Месяц: Октябрь 2006

Иностранцы продолжают нас учить, приезжая в Украину или приглашая к себе — на время. Зачем они это делают? Ответы на этот вопрос могут быть разными — в зависимости от предмета обучения, обучающей организации и — часто — от личной точки зрения отвечающего. Хотя, по сути, если есть чему поучиться, почему бы и нет?..

Немецкий крестьянский союз совместно с Киевским сельхозуниверситетом каждый год проводят набор студентов аграрных ВУЗов Украины, Белоруссии и России для прохождения четырехмесячной практики в Германии. Студентов КНТУ с этой программой познакомила ответственная за немецкое направление отдела международных отношений техуниверситета Елена Высоцкая. По результатам собеседования с представителем союза среди 400 украинцев, подавших заявки на участие в программе, было отобрано 28, в число которых попал и наш сегодняшний собеседник — студент 3-го курса факультета проектирования и эксплуатации машин КНТУ Александр Валебный.Помимо него в конкурсе принимали участие еще 10 студентов национального университета.

Естественно, все те, кто собирается принять участие в программе, должны еще у себя на родине пройти курсы немецкого языка. Оформление визы, плату за проезд, а также проживание, четырехразовое питание, учебные материалы и экскурсии на себя берет немецкая сторона — программа Немецкого крестьянского союза, которая финансируется федеральным Министерством продовольствия, сельского хозяйства и защиты прав потребителей Германии. Интересная деталь: с присущей для немцев скрупулезностью, в тексте этой программы отдельным пунктом оговорены все денежные вопросы, по всей видимости, с учетом национального менталитета выходцев из бывшего СССР. Стажеров заранее предупреждают: «Во избежание недоразумений практикантам необходимо объяснить, что практика направлена на получение знаний и навыков. В рамках программы нет возможности заработать денег».

В то же время каждый практикант получает на время участия во вводном курсе обучения 60 евро на карманные расходы и ежемесячную стипендию в размере 200 евро от принимающего предприятия. Однако, как утверждается далее в документе, «опыт показывает, что некоторые практиканты не удовлетворены размером стипендии». Немного стыдно «за своих», но, как говорится, что греха таить — приписка совершенно не лишняя…

Но это так, отступление — не очень, правда, лирическое. Собственно же в беседе с Александром мы попытались выяснить кроме того, «как там вообще», во-первых, чему и как его учили «за бугром» и, во-вторых, насколько применимы полученные в счастливой Германии навыки к нашим, отнюдь не утопическим сельскохозяйственным реалиям. Начнем с «разминки», которой для украинцев стал двухнедельный теоретический «интенсив» в профильных учебных заведениях:

— 36 часов на автобусе — и мы в Магдебурге. Оттуда — на первое место прохождения курсов, в техникум животноводства города Иден, земля Сахсен-Анхальт, через неделю — в Нинбургский техникум механизации еще на 4 дня. Мы изучали все, что связано с предметом, — от политической ситуации и особенностей ведения сельского хозяйства в Германии и странах Евросоюза до конкретных операций (доения, обработки зерна и т.п.), новые технологии, автоматику, электронику… Подъем в 5 утра, занятия весь день — до 6-7 вечера. Преподавание — на очень хорошем уровне, читать нам лекции приезжали доктора наук….

Акцент делается на изучении структуры и организации семейного сельхозбизнеса. Мировая практика показывает, что именно такая форма организации производства в АПК развитых капиталистических государств оказывается наиболее жизнеспособной. Именно в частные, «семейные» хозяйства для прохождения практики в основном были распределены наши студенты, в том числе и Александр.

— «Мое» предприятие «Вельмиссе» расположено в 40 километрах от Эрфурта — столицы земли Тюрингия. Оно носит название одной из местных достопримечательностей — горы Вельмиссе, в нем 2 тыс. га земли, 250 дойных коров и 800 быков на откорме.

Мне попался очень хороший шеф, который сам показал мне все, дал возможность поработать практически на всей технике… Особенно заинтересовали доильные комплексы, «карусели», о которых нам рассказывали на курсах — за 2 часа такая «карусель», которую обслуживают всего 2 оператора, может выдоить 350 коров. Кстати, практически все технологические процессы на сельхозпредприятиях Германии давно автоматизированы.

К примеру, в животноводческом комплексе, где содержится тысяча свиней, задействовано максимум 3 человека. Один сидит в деловом костюме за компьютером и контролирует все процессы, еще 2 — в рабочей одежде — ходят по комплексу, наблюдают за поведением скота. Психологическому состоянию и общему здоровью животных уделяется очень большое внимание: перед входом в свинарник нас, экскурсантов, раздели, заставили принять душ — чтобы бактерий не занесли, и переодели в форму работников комплекса — комбинезоны, обувь, головные уборы, к виду которой животные привыкли, чтобы у них не было стрессов. На выходе — душ уже по желанию…

Несмотря на то, что количество персонала, обслуживающего сельхозпредприятия, сведено к минимуму, государство реально заботится о занятости немцев: на производстве с определенным оборотом нужно задействовать конкретное количество наемных работников. Даже если реально можно обойтись гораздо меньшим.

Например, предприятие, имеющее 2 тыс. гектаров земли и 5 тракторов, может обойтись десятком работников. Но по закону их должно быть 30. И если это количество не будет набрано в штат, предприятие просто не зарегистрируют. «Лишние» работники числятся на предприятии, получая достойную зарплату и социальный пакет, причем определенную долю этих затрат компенсирует государство. Как правило, хозяева сдают их в аренду другим хозяйствам, где действительно нужны люди.

— Средняя заработная плата в земле Тюрингия, где я был, — 1300-1500 евро в месяц. Скажем, простой тракторист получает во время уборки урожая в среднем 2 тысячи. Зимой, когда работы нет, — 500. Но по контракту он не может получить больше 1300 (и меньше тоже). «Лишние» деньги во время уборочной откладывают и выплачивают зимой, чтобы круглый год у него была одинаковая зарплата…

В то же время цены на продукты питания, одежду практически такие же, как у нас, выше процентов на 10 — отмечает Александр. Техника, мобильные телефоны — даже дешевле. Дороже бензин: если перевести на наши деньги, — около 6 гривен за литр. Но, опять же, учитывая размеры средней зарплаты…

Наиболее ярко материальное положение сельхозрабочих в Германии характеризует география их отдыха. Так, скажем, тракторист Томас в последние годы побывал на Канарах и в Тунисе. На курортах Северного и Балтийского морей они не отдыхают — «неинтересно»…

— У нас, если человеку, проучившемуся 5 лет в университете сказать: «Ты пойдешь работать в свинарник», — он возмутится: «Что я даром учился столько времени?» В Германии работник свинофермы получает прекрасные деньги, ни в чем не нуждается, у него есть дом и машина. Сейчас многие уезжают жить из города в сельскую местность, строят красивые домики в новом европейском стиле с маленькими садиками… У них нет огородов, они не держат скотину. Сельские жители работают на крупных предприятиях, с утра — на работу, вечером — домой, получают хорошие деньги и просто не нуждаются в собственном хозяйстве…

Некоторые работники крупных сельскохозяйственных предприятий имеют свои небольшие фермы. Деньги, заработанные у «дяди», люди вкладывают в свой собственный бизнес. Причем с вилами и граблями дела не имеют и там — хозяева оборудуют свои мелкие предприятия такими же автоматизированными линиями.

Приходилось Александру в Германии сталкиваться и с «нашими». Судя по его рассказу, им там вовсе не плохо:

— Много русских немцев — тех, кто въехал легально и давно. Они получают аусвайс и живут прекрасно, наравне с немцами. Встречал и таких, которые приезжают на заработки. Я был на мясокомбинате, где работало десять человек с Западной Украины, — отделяли мясо от костей. Немцы на такие работы идти не хотят, поэтому производственники нанимают группы из Украины, России, Беларуси, Польши, которые прекрасно трудятся, но платить им можно меньше, поскольку зарплата зависит от выработки и у них нет стажа…

В то же время иностранцы, работающие легально, пользуются равными правами с местными, им обязательно оформляют медицинскую страховку. Что же до «нелегалов», то они, по словам Александра, заняты в основном на «черном» рынке и не имеют никаких прав — на солидных предприятиях для них нет места.

Правда, перспективы для «наших», учитывая наличие у них (не от хорошей жизни) легендарной постсоветской смекалки и умения выполнять практически любую работу, открываются просто замечательные. Такие выводы можно сделать из нескольких задорновских примеров, приведенных Александром — все-таки наш человек нигде и никогда не пропадет…

— Раз на предприятии ходил без дела — не было работы. И случайно нашел косу. А на территории как раз недавно посадили маленькие деревья — думаю, обкошу их, чтоб все красиво было.

Приехали шеф и его зам, оба с «вот такими» глазами: «Ты умеешь косить! Как? Где ты научился?» Ну я рассказал, что у нас дома три коровы было, сено вручную косили, сушили. Они этого не понимают — почему, мол, не купить бензиновую косилку, электросушилку? Точно так же они просто не верят, что дома мы вручную выбираем 40 соток картошки — почему не купить маленький картофельный комбайн? Не понимают, как можно нарвать где-то «на шару» яблок, подобрать кусок меди и сдать на металлолом. Им это просто не нужно…

Там даже бомжей нет. Если у тебя нет работы, государство платит тебе 300 евро в месяц — прожиточный минимум. На них действительно можно прожить — питаться, одеваться… Кроме того, социальные службы (помимо этих 300 евро) выплачивают за тебя все необходимые страховки, платят за квартиру. Если у тебя нет дома, жилье можно получить, подав заявление в местный центр занятости. Многие русские там так и живут, получая на семью из 4 человек 1200 евро и нигде не работая. Вообще безработным в Германии можно стать, только если не хочешь работать. Если хочешь, но не умеешь, тебя научат и устроят. За счет государства.

Профессиональное обучение — строго узкопрофильное. Если у тракториста поломался трактор, то он звонит, приезжают ремонтники и исправляют поломку. Когда к нам на предприятие привезли новые рапс-прессы, их после одного из первых пусков неправильно выключили — запускают снова, а они не работают. Приехало начальство, инженеры, стоят: все, капут, поломалось, надо новые покупать… Говорю: «Шеф, я сейчас сделаю, через полчаса будет работать». Разобрал все, почистил — там просто стоки для масла забились. Заработало. Все в шоке были. Я потом оставшийся месяц работал только на этих прессах — меня никто не дергал: пойди туда, принеси то…

У них инженер должен организовывать работу, каждое утро говорить, кому что делать, знать адреса и телефоны технических служб, обеспечивать рабочих средствами производства. Если он специалист по тракторам «Джон Дир», то его не поставят обслуживать трактор «Беларусь»…

Картины утопического быта немецких селян, обрисованные Александром, вполне логично побуждают задать риторический вопрос: как и почему «им» удается достигать успехов, о которых нам пока можно только мечтать? Ответ на этот вопрос из уст человека, наблюдавшего немецкое «сельскохозяйственное чудо» и даже трогавшего его руками, по большому счету, вполне предсказуем, но от этого не менее показателен:

— Главная составляющая успешного ведения бизнеса в Германии, в том числе и в АПК, — стабильная экономика, стабильные цены на продукцию. Так, наш шеф уже 13 лет продает зерно одной компании по одной и той же цене. Он может планировать: «Вот построили новый животноводческий комплекс и телятник, купили рапс-пресс, в следующем году будем три коровника ремонтировать…», может рассчитать, когда что окупится и как хозяйство будет развиваться. У нас фермер не может ничего загадывать наперед — он не знает, сколько заработает и сколько потратит…

К тому же государство делает для немецких фермеров большие дотации: например, если фермер в результате погодных условий понес убытки, — скажем, продал пшеницу элит-класса, подпорченную дождем, по цене фуражной, то государство компенсирует ему эти убытки, — существуют специальные комиссии, которые все это оценивают. Кроме того, существует целый ряд специальных, целевых дотаций, например, для предприятий, на землях которых есть леса. Их работники очищают лес, получая за это деньги, — оплата любого труда — почасовая, и само предприятие получает на эти цели средства от немецких «зеленых».

Государство не только поощряет фермеров, но и достаточно жестко контролирует использование ими природных ресурсов. Так, рассказывает Александр, если хозяйство владеет, к примеру, 2 тыс. га земли, то, как минимум, 150 из них не должны использоваться под посев каких-либо промышленных культур. Определенное количество земли должно обрабатываться без использования химических удобрений — европейцы заботятся о своем здоровье.

В случае нарушения этих или других норм фермеров серьезно штрафуют. Но… отбирается только прибыль — предприниматель имеет возможность продолжать работу и платить зарплату наемным рабочим, предприятие не «загибается», как это обычно случается с проштрафившимися украинскими хозяйствами.

— Вообще вся система организации агропромышленного комплекса там очень умно построена. Но для того, чтобы воплотить все это в жизнь здесь, в Украине, нужны очень большие деньги…

Уезжая из Германии, я получил два предложения о работе от украинских предприятий, которыми владеют немцы. Это крупные, серьезные хозяйства — в Днепропетровской, Винницкой, Житомирской областях. Они могут конкурировать даже с теми, которые есть в Германии — все сделано по немецкому образцу, и даже работники-селяне набираются только из тех, кто хотя бы раз побывал «там», кто видел и знает, как должно быть.

Я хочу закончить учебу, но если будет возможность работать на одном из этих предприятий, то переведусь на заочное. Это очень перспективно — там можно раз-два в год ездить в Германию, на выставки, чтобы быть в курсе всех новшеств, которые появляются в области технологий… Если бы у меня были деньги, я бы, конечно, предпочел учиться там, но немецкое государство не платит стипендии иностранцам…

Очевидно, что немцы, привлекая наших студентов для проведения курсов, преследуют в том числе и достаточно прагматичные цели — они готовят работников для своих предприятий здесь, в Украине. Хотя со временем это может дать свои плоды, и люди, имеющие представление о том, как можно и нужно работать в сельском хозяйстве, будут развивать АПК Украины, начиная, по примеру западных коллег, свой собственный бизнес. Если, конечно, государство не будет им мешать — не говоря о том, что можно было бы и помочь немного. Тоже по примеру западных коллег. Неплохо бы наших чиновников от сельского хозяйства также отправлять «на практику» время от времени. Во главе с профильным министром. Вот только, боюсь, четырех месяцев для них может оказаться недостаточно…

В нашем календаре много памятных дат и праздников, и год от года их становится больше. Изредка они совпадают, еще реже такие совпадения оказываются удачными. И все же такое случается…

В этом году Международный день людей пожилого возраста совпал с Днем Пенсионного фонда Украины. Сотрудники ПФУ, как говорится, и по долгу службы не забывают о пенсионерах, живущих в нашем городе, по возможности стараются им помочь. Но в этом году все вышло особенно по-праздничному.

В канун своего профессионального праздника в гости к старушкам, отметившим свой 100-летний юбилей, накупив всяких вкусностей и подарков, отправились заместители начальника городского управления Пенсионного фонда Любовь Зайцева и Нина Федорук.

Журналисту «УЦ» удалось воспользоваться случаем и пообщаться с Надеждой Степановной Могильной, 100 лет которой исполнилось именно 1 октября. Так что поздравления пришлись как нельзя кстати! Многое, конечно, стерлось из памяти, некоторые моменты лучше помнит ее дочь, но все равно биография этой удивительной женщины довольно интересна.

Родилась Надя Могильная на Кировоградщине, в селе Олено-Косогоровка, в многодетной семье. Девочкой росла смышленой, но об образовании тогда не было и речи… Бегала поначалу в школу в соседний поселок, а потом отец сам начал учить всему, что знал. Удалось закончить Наде всего 2 класса. Остальному научила жизнь: мудрости, терпению, вере в людей…

Февральская и Октябрьская революции никак не отразились на жизни семьи. А вот Первая мировая заставила поволноваться — отца забрали на фронт. Надя с братиком тогда как беспризорные были, соседи их даже «байстрюками» звали. Мама в то время постоянно на полях трудилась, семью ведь как-то прокормить надо. Занималась детьми одна бабушка, она и подкармливала деток, и к нехитрым хозяйственным работам приучала — сена накосить, за живностью присмотреть, в хате прибрать.

Слава Богу, вернулся с войны отец, получивший ранение. И снова началась размеренная, достаточно спокойная жизнь. Сталина Надежда Степановна, по ее словам, «помнит хорошо». За годы Голодомора на него «не обижается», говорит, жили худо-бедно, не лучше и не хуже других. Отец охотился, рыбу ловил, мама какие-то колоски с поля приносила — голода семья Надежды не испытала. «А вот в селе много пухлых было, — вспоминает она. — Особенно жалко было наших “кулаков”. Да какие из них кулаки-то были? Так — смех один. На хуторах жили, скотину держали, работали, как и все остальные, много. И вдруг сразу превратились в нищих, им-то и было голодней всего».

В то время в девках долго не засиживались — рано замуж выходили. Вот и Надежда поспешила — 17 лет ей было. Сразу же детки пошли — их у нее восьмеро родилось. Правда, в тех условиях повальной смертности трое не выжили, зато остальные пятеро до сих пор живут и здравствуют.

События Великой Отечественной Надежде Степановне хорошо запомнились. Ее муж на фронт не пошел, мужчины нужны были и в селе.

Старушка вспоминает, как немцы в деревню заходили — прямо хозяевами жизни себя чувствовали! В парадной форме на блестящих мотоциклах въезжали, смеялись, громко разговаривали «по-своему». Сразу же по хатам расселились. Муж Надежды в партизанское подполье ушел, а дети с ней остались. Больше всего женщина за старшего сына боялась, прятала его в огороде, чтобы в плен не забрали…

Но не все немцы нелюдями оказались. Когда фашистская армия отступала, немец, живший у Надежды Степановны, даже лошадь семье оставил. А плуга-то не было. Старую лестницу цепляли — так и боронили огород. «Сложнее всего пришлось, когда наши, оуновские солдаты пришли. Они одно слово по-немецки знали, а делали вид, что фашисты. И отбирали все, что после немцев осталось», — с горечью вспоминает Надежда Могильная.

После войны она работала в колхозе — и так до самой пенсии. Ее трудовой стаж — больше 60-ти лет. Муж умер давно, дети разъехались. Но Надежда Степановна привыкла к своему дому, огороду — и никуда перебираться не хотела. «У меня участок небольшой — всего 60 соток, — рассказывает она. — Живность тоже была: кроли, куры, козы. Сено косить помогали дети, а так я сама справлялась». И действительно справлялась — до 94 лет Надежда Степановна обхаживала себя и свое немалое хозяйство сама. Но потом кипяток неловко выливала и сильно обожгла руку. Долго не могла смириться, что из родной Олено-Косогоровки в город переезжать придется. Ведь до этого на здоровье почти и не жаловалась. Но дочь уговорила — с тех пор Надежда Степановна живет в Кировограде.

100-летний юбилей она отпраздновала в кругу своей большой семьи: поздравить бабушку приехали пятеро детей, 6 внуков и 8 правнуков.

Кроме Надежды Могильной в Кировограде еще 4 человека уже отметили свой 100-летний юбилей. Это Мотря Яковлевна Урсатьева (родилась 17 апреля 1903 года), Екатерина Ильинична Литвинова, Текля Фотеевна Халявка, Мария Павловна Пожарова — все 1905 года рождения. А вот столетних дедушек на Кировоградщине, к сожалению, не осталось…

Валерий Поркуян относится к славной плеяде воспитанников кировоградской «Звезды», которые громко заявили о себе не только на всесоюзной, но и на международной аренах. Но если Владимир Веремеев, Михаил Михайлов, Вадим Евтушенко своих наивысших достижений добились на клубном уровне, то Поркуян в одночасье стал знаменитым — после чемпионата мира 1966 года в Англии, где забил 4 мяча и существенно помог сборной СССР занять 4-е место. Кстати, за все прошедшее после этого время рекорд нашего земляка смог побить только Олег Саленко в 1994 году, а результат той команды до сих пор остается лучшим среди сборных бывшего Союза. Когда же Валерий Поркуян недавно в очередной раз приехал в Кировоград, мы не упустили возможности встретиться с легендарным футболистом, и беседа получилась долгой и интересной.

Из досье «УЦ»: Валерий Поркуян. Нападающий. Родился в 1944 году. Заслуженный мастер спорта. Выступал за команды: «Звезда» (Кировоград) — 1962-1964, «Черноморец» (Одесса) — 1965, «Динамо» (Киев) — 1966-1969, «Черноморец» (Одесса) — 1970-1971, «Днепр» (Днепропетровск) — 1972-1975 годы. В чемпионатах СССР в высшей лиге провел 208 матчей, забил 43 гола. ДЕСЯТЬ СЕЗОНОВ В ВЫСШЕЙ ЛИГЕ! Чемпион СССР 1966, 1967, 1968 годов. Обладатель Кубка СССР 1966 года. Один раз включался в список «33 лучших» — 1966 г. За сборную СССР сыграл 8 матчей, забил 4 гола (1966-1970). Бронзовый призер чемпионата мира-66 в Англии (3 игры, 4 гола). Был в составе сборной СССР на чемпионате мира-70 в Мексике.

— Валерий Семенович, у вас армянская фамилия, но всю сознательную жизнь вы прожили в Украине?

— Да. Родился в Кировограде. И дед мой родился в Украине, и отец. Никто не мог объяснить, откуда у нашей семьи армянские корни. По линии матери, кстати, я украинец — ее фамилия Сокуренко.

— По поводу вашего происхождения, помнится, когда-то даже анекдот сочинили.

— Было дело. Вопрос армянскому радио: «Что нужно “Арарату”, чтобы выиграть чемпионат СССР?» Ответ: «Мунтян, Поркуян и девять киевлян».

— Когда вы решили связать свою жизнь с футболом?

— В школе я быстрее всех бегал и дальше всех прыгал. Логично, что звали в легкую атлетику, но я без мяча жить не мог. Днями и ночами гонял во дворе. Лет в 12, когда мы узнали, что километрах в пяти от Кировограда есть прекрасные зеленые поля, начали с ребятами туда регулярно наведываться — кто пешком, кто на велосипеде. А мы с другом решили бегать кроссы — туда и, несмотря на усталость, после игры обратно. Может, именно поэтому я потом в кроссах был силен и, в какой бы команде ни играл, никогда не бежал вторым. А в 58-м году открылась школа кировоградской «Звезды», и мы всей ватагой бросились туда. Тренер провел двусторонку и сначала поставил меня в полузащиту. Я же по привычке убежал оттуда в нападение, забил один мяч, второй. На этом все вопросы были сняты. Я благодарен заслуженному тренеру Украины Виктору Михайловичу Третьякову за футбольные и жизненные наставления. Во многом благодаря этим урокам в 1962-м году я попал в состав кировоградской «Звезды», выступавшей в классе «Б». Три сезона отыграл в команде родного города и в 89 играх забил 21 мяч.

— А как вы оказались в «Черноморце»?

— В 64-м «Звезда» принимала винницкий «Локомотив», который тренировал Матвей Черкасский. Меня еще с одним парнем выпустили на замену при счете 0:1, и мы вдвоем сделали игру и победили — 2:1. Вскоре Черкасский перебрался в одесский «Черноморец» и начал регулярно приезжать за мной в Кировоград. Я сомневался — дома все-таки спокойная, размеренная жизнь, а в другом месте придется весь уклад жизненный менять. Но однажды Черкасский заявился прямиком к моим родителям и убедил их. Тем более что «Черноморец» в 64-м как раз завоевал право играть в высшей лиге. Обжился я в Одессе быстро. Постоянно стал выходить в «основе» со второго круга. Тогда же меня приметили тренеры олимпийской сборной Качалин и Горянский, стали постоянно вызывать. В конце сезона мы съездили в турне на Кубу и в Алжир. В одном из матчей выиграли -1:0, и я забил красивый гол.

— И вас стали настойчиво звать в киевское «Динамо»?

— Я не хотел уходить из «Черноморца» в «Динамо». В Одессе я в составе закрепился, а в Киеве одни знаменитости играют — что же мне туда ехать? Чтобы штаны на скамейке протирать? Вызывали в федерацию, я отказывался. Начали пугать, но я ответил: «Будете пугать, уйду в “Спартак”». Это была не совсем пустая угроза: я понравился Сергею Сергеевичу Сальникову в матче дублеров «Спартака» и «Черноморца», и он тоже начал меня сватать. Спустя пару дней после этого из приемной Щербицкого раздался звонок первому секретарю Одесского обкома партии: распорядились, чтобы Поркуян был в киевском «Динамо». Тогда разговор простой был. Помню, что на вокзал пошел меня провожать и напутствовать игравший тогда в «Черноморце» Лобановский, с которым мы в 65-м очень сдружились. Я уже тогда видел, что он будет большим тренером.

— Дебют в Киеве вышел блестящим?

— Да, гол «Зениту» получился красивым. Биба с углового подал на дальнюю штангу Турянчику, тот прострелил вдоль ворот — и я ласточкой влетел вместе с мячом в ворота. Болельщики признали сразу. Может, еще и потому, что я никогда не трусил, не уходил от борьбы, лез в самое пекло. А в трех стартовых матчах чемпионата Советского Союза 1966 года поразил ворота соперников четырежды и, наверное, этим обратил внимание тренерского штаба национальной сборной.

— В сборной вы оказались перед самым чемпионатом мира в Англии?

— Буквально в последний момент. Вообще тот сезон киевляне начали без сборников, готовившихся в составе национальной команды, — Сабо, Банникова, Серебряникова, Бибы и Хмельницкого. Потом двоих последних отцепили. Перед самым отъездом были определены 20 игроков из 22, а еще двоих обсуждал тренерский совет. Качалин предложил мою кандидатуру, и ее утвердили.

— А опасений не было?

— По большому счету, я считался глубоким резервистом. У меня совсем не было международного опыта — ведь до того не сыграл вообще ни одного матча за первую сборную. Да, впрочем, я и не вышел бы вообще на этом чемпионате, не выиграй наши первые две игры — у сборных КНДР и Италии. Третий матч в группе — с чилийцами — уже ничего не решал, и Николай Морозов решил попробовать несколько дублеров. Тут-то и настал мой час. Сначала Валерий Воронин грудью сбросил мне мяч, и я, находясь слева от ворот, с первого касания вонзил мяч в «девятку». Во втором тайме соперники сравняли счет. И потом, за четыре минуты до конца, Анзор Кавазашвили с ноги сильно выбил мяч в поле. Я на всякий случай сместился в центр — и тут получил подарок. Защитник, шедший на перехват, ошибся, мяч через него перескочил, и, когда он развернулся по мокрому газону, я уже убегал один на один. Вратарь выскочил из рамки, я перебросил мяч через него в ворота — 2:1. Так матч и закончился. Когда же Морозов сказал: «Готовься к Венгрии», — я не воспринял его слова всерьез. Ведь замены тогда были запрещены, и участвовать в матче от команды могли только одиннадцать человек. Спал хорошо — молодой был, нервы крепкие. Но те 40 минут, которые мы добирались на автобусе к месту игры в Сандерленд, — меня слегка трясло. В самом начале игры разыгрываем с Малофеевым угловой. Я отдаю ему, он, оттянув на себя защитника, — мне. Наношу резкий удар. Вратарь Гелей, вытягиваясь в струнку, парирует, но набегает Игорь Численко -1:0. А сразу после перерыва забил уже я сам. Со штрафного был навес, и я изготовился бить головой, даже уже кивнул, но мяч резко ушел вниз, и я едва успел выставить ногу. Многие болельщики мне и сейчас говорят — здорово ты тогда головой забил! А забил я тогда ногой. Великолепные венгры во главе с Флорианом Альбертом сумели отквитать только один мяч. А ведь в концовке могли и отыграться, но после удара соперника мяч попал мне, стоявшему на линии ворот за спиной Льва Яшина, в грудь, и я вынес его далеко в поле. После игры меня ребята на руках несли в раздевалку.

— Чего не хватило для победы в полуфинале со сборной ФРГ?

— Везения и судейской объективности. Полматча мы играли даже не вдесятером, а вдевятером — удалили Численко, а Сабо порвал связки голеностопа, и он бессильно стоял у бровки — заменить-то его нельзя было. Так что весь второй тайм я играл вместо него полузащитником — против Халлера. И, именно будучи хавом, забил гол на 87-й минуте, отквитав один из двух голов, проведенных Халлером и Беккенбауэром. В тот момент Малофеев боролся с защитником и вратарем, я полез в сутолоку, мяч прямиком ко мне и отскочил. Но ведь обязан был сравнивать счет. Слева Малофеев проскочил по флангу, сделал навесную подачу. Вратарь, оставшийся у ближней штанги, уже не успевал. Я выпрыгнул… И в мозгу мелькнуло, что это гол. А надо было не думать, а кивнуть наверняка, вниз. А мяч… мяч ушел выше ворот. Нам было страшно обидно, что проиграли, — я считаю, что та наша сборная вполне могла стать чемпионом мира.

— В матче за третье место с португальцами вы уже не сыграли и лишились честно заработанной бронзовой медали?

— Морозов решил, что надо дать сыграть и другим ребятам. Да и вы же прекрасно понимаете, что матчу за третье место после проигранного полуфинала никто серьезного значения не придает. Вместо дисквалифицированного Численко тренеры на эту игру поставили Серебряникова, а вместо меня — Метревели, который, кстати, и забил команде Эйсебио наш единственный гол. Но в ответ получили два. А что касается награды? В 21 год ты уверен, что все медали и титулы еще впереди. Регламент ФИФА был таким, что в командах-призерах награждали только 11 футболистов. Поэтому руководителям нашей сборной ничего не оставалось, кроме как высчитать «коэффициент трудового участия» каждого. При этом во внимание брался не только финальный турнир, но и отборочные матчи. Кстати, «английская» медаль у меня все-таки есть. Тогда же, в 66-м, рабочие одного киевского завода отлили из бронзы точную копию трофея, вручили и восстановили справедливость, попранную несовершенным регламентом ФИФА. А вот звание заслуженного мастера спорта я получил спустя почти 25 лет после английских баталий. Говорили, что был удостоен его чуть ли не последним в Советском Союзе.

— Почему лучший бомбардир нашей сборной на чемпионате мира по возвращении домой перестал проходить в «основу» «Динамо»?

— Честно говоря, мне неприятно вспоминать это. Ну да ладно. Я хоть и выступил хорошо в Англии, все равно оставался молодым — 22 года. И кто-то из ребят постарше, видимо, почувствовал зависть и затаил обиду. В личном общении это никак не проявлялось — я был слишком коммуникабельным для каких-то ссор. Но подводные течения были, и я это чувствовал постоянно. Так у меня вылетели в трубу три года. И только когда вмешался Щербицкий, меня начали ставить.

— А каким образом дело дошло до Щербицкого?

— Я дружил с его сыном Валерой. Познакомились как-то в ресторане. Он пригласил домой, поиграли в бильярд, сдружились. Его родители ценили меня за то, что я старался отучить его от вредных привычек, которых он нахватался от некоторых своих дружков. И в разговорах он чувствовал, как я нервничаю, что не могу полноценно играть в футбол. Когда выпускали — забивал как ни в чем не бывало. Но чаще не выпускали.

— И вы вернулись в «Черноморец»?

— Я решил во что бы то ни стало уйти — по горло был сыт киевской нервотрепкой. Меня пытались вызвать обратно в Киев и как офицера чуть ли не обвинить в дезертирстве, но тут порядочно повел себя Маслов, попросив меня не трогать. В «Черноморце» у меня как груз с плеч свалился. Стал регулярно забивать, и Качалин вновь пригласил в сборную — на чемпионат мира. Когда я приехал в Москву на сбор, у меня состоялся долгий и душевный разговор со Щербицким — человеком, равных которому по любви к футболу среди советских политических деятелей не было. Мы встретились в гостинице «Москва», даже номер помню — 316. Может быть, ему нужно было выговориться, но в тот день я много интересного услышал — например, как Хрущев его отправил из Киева в Днепропетровск, обвинив в том, что он занимается спортом, а не сельским хозяйством. И многое другое. А под конец спросил: «Может, назад вернешься?» Я вежливо отказался, и Владимир Васильевич меня понял.

— Хотя на мексиканском чемпионате вы и не сыграли, местные газеты тогда написали, что Поркуян — самый дорогой игрок чемпионата мира, так как он нанес ущерб организаторам на сумму около двух миллионов песо.

— В группе мы с мексиканцами набрали по пять очков, сыграв между собой вничью и обыграв Бельгию и Сальвадор. И жеребьевка должна была решить, кто займет первое место в группе. Эта команда оставалась в Мехико и принимала на «Ацтеке» Уругвай, а «проигравшая» отправлялась в Гвадалахару на встречу с итальянцами. Ребята предложили, чтобы ехал «фартовый Поркуша» — еще с прошлого чемпионата мира меня стали так называть. Желанной была единица. Когда я подходил, сразу решил: какой шарик первым нащупаю, тот и беру. И вытащил «единицу». На огромном табло — 0:0 сменилась на 1:0. Среди огромной толпы собравшихся пронесся вздох разочарования. Стадион в Гвадалахаре намного меньше «Ацтеки», и сбор от матча с участием хозяев оказался куда меньшим. Но матч уругвайцам во многом из-за собственных ошибок и отсутствия должного настроя мы проиграли, а проверить свою везучесть времени уже не осталось.

— В сезоне 1971 года в «Днепре» вы работали под руководством молодого Лобановского. Какое впечатление он тогда производил?

— Он знал, чего хочет. Это можно было определить не по словам, а по тренировкам. Нагрузки он уже тогда предлагал колоссальные.

— Карьера игрока Валерия Поркуяна завершилась в 1975-м, когда Лобановского в «Днепре» сменил Каневский. Что было дальше?

— Вместе с Андреем Бибой помогал Сергею Шапошникову в симферопольской «Таврии». Затем из перспективных мальчишек создал в Керчи неплохую команду, и мы успешно выступали в чемпионате коллективов физкультуры. Но из-за конфликта с местным чиновником-самодуром и антисемитом — пришлось уйти. Этот горе-руководитель развязал против меня травлю, обвинив во всех смертных грехах в статье в «Комсомольской правде». Понятно, что не обошлось без проблем. Когда неприятности отчасти остались позади, работал с юношами в одесском СКА, потом Виктор Прокопенко пригласил тренером-селекционером «Черноморца». Думаю, что сделал я за те полгода 82-го немало. Пригласил в Одессу бомбардира Владимира Покоина и молодого Виктора Посулько, которые существенно помогли команде. Но потом из обкома партии пришло распоряжение меня убрать. Не знаю, чем оно было вызвано, — возможно, тянулся «хвост» все той же истории. В те годы как раз начинали активно играть ветераны. Этим делом я и занялся, зарабатывая тем самым кое-какие деньги. И однажды мы приехали играть в Одесскую область, в колхоз «Благое». Председатель там сам играл, жуткий болельщик. И он уговорил меня поднимать сельский футбол. 10 лет я там после этого проработал. Но в конце концов по инициативе Леонида Буряка состоялось очередное возвращение в «Черноморец», где и работаю тренером по сей день.

— И последний немного грустный вопрос. Вам не обидно за то, в какой ситуации оказалась сейчас команда, где вы делали первые шаги в большой футбол?

— Понятно, что моему удивлению и возмущению нет предела. Не знаю, кто виновен в этом безобразии, но нужно срочно что-то делать по возрождению «Звезды». Этого ждут ветераны кировоградского футбола и многочисленная армия болельщиков. По информации моего доброго друга главного тренера «Звезды» Валерия Повстенко, нашлись люди, готовые протянуть руку помощи. Так почему бы областному руководству не пойти спонсорам навстречу и не передать им в аренду стадион? Ведь практически во всех серьезных командах арены, где проводятся матчи, принадлежат футбольным клубам. Надеюсь, что мое обращение поможет в решении этого вопроса и команда с великолепной историей под названием «Звезда» (Кировоград) снова появится на футбольной карте Украины, а мы все вместе порадуемся за ее успехи.

Редакция выражает благодарность Валерию Повстенко и Виктору Кириченко за помощь при подготовке материала.

Так сложилась дореволюционная история Елисаветграда, да и уезда с таким же названием, что памятниками, обелисками и скульптурными композициями эти места были обделены. В этом смысле советский период монументальной пропаганды в этих краях отличался широтой и обильностью. Впрочем, попытки во время оно иметь свой памятник в Елисаветграде все же были, но известен этот факт немногим.

Пятидесятилетие реформ императора Александра II, 30-я годовщина его гибели от рук террористов-народовольцев всколыхнули по всей России волну сооружения памятников царю-освободителю. Отношение Елисаветградской городской думы к этому проекту было более чем серьёзным.

В те годы предлагались типовые варианты памятников и бюстов императора, но статус Елисаветграда, политическая и материальная состоятельность «отцов города» не позволяли пойти по простому незамысловатому пути — «упакуйте и пришлите» в соответствии с выбранным образцом.

Дума не только решила ассигновать деньги на сооружение памятника, но и обратилась в Императорскую Академию Художеств с просьбой организовать специальный конкурс проектов скульптурного изваяния царя-реформатора. Замысел был серьёзным, определено было, что памятник будет отлит из бронзы и установлен на постаменте из шведского гранита. Стоимость всех работ по этому проекту была согласована в сумме 20 тысяч рублей.

В мае 1914 г. состоялся конкурс, в котором, по сообщениям печати, победил скульптор К.Ф.Лех. Найти скульптора с такой фамилией в архиве Академии Художеств в Санкт-Петербурге, а также и по другим источникам, не удалось. Зато нашелся Лехт Фридрих Карлович (1887-1961), эстонец, родившийся в Псковской губернии.

В 1906 году он окончил с малой серебряной медалью рисовальную школу Императорского общества поощрения художеств, где директором был Н.К. Рерих. А уже в 1914 году Фридрих получил из рук Александра Бенуа диплом об окончании Высшего художественного училища при Императорской Академии Художеств. Были отмечены его отличные познания в скульптуре и других предметах, Лехт был удостоен звания художника с правом преподавания рисования.

Весьма интересен творческий путь Ф.К. Лехта в советское время. Он был и заместителем директора Третьяковской галереи, и директором Театра им. К. Станиславского. Участвовал в оформлении Красной площади, гигантская фигура пролетария его работы простояла до 1924 года на том месте, где сейчас стоит Мавзолей В.И. Ленина. Известны его живописные и графические работы, они входят в собрания Третьяковской галереи, Музея современной истории, Центрального музея Вооружённых сил, ряда провинциальных музеев. Фридрих Карлович создавал также мозаики на станции метро»Автозаводская» в Москве. C 1949 года Лехт — директор Государственного художественного института Эстонской ССР.

Уверен, это тот самый победитель конкурса, которого мы ищем. А в «Огоньке» и других изданиях — заурядная журналистская ошибка и никакого К.Ф.Леха , по всей видимости, не существует. Ответить на этот вопрос со всей определённостью можно будет лишь после того, как удастся найти подлинные материалы конкурса. Храниться они должны в Российском государственном историческом архиве (РГИА) в Санкт-Петербурге, а это хранилище документов истории только что переехало из здания Сената в новые помещения и посему ещё пару лет будет недоступно.

В елисаветградском проекте художник изобразил императора в расстегнутой шинели, военной фуражке с лицом, полным воодушевления. В правой руке — листы манифеста 19 февраля 1861г. Предполагалось, что постамент помимо надписи «Александр II» будет украшен бронзовыми барельефами на тему реформ, делавших Россию европейским государством.

Проект был Высочайше утверждён в июне 1914 года, но его осуществление не состоялось по причине начавшейся вскоре Первой мировой войны.

Установить памятник планировали на плацу Елисаветградского кавалерийского училища — примерно на том же месте, на котором в Кировограде стоит сегодня памятник В.И. Ленину.

В 1925 году скульптура В.И.Ленина работы Матвея Манизера получила одобрение специально созданной Государственной комиссии, которая давала разрешение на право показа статуи или портрета вождя. Так утверждались создаваемые избранными художниками, многие из которых были поистине талантливыми, канонические образы Ленина. Изготовленные с этой модели памятники были установлены в таких крупных городах, как Самара и Хабаровск, и небольшом городке Пушкино.

Такой же памятник Ильичу был сооружён в городе Кировограде, но ранее, как и в случае с памятником Александру II, был объявлен конкурс. Даже два, так как первый не удовлетворил комиссию Зиновьевского окружкома. Итогом второго конкурса стало избрание предложенного М.Г.Манизером проекта изваяния. Заметим, что, невзирая на конкурс, в городе был всё же установлен типовой памятник.

Во время оккупации Кировограда памятник был уничтожен, бронза утилизирована, т.е. пошла на переплавку. Снять и закопать монумент тогдашние власти то ли не успели, то ли не сумели. Но уже в 1947 г. новая скульптура, отлитая по тем же формам, была торжественно открыта и стоит поныне в центре Ковалевского парка. И должна стоять, по моему мнению, не только как высокохудожественное произведение монументального искусства, но и как памятник эпохе, времени, в котором многие из нас выросли, трудились и верили в незыблемость идей социализма.

История не знает сослагательного наклонения, но в этом случае мы смело можем предположить, что, если бы памятник Александру II украсил Елисаветград, век его был бы недолог. Революционный каток слома всего старого наверняка превратил бы это оригинальное произведение в металлолом. А вот наличие постамента, тоже наверняка, подбросило бы идею водрузить на освободившийся пьедестал фигуру кого-либо из вождей пролетариата. Было бы весьма смелым предположить, что над кавалерийской площадью могли бы вознестись фигуры или Карла Маркса, или тогдашних выдающихся революционеров-земляков: Л.Д.Троцкого (Бронштейна) или Г.Е.Зиновьева (Радомысльского). Последнее наиболее вероятно, так как Григорий Евсеевич, сын елисаветградского скотопромышленника, был одним из крупных руководителей в советском государстве, стал председателем Исполкома Коминтерна.

К слову, Зиновьев был «сошалашником» Ульянова-Ленина в Разливе, а когда в 1924 г. Ильич умер, именно Григорий Евсеевич предложил переименовать Петроград в Ленинград. И вот с его лёгкой руки пошла-поехала эпидемия переименований. В этом же году и город Елисаветград получил «в награду» революционный псевдоним Овсея-Гершена Ароновича Радомысльского и назывался с 1924 по 1934 гг. Зиновьевском.

А произойти водружение нового идола на пустующий постамент могло задолго до появления памятника Сергею Мироновичу Кирову работы того же скульптора — Матвея Манизера — на главной площади уже не уездного Елисаветграда, а областного Кировограда. Причём Кирова не оригинального, а типового. Точно такой же украшает г. Петрозаводск, а может быть, и другие города…