрестностях Санкт-Петербурга и под Белой Церковью.

Но нам все они не так интересны. Ведь есть в соседней Белоруссии, на самом берегу Днепра, еще одно классное место под названием Александрия. Вот с ним бы побрататься! Раньше это было просто село и негоже было бы городу связываться с деревней, но сегодня Александрия белорусская носит гордое название агрогородок. Но, возможно, для некоторых и это еще не повод заводить близкую дружбу, не правда ли?

А я бы подумал. Ведь все дело в том, что именно в Александрии вырос президент Белоруссии Александр Лукашенко! И такого уникального села больше в мире нет!

Это вам не Хоружевка, где родился Ющенко, и не Чайкино, где родился Кучма и уж вовсе не Большой Житин, где на свет появился Леонид Кравчук. В белорусской Александрии мечтает жить вся Белоруссия! И есть из-за чего.

В официальной биографии президента указано, что родился Александр Лукашенко в городском поселке Копысь Оршанского района Витебской области. Именно там, должно быть, находился ближайший фельдшерско-акушерский пункт (ФАП). Матери будущего президента Екатерине Трофимовне пришлось рожать сына в Витебской области, хотя сама она проживала в Могилевской, в маленькой деревушке Александрия (сегодня — Александрия-2), которая находится в нескольких километрах от железной дороги Орша — Шклов — Могилев. Витебщину и Могилевщину здесь разделяет Днепр. Прежде в этом месте действовала паромная переправа, потом — понтонный мост, а в 2007 году не без протекции августейшего земляка вырос основательный железобетонный мост. На одном берегу — Александрия, на другом — Копысь.

Александрия – шикарное село, и понятно почему. Идеальный асфальт повсюду, роскошные клуб, библиотека, своя поликлиника — получше, чем в районном центре Шклове. Ну и главная достопримечательность – физкультурно-оздоровительный центр. Он рассчитан на 2000 человек, хотя в селе живет всего 400. Всем известна любовь бацьки к спорту — в центре роскошный бассейн, а кроме него есть даже джакузи в оздоровительном отделении. Вы представляете себе: село – и вдруг джакузи?! Само собой, все газифицировано, проведен водопровод, на улицах по вечерам освещение.

Чтобы стало все окончательно понятно, стоит сказать, что спонсором села является Национальный банк Беларуси. Кстати, это не уникальный случай, а распространенная практика в Беларуси – за каждым банком, за каждым крепким предприятием в приказном порядке закреплено село, а то и целый район, обязаны шефствовать, помогать – все это под суровым контролем. Над совхозом «Городец», где позже председательствовал Лукашенко, шефствует другой банк – АСБ «Беларусбанк».

Народ очень хочет здесь жить. Но на работу в Александрию берут только самых работящих и непьющих, насколько это возможно на селе. В Александрии два новейших молочно-товарных комплекса, свинокомплекс, зерносушильный комплекс. Все сделано и оборудовано, как говорится, по последнему слову. Так что деревня не потемкинская, работает.

Дело понятное – Александр Григорьевич наведывается сюда каждый год, а то и по два раза. Самого дома, где жил маленький Саша, давно нет – снесли по причине ветхости. Мать его позже жила в новом добротном доме, сейчас в нем живет местный ветеринар, а мать давно в Минске. На месте старого же дома – две красивые резные беседки для отдыха, где местные даже шашлыки жарят. Вообще в селе нет ни одного ветхого, завалящего дома — здесь такого допустить нельзя.

Два года назад, как я уже упоминал, для соединения сел Александрия и Копысь через Днепр (а он тут узкий, 60 метров ширины) отгрохали шикарный мост, Лукашенко его сам открывал.

А вот музея Лукашенко здесь нет. Есть лишь стенд в школьном музее, — всем известна скромность президента, не позволил большего.

Есть, конечно, у села свои особенности. Заезжему издалека, особенно журналисту, просто так соваться сюда не стоит. Не пускают по местам молодости Александра Григорьевича. Для начала надо обратиться к начальнику идеологического отдела Шкловского райисполкома, вас там проверят, выделят сопровождающего, и лишь затем можно будет любоваться красотами малой родины белорусского главы государства.

По этой же причине довольно сложно общаться с местным начальством — все знают, в каком особенном месте живут и работают, поэтому всегда начеку и настороже, тоже отсылают в район – с ними поговорите сначала. Так случилось и с нами – наш звонок вызвал даже некоторую тревогу. Про украинскую Александрию здесь, кстати, знают, но очень мало.

Если кому-то в кировоградской Александрии понравилась наша мысль о дружбе с белорусской Александрией, то телефон председателя Александрийского совета Леонида Михайловича Левковича есть у нас в редакции. Возьмите, не пожалеете…

Свой Чернобыль радиолога Чаплыгина

26 апреля 1986 года в центре цветущего украинского Полесья произошла катастрофа, о масштабах и последствиях которой до сих пор спорят ученые, политики и рядовые граждане Украины. Но в одном они едины: о Чернобыльской аварии нельзя вспоминать без боли об ушедших людях, без чувства сострадания к обожженной и опустевшей земле. О ней нельзя написать и забыть. Она, как война, до конца не рассказанная и не понятая. Поэтому мы возвращаемся к тем апрельским событиям снова и снова. Корреспонденты «УЦ» ездили в «зону», чтобы своими глазами увидеть, во что превратился некогда цветущий край, мы регулярно встречаемся с ликвидаторами, вспоминаем вместе, заново переживаем…

Для каждого, кто там работал, кто рисковал здоровьем, жизнью своей и своих будущих детей, есть свой Чернобыль. Своя катастрофа. Своя беда. Авария четвертого реактора разделила их жизнь на две половины — «до Чернобыля» и «после Чернобыля». Был еще один период — «в Чернобыле», который даже по прошествии времени описывать сложно. Вот о них, трех периодах жизни ликвидатора аварии, мы и поговорили с одним из первых кировоградцев, который прибыл в зону бедствия, врачом областной СЭС Владимиром Чаплыгиным.

«До Чернобыля»

Владимир Иванович — профессиональный врач-радиолог. Вся его жизнь, начиная с института и по сей день, так или иначе связана с радиацией. Чаплыгин работал в Средней Азии, в Узбекистане — врачом радиационной медицины на крупнейшем урановом предприятии. «Этот комплекс стремительно развивался. Вначале урановую руду на ишаках возили, а через несколько лет он превратился в могучее предприятие союзного масштаба», — вспоминает наш собеседник. Потом он трудился в Таджикистане, а в 1973 году перебрался в Кировоград. Когда произошла авария на ЧАЭС, наш собеседник работал в структуре Министерства среднего машиностроения, которое курировало весь военно-промышленный комплекс, в том числе космонавтику, ядерную отрасль и ракетостроение. Это было целое государство в государстве со своей промышленностью, наукой, медициной. Медицинское обеспечение этого «Ватикана», как его называли многие, было возложено на Третье главное медицинское управление Минздрава СССР с обширной сетью медсанчастей, обслуживающих объекты самого разного профиля. Вот в такой части, дислоцирующейся в Кировограде, и работал в апреле 1986 года Владимир Чаплыгин.

Сам «день Икс» для нашего собеседника прошел обычно. Работа, дом, семья… И так несколько последующих дней. Воздух страны уже был отравлен, но радиологи знали об этом не больше всех остальных.

— Это произошло 5 мая. В то утро меня вызвали в администрацию части, где главврач показал телетайпограмму из Третьего медуправления, в котором было указано, что меня направляют в Чернобыль для «изучения и оценки радиационной обстановки». И все. Никакой информации о том, что там на самом деле произошло, конечно же, не было.

Чаплыгин оправился домой собираться в обычную командировку. Сказал жене «на неделю» и уехал поездом в Киев. Из столицы в сам Чернобыль добирался на перекладных. Уже тогда стал понимать – происходит что-то неладное. По дорогам, ведущим к реактору, двигались колонны с военной техникой и солдатами, на обочинах стояли представители разных частей, химвойск. Это насторожило. И очень сильно напомнило войну. А это, по сути, и была война, сопряженная с огромной человеческой бедой.

— Стоим с физиком, который поехал со мной, ждем машину. Чувствуем, непорядок какой-то. Достали прибор для измерения гамма-излучений, что на всякий случай с собой захватили. На границе «чистой зоны» в селе Ораны Иванковского района померили – мама дорогая! Он же зашкаливает. Больше мы этот прибор не доставали, так как уровни излучений были гораздо выше его возможностей. И поняли, что произошла беда, все не так хорошо, как нам говорили, и это будет не просто обычная командировка, — вспоминает Владимир Иванович. — …А вокруг бушевал май. Все цвело, пело, пахло, еще жило… Жили птицы, звери, люди, когда радиация невидимыми лучами уже начала убивать.

Чаплыгин сразу приехал в медицинский штаб, где ознакомился с документами, подтверждающими масштаб аварии. Он — классный специалист – сразу понял, что «это серьезно и очень надолго».

Владимира с коллегами поселили на территории пионерского лагеря для детей работников АЭС, в 18 километрах от реактора, в рекреационной когда-то зоне, которая уже никогда в обозримом будущем не услышит голоса и смех детей. Жили в палате, человек по 6. В 8 утра уезжали на работу, в 8 вечера приезжали. И так месяц…. Родные Владимира Ивановича сходили с ума. Они не знали, что думать, — человек отправился на неделю, от него нет вестей, что произошло, как он… Позвонить или написать оттуда, из-за ограждения колючей проволокой, было невозможно, связь осуществлялась только по ВЧ. Даже разыскивать начали…

— Было страшно?

— Я привык к самому факту радиации. Жутко становится, когда понимаешь, что будет дальше…

Чернобыль

Больше всего нашему собеседнику запомнилось несколько моментов. Первый — это сама Припять. Шикарный белокаменный красавец на берегу реки, созданный лучшими архитекторами Союза, был мертв. Средний возраст его жителей равнялся всего 28 годам. Там все осталось по-прежнему. Все, кроме жизни. На балконах сушилось белье, детские распашонки, вялилась огромная рыба… Она висела там долго, когда Чаплыгин вернулся в зону в декабре, то застал ту же картину. Собственно, мало что изменилось эдесь и много лет спустя, когда по улицам безлюдной Припяти ходила журналист «УЦ» Оксана Гуцалюк…

— Мертвая тишина вокруг. Стоишь в 150 метрах от светофора и слышишь, как переключается реле, — вспоминает Владимир Иванович.

Одним из первых заданий нашего собеседника было зайти в пустую поликлинику и отыскать медицинские карты погибших при ликвидации аварии пожарных. Перед глазами встает картинка, ярко описанная нашим собеседником, — такое впечатление, что рабочий день просто еще не начался. Висят белые халаты, ждет врача, которого здесь уже никогда не будет, оставленный в кабинете фонендоскоп… Чаплыгин нашел 60 карт тех, кого уже не было в живых. Даже он, сам себя называющий циником, старается унять дрожь в голосе, когда рассказывает об этом.

В функции Владимира Ивановича входило измерять и изучать радиационную обстановку в разных частях зоны. Он, как никто другой, знал реальную картину, и каково же было удивление, смешанное с возмущением, когда в штабе радиолог видел по телевизору абсолютно другие репортажи… В них звучали успокоительные цифры, мол, уровень радиации падает, уже упал в 2 раза. В какие там 2 раза! Он по-прежнему зашкаливал в тысячи раз выше нормы! Хотя в разных частях Чернобыля был разным. Иногда за линией «чистой зоны» цифры были намного больше, чем в самой зоне, тупо очерченной на 30 километров циркулем.

Так прошла неделя, за ней другая… Отпускать домой Чаплыгина никто не собирался. Наоборот, его назначили главным государственным санитарным врачом зоны. Человек, который в первые дни бедствия исполнял эти обязанности, переоблучился. А через несколько лет умер… На Владимира Ивановича свалилась куча дел — контроль за всем, начиная от обеспечения медикаментами и заканчивая питанием.

— В рацион ликвидаторов входил обязательно йод. А солдатам еще давали препарат, разработанный до войны, в условиях недостаточного финансирования, – Б-188. После взрыва его производство наладили снова, но структуру по-прежнему недоработали. Он, конечно, снижал риск лучевой болезни, однако генетически изучен толком не был. Поэтому я не уверен, что все эти тогда молодые ребята сейчас живы и здоровы. Генофонд однозначно пострадал, — говорит врач.

Поговаривали, что алкоголь тоже снижает процесс облучения, и надо все время поддерживать градус в организме, но где же найдешь столько вина, если в стране в самом разгаре сухой закон!

Чаплыгина поражало то, что в зону бедствия направляли совсем еще детей, которые не прошли элементарного инструктажа. Он помнит молоденькую девчушку, разгуливающую по Чернобылю в легком сарафанчике, совсем без защиты.

— Что ты здесь делаешь? Ты понимаешь, куда приехала? – спросил он ее.

— Да я повар, сказали, что надо для военных готовить, вот я прибыла…

На самом деле эту будущую маму даже не предупредили о грозящей ей опасности. Как и многих других, которые поехали в самое пекло, не ведая, что берут билет в один конец… По роду деятельности нашему собеседнику приходилось работать со многими документами. В штаб поступали письма со всего Союза с предложениями по ликвидации аварийной ситуации. И ученые писали, и сумасшедшие. Но больше всего Чаплыгина поразило одно письмо. Оно пришло из колонии, из далекой Сибири. Отъявленный преступник, убийца-рецидивист, осужденный на 20 лет за тяжкие преступления, просил разрешения приехать, поработать хоть в аду «даже с риском смерти, чтобы хоть чем-то быть полезным моему пострадавшему народу». Человек, не боявшийся ни Бога, ни черта, решил здесь хоть на капельку искупить свою вину.

Или другая картинка. Как будто бы в насмешку над бедой на здании быткомбината висел яркий громадный плакат «Чернобыльская АЭС работает на коммунизм»…

Все вокруг напоминало войну. Людей эвакуировали хаотично, родные теряли друг друга. В зоне бедствия привычными стали плакаты «Ищу дочь, зовут так-то, приметы такие-то». «Ищу отца…», «Ищу сестру…».

— Тогда людей объединила общая беда. Мы работали на износ, никто не отлынивал, часто задерживались, подменяли друг друга. Были энтузиазм, взаимовыручка.

Однажды Чаплыгин ехал к реактору. И прямо на железной дороге, на переезде, метрах в трехстах от атомного блока, машина остановилась, что-то с коробкой передач случилось, ни вперед, ни назад не отъехать. Владимир Иванович выскочил из автомобиля, пошел к реактору пешком, водителю приказал подождать минут 10, а потом бросать машину и тоже уходить. Не успел наш собеседник отойти далеко, развернулся и видит картину. К многострадальной машине подъехали 3 бронетранспортера, окружили, прикрыли водителя броней, надеясь защитить от излучения, реактор-то совсем рядом. Подождали, пока он устранит поломку, и уехали дальше…

Специалисты работали, как могли. Иногда допускали ошибки, но тогда проанализировать их было сложно. Например, пытались разгонять дождевые тучи, чтоб не разносила вода радиацию дальше, йодистым серебром. Что-то нарушилось в природе, и до сих пор там то льет как из ведра, то засуха…

— В районе Кировограда тогда тоже было опасно?

— Было опасно, да. Но не смертельно. Страшно другое, что все всё замалчивали, держали в секрете. Например, мамочки маленьких детей где-то слышали, что надо детишек йодом поить. Ну, напоили, а потом многие подумали, молочко бы тоже не помешало. А в молоке такие дозы, что это только усугубляло положение. Вот где страшно! Вот где преступление! Неужели нельзя было рассказать, что на самом деле надо делать, как спасать детей? — возмущается наш собеседник…

30 мая ему сказали, что командировка закончилась и он может ехать домой. А всего через полгода Чаплыгин снова оказался в зоне бедствия, с новой миссией. Тогда их группа уже не собирала, а анализировала радиологическую информацию. Больше в Чернобыле он не бывал… «Хотел поехать, да родные не отпустили», — улыбается он.

«После Чернобыля»

Прошло много времени, но он ничего не забыл. Невозможно забыть, когда перед глазами стоит мертвая Припять, когда болит тело, когда в памяти возникают погибшие товарищи. У некоторых, с первых дней оказавшихся в горниле атомного смерча, в личных делах даже нет отметок о том, что они там были. Власти забыли провести по приказу, где-то не учли. А ликвидаторы не успели добиться справедливости. Умерли, сами не разобравшись, что же произошло. Нелепо, обидно, больно…

— Самое страшное, что люди уходят из жизни внезапно. От болезней, перечень которых не вместится на листе бумаги. Это и сердце, и печень, и кожа, и кости. Мы говорим так: если ты проснулся утром и у тебя ничего не болит, значит, ты умер. Вот смотрите, я перед вами сижу, с виду — здоровый дядька. А эпикриз такой, что… лучше не говорить, — горько улыбается Владимир Иванович.

Главное для чернобыльцев сейчас — правильное питание и лечение. Но о каком продуманном рационе может идти речь, если финансирование их зависло в воздухе?! А лекарства, на которых после облучения «сидеть надо», стоят недешево: одно 150 гривен, другое — все 280…

— Самое страшное для Кировограда — это не нынешний уровень радиации, а те первые 80 дней после катастрофы, когда на людей обрушилcя йодный удар. Для сравнения представьте, мы сейчас сидим с вами при комфортной температуре, и вдруг резко вы чувствуете жару +90°С или -40°С. Организм сразу же отреагирует, сожмется. И это я привел пример колебания привычных показателей в 2 раза, а там были – в десятки раз. И, чтобы эти изменения исчезли, должно смениться 7 поколений, а это несколько сотен лет, — говорит радиолог. – И теперь не удивительно, что мы чаще жалуемся на головные боли, чаще мерзнем. Все это – последствия Чернобыльской катастрофы.

В последнее время многие говорят о возможности уменьшения Чернобыльской закрытой зоны. Владимир Чаплыгин с этим мнением согласен. Да, говорит он, в отдельных районах зоны бедствия страшно и сейчас. Но в некоторых окрестных регионах уровень радиации вполне нормальный, там проведены правильные работы по дезактивации, очистке земли. Эти территории, по мнению радиолога, вполне могут использоваться для сельскохозяйственных работ.

Чаплыгину обидно, что государство словно забыло об их подвиге. Многие ликвидаторы до сих пор не обеспечены жильем, хоть, по закону, должны были получить квартиры в течение одного года. И не надо им дворцов в Конче-Заспе. Несколько комнат в Кировограде, чтоб почувствовать радость жизни.

— Выходят чернобыльцы на митинги протеста, пикеты, стоят в очередях на стационарное лечение и жилье и тихо уходят из жизни в ожидании того времени, когда государство закроет их от бед так, как 23 года назад закрывали они его от смертоносного реактора, — грустно говорит Владимир Чаплыгин.

Будем ждать… И слушать, как звонят колокола в соборах и церквушках нашей независимой Украины, напоминая о 26 апреля 1986 года. Звонят и звонят…

Вор-рецидивист или диссидент?

Дела давно минувших лет

Когда речь заходит о диссидентском движении в Советском Союзе 60-80-х годов прошлого столетия, вспоминают преимущественно представителей интеллигенции. Например, на Кировоградщине в те годы о так называемом социализме с человеческим лицом имел неосторожность мечтать доцент Кировоградского педагогического института Георгий Дубовов. Отзывы на «Пражскую весну» стоили ему свободы. 28 октября 1968 года преподавателя более чем с 20-летним педагогическим стажем, бывшего заведующего кафедрой физики, кандидата физико-математических наук арестовывает КГБ. Причина — написанное им письмо на имя президента Чехословацкой Социалистической Республики, правительства, партий, которые входили в Национальный фронт, «всех патриотических организаций, всех патриотов Чехословакии» под классическим названием «Что делать?». В нём высказывалась поддержка восставшим в соседнем государстве, содержался призыв активнее бороться с оккупационными войсками. Суд (январь 1969) приговорил инвалида ІІ группы, больного туберкулёзом суставов, к 6 годам заключения в лагерях строгого режима с последующей 5-летней ссылкой. Реабилитация пришла вместе с независимостью.

О социализме, где нет ущемлений по национальному признаку, мечтал другой наш земляк, учёный и писатель Николай Смоленчук, которому в юности пришлось познать «прелести» как немецких, так и советских лагерей. Только за попытку познакомить окружение с известным трудом Ивана Дзюбы «Інтернаціоналізм чи русифікація?» он на несколько лет попал в серьёзную немилость к властям

Петро Чёрный из Песчаного Брода Добровеличковского района имел отличные от марксистских представления об экономических законах, по которым развивается общество; считал, что неправильно проводится национальная политика. Понятно, что такое вольнодумство нашло полное непонимание со стороны «родного» государства. В лагере его ждало знакомство с известным правозащитником и поэтом Николаем Руденко, организатором и руководителем Украинской Хельсинской группы (1976). В 2007 году в Помошной Петру Черному был установлен памятный знак…

И все же позволю себе предположить, что названное явление — диссидентство — было характерным не только для интеллигенции, но и для всех слоев советского общества. Даже самого «дна». Подтверджением могут служить, например, материалы объёмного уголовного дела 1970 года, найденного в архиве Управления Службы безопасности Украины в Кировоградской области. Ни в коей мере не сравнивая перечисленных выше людей с личностью Анатолия М. (он-то как раз и проходит по упомянутому выше делу), сделаем попытку рассказать также и о сущности специфического рода антисоветизма.

Этот исторический образец юриспруденции принадлежит – с одной стороны — к вполне типичным, поскольку дело возбуждалось КГБ по, казалось бы, банальной «антисоветской» 62-й статье Криминального кодекса УССР. С другой стороны, это особо тяжкое государственное преступление, совершено с помощью … стихотворных произведений и даже рисованных карикатур! Совершено оно к тому же не маститым писателем-диссидентом, а совсем молодым тогда человеком: не то 1941, не то 1944 года рождения (во время следствия Анатолий М. убеждал, что он двадцати пяти лет от роду).

Родившись в рабочей русской семье в Целиноградской (Акмолинской) области, за короткий срок он успел пожить и в Черновцах, и в Северо-Осетинской АССР. Впервые за кражу арестован в 1960 году, отбывал наказание в трудовой колонии для малолетних в городе Боброве Воронежской области. После досрочного освовобождения (не отсидев и трёх лет) успел закончить школу, поступил в Орджоникидзевский горно-металлургический техникум и даже несколько месяцев поработал слесарем. В 1963-м, женившись, поездил по Сибири, но вскоре снова возвратился на Кавказ. Потом был Славянск, где опять задержали за кражу, и — очередные три года в так называемой дачной колонии в Орджоникидзе. После освобождения в 1968 году уехал в соседний с нашей областью Первомайск. Занимался слесарным и кузнечным делом. К нему (очевидно, поверив в перевоспитание) даже приехали жена, его и её родители. Но затем Анатолий М. снова сорвался, колесил разными городами и весями бывшего СССР.

Снова кража. И — очередные три года за решёткой. На этот раз – в Кировограде («Я сын Кавказа, В Хохляндию заброшенный судьбой, Как здесь уныло всё и серо…»)…

Именно во время кировоградского — третьего по счёту — заключения Анатолий и начал писать стихи. Рифмованные мысли записывал в обыкновенные школьные тетрадки или на иллюстрированные собственными рисунками отдельные листики, так называемые листовки. Никакого утаивания от сокамерников по исправительно-трудовой колонии №6 города Кировограда «злостный нарушитель режима» не предпринимал. Наоборот, имел неистребимое желание как можно быстрее познакомить их с написанным и нарисованным. Это и привело к очередному приговору. Но тепер уже — политическому.

«ПРИГОВОР

Именем Украинской Советской Социалистической Республики… 1970 года мая месяца 11 дня Судебная коллегия по уголовным делам Кировоградского областного суда… рассмотрев в закрытом заседании в городе Кировограде дело по обвинению Анатолия М.…

УСТАНОВЛЕНО

…отбывая наказание… неправильно воспринимая советскую действительность, в августе-сентябре 1969 года, с целью подрыва советской власти, изготовлял листовки и писал стихи злобного антисоветского содержания, порочащие советский государственный и общественный строй, руководителей и политику Коммунистической партии и Советского правительства. С отдельными записями подобного содержания знакомил других заключенных… а также в присутствии последних допускал клеветнические измышления в адрес Советской власти и основателя Коммунистической партии и Советского государства…

ПРИГОВОРИЛА:

…признать виновным и подвергнуть по ч.1 ст.62 УК УССР лишению свободы сроком на 5 лет. Признать… особо опасным рецидивистом».

Ну а чтобы современный читатель сумел понять суть политической вины отпетого воришки, приведём пример его противозаконного творчества.

«Я волком бы выгрыз весь коммунизм

Почтения к гадам нет

Советская власть ты к чертям катись

Загадила белый свет

А красную книжку, серп и молот

Эмблему советской власти

Несущую людям голод

И прочие напасти

В кучу собрать и на костёр

А кто их хозяин – тех всех за забор.

Но это мечты

А мечты – это вздор».

Интересно, что кроме данного подражания Владимиру Маяковскому Анатолий М. пытался разобраться, «куда подевалася правда людская» и в характерном для самого себя аматорском стиле. Причём с антисоветских позиций затрагивал самые что ни на есть животрепещущие проблемы. Тут и обострение отношений с Китаем («…Хоть бы китайцы скорее начали. Может, изменится к лучшему время?»), и советско-американское соревнование за освоение космоса («Опять вас Штаты обогнали, Оставить с носом вас смогли… Америка царицей на Луне…»), и ненависть к тем, кто держал его в зоне («Так берите ж вы в руки кинжалы, И не бойтесь двуногих вы змей. Отрубите им головы с жалом. Кто в погонах, того и бей»), и, наконец, «нелюбовь» к советской власти и правящей партии («Так что же такое советская власть: Коммунисты и прочий сброд»; «Коммунистов-зверей Надо с кресла согнать»).

Понятно, далеко не все из папки «дела Анатолия М.» для печати — уж очень много нецензурщины в тех (далеко не всегда политических) произведениях. Но и приведенных строк хватит для доказательства того, что стремление некоторых бывших идеологов доказать, дескать, даже криминалитет был «патриотически» настроен в отношении правящего режима, не выдерживает никакой критики. «Антисоветская зараза» проникала повсюду. Так что о лозунге «советская “малина” врагу сказала нет!» слышали далеко не все рецидивисты. Оказывается, среди них тоже попадались инакомыслящие. Правда, весьма специфические…

Кого испугал Пабат?

На удивление, мероприятие такой себе Народной армии спасения (НАС) в центре Кировограда стало самым приметным политическим событием предпасхальной недели. И самым нелепым, и самым странным…

Рекламная кампания акции была масштабной – листовки, газетная реклама. Притом, что ранее о Народной армии спасения не слышал никто, о ней узнали многие. И задались вопросом – а что это? Причем изо всех сил пиару НАС поспособствовала власть. Сначала вполне официально ранее разрешенный митинг порекомендовали перенести с площади Кирова на площадь Богдана Хмельницкого. Якобы из-за ремонта плитки на главной площади. Но Народная армия спасения в лице практически аж двух человек восстала против и начала монтировать сцену все равно на площади Кирова. И дальше начался цирк.

Знакомые интересующиеся политикой люди на площади ухохатывались. Знаете сентенцию про историю, которая в первый раз трагедия, а во второй — фарс? Дивные аналогии с событиями 2004 года возникли у многих присутствующих на площади. Как и тогда, чтобы помешать «митингу», на площадь свезли строительную технику – трактор, грузовики. Обнесли как подлежащую ремонту чуть не половину площади. А когда и это не помогло, площадь «заминировали». Как и в 2004 году, площадь оцепили, все милицейское и МЧСовское начальство было здесь. Мину не нашли, понятное дело. Народ по окраинам площади шутил, что только зоопарка не хватает, чтобы было все, как тогда. Правда, в отличие от 2004-го, людей не было совсем…

После долгих препирательств со сцены таки начал выступать лидер движения Народная армия спасения Александр Пабат (кто это такой – чуть ниже). Сочувствующих и единомышленников пламенных идей НАСа на площади было, наверное, с десяток. Еще несколько десятков человек составили журналисты, сотрудники штабов разных политсил, пришедшие из любопытства, да правоохранители. Александр Пабат и какая-то его соратница клеймили политиков и призывали «долой!» их всех. Выступил и один наш, не совсем в тему. Тем дело и закончилось.

Что это было и зачем – мало кто понял. Возможно, чтобы понять, стоит подробнее рассказать о Пабате. Представитель золотой киевской молодежи, его отец — первый заместитель министра сельского хозяйства и продовольствия Украины в правительстве Павла Лазаренко, потом помощник Председателя Верховной Рады Украины Александра Ткаченко. С 2002 года Пабат-младший – депутат Киевского городского совета. На выборах-2006 возглавлял такой себе Гражданский актив Киева. Пиар-кампания была просто шикарной, многие поверили, что эти люди способны изменить жизнь к лучшему и (фишка кампании) не допустить новой незаконной и уродливой застройки столицы. Но, пройдя в Киевсовет, Пабат с командой немедленно вошел в большинство Черновецкого и с тех пор дружно голосует за известную всей стране раздачу тысяч гектаров киевской земли и прочие творческие задумки столичного мэра.

Поэтому напрашивается такой вывод. Через год – выборы в Верховную Раду. Народная армия спасения и ее акции – это такой себе зондаж настроений в регионах, первая заявка типа новой общественной организации. Гражданского актива Киева уже в масштабах страны. Вполне вероятно, что рука Черновецкого за этим стоит.

Ну да и ладно. Вопрос в другом – какого черта местным властям устраивать маргиналам такой промоушн? В семи городах, где они гастролировали раньше, все прошло спокойно и поэтому незаметно. А теперь, после Кировограда, они смело могут заявлять, что «власть нас боится, ставит рогатки» и т. д. Имидж оппозиционеров-мучеников у нас всегда хорошо работал. У меня нет ответа на собственный вопрос, кроме такого: по глупости…