Над тем, как заставить людей проголосовать за того или иного политика, ломают головы огромные штаты политтехнологов всех мастей с тех пор, как изобрели выборы. В свою очередь, результаты их работы над нашими мозгами оценивают уже представители социологии, исследователи общественного мнения. О том, насколько эффективно над избирателями Кировоградщины поработали политики и их штабы на недавних президентских выборах, а также о качестве и специфике самого материала, с которым им пришлось работать, мы поговорили с Эдуардом Клюенко, руководителем кировоградского отделения авторитетной социологической компании Research & Branding group, проводившей ряд исследований и опросов среди избирателей Кировограда и области в ходе кампании и после ее завершения.
Наш собеседник занимается социологическими исследованиями на выборах с 1994 года и хорошо знаком со спецификой вопроса. Поэтому во время интервью мы попытались выйти за рамки выборов-2010, копнуть поглубже, так сказать. Ведь очень часто мы сами до конца не отдаем себе отчет, почему на самом деле выбираем тех, кого выбираем. И очень удивляемся потом: как же это так получилось?
— Эдуард Александрович, давайте начнем с недавних событий. Какими были основные тенденции в общественном мнении избирателей Кировоградщины во время президентских выборов? Можно ли в этом контексте говорить о каких-либо значительных изменениях, произошедших в сознании людей за последние годы?
— В общественном мнении сохранилась ситуация, сложившаяся в 2004 году, – сельское население Кировоградщины преимущественно поддерживало «оранжевый» блок, точнее, оставшуюся от него Юлию Тимошенко, а население городов больше поддерживало Виктора Януковича. Но сама кампания была намного более вялой – победа Тимошенко в Кировоградской области и городе Кировограде заранее обсуждалась всеми как данность, об этом говорили эксперты, политики, представители штабов, что тоже в определенном смысле влияло на общественное мнение. Интриги не было. То есть общество было готово именно к такому результату – что во второй тур выйдут те, кто вышел, и к тому, что в Кировограде и области победит Тимошенко с отрывом больше 10%. В этом и было основное отличие кампании: мы не ожидали никаких изменений, и они не произошли. Хотя говорить о том, что, когда известно, кто победит, кто пройдет во второй тур, люди будут группироваться исключительно вокруг этих кандидатов, тоже не совсем правильно. Ведь, например, в Кировограде в первом туре 20% избирателей, то есть каждый пятый, проголосовал за Тигипко.
— К слову, если рассмативать «феномен Тигипко», с точки зрения социологии, можно ли говорить о каких-либо серьезных изменениях, происходящих в головах избирателей? Ведь фактически это «человек из ниоткуда», которого пять лет было не видно и не слышно. Почему за него проголосовало так много людей?
— Это свидетельствует лишь о том, что те политики, которые соревновались между собой во втором туре, попросту надоели. Есть такая украинская пословица – «Нехай гірше, аби інше», или, в нашем случае, будет правильнее «Нехай інше, аби інше». Мы проводили исследование в четырех крупнейших городах области – Кировограде, Александрии, Светловодске и Знаменке — и задавали вопрос о причине, почему люди голосовали за того или иного кандидата. Мы искали какую-то «тайну» электората Тигипко, какие-то новые политические ориентации, которые созрели в украинском обществе, изменения в ментальности и так далее. Но все оказалось намного проще: «все равно кто, лишь бы кто-то другой». То есть никаких сдвигов в ментальности не произошло – за Тигипко проголосовали не как за политика нового типа, а как за кандидата, который просто не успел надоесть…
— У нас, журналистов, вообще складывается впечатление, что украинцы в своем выборе руководствуются исключительно эмоциональными побуждениями, а не рациональным анализом программ кандидатов, их реальных дел и поступков. Подтверждает ли такие выводы социология?
— Это действительно так. У нас нет ни традиционализма в политических убеждениях, как, например, в западных демократиях, ни, что самое печальное, момента рациональности в выборе. Даже когда люди уверены, что выбирают «умом», часто на самом деле они голосуют эмоциями. Особенно заметно нам это было, когда мы изучали причины, по которым люди голосовали за Тимошенко – как победитель выборов на Кировоградщине, она нас наиболее интересовала в плане того, за счет чего же она победила. Люди отвечают примерно следующее: «Голосовали, потому что доверяем, а доверяем, потому что она нам очень нравится».
Мы проводили не только количественные исследования, опросы общественного мнения, но и изучение фокус-группы – для того, чтобы понять мотивацию. Так вот, когда мы пытаемся беседовать с людьми, когда нет жестких вариантов ответа, как в анкете, когда мы спрашиваем, почему вы ей доверяете, чем она привлекает вас как политик, мы не слышим мотивированных, рациональных ответов. Люди говорят: «Она нам очень нравится, потому что она очень убедительно и правильно говорит о том, как обстоят дела в стране, что и как надо делать». При этом избиратели Тимошенко не проводят никаких параллелей между тем, что она говорит, и реальной деятельностью правительства, которое она возглавляет, теми показателями, которые действительно есть.
Вообще предвыборные программы, рациональные аргументы и доводы на выборах у нас играют роль для слишком незначительной части людей – для тех, кто профессионально занимается экономикой, политикой и так далее. А подавляющее большинство, на которое, собственно, и рассчитана любая избирательная кампания, выбирает эмоционально. На прошедших выборах особенно это касалось, опять же, Юлии Тимошенко. Потому что Янукович не имеет качеств политического актера. Когда тебя большинство избирателей не видит «вживую», нужно как-то воздействовать на них через телеэкран, как-то пробраться в их души. Для этого надо включать в свои выступления «шекспировские» нотки, надо разыграть драму.
Ни для кого не секрет, что в избирательных кампаниях во всем мире задействованы актеры, музыканты и прочие представители шоу-бизнеса. Избирательная кампания – это зрелище, значит, главное – удачно подобрать актеров, сценарий, спецэффекты и так далее. По сути, люди и голосуют-то не за человека, а за его видеообраз – французский социолог Жан Бодрийяр вообще сравнивает выборы с видеоигрой. Поэтому решающую роль в избирательных кампаниях играют костюмеры, гримеры, спичрайтеры и прочие постановщики этого шоу. И если у политика, как, например, у Тимошенко, есть все данные настоящей «шоувумен», естественно, она может эмоционально влиять на людей – как влияет, например, любой кинофильм. Когда все понимают, что это неправда, на экране – актеры, но, тем не менее, плачут, сопереживают и так далее. Причем сам этот факт неудивителен, поражает глубина этого явления – то, что политик может настолько привязать к себе эмоционально людей, убедить их в том, что он за них будет «под танки ложиться»!
Справедливости ради нужно отметить, что и за второго кандидата, Виктора Януковича, люди голосовали в большей степени эмоционально, хотя как политик-шоумен он очень слаб – это ни для кого не секрет. Именно поэтому есть основания полагать, что, поскольку с точки зрения шоу Януковичу показывать было особенно нечего, избирателям все же приходилось думать, зачем за него голосовать. И в этом смысле можно говорить о каком-то рационализме…
— По вашему мнению, выбор по-украински обусловлен какими-то особенностями менталитета или это просто «болезнь роста», и со временем наше общество, выбирая себе власть, все-таки будет руководствоваться более рациональными мотивами, как это происходит в развитых демократиях?
— Дело в том, что позиция ученых в отношении того, как люди голосуют в развитых демократиях, сейчас тоже пересматривается. Выводы в отношении того, что я говорил по поводу зрелища, сделаны на основании наблюдений за Францией еще в 80-х годах прошлого века. И сейчас ситуация там еще более показательна. Но в целом смысл заключается в том, что в любой развитой западной стране веками складывался образ представителя высшего политического класса, и под этот образ аристократический класс воспитывается с детства уже сотни лет.
Нашим политикам независимое украинское государство досталось случайно – нет никакой традиции, духа, в котором воспитывалась аристократия, высший политический класс. Это такие же люди, как и мы, которые просто успели выше других подняться по карьерной лестнице. Но они не являются правящей элитой – в истинном смысле слов «правящая» и «элита».
Само государство Украина возникло в 1991 году во многом волей обстоятельств, а не в результате того, что наш высший политический класс возглавил борьбу и получил независимое государство, как, например, в Польше. Был просто подписан договор, мы заснули в одной стране, а проснулись в другой. И все осталось, как было. Поэтому и ждать, что общественное мнение будет другим, не приходится.
Мы не имеем исторической традиции, не имеем исторической идентичности себя в собственном государстве. Этим во многом объясняется и тотальная коррупция – случайно досталось, «как пришло, так и ушло». Когда человек был где-то главным инженером и вдруг стал, к примеру, главой администрации президента – он спешит брать, потому что «это они сегодня подписали, а завтра подпишут другое…».
Ангела Меркель, например, так не думает. Она не думает о том, что завтра может не стать государства Германия или что ее может завтра не быть в высшем политическом классе, что она будет прятаться где-нибудь на островах или будет предана правосудию в какой-нибудь другой стране. И ни один политик в любой западной демократии так не думает – не боится остаться без работы, лишиться места в парламенте. Потому что он – представитель высшего политического класса, куда просто так не попадают и откуда просто так не «вываливаются».
На Западе нет такого, как у нас: пришли одни – смели всех полностью, пришли другие – смели этих. Хотя и у нас сегодня появляется тенденция к профессионализации политического класса. Но, опять же, наука говорит о том, что профессионализация политического класса свергает демократию, – они уже никого не представляют во власти, кроме самих себя. Когда, раз попав в «обойму», политики уже не выпадают из нее, какой смысл им кого-то представлять – крестьянина или рабочего? А общественное мнение вполне соответствует общей канве развития общества, и ждать чего-то другого в ближайшей перспективе вряд ли стоит. Как и ожидать, что в Украине появится новый политический класс. Это вообще утопия, как и предположение о том, что выбор людей станет рациональным в ближайшие десятилетия…
— В завершение давайте попробуем заглянуть в ближайшее будущее, в котором нас ждут местные выборы. В Кировограде у них есть своя специфика, которая выражается в абсолютном отсутствии каких-то знаковых фигур, ярких лидеров. Чем определяется выбор людей при такой данности, когда «драму», о которой мы говорили, разыграть просто некому?
— Кировоград в этом смысле, действительно, очень специфический город. Последние выборы здесь, которые я помню, на которых действительно была какая-то борьба между яркими лидерами, личностями, были в 1998 году, когда на пост городского головы баллотировались Никулин и Мухин. И после них о том, что кто-то может взять на выборах такой перевес, который тогда взял Никулин, – это больше 40% избирателей, вообще говорить не приходится. На тех выборах Мухин проиграл с бОльшим результатом, чем тот, с которым Пузаков стал мэром – можете себе представить, насколько все изменилось за это время.
Кировоград в смысле политической жизни вообще производит впечатление чего-то бутафорского, ненастоящего. Наши местные партии, общественные движения напоминают, скорее, рудиментарные придатки к уже сложившейся системе, к сферам влияния, которые между собой разделяют представители бизнеса, от которых на самом деле все и зависит. Судя по всему, им просто не нужно, чтобы в Кировограде появились какие-то лидеры, которым бы поверили, за которыми пошли бы, чтобы местная община действительно обрела признаки гражданского общества. Иначе они бы «выталкивали», поддерживали сколько-нибудь способных людей хотя бы в качестве «говорящих голов». Наверное, потому что от «нелидера» можно быть независимым, потому что он не пользуется никаким авторитетом, и из-за его спины, как из-за ширмы, можно влиять на все процессы и оставаться при этом вне поля зрения общественности.
В таких условиях, естественно, местные выборы не вызывают у кировоградцев никакого интереса. И голосовать на них они будут так же, как голосовали на предыдущих, – за того, кого лучше знают, кто уже работал, «примелькался». То есть мотивы выбора очень банальны, и даже немного обидно в этом плане за кировоградского избирателя – его особенно и искушать ничем не надо, главное – чтобы тебя знали, знали, кем ты работаешь и где работал раньше. Ну и, конечно, чтобы знали, ничего ли ты не украл, не был ли причастен к каким-нибудь скандалам.
Наш избиратель на местных выборах непритязателен – его не нужно воодушевлять какими-то нестандартными ходами, как, например, на выборах в Киеве, Харькове, других развитых мегаполисах. Мне все это напоминает ситуацию с последними выборами мэра Бухареста – часть кандидатов предлагала идти в Европу, часть – интегрироваться с Россией, а один вышел и сказал: «Я уничтожу всех бродячих собак в Бухаресте». И стал мэром. То есть люди голосовали не за мэра, а против бродячих собак.
Мне кажется, кировоградские бизнес-круги должны рано или поздно активизироваться для того, чтобы себя проявили авторитетные лидеры, возглавив общину. Ведь развитие бизнеса связано с общими условиями, он должен быть заинтересован в их развитии. Впрочем, пока тенденций к этому не видно, и у нас одни за другими проходят вялые, скучные, совсем не судьбоносные выборы городского головы. А потом мы жалуемся, что у нас так плохо в городе жить – что инфраструктура «убитая», что у нас уникальные исторические памятники в таком состоянии, в котором их в 2010 году иметь просто позорно. Ладно в 1990-е, когда света на улицах не было, можно было все это списать на ситуацию. А сейчас на что спишешь?..