К зиме маразм крепчал

Жаль, матом нельзя.

Под Новый год принято подводить итоги, рейтинги разные выстраивать – и мне тоже захотелось. Но вот незадача: победитель вроде как есть, а самого конкурса нет, не придумали. По смыслу ближе всего Шнобелевская премия – ее вручают «за достижения, которые заставляют сначала засмеяться, а потом – задуматься». К сожалению, в нашем случае нет ни малейшего желания ни смеяться, ни задуматься, а хочется, пардон, плеваться.

Только одна «УЦ» десятки раз писала о дурной привычке наших чиновников сгонять бюджетников на разного рода официальные мероприятия. Да-да, «массовка» на митинги и прочие мероприятия в день рождения и день смерти Тараса Шевченко, в День флага и Чернобыльской катастрофы, памяти жертв Голодомора и «Злуки» обеспечивается принудительно, по разнарядке и чаще всего в рабочее время. Знают об этом все, но как бы не афишируют, стесняются, что ли. Да и в самом деле, есть в этом что-то унизительно-постыдное. Вот каково тем же чернобыльцам или афганцам узнать, что людей, которые идут рядом с ними «ходой», собирали по телефонограмме «под список» из разного рода управлений, территориальных учреждений и инспекций, коммунальных предприятий?

Эту показуху чаще всего называют наследием «совка», хотя, мне кажется, корни ее еще глубже в истории. Заметьте, люди во власти у нас все больше молодые – откуда в них этот «ген», непонятно.

Теперь, собственно, о номинанте. В минувшую пятницу практически все руководители структурных и территориальных подразделений получили из обладминистрации за подписью руководителя аппарата Смаглюка телефонограмму с настоятельным приглашением принять личное участие вместе с группой представителей от вверенной конторы в … церемонии открытия новогодней елки. Представляете? На елку – по телефонограмме! Ну ладно бы – День независимости…

По-моему, в желании сделать для начальства красивую картинку мы дошли до ручки. Хотя – нет, когда дело касается идиотских распоряжений наших чиновников, ресурс есть всегда. На будущий год можно еще дать указание обеспечить явку сотрудников в костюмах зайцев и непременно с хорошим настроением.

Казалось бы, элементарная вещь: найти автобусы и привезти в город детей из нескольких близлежащих районных интернатов и детских домов. Так нет же! Проще по звонку собрать под елочку привыкших к любым приказам начальства «держслужбовців» среднего и сильно старшего возраста. При этом, абсолютно уверен, ни губернатору, ни мэру видеть под этой самой зеленой и нарядной до боли знакомые лица своих подчиненных никакой радости не доставит. Тогда зачем все это?..

Еще один «подарок под елочку» – кировоградский исполком численностью в 21 человек! Было и 7, и 9, и 13, но 21 – это уже явный перебор. Это уже просто второй горсовет получается – по массовости и разнонаправленности интересов. Я понимаю мэра: ради запуска работы городской власти он пошел на то, чтобы дать всем сестрам по серьгам. Но я не понимаю «сестер»: неужели вы не видите, что своими амбициями и шантажом создали заведомо неработоспособный орган? Что при такой численности из исполнительного он очень скоро превратится в забалтывающий? Вы же все на выборах за город тельняшку и прочее белье на груди рвали! Даже непонятно, чего больше хочется этой «палате представителей» – контролировать мэра или не упустить свое?..

Перечитываю колонку и радуюсь: ни тебе Яценюка с Барной, ни Авакова с Саака­швили, ни Ляшко с Парасюком. Обошлись своими, как бы это помягче сказать, ну этими… Жаль, матом нельзя!

Ефим Мармер, «УЦ».

Кто «отжимает» кировоградскую юстицию?

Полгода назад минюст с большой помпой назначил добровольца-участника АТО начальником Главного территориального управления юстиции в Кировоградской области. В декабре его очень тихо уволили с должности – уже без торжествующих постов министра Петренко в социальных сетях и без объяснения причин. Почему не пришелся ко двору несговорчивый фронтовик, профессиональный юрист, нотариус с 17-летним стажем, кто и зачем метит на его место сегодня, в интервью «УЦ» рассказал сам Виктор Кондратюк.

Сегодня он ждет, когда, наконец, его ознакомят с якобы существующей где-то в недрах кадрового департамента мин­юста докладной запиской, на основании которой – по официальной версии – его уволили за день до окончания полугодового испытательного срока на должности. А заодно подал в суд.

– 4 декабря министр проводил селекторное совещание, ставил серьезные задачи по проведению реформ, кого-то ругал. Кировоградщина в список «плохих» не попала. Буквально через полтора часа после этого пришел приказ о том, что я уволен… Я дважды обращался в кадровый департамент министерства, чтобы мне также, как они переслали приказ, прислали копию этой записки. Мне сказали, что копию эту не перешлют. Когда я спросил почему, противозаконно ли это, в кадровом департаменте мне сказали, что это не противозаконно, но «мы должны работать во взаимодействии с руководством». Я подал письменное ходатайство о том, чтобы предоставить мне докладную записку, которая стала основанием для моего увольнения, и подал иск в суд, потому что считаю, что органы министерства юстиции не являются вотчиной господина Петренко. Когда он меня назначал, это была составляющая, так сказать, его пиара: вот, назначил человека, который принимал участие в войне, даже в «Фейсбуке» он об этом написал на своей странице. Я не спорю, что я мог не справиться. Но хотелось бы объективной оценки моей деятельности. А так – одно событие, второе, третье, потом мое увольнение… Не думаю, что все настолько примитивно, что министр ждал, что я ему буду что-то возить. Сработала, очевидно, какая-то другая заинтересованность, чтобы поставить сюда другого человека, – считает Кондратюк.

Путь на «третью войну»

Теперь уже бывший начальник областной юстиции называет поход в госслужбу своей «третьей войной» за реальные перемены в украинском государстве и обществе – после Майдана и АТО. Успешно проработав частным нотариусом сначала с 1997-го по 2007-й – в Ульяновке, откуда он родом, а потом, до 2014-го – в Киеве, он, как и многие другие, поверил в возможность таких изменений той самой зимой.

— Я был на Майдане и видел реальное желание людей изменить ситуацию в Украине, я стал с большим уважением относиться к нашим людям, – рассказывает Кондратюк. – Когда стали доходить новости о том, что в Крыму негативно воспринимают то, что выгнали Януковича, я, если честно, не поверил, что они не радуются вместе с нами. Купил билет, в первых числах марта поехал в Крым – об этом даже никто не знал из родных, близких. В первую очередь поехал в Севастополь, провел там двое суток, тихонько фотографировал, снимал, видел, по какому сценарию разворачивались события. Украинские военные части, в частности, штаб Черноморского флота, окружены горожанами. В толпе через час-два пребывания там начинаешь вычислять «заводил», тут же, возле каждой такой толпы, стоят неприкрыто пять-шесть «зеленых человечков» с такими потертыми автоматами – явно их не из пирамид достали, видно, что частенько ими пользуются. И тому, кто подходит и пытается «открыть рот» о том, что о хунте и фашистах в Киеве людей тупо обманывают, не дают слова, бьют, оттирают. Тут же стоит машинка с московскими номерами с «параболой» на крыше, которая выхватывает сюжеты и вещает, я так понимаю. Когда я это увидел, понял, что такой сценарий ждет очень большую часть Украины. Уже под конец марта из Славянска перезвонили друзья. Сказали, что у них в городе поставили один блокпост – власть никак не отреагировала, вывесили флаг России. Потом поставили 8 блокпостов, и какая-то несчастная тысяча людей – из них, как говорили знакомые, человек 100, может, видно, что российская «спецура», а остальные – местные, которым раздали автоматы, – диктует 100-тысячному городу, что делать. Друзья сказали, что хотят выйти на акцию, показать, что Славянск поддерживает Украину, но у них нечем себя обозначить. Я как раз был в Кировограде, с помощью друзей мы тут скупили всю атрибутику, которая была. Приехал в Донецк. События развивались очень быстро, докупив ленточек, флажков и так далее, я сел на поезд до Славянска, но в последний момент зашел кондуктор и сказал, что Славянск уже не под контролем Украины и поезд туда не пойдет. Тогда как раз создавался добровольческий батальон «Донбасс», и я оттуда уже не уехал, остался. Потом из «Донбасса» перешел в «Днепр-1»…

Проведя на фронте год и два месяца, приняв участие в штурме Песок, освобождении Водяного и Тоненького после разблокировки донецкого аэопорта, Кондратюк в составе 5-й роты добровольческого батальона «Днепр-1» оказался в числе украинских военных, зашедших на километр в Донецк, но позже получивших команду отойти… Какое-то время спустя от знакомых узнал, что министерством проводится конкурс на должность руководителя областного управления юстиции в Кировограде.

— Я подумал, что в окопе, конечно, могу еще приносить пользу государству, но, пребывая на таком посту, можно принести больше. И подал документы, – говорит он.

Что-то пошло не так…

Пройдя экзамены, тесты и собеседование в Киеве, Кондратюк был назначен на должность. О том, что ему в государственной службе не слишком рады, начал догадываться только через несколько месяцев, когда в его приемной появился скандальный кировоградский нотариус, ранее отличившийся незаконным захватом земли в Кировограде и конфликтом с известным правозащитником, едва не стоившим последнему тюремного заключения…

— Само назначение было очень прозрачным, – утверждает он. – С меня никто не требовал денег, «клятвы верности», не ставил никаких условий. Единственное, министр пообещал мне, что, когда я приеду сюда, человек, который исполнял обязанности – а это был человек из Киева, – будет возле меня около двух месяцев. Я не скрывал, что у меня нет опыта работы, тем более что за год войны много чего «выветрилось». К сожалению, тот человек со мной не был даже один день здесь. Пришлось вникать самостоятельно, все осложнялось тем, что не было заместителей – без замов работать сложно даже опытному руководителю. Ко мне не было со стороны министра, министерства, начальников департаментов ни устных, ни письменных замечаний. Ни персонально в мою сторону, ни касательно того, что какая-то структура в области работает не так.

То, что что-то не так начинает идти, я понял в тот момент, когда месяца три проработал на должности и в мое поле зрения попали люди, которых я бы хотел видеть на должностях моего первого заместителя и заместителя по вопросам регистрационной службы. Это люди, которые на тот момент были госслужащими, один человек – из управления, другой – когда-то работал в системе органов юстиции, потом перешел на другую государственную службу. Я увидел, что это люди честные, принципиальные, профессионалы. Пользуясь своим правом начальника главного территориального управления юстиции, я подал ходатайство министру о том, что прошу назначить этих людей на должности после прохождения стажировки. После того как я отвез в Киев представление и копии личных дел этих людей, сразу включились какие-то механизмы, и буквально дня через три-четыре ко мне в кабинет вошел молодой человек, сказал, что он кировоградский нотариус Мамченко и что он хочет прекратить свою нотариальную деятельность. Для меня это было странно, потому что открыть нотариальную деятельность тяжело. Когда я спросил, по какой причине он хочет прекратить нотариальную деятельность, он ответил: «Я буду назначен вашим первым замом». Я ему задаю вопрос, а как же согласование – начальник подает ходатайство. Он ответил: «В министерстве может быть и свое видение».

– Вы раньше с ним пересекались?

— Он принимал участие в конкурсе на должность начальника главного управления, но я визуально его не помнил – там много людей было. Я поехал в министерство снова, встретился с министром. Прождал его три часа, встреча произошла по дороге от его кабинета до лифта. Я кратко пояснил, что подал документы, но мне «сватают» других людей, не тех, о ком я ходатайствовал. С заместителем министра, Гией Гецадзе, я тоже встретился и рассказал об этой ситуации. Буквально недели через две после этого человек, вхожий в министерство, мне сказал, что на столе у министра лежит приказ о моем увольнении. Это был приблизительно сентябрь-начало октября. У меня не было никаких проверок, я продолжал работать, ко мне не было никаких замечаний, претензий.

– А Мамченко больше не появлялся?

— Министерство объявило конкурс на замещение вакантных должностей (заместителей начальника Кировоградской областной юстиции. – Авт.) – мои предложения отклонили. Мамченко в нем принимал участие. Принимали участие те, кого я рекомендовал, другие люди из управления… Я в день проведения конкурса поехал в Киев, рассчитывая, что меня пригласят на заседание кадровой комиссии, чтобы заслушать мое мнение как руководителя. Меня на заседание не пригласили. Я встретился опять с Гецадзе, снова сказал, за кого я ходатайствую. В результате был проведен конкурс, и кадровая комиссия приняла странное решение никого не рекомендовать.

– Вы наводили справки, когда все это началось, с кем связан Мамченко? Вряд ли по своей инициативе пришел и сказал, что «меня назначат».

— Если бы он был госслужащим, ему могли бы обещать, что его возьмут по переводу. Поскольку он не государственный служащий, у него один вариант – только через конкурс. Но если о конкурсе еще речи не было, а он уже прекратил нотариальную деятельность, я понимаю, что ему обещания и карт-бланши были выданы очень серьезные.

– Кем?

— Я не знаю. Но есть информация, что этим занимался народный депутат из Кировограда. Мне так говорили. Контакт с этим депутатом у меня был, в начале моей деятельности он ко мне зашел и очень серьезно начал «наезжать» по поводу подачи мною представления о назначении на должность одного работника. Он пришел, достаточно жестко: «Вы что, из лесу, вы что, не знаете, что я в партии и в команде министра?» (Министр юстиции Украины Павел Петренко – член партии «Народный фронт». – Авт.) На меня особо «наезжать» нет смысла, потом у меня с ним пошел уже нормальный разговор. Были разговоры в Кировограде, что это (Мамченко. – Авт.) – креатура этого народного депутата. Я понимаю, что, если бы Мамченко пришел, он бы был так же, как я, без рангов и имел бы зарплату такую же, как была у меня, 1982 гривни чистыми на руки. Какие мотивы у человека идти на эту должность? Я думаю, что другие люди через него хотят иметь доступ к регистрации, исполнительной службе и так далее…

Зачем им это?

Мы попросили доступно, «на пальцах» разъяснить нашим читателям, не знакомым с функциями и полномочиями государственных органов юстиции, зачем кому-то контроль над главным управлением – чтобы цена вопроса была очевидной для всех.

— «На пальцах»: это дает возможность иметь доступ к получению земельных участков – у нас сельскохозяйственная область, – поясняет Кондратюк. – Функция регистрации как права собственности, так и права на аренду земельных участков выполняется регистрационной службой. И если у какого-то человека или группы лиц есть выход на «решение вопросов» в регистрационной службе и Госгеокадастре – все, фактически можно творить любой беспредел в отношении земельных участков. Регистрация права собственности на объекты, здания – это тоже интересный момент, к которому люди хотят иметь доступ. Что касается государственной исполнительной службы – это колоссальные деньги. У нас только за период моей работы здесь было два громких скандала по проведению исполнительных производств в отношении «Червоного землероба», это Бобринецкий район, и «Конярство України» в Онуфриевском районе. Там было столько замешано заинтересованных структур – и милицейских, и прокурорских. Это (исполнительная служба. – Авт.) реальный доступ к материальным ценностям, которые можно сдать на сохранение, а потом они пропадают или (исполнители. – Авт.) не успели доехать, а их уже нет. Как было с «Червоним землеробом» – пока государственные исполнители доехали туда, из 25 автомобилей с зерном половина куда-то пропала, государство или сторона по делу недополучит их стоимость. Или наоборот, наложить арест, а потом за снятие этого ареста требовать деньги. Третий момент – это дерибан бюджетных денег, которые выделяются на само управление юстиции. За эти шесть месяцев мы поменяли окна на пластиковые во всех зданиях Кировоградской области, которые принадлежат управлению. Это несколько сотен тысяч гривен. Отремонтированы автомобили, которые годами стояли в районах и областном центре. При этом, как мне говорила начальник финансового отдела, такой нужды с бюджетом и средствами, как в 2015 году, управление не знало никогда. Но и такого объема капиталовложений тоже никогда не было. Это очень большой объем работы, которая не делалась много лет.

– А вы финансовые отчеты старые не поднимали?

— Поднимал. Элементарное взять – на мой служебный автомобиль, которым раньше пользовались, с начала года до мая по документам ушло 75 тысяч. По документам 4 раза проводилась рихтовка дисков, какие-то балансировки… Я в технике разбираюсь – там не на что смотреть. Вернули средства задолженности перед экспертами, которых государственная исполнительная служба привлекала к оценке арестованного имущества. Вернули деньги за 2013, за 2014 годы. По 80 тысяч, по 120 тысяч. Когда людям говорили, чтобы они пришли и получили свои деньги, они просто были в ступоре. Для них было шоком, что им выплачивают задолженности и при этом никто не рисует «таблицу деления».

К вопросу о коррупции

Конечно, нас интересовала и пресловутая коррупционная составляющая на уровне руководителей и рядовых работников управления – ведь именно она обоснованно считается одним из главных бичей сегодняшней, как и вчерашней системы государственной службы вообще и органов юстиции в частности. И именно борьбы с коррупцией в первую очередь ожидают от «новых, незапятнанных» руководителей.

— Финансирование в плане заработных плат очень плохое, такие зарплаты порождают бытовую коррупцию, – уверен Кондратюк. – Почему я там особенно не «махал шашкой» в плане увольнений, хотя видел, что много людей не на своем месте. При этих зарплатах у нас большие кадровые проблемы. Квалификационные требования – обязательное высшее образование. Ну кто пойдет работать на две триста? Притом, что они (работники органов юстиции. – Авт.) постоянно покупают бумагу, марки, конверты, заправляют картриджи за свои деньги. Исполнители покупали бензин, чтобы ездить на исполнение…

– То есть невозможно не брать?

— Очень сложно. Людей приходилось уговаривать работать честно и потерпеть, потому что министр обещал, что будет увеличение зарплат. Пока его не было. Единственное, удалось нормальные премии выплатить за последние три месяца, хоть немного людей поддержать.

– Вы конкретно кого-то за руку успели поймать?

— Мною проводилось очень много проверок, которые были на личном контроле. Выносились дисциплинарные взыскания. По Малой Виске – относительно начальника регистрационной службы, я ее должен был уволить, но, узнав, что есть представление о ее увольнении, она убежала на больничный. Мы обращались в прокуратуру с просьбой проверить законность пребывания на больничном этого лица – Клюшник Анны, на что прокуратура предоставила ответ прямо по Аркадию Райкину. О том, что наше ходатайство приобщено к уголовному делу, которое проводится по факту злоупотреблений в вопросах незаконной регистрации договоров. Какое отношение имеет ходатайство о проверке законности пребывания на больничном к тому, что расследуется дело?

– Отношение подчиненных к вам изменилось за время, которое удалось поработать?

— Вы знаете, те люди, которые относились негативно к моему назначению, они молчали. Соответственно и сейчас, при моем увольнении, они молчат. Но очень много людей звонят, говорят, что жалеют, потому что появилась надежда на справедливость, на нормальную прозрачную работу.

– То есть, по-вашему, не всех нужно «под корень»?

— В юстиции я вижу достаточно много людей, которые будут нормально работать, если начальник не будет доводить план «ко двору», как всегда – нотариусы отчет годовой, полугодовой сдают и несут в конвертике, о регистрационной и исполнительной службе вообще молчу, там злоупотребления были очень серьезные. Если сам руководитель не будет этого делать, уже будет разрыв этой схемы, этой вертикали, когда деньги отбираются у людей и текут… (Показывает пальцем вверх. – Авт.)

Записал Андрей Трубачев, «УЦ».

Мэр и секретарь – об амбициях и давлении

В Кировограде у местных представителей политических сил зашкаливают амбиции, депутаты демонстрируют мэру свои интересы по поводу конкретных должностей, а «караван» тем временем идет намеченным курсом. Избран предложенный Андреем Райковичем секретарь городского совета, заработал исполком, отменена скандально «комплексная схема» размещения временных сооружений, уволены два заместителя городского головы, доставшиеся сегодняшнему мэру «по наследству». На очереди – принятие городского бюджета на следующий год…

«Это депутатские игры»

О том, что происходило за кулисами избрания представителя «Самопомочі» Владимира Смирнова секретарем городского парламента, почему в новом исполкоме так много людей, как будут сдерживаться возможные аппетиты депутатов, попавших в самые привлекательные комиссии нового созыва, и о других самоуправленческих перипетиях Андрей Райкович рассказал нам в эксклюзивном интервью. По его словам, трения на первом «кадровом» заседании сессии – сначала не хотели голосовать за повестку дня, потом пытались снять с обсуждения кадровые вопросы – были вполне ожидаемыми:

– Заседание было прогнозируемо сложным, депутаты постарались максимально показать свой интерес в тех или иных должностях. Понятно, что у каждой политической силы, которая представлена в депутатском корпусе, были свои видения кандидатуры секретаря. Но, в соответствии с регламентом, кандидатура секретаря подается городским головой. Оптимально, чтобы перед тем кандидатура набрала большинство, потому что секретарь избирается тайным голосованием. И когда сделали предварительные рейтинги, кандидатуры, предложенные другими политическими силами, не подошли на эту должность.

– А кто составлял эти рейтинги?

– Рейтинги составлялись партийными силами, которые представлены в совете. У «Солидарности» была сильная кандидатура, но этот человек (очевидно, имеется в виду экс-регионал Игорь Волков. – Авт.) взял самоотвод. Потому что он понимает, что у общества могут быть определенные претензии к нему. Это мудрое решение, это нормально. Это признак партийной дисциплины, этики и человеческой морали. Когда депутатские группы провели между собой переговоры, определили одну кандидатуру, за которую они готовы голосовать, она набрала 27 голосов, ее предложили городскому голове. Я как человек, которого выдвигала политическая сила, был обязан по правилам этики прислушаться.

– Избран новый исполком в составе 21 человека – это в полтора раза больше, чем в прошлом созыве, притом, что совет сократили больше, чем на треть. Почему так много?

– Потому что амбиции зашкаливали. Я открытый к диалогу человек, а исполком – коллегиальный орган, в который я предложил профессионалов, но политические силы захотели иметь профессионалов с определенной политической ориентацией. И они не поддержали мою позицию. Вы же видели, как формировалась повестка дня – сначала сняли вопрос исполкома (по предложению «Оппозиционного блока». – Авт.). Но это не простой вопрос, за ним стояло внесение смуты, появлялась проблема увольнения заместителей. Это все депутатские игры. Дальше внесли еще раз представление на членов исполкома, приняли ко вниманию пожелания и «Оппозиционного блока», и «Нашего края», и «Рідного міста», пожалуйста, у вас есть кандидаты – давайте. Но я предупредил, что будет вестись учет их присутствия на заседаниях. Никаких закрытых заседаний. Первый исполком уже был, 5 человек отсутствовало. Я предупредил, что буду ставить с периодичностью в полгода вопрос целесообразности членства в исполкоме тех или иных членов. Там нужно работать, есть конкретные программы и конкретные решения на сессию.

– В двух самых «жирных» депутатских комиссиях – земельной и бюджетной – большинство представляют люди, которые могут быть связаны с интересами конкретных бизнес-групп. Как вы эту ситуацию оцениваете?

– «Жирные» – это люди так думают. Потому что мы имеем позорное 405 решение, и до него были, и после него было много решений менее значимых, но позора не меньше принесших. Поэтому люди считают, что в этих комиссиях можно получить какую-то выгоду. Но если выстроена административная вертикаль, а я буду работать именно в этом направлении, то я буду отвечать, как городской голова, за все решения, которые будет принимать сессия, я за ее решениями не собираюсь прятаться. Проще всего сказать: «Это не я, это депутаты». Это признаки слабости, я так работать не собираюсь.

– Главный вопрос: есть ли у вас лично конкретные кандидатуры заместителей городского головы?

– Недолго до счастья осталось идти. Мы будем 24 декабря проводить сессию, главный вопрос – бюджет, и второй – утверждение заместителей. Минимум будет подано 2 заместителя, оптимально – 3 (в штате 3 заместителя городского головы, сейчас все эти должности вакантны. – Авт.). По гуманитарному блоку сейчас идут консультации, это будет привязано к областной администрации и областному совету, потому что субвенции на здравоохранение переданы областному бюджету, только финансирование первичного уровня осталось из городского бюджета.

– К вам «ходоки» уже идут по поводу заместителей?

– Да, «к нему не зарастет народная тропа». Но прежде всего – профессионализм, и если конкурс – то конкурс. Другое дело, что формат конкурса по разным кандидатурам может быть разным. Один из форматов демократического конкурса – это те же лидеры политических сил, которые представлены в городском совете. Все тут собираются, выставляем кандидатуру, зачитываем резюме…

– Так же, как по Смирнову?

– Да. Но есть еще начальники управлений, заместители начальников… Вот на таких основах формируем сейчас работу. Не всем это нравится. Каждый хочет быть «золотой акцией»…

«На меня нечем давить»

Сам новоизбранный секретарь Владимир Смирнов, которому мэр обещал «подставить плечо», вполне решительно готов не только исполнять свои формальные должностные обязанности, но и бороться с негативом в работе городской власти, делая ее более открытой.

Выдвижение его кандидатуры, конечно, не стало полной неожиданностью для него самого, но развивались события достаточно стремительно:

– Это не был какой-то длинный план, который долго разрабатывался. Мы озвучили свое предложение мэру, по-моему, в среду это было. В пятницу вечером меня проинформировали, что кандидатура рассматривается, в понедельник вечером мне подтвердили, что кандидатура будет предложена (сессии. – Авт.). Я обсуждал это только внутри нашей депутатской группы «Европейский выбор», фракции «Самопоміч», также у нас были консультации с Блоком Петра Порошенко.

– За те несколько дней, что прошли, начали вникать в круг своих новых обязанностей?

– Я с ними ознакомился до того, как меня выбрали. Почитал законодательство, обязанности, должностные инструкции. Сейчас осваиваю на практике. Не могу сказать, что я уже досконально знаю весь «функционал». Но уже понятно, с кем работать, как работать, что выстраивать и на каких основаниях. Говорить сейчас, что я готов предложить план действий, план изменений, план реформ, – не готов, нужно минимум месяц, а по-хорошему – хотя бы два месяца.

– Вы раньше следили за работой горсовета, слышали о дерибане земли, распиле бюджета под конец года на чьи-то подряды, видите себя в роли борца с этим всем?

– Конечно. Вижу как секретарь и как гражданин, в том, чтобы все было по закону – раз, по справедливости – два и по-честному – три. Я в этом заинтересован, я сюда пришел по этим причинам. Можно сидеть и возмущаться, а можно встать и пойти. Я не могу сказать, что стремился стать секретарем. У меня была своя работа, свои планы на жизнь, я не собирался переходить сюда на работу.

– Насколько вы готовы и чувствуете в себе силы быть коммуникатором между городской общиной, депутатами, городским головой?

– Вообще без проблем, потому что на меня нечем давить. У меня был ФЛП, я его вчера закрыл, чтобы устроиться на должность секретаря городского совета. Земли в городе у меня нет, денег, чтобы где-то «выпилить» земли и на ней что-то строить, у меня нет, и я не планирую этим заниматься. Крючков, за которые меня можно было бы зацепить и дергать, нет. Поэтому мне легко быть коммуникатором между всеми группами, никто из них на меня не имеет рычагов давления и влияния. В этом, я думаю, и была мудрость городского головы, когда он меня предложил. С людьми – двумя руками за то, чтобы был диалог с людьми как можно более широкий, как можно более открытый. Даже хотел двери снять с приемной, чтобы был свободный доступ, но – не положено…

Записал Андрей Трубачев, «УЦ».

«Всем все надоело», или Взгляд с другой стороны

Информационная война почти приучила нас не верить ничему и никому. Только непосредственным очевидцам или родным и близким. А правдивая информация нужна как воздух. Нужна, чтобы трезво оценить ту реальность, в которой мы все сейчас находимся. Чтобы понять, что нас ждет завтра и как нам поступать сегодня. Случайный разговор с коренной дончанкой мало что прояснил, но хотя бы позволил заглянуть за «линию размежевания» на востоке Украины.

Мне показалось, что Татьяна (имя изменено) не была до конца искренней в нашем разговоре. Но совсем не потому, что хотела что-то скрыть или обмануть. Ей, мне кажется, было очень неловко от собственного ощущения человека «с той стороны» – откуда не только ездят по делам или за продуктами, но и каждый день стреляют.

– Татьяна, расскажите немного о себе.

— Я родилась в Донецке. Выросла в Донецке, закончила школу. Училась в Донецке, в академии управления. Работала и работаю тоже в Донецке, бухгалтером. Вся жизнь связана с Донецком. Здесь вышла замуж, родители мои и мужа все из Донецка. Муж тоже работает в Донецке, на шахте.

– Обычная биография, благополучная семья?

— Да.

– Вас когда-нибудь интересовала политика?

— Нет, я очень далека от политики. Я почти не смотрю новости, ни в каких митингах не участвую, не поддерживаю ни ту, ни другую стороны. Я всегда была обычной гражданкой Украины, обычной дончанкой.

– Скажите, пожалуйста, а во время этих событий, мы их называем войной, среди ваши близких, знакомых, одноклассников кто-то пострадал? Вы кого-то потеряли на этой войне?

— Нет. Слава Богу, нет, я не потеряла, но моя знакомая, можно сказать, одноклассница, из параллельного класса… Ее мужу, он оказался в точке, где был взрыв (это возле супермаркета «Обжора», у нас там был взрыв) оторвало ногу. Это – живой пример. Не то что там кто-то рассказал. Это реально. Ну а так, чтобы у меня кто-то погиб, такого нет, слава Богу.

– Возникали ли у вас мысли уехать из Донецка?

— Только в те моменты, когда бомбили очень сильно, когда диверсионные группы действовали в Донецке. Я живу далеко от аэропорта, но, когда конкретно в моем районе загремели взрывы, тогда было желание уехать только лишь из-за страха за жизнь. Не из-за того, что боюсь потерять работу. Ее можно найти. Мы с мужем – молодые и ничего не боимся, никаких трудностей. Просто за жизнь переживаем, и даже не за свою – родителей, родственников…

– Наша редакция находится недалеко от театра Кропивницкого, оттуда, с Театральной площади, прошло много похоронных процессий. Скажите, а вот в Донецке как часто происходят такие публичные похороны военных или гражданских лиц, погибших в конфликте?

– Публичные? Не знаю. Нет.

– А как вы в Донецке называете украинские войска и как – войска «ДНР»?

– Войска «ДНР» – ополченцами. А украинские войска…. Так и называем.

– Кто воюет на стороне «ДНР»?

— Местные… Иногда слышишь, это только по говору можно узнать, говорят на чистом русском. А так, нет, в основном это дончане.

– Военных много на улице, в городе?

— Сейчас нет. Раньше было много, а сейчас как-то так, не сильно…

– Расскажите, как сейчас жизнь в Донецке?

— Очень многие люди вернулись. У нас не пустынный город, как тут думают, что там какая-то пара машин и все… Нет, внешне все нормально. Просто все как-то мрачно и печально. Очень высокие цены на одежду, дороже, чем у вас. На продукты, в частности, на мясо. Мясные продукты у нас дороже. К примеру, куриный фарш стоит 190-200 рублей…

– Разделим на 2,5… Очень даже близкие цены…

— Да, близкие. Но если вы наши 2000 рублей (минимальная пенсия). разделите на 2,5… У нас цены, может быть, как и у вас, но пенсия у нас вот такая.

– А как с работой? Многие остались без работы?

— Да, многие, потому что большинство предприятий, особенно промышленные, угольные не работают. А сколько у нас супермаркетов позакрывалось, сколько банковских учреждений, страховых компаний…

– И как люди выживают?

— Как-то выживают… Некоторые уехали на заработки… В основном кто-то что-то продает, покупает… Зарабатывают какими-то перевозками.

– У нас сейчас коммунальные тарифы сильно выросли, а как у вас с коммунальными платежами?

— Нет, у нас нормально все. Все те же тарифы, что и были, только мы платим в рублях. Ничего не подняли, все нормально.

– И у вас есть возможность оплачивать коммуналку?

— Нет, возможности нет, потому что мужу на шахте не платят зарплату. Потому что уголь, получается, никому не нужен… Но из-за этого нет отгрузок и нет зарплаты. У шахтеров нет зарплаты с июля.

– А есть такая дилемма – если не шахтером, то идти воевать?

— Да, многие жены заставляют своих мужей. Не можешь прокормить семью – иди в ополченцы «ДНР»!

– А ДНРовцам сколько платят?

— От 15 до 20 тысяч рублей.

– Ваша работа связана с «ДНР» или с Украиной?

— С Украиной.

– А те, кто работает в бизнесе и замкнут на Донецке, они кому платят налоги?

— Донецкой Народной Республике.

– И это все организовано так, как было в Украине, – счета, ставки налогов, налоговая инспекция?

— Да-да. Через банк «ДНР».

– А как вы сюда добирались?

— Очень долго. Я выехала в 4 утра, на своей машине. Я была где-то 300-й в очереди на блок-посту, который в сторону Ново-Троицкого, там отстояла очередь очень большую и приехала в Мариуполь, в Мариуполе вечером села на поезд и приехала сюда. Машину оставила в Мариуполе, на стоянке.

– А чего люди сюда едут?

— Каждый по своим делам. Кто-то в гости, кто-то за пенсией, кто-то переоформлять документы, кто-то – детские, кто-то к родне, кто-то просто сделать покупки на Новый год.

– Как пограничники с таможенниками себя ведут с одной и другой стороны?

— По-разному бывает, опять-таки, человеческий фактор. Бывают, можно сказать, обозленные военные, все полностью проверяют на украинской стороне. «ДНР» – я бы не сказала, что так тщательно проверяют … Тщательней, конечно же, проверяют украинцы.

– Как вам наша здешняя жизнь показалась, увидели какие-то отличия?

— Ну да, просто оживленно как-то все, позитивно, может… Вообще все так же, как и у нас, но поживее немножко.

– Ваш муж футбольный болельщик?

— Очень, очень.

– Как он – без «Шахтера»?

— Это для него вообще больной вопрос. Он смотрит в Интернете все матчи «Шахтера». Он безумный фанат «Шахтера», и ему так печально, что он не может пойти на стадион, что не может болеть за родную команду, что они здесь не находятся.

– Скажите, у нас очень часто ассоциировался Донецк с Ринатом Ахметовым. Помогает Ахметов землякам сейчас каким-то образом?

— Да, помогает. У нас есть детская соцпомощь, детям до года, он существенно помогает – это и памперсы, и детское питание, которые стоят немалых денег. Это очень хорошая помощь. И пенсионерам помогает гуманитарной помощью, в основном это макароны, крупы, масло, сахар, самые необходимые продукты. Это происходит каждый месяц, эта гуманитарная помощь предоставляется систематически, без всяких перебоев, что детская, что для пенсионеров.

– Получается, рядом с войной течет обычная жизнь?..

— Ну да. Единственное – страшно, когда стреляют, и страшно в «убитые» районы приезжать, там, где аэропорт, ж/д, в тех районах почти нет людей. Основная часть переехала в другие районы, подальше. А Киевский район, Октябрьского вообще нет уже, Азотный… там, конечно, страшно.

– Сейчас, буквально несколько минут назад, закончились очередные переговоры трехсторонней группы в Минске, и принято решение, что не будут стрелять на новогодние праздники. Надеетесь, что с этого начнется мир?

— Ну да, конечно. Мы каждый раз надеемся после этих переговоров. Ну, должны же быть какие-то компромиссы …

– А как люди относятся в Донецке к тому, что эта война превращается в замороженный конфликт? Чего вообще хотят дончане?

— Ничего. Мира, спокойствия. Всем все надоело. Все в подвешенном состоянии, ждут просто чуда какого-то. Все хотят хоть какой-то стабильности.

– Ну а какой же вы видите выход из этой ситуации – вернуться в Украину? Или в принципе людям все равно – хоть свое государство, хоть в Россию, лишь бы был мир.

— Я не знаю, некоторые хотят в Россию, некоторые обратно в Украину, но лишь бы были мир, спокойствие. Есть разные мнения, но уже всем все до смерти надоело. Понятное дело, может быть, если бы не было столько смертей, то и хотели бы в Украину многие. Но просто после таких жертв люди потеряли веру какую-то…

– Тема языка отошла на второй план?

— Да. Вообще Донбассу и было абсолютно, мне кажется, все равно – язык и так далее. Я и украинский хорошо знаю, и русский язык. Поэтому проблемы не видела и не вижу абсолютно. По поводу языка действительно очень преувеличено. Нет, ну, конечно, если конкретно поставлен выбор всем разговаривать на украинском языке, тогда – да… У нас просто многие до такой степени хорошо не знают украинский язык.

– Неужели ставили вас перед таким выбором?

— Ну начали же говорить уже о таком, пошли слухи… Я же не знаю, кто нам так преподносил все, типа чуть ли не сажать в тюрьму за то, что разговариваешь на русском языке. Вот так вот нам преподносили. А на самом деле людям абсолютно все равно. Ну все ж привыкли, что новая литература на украинском языке, журналы, законодательная база, все, что сдается в налоговую на украинском языке. Никто же не страдал от этого. Все к этому привыкли, ко всему привыкают…

– Если бы у вас была возможность обратиться к обеим частям Украины перед Новым годом и что-то им сказать от простого человека, который никогда не интересовался политикой и сейчас не хочет ею интересоваться, что бы вы сказали, особенно тем, кто может остановить войну?

— Пожалуйста, найдите какой-то компромисс, потому что людям это очень сильно надоело, они устали и не хотят уже ничего – ни Украины, ни России, они об этом даже речи не ведут, просто хотят мира, стабильности, работать, зарабатывать деньги, все восстановить и продолжать жить нормальной жизнью, как было до войны. С кем ни поговоришь хоть из Западной Украины, хоть Восточной… вроде всех все устраивало, но почему-то случилось вот так…

Беседовал Ефим Мармер, «УЦ».

Спасибо с фронта: область должна знать

Так сложилось, что чаще всего в нашу редакцию обращаются для того, чтобы на кого-то пожаловаться или похвалить, как правило, себя самого. И гораздо реже – чтобы сказать спасибо. Именно с этой целью на нас вышел представитель 25-й Днепропетровской отдельной воздушно-десантной бригады, выполняющей сегодня боевые задачи в Донецкой области.

В наших публикациях мы уже не раз упоминали об Олеге Берсименко – агрономе с Александрийщины, с началом АТО на востоке ставшем волонтером. Наш новый знакомый, сержант-десантник Александр, сам вышел на редакцию «УЦ», как раз по его поводу. Цитируем:

Я хотел, чтобы все в окрестностях знали о его работе, его патриотизме. Все уже вроде как руки сложили, а он продолжает – где-то находит деньги, покупает, – говорит боец.

Собственно, оповещаем окрестности. Действительно, на втором году затянувшегося конфликта на востоке волонтерское движение понемногу хиреет – об этом говорят и военные, и сами волонтеры. Происходит это по разным причинам, главная из которых – на фоне растущих цен и практически не изменившихся доходов у людей банально заканчиваются деньги. Поэтому сегодня усилия таких, как Берсименко, который постоянно взаимодействует с представителями сельскохозяйственного бизнеса нашего региона, убеждает, «выбивает» и помогает – на вес золота.

Александр из 25-й воздушно-десантной – выходец с Кировоградщины, постоянно проживающий в Желтых Водах, сам до недавнего времени занимался ведением фермерского хозяйства и волонтерством. На этой почве и познакомился с Олегом Берсименко, активно помогая Вооруженным силам Украины в самое сложное для них время. В четвертую волну, когда желающих послужить родине было уже намного меньше, чем на начальном этапе, мобилизовался добровольно.

О задачах, которые сегодня выполняет его подразделение, по телефону, а тем более для газеты говорить не стал, отметив лишь, что его подразделение – штурмовое. Зато с удовольствием перечисляет полученное батальоном благодаря усилиям вчерашнего товарища по волонтерству: от электростанций и бензопил до рюкзаков, биноклей, дорогостоящей оптики…

— Один монокль стоит 20 тысяч – это такой стократный бинокль, только на один глазок, – поясняет десантник. – Компасы по полторы тысячи гривен, «ночники», планшеты, радиостанции вот сейчас будет покупать – много чего…

В целом денежный эквивалент помощи участвующим в АТО армейским подразделениям, привлеченной Олегом Берсименко, давно перевалил за миллион гривен. Только в одну из крайних «ходок» в прошлом месяце 72-й и 25-й бригаде были переданы собранные с его помощью продукты, медикаменты, 2 планшета, аккумуляторная батарея для дизельного генератора, бензопила… Меценатами закупки выступили Анатолий Задесенец (фермерское хозяйство «Рита»), Владимир Деркач («Райпольское»), председатель Александрийской РГА Андрей Коломийцев, Юрий Фесун (ООО «Астория») и Виктор Шпичак (ООО «Маяк»).

Андрей Трубачев, «УЦ».

Райкович «вылечит» АДС?

На коммунальных предприятиях Кировограда назревает кадровая революция. Одним из ее очагов может стать городская аварийно-диспетчерская служба «1580», работники которой направили мэру коллективное письмо с жалобами на злоупотребления теперешнего директора Олега Демьяненко.

В данный момент проводится проверка приведенных фактов. По словам руководителя контрольной службы городского совета Татьяны Пильчик, часть из них уже подтверждена документально.

Сам Демьяненко в прошлый вторник получил возможность выслушать конкретные претензии подчиненных в присутствии городского головы Андрея Райковича и журналистов. Перечень достаточно длинный. Люди жаловались на директорские грубость, матерщину и даже пьянство, постоянные угрозы увольнений и их выполнение, неподготовленность к зиме и общее катастрофическое состояние служебных автомобилей, к которым закупаются фактически непригодные к использованию запасные части.

Согласно свидетельствам целого ряда высказавшихся в ходе встречи, директор службы регулярно использовал служебный транспорт и работников предприятия для личных нужд, в том числе для проведения строительных и других работ у него дома и на частном предприятии «Кировоградский завод метиз», собственником которого считают Демьяненко.

– У нас по пять заявок «висит», а вся бригада работает у него дома. Водитель со слесарем едут на вызов вдвоем,  – описывает якобы неоднократно имевшую место ситуацию один из работников.

На большую часть вопросов Демьяненко, получив слово, так и не ответил. В том числе о том, куда исчез с предприятия токарный станок, зачем было куплено бывшее в использовании и не нужное службе оборудование для мойки автомобилей (озвучивалась версия, что директор купил его у себя – за бюджетные деньги) и многие другие.

– Обстановка в коллективе нездоровая, коллектив нужно «лечить» вместе с администрацией, – отметил городской голова, подводя итоги встречи.

Ранее на еженедельном совещании с руководителями исполнительных служб Райкович уже говорил о том, что два городских коммунальных предприятия – «Теплоэнергетик» и аварийно-диспетчерская служба – нуждаются, дословно, «в кардинальной смене менеджмента».

Андрей Трубачев, фото Павла Волошина, «УЦ».

«…Он был патриотом, когда это не было модно»

Педагоги Созоновской школы связались с нами и попросили написать в «УЦ» о своем коллеге, талантливом учителе Андрее Борисовиче Иванко, который ушел от нас ровно год назад.

О том, каким удивительным человеком был Андрей Борисович, выразительнее всего рассказали не столько сами учителя Созновского НВК, сколько… слезы на их глазах. Многие из педагогов, работающих сегодня в этой школе, учились у него – кто-то в качестве молодого специалиста после пед­института, а кто – с 4 класса. Об учителях через годы почти всегда отзываются тепло и с благодарностью, но чтобы со слезами, с такой сильной горечью потери – такое мы видели, пожалуй, впервые.

Учитель и друг

Маргарите Грищук посчастливилось учиться в первом и единственном классе, где Андрей Иванко был классным руководителем. Сегодня она – преподаватель музыки в школе своего детства и заместитель директора по воспитательной работе.

— Иванко был нашим классным руководителем с 4 класса и, конечно же, читал у нас историю, – говорит Маргарита Васильевна. – Это был строгий учитель, мы его побаивались. Не до дрожи в коленках, но старались готовиться к урокам. У Андрея Борисовича были очень живые, всегда хорошо подготовленные уроки – как будто каждый урок был открытым. Заходишь в класс – на доске уже написан план урока, готовы все дополнительные материалы, карты, наглядные пособия. Иванко старался уделить примерно равное внимание каждому ученику на уроке, благодаря этому мы все, даже троечники, имели хорошие знания по истории. А вот как классный руководитель он был гораздо мягче, относился к нам как-то по-отечески. В хорошую погоду играл с ребятами в футбол на школьном стадионе. В производственном отряде вместе с нами пропалывал свеклу, копал картошку. Старался привить нам самостоятельность, выстраивать доверительные отношения. Например, за каждым классом был закреплен участок пришкольной территории, его нужно было регулярно убирать. Андрей Борисович выходил с нами на уборку, делил участок между отрядами – а потом мы убирали свои кусочки сами. «Ребята, вы сами знаете, что надо делать, стоять у вас над головами я не буду», – говорил он и спокойно шел к себе в класс готовиться к занятиям. Ответственно подходил к классным часам. Школьники очень не любили эти классные часы, так как это чаще всего были седьмые уроки. Признаюсь, многие с этих часов сбегали. Андрей Борисович этого очень не любил, ужасно сердился и после побега устраивал седьмые уроки еще два-три дня подряд. Очень трепетно относился к ученикам, которые были одаренными, показывали успехи, побеждали в конкурсах и олимпиадах. Имена всех своих учеников он записывал в отдельную тетрадь. Причем записывал о них все, вплоть до количества баллов, полученных по ВНО, и вуза, в который ребенок потом поступил.


У Андрея Борисовича была одна особенность – старшеклассников он называл на «вы». Для него старшеклассник уже был взрослым, самостоятельным, ответственным человеком, личностью. Конечно, в школе это выглядело необычно, особенно когда эти самые старшеклассники носились по коридорам, а Иванко делал им замечания.

В 10 классе нашим классным руководителем стала его жена Валентина Семеновна, а Андрея Борисовича назначили завучем по учебной работе. И у меня с ними начали складываться дружеские отношения, тем более что Иванко жил совсем рядом, в доме напротив школы. Я часто приходила к ним на праздники, даже после окончания школы продолжали тесно общаться. У них в доме была огромнейшая библиотека – более тысячи книг, книжные шкафы занимали всю стену в гостиной. Кроме книг, Андрей Борисович очень любил цветы. В цветах были все подоконники, цветы росли во дворе. Бывало такое, что жена требовала освободить какой-то угол в доме от слишком разросшегося растения – Андрей Борисович тогда переносил его в школу. У меня дома стоят два «денежных» дерева, которые он подарил мне пару лет назад.

Иванко и его жена сыграли в моей жизни очень большую роль и после того, как я закончила обу­чение. Именно Андрей Борисович предложил кандидатуру моей дочери на участие в олимпиаде по педагогике и психологии (она тогда училась в 11 классе в 28-м лицее). Она заняла второе место и получила дополнительные 40 баллов, которые помогли ей поступить в университет им. Шевченко.

«Где он доставал  эти книги?..»

В 1985 году в Созоновскую школу пришла молодая учительница украинского языка и литературы Светлана Щербина. К тому времени Иванко уже был завучем по учебной и воспитательной работе, его прямая обязанность – помочь молодому специалисту встать на ноги.

— Когда я пришла в школу, Андрей Борисович встретил меня очень тепло. У меня был красный диплом, и когда он узнал об этом, очень обрадовался. «В нашем полку прибыло», – сказал он тогда. В школе работали двое учителей, закончившие институт с красным дипломом, один из них Иванко, я оказалась третьей. Через несколько дней Андрей Борисович пришел на мой урок. В течение всего урока делал записи в тетради, а потом – разбор полетов. Сначала в мой адрес полился целый поток похвал: урок построен отлично, хорошая дикция, правильно расставлены акценты. Он говорит – а за спиной крылья растут, растут… А потом плавно в этот поток похвал вплетаются замечания: «Начало урока прекрасное, но в этом месте ты немного затянула… А тут не удалось привлечь внимание учеников… Здесь была выбрана не та интонация… Но в целом все прекрасно». Вот так Андрей Борисович по-доброму меня учил. Еще практически сразу меня поразило то, что он приносил с собой огромное количество книг и щедро раздавал их всем, кому нужно, – учителям, школьникам для подготовки домашних заданий. Он подарил мне много книг украинских писателей и поэтов, причем в этих книгах было много заметок карандашом. Помните, после распада СССР в школьную программу по украинской литературе были внесены большие изменения – в ней появились имена авторов, которых раньше было запрещено печатать, достать их книги было невозможно. Но Иванко все время снабжал меня произведениями Евгения Маланюка, Лины Костенко, Владимира Винниченко, Василия Стуса (именно Стуса, кстати, он очень ценил), многих других. Я удивлялась тогда – где он доставал все эти книги? Уже потом, когда Иванко стал преподавать в институте усовершенствования учителей, я узнала, что он руководил кировоградской «Просвітой», и все эти книги привозились из Канады. К сожалению, Андрей Борисович из всех книг, которые мне подарил, подписал только одну. Это была книга с намеком – «Як писати твір» Ольги Довгой. Дарственная подпись была такая: «Світлані Василівні Гетьманець-Щербині з побажанням стати словесником №1 не лише в нашому степовому краї, але й в Українській державі. Але задля того треба невтомно працювати над собою і писати, писати, писати…». В общем, таким образом он намекнул мне, что я могла бы принять участие в конкурсе «Учитель года». Андрей Борисович считал, что у меня есть все шансы. В общем, в 2003 году заявилась я на «Учителя года», поехала в Киев. И заняла второе место. Сколько времени Андрею Борисовичу пришлось меня успокаивать! Мне казалось, что я его подвела. Он утешал меня, говорил, что я очень хорошо себя показала, что он мной гордится. Решили, что через несколько лет попробуем снова. В 2009 году я приняла повторное участие в конкурсе «Учитель года», но уже не было того накала страстей, так как Андрей Борисович в это время уже сильно болел и не мог уделить конкурсу достаточно внимания.

По стопам великих

— Иванко очень тщательно изу­чал наследие наших великих педагогов – Василия Сухомлинского и Ивана Ткаченко, – отметила Светлана Шербина. – Последнему он посвятил обширный научный труд. Конечно же, перенял опыт своего директора Сергея Григорьевича Максютина, благодаря которому наша школа стала одной из ведущих по такой внеклассной практике, как группы продленного дня. В какой-то период эти группы хотели закрыть, и именно Андрей Борисович добился того, чтобы этого не случилось. Сам Иванко в нашей школе организовал сразу несколько форм внеклассной деятельности. Первая – политический клуб «Я и время». В рамках этого клуба в школу приглашались преподаватели педуниверситета, общественные деятели, родители. Вопросы, которые обсуждались на заседаниях, были самыми разными: международная политика, национальные интересы и прочее.

Кроме политклуба, Андрей Борисович организовал в нашей школе драмкружок. Он действовал в актовом зале, и на сцене этого зала ставились самые разные спектакли – от Шекспира до корифеев украинского театра. Благодаря Андрею Борисовичу кружок наладил тесную связь с театром им. Кропивницкого, его посещали актеры театра, а в спектаклях участвовали не только учителя и дети, но и родители. Внеклассная работа была поставлена на высочайший уровень.

А как же история? Андрей Иванко преподавал школьникам предмет, бывший в свое время одним из ведущих в деле пропаганды идей коммунизма и претерпевший множество болезненных трансформаций, когда в уже независимой Украине начали говорить о вещах, ранее тщательно умалчиваемых.

— Для Андрея Борисовича резкое изменение формата преподавания не было шоком, как для многих других учителей старой закалки, – говорит Светлана Щербина. – Он с огромным уважением относился к шестидесятникам, читал их работы. Изучал монографии ведущих историков, читал статьи в профильных журналах. В общем, он был в курсе того, какие события творились в нашей стране на самом деле. В начале 90-х, когда учить историю по старым учебникам было уже нельзя, а новых просто не было, Андрей Борисович посоветовал мне книгу по истории Украины авторства Ореста Субтельного. Муж купил мне эту книгу за 10 долларов на Петровке в Киеве – до сих пор активно ею пользуюсь при подготовке уроков. Знаете… сейчас патриотизм – это модно, а Андрей Борисович был патриотом в то время, когда это не было модным, когда, наоборот, считалось, что проявление любви к Украине, ее истории и языку – это неинтересно. Хорошо, конечно, что патриотизм стал популярен, но каков среди всех этих юношей и девушек процент настоящих, не показных патриотов? А Андрей Борисович был настоящим…

Виктория Барбанова, «УЦ».

Суды становятся более открытыми

Ситуация, сложившаяся вокруг судебной ветви власти в Украине, бесспорно, требует весомых шагов, направленных на укрепление доверия граждан к суду, отметил избранный судья-спикер Ленинского районного суда г. Кировограда Алексей Мягкий.

В средствах массовой информации создан ее негативный образ, и это понятно при нынешней ситуации в стране. Средства массовой информации, выполняя свою функцию в аспекте освещения деятельности судебных органов, зачастую информируют общество только о громких делах, в основном имеющих политическую, коррупционную окраску, или о скандалах, возникающих вокруг судей.

С целью обеспечения объективного освещения всех аспектов работы суда внедряется новый для нашей системы институт – судей-спикеров. Судья-спикер – это не отдельная должность в суде, которая потребует дополнительного расходования бюджетных средств. Судей-спикеров в каждом суде выбирает орган судейского самоуправления – собрание судей – из числа судей путем открытого голосования. Основная задача, которая возлагается на судью-спикера, – совместно с пресс-секретарем суда наладить и поддерживать эффективную коммуникацию с прессой для надлежащего информирования общественности.

Конечно, судья-спикер не имеет права предоставлять информацию, касающуюся оценки рассмотрения конкретного дела или мотивов принятия судьей решения, поскольку это запрещается Кодексом судейской этики. Вместе с тем представители прессы всегда будут иметь возможность получить информацию, вызывающую общественный интерес, распространение которой разрешено действующим законодательством Украины.

По вопросам коммуникации представители прессы могут обращаться к пресс-секретарю Ленинского районного суда Ирине Гаркуше и судье-спикеру Алексею Мягкому по телефону  32-07-81 или по электронной почте: inbox@ln.kr.court.gov.ua.

Соб. инф.

Коррупционеры, готовьтесь!

В Кировограде провел тренинг руководитель проекта «Наші гроші» Алексей Шалайский.

Немного о самом проекте. В 2011 году, во время работы Юрия Бойко в минэнерго Украины, подконтрольный министерству «Черноморнефтегаз» приобрел буровую платформу сингапурского производства не непосредственно у завода Keppel, а через посредника – британскую фирму Highway Investments Processing – за $400 млн, дороже, чем у производителя. Вторая вышка также была куплена не напрямую. Перелопатив кучу документов, двое киевских журналистов – Алексей Шалайский и Юрий Николов – опубликовали в «Зеркале недели» расследование «Вышка для Бойко», в котором детально рассказали об упомянутых сделках.

Сам Бойко поспешил заявить, что этот материал – заказной. И – прецедент, кстати, обычно в суд подают на журналистов, а не наоборот – немедленно нарвался на судебный иск от «Зеркала недели» и авторов статьи. Финансовых требований никаких не было, истцы просили лишь опровергнуть сказанное. Суд вполне ожидаемо закончился в пользу Бойко, но, тем не менее, послужил хорошим пиаром для Шалайского, Николова и газеты.

Эти события можно считать отправной точкой «Наших грошей». Если раньше о проекте, который регулярно вскрывал бы коррупционные схемы при проведении государственных закупок, Шалайский и Николов только думали, то во время работы над «Вышкой для Бойко» решили взяться за дело всерьез. Они подали грантовую заявку и выиграли несколько тысяч долларов на написание серии статей по тендерам.

Шести статей им показалось недостаточно. И параллельно с расследованием махинаций мин­энерго о буровых платформах появился сайт «Наші гроші». Сейчас это – полноценный портал, на котором каждый день появляется информация о тендерах, вызывающих подозрения. Есть также несколько региональных сайтов и одноименная телепрограмма на канале Zik.

За время существования проекта по его публикациям неоднократно возбуждались уголовные дела. Но чаще тендеры просто отменяют – чтобы не «светиться» на всю Украину. В целом же на протяжении четырех лет «Наші гроші» вернули в государственный бюджет, по самым скромным подсчетам, около миллиарда долларов. Впечатляет, согласитесь.

Впрочем, борьба с коррупцией вовсе не является целью Шалайского со товарищи.

— Да ни с чем мы не боремся, – говорит он. – Я лично вижу свою задачу как журналиста описывать все эти схемы. А бороться должны соответствующие органы. Я же просто получаю кайф от своей работы. Если благодаря нашей публикации удалось остановить какую-то «мутную» сделку – отлично. Нет – ну что же, работаем дальше.

«Мутные сделки», между прочим, в Украине бывают уникальными.

— Был такой случай, – улыбается Алексей Шалайский. – На тендер подали заявки две фирмы. Подобная наглость встречается нечасто: компании принадлежали напрямую мужу и жене. Выиграл муж. Мы об этом написали, вмешались правоохранители. Тендер, естественно, отменили – это не проходит даже в Украине. Зато проходит другое. Муж и жена подали в суд заявление с просьбой признать их брак недействительным – есть, оказывается, такое определение. И Фемида – конечно же, абсолютно безвозмездно – удовлетворила иск. После этого они снова пришли к объявителю тендера: вот вам, мол, бумажка, где черным по белому написано, что мы действительно являемся мужем и женой, но брак наш нельзя считать действительным. Бред, скажете вы? Но на основании этого бреда тендер все-таки отдали первоначальному победителю – «недействительному» мужу.

Кировоградским же журналистам, которые пришли на тренинг, Шалайский и его коллеги Ирина Салий и Юрий Школяренко дали не очень много советов. Но они чрезвычайно важны (для желающих писать о коррупции, понятно, ведь желание – это первое, что должно присутствовать в любой профессии). Все, о чем говорилось, мы перечислять не будем, потому что есть чисто внутренние «фишки», о которых читающим «УЦ» бизнесменам и политикам знать вовсе не обязательно. Однако кое-что расскажем.

Первое. Киевским изданиям на самом деле очень нужны качественные тексты из регионов. То, что журналисту из провинции невозможно опубликоваться во всеукраинском СМИ, – миф. Столичные медиа, в частности, с удовольствием берут расследования, проведенные на уровне областей и даже районов.

Второе. Не стоит бояться судебных исков. Просто нужно сообщать лишь многократно проверенные факты.

Третье. Реакция правоохранительных органов будет не всегда. Но это не значит, что не нужно писать, – капля камень точит. И это, пожалуй, самое главное.

В общем, готовьтесь, дорогие бизнесмены и политики. Если раньше о ваших деяниях сообщали буквально единицы, то теперь нашего полку прибыло.

Андрей Лысенко,  фото Елены Карпенко, «УЦ».

Ребенок в опасности: достаточно пары секунд

Семилетнему ребенку в руки попал мягкий поролоновый мячик. Через несколько часов перед его мамой встал выбор: везти ребенка, проглотившего игрушку, в больницу или попытаться помочь ему самой. К счастью, в этот раз все обошлось без врачей и почти без последствий (разве что для родительских нервов).

Однако детям не всегда так везет. Угрозу может представлять даже погремушка – внутри нее множество мелких шариков, которые в случае поломки могут запросто оказаться не только в желудке малыша, но и в дыхательных путях. А ведь есть пистолеты и автоматы, стреляющие пластиковыми пульками, буквы и цифры на магнитах, конструкторы с мелкими деталями, музыкальные игрушки с батарейками внутри, дешевые китайские машинки с отваливающимися колесами… Учитывая тот факт, что именно в новогодние праздники детей массово задаривают самыми разнообразными игрушками, мы и решили обсудить тему опасности, которую может представлять собой неправильно выбранный подарок. Никто ее не раскроет более наглядно, чем те, кто сталкивается с последствиями ежедневно, – врачи детской областной больницы.

– Вы подняли очень важную тему, – отмечает заведующий ЛОР-отделением Леонид Устенко. – Правда, я бы по опасности поставил игрушки не на второе, а даже на третье место. На первом – не соответствующая возрасту детей еда. Например, по частоте случаев попадания в трахею и бронхи грецких орехов в последние несколько месяцев я понял, что в этом сезоне орехи уродили на славу. Если говорить о праздниках, то в такие дни детей часто балуют вкусностями вроде арахиса, всяческих драже – все это потом нам приходится извлекать из дыхательных путей. Отдельная больная тема – рыба. Ребенку в возрасте до трех-четырех лет совершенно не обязательно есть рыбу, ее в рационе можно заменить другими продуктами. Но в этом практически невозможно убедить родителей, и они дают маленьким детям куски рыбы, плохо очищенные от костей. Регулярно извлекаем из детских легких фасоль, тыквенные и подсолнечные семечки.

Второе место в рейтинге Леонида Юрьевича заняли предметы, которые не должны попадать в руки детям. Иглы и булавки, пуговицы и кнопки, монеты, винтики и гайки – всего не перечислишь. Но для всех этих мелочей действует единое правило: у ребенка не должно быть возможности до них добраться. А о том, что бывает в противном случае, эндоскопист Анна Била рассказала нам в ужасающих подробностях:

– Один из последних случаев – ребенок проглотил булавку. На такие булавки часто пристегивают пустышки или просто цепляют их на одежду от сглаза, – говорит она. – В пищеводе булавка раскрылась и встала острым краем вниз. Пищевод был травмирован, естественно, операция была единственным вариантом. Но самым поразительным у меня был другой случай. Девятимесячный ребенок сидел в манеже, рядом с ним играли старшие дети. Они где-то умудрились достать рыболовный крючок на леске и забрасывали его в манеж к малышу, играя в рыболовов. Мама подоспела только тогда, когда ребенок уже полностью проглотил крючок…

Но вернемся к игрушкам. Мнение врачей по этой теме оказалось неожиданным: игрушки, кажущиеся весьма опасными, на деле стают причиной совсем небольшого количества травм. Например, пистолеты и автоматы, стреляющие пластиковыми пульками.

– В ЛОР-отделении детей с травмами, вызванными этим типом игрушек, не было, – отмечает Леонид Юрьевич. – У нас был резонансный случай с оружием – в Бобринецком районе ребенок был застрелен из пневматического пистолета другим ребенком, пуля попала в сердце. Но этот пистолет – не игрушка.

– Я хотела бы, чтобы родители были внимательными к игрушкам с магнитами и игрушкам, работающим на батарейках, – отметила Анна Владимировна. – Дети нередко глотают мелкие магниты. Один магнит опасности для организма не представляет, он выйдет естественным путем. Но, если их в пищеварительном тракте больше, могут возникнуть серьезные проблемы. Магниты притягиваются друг к другу. Если было проглочено сразу несколько магнитов, они могут травмировать пищевод – самое опасное место пищеварительной системы ребенка. Если же два и больше магнитов было проглочено в разное время, то возникает другая проблема – магнит, попавший в кишечник, начинает притягиваться к магниту в желудке, например. Ткани сдавливаются и травмируются, возникает целый букет симп­томов. А если вы не заметили, что ребенок съел пару магнитов, то его будут долго лечить от гастрита, энтероколита и прочего. Батарейки опасны тем, что имеют электрический заряд, из-за чего окружающие ткани травмируются еще больше. Если целостность батарейки нарушается, к этому добавляется еще и химический ожог.

После услышанного невольно задумаешься, покупать ли ребенку буквы и цифры на магнитах… Да и музыкальные игрушки на батарейках уже вызывают опасения. Но хочется ведь подарить чаду что-то развивающее! Может, конструктор?

– Мелкие детали от конструкторов довольно часто застревают в пищеводе, могут попасть в гортань или трахею, – говорит Анна Била. – Но на рентгеновских снимках их не видно. Из всех производителей только «Лего» выпускает конструкторы из пластика, в составе которого есть контрастное вещество, реагирующее на рентгеновские лучи.

Как видим, опасной может быть любая игрушка. Отказаться от игрушек совсем? Таких радикальных мер не нужно, ведь ребенок все равно найдет, чем играть, и пусть это будет игрушка, а не ножницы или спички. А чтобы избежать угроз, нужно выполнять несколько простых правил.

Первое правило: покупайте игрушки, соответствующие возрасту ребенка. Рекомендуемый возраст указывается на упаковке.

Второе правило: не оставлять детей без присмотра. В подавляющем большинстве случаев игрушки или их части проглатываются или вдыхаются детьми, предоставленными самим себе. Чтобы произошла трагедия, достаточно всего пары секунд – помните об этом.

Третье правило: как можно скорее избавляйтесь от поломанных игрушек. Если видите, что ребенок сломал игрушку, заберите ее.

Четвертое правило: пусть у ребенка будет немного игрушек, но они будут качественными, изготовленными из прочных и нетоксичных материалов. К сожалению, подавляющее большинство дешевых игрушек из Китая этим критериям не соответствуют.

Беседовала Виктория Барбанова, «УЦ».