Парад-алле

Угадайте, кто победит на выборах:

3 клоуна или директор цирка?

Верховную Раду цирком называют давно, и, как вы понимаете, не только из-за стандартного купола на здании парламента. Но если раньше штатное расписание заведения на Грушевского было достаточно стабильным и включало представителей всех обязательных цирковых профессий — от директора и шпрехшталмейстера до эквилибристов и иллюзионистов, то в нынешней каденции наметился резкий перекос в сторону клоунов самых разных специализаций.

В нынешем парламенте не увидишь героических метателей ножей — оказалось, что метать в коллег дерьмом гораздо безо­пасней. Больше никто не распиливает прекрасных женщин — гораздо выгодней пилить бюджет. Бесстрашные укротители по-тихому сменили диких хищников на послушных тушек. И даже шпрехшталмейстер, судя по постоянной каше во рту, стал потихоньку подрабатывать смотрителем за животными. Вдруг оказалось, что не нужно летать на трапециях, поднимать невероятные веса, балансировать на проволоке… Зачем? Можно даже не надевать накладной нос и смешные ботинки, достаточно выйти в центр манежа, под яркие софиты телекамер и заорать во весь голос: «А вот и я!»

Способ прославиться — простой и надежный, но есть нюанс: это слава клоуна, а не политика. И чем активней ты два года нарабатывал репутацию шута, тем предсказуемей реакция на любое твое выступление. Именно поэтому хохот, а не сочувствие, вызвали «жуткие» подробности «покушений» на Антона Геращенко и Алексея Гончаренко. Это не мы бесчувственные, господа политики, это вы выглядите смешно практически в любой ситуации.

Как и в настоящем цирке, наши политики-клоуны заметно отличаются друг от друга. Перефразируя известную песню, «Есть клоуны центральные, высокие и важные», но, как только перед ними кто-нибудь поставит микрофон, тут же начинается работа на публику. Это самая скучная категория клоунов. Впрочем, и у них бывают номера высокого класса. Редко, но бывают. Помните, как важный Юрий Бойко отвесил пару плюх Олегу Ляшко? А теперь представьте их в этот момент в рыжих париках и с красными носами! Юрий Никулин и Михаил Шуйдин позавидовали бы.

Самая массовая категория парламентских клоунов называется «А мною заполняют перерыв». Неизвестно кто начинает нести неизвестно что — не смешно, но внимание ненадолго привлекает. Типичный пример — депутат Артеменко, вчера его знали только соседи по рабочему месту, а сегодня он выдал такую репризу, что все обзавидовались. Сдать Крым в аренду России на 100 лет! А чего? Осталось уговорить нотариуса — и дело в шляпе.

Ну а дальше — только звезды!

Возглавляет наш парад-алле, безусловно, Олег Ляшко. Это просто реинкарнация легендарного Карандаша. У них даже походки похожи — чаплинские. Роль легендарного спутника Карандаша — собачки Кляксы в нашем случае исполняет нардеп Мосийчук. К сожалению, последняя шутка Ляшко оказалась неудачной. Пока он дальше «скотыняк» не шел, все было в порядке, но, как только выдал нецензурный анекдот в прямом эфире 112 канала, сразу стал противен многим. Олег, это же цирк, и в зале всегда есть дети!

Номер второй — тоже реинкарнация. На сей раз грустного клоуна Леонида Енгибарова. Вы уже поняли кто? Зорян Шкиряк. Полная внешняя копия, и даже легендарная «жабка» один к одному. Одно отличие: Енгибаров был грустный, умный и добрый, а Шкиряк — нет. За ним — Парасюк, заурядный клоун из провинциального шапито — орущий по любому поводу. Кто еще? Включите телевизор — сами увидите.

P. S. Хотелось бы в заключение поговорить о клоунессах, но в канун 8 Марта как-то неловко. Хватит с нас клоунов…

Ефим Мармер, «УЦ».

Медреформа: ни одна больница не будет закрыта

Кировоградщина может стать одним из регионов во главе реформы здравоохранения, раньше других создавшим госпитальные округа – за это в правительстве обещают дать дополнительных денег на развитие отрасли. В понедельник главные врачи со всей области публично озвучили то, как они это видят, заложив основу перспективного плана реформы на территории.

Совещание, в котором, помимо медиков, приняли участие глава ОГА, народный депутат, отраслевые чиновники и представители районных властей, подытожило очередной этап работы, которая велась несколько месяцев. За время, прошедшее после принятия Кабмином постановления о проведении в стране очередного этапа реформирования, и врачебная среда, и самоуправление успели вникнуть и разобраться, что к чему.

Акценты

Главное, что нужно было понять для того, чтобы на местах приняли изменения, – что в их ходе не будут ничего закрывать и никого не станут сокращать. На этом в первую очередь акцентировал внимание председатель Кировоградской областной государственной администрации Сергей Кузьменко.

— Ни одно медицинское учреждение в области не должно быть закрыто, каждый врач – а у нас каждый врач на вес золота, их у нас не хватает – должен максимально реализоваться и иметь максимально качественные условия для предоставления медицинской услуги. Это принципиальное условие, – в частности, подчеркнул он, обращаясь к представителям медицинской общественности региона и чиновникам разных уровней.

О том, что перспективный план объединения медицинских учреждений в округа должен формироваться «снизу», говорил представитель парламентского Комитета по вопросам здравоохранения Константин Ярынич. По его мнению, навязывание «спущенного» из Киева, вмешательство исполнительной власти здесь недопустимо.

— Если не будет взаимопонимания на территориях, мы не имеем права выносить это на рассмотрение Кабмина. Кировоградщина – одна из первых, кто сегодня обсуждает в правильном русле этот вопрос, – отметил нардеп.

Впрочем, у местной медицины есть и вполне конкретный материальный стимул не затягивать с раздумьями сверх необходимого – Министерство здравоохранения предоставит преференции для округов, которые будут сформированы первыми, – в плане финансирования и обеспечения оборудованием.

— Кировоградщина будет в авангарде тех областей, которые сделают свою домашнюю работу и получат от правительства дополнительные ассигнования на то, чтобы развивать нашу медицинскую отрасль, технически оснастить врача, чтобы он был и с зарплатой, и с современными возможностями… Мы уверенно отдаляемся от советской модели. Есть образовательные округа, будут медицинские округа, тот путь, который касается административной реформы, Украина тоже пройдет спокойно, договорившись с территориями и получив правильный результат, – подытожил общие ожидания Сергей Кузьменко.

Как это может быть

Еще раз о том, зачем это и почему. Суть госпитальных округов – в том, чтобы человек мог получить медицинскую помощь максимального качества в том месте, куда он может быть доставлен за час. При этом свои базовые функции районные и городские больницы продолжат выполнять, как и выполняли, плюс получат возможность развивать у себя какой-нибудь вид специализированной помощи, который нужнее в их госпитальном округе.

— Это инструмент для развития системы здравоохранения, инфраструктуры, для того, чтобы как можно ближе к населению была медицинская помощь, и она была качественней, – поясняет глава обл­здрава Олег Рыбальченко.

Для «кустовой» организации есть и другие мотивы. Создание отделений или центров предоставления многих современных видов медицинской помощи технологически и социально-экономически обосновано и уместно только в случае обслуживания ими большого количества населения – по экспертным расчетам, от 120-200 тысяч. Например, открывать гемодиализный центр целесообразно, если он будет постоянно обслуживать минимум 25 пациентов. А на территории большинства районов области такое их количество не проживает. То есть человек с почечной недостаточностью из отдаленного района должен был ехать полторы-две сотни километров в большой город, просто чтобы оставаться в живых. Процедура – по 6 часов, через день.

То, как эта ситуация меняется сейчас, уже вписывается в философию реформы. Как раз на прошлой неделе в Малой Виске заработало первое на Кировоградщине отделение гемодиализа за пределами областного центра. В ближайших планах – создание еще одного в Александрии. Разделенной на три госпитальных округа – западный, центральный и восточный – область видят и сами медики. В западный округ готовы войти медики Голованевского, Гайворонского, Благовещенского, Новоархангельского, Добровеличковского и Маловисковского районов. В восточный, скорее всего, отойдут медучреждения Светловодского, Онуфриевского, Александрийского и Петровского районов. Остальные территории – соответственно, склоняются к объединению в центральном.

Поданные в результате долгого обсуждения в среде профессионалов предложения теперь будут подытожены после окончательного согласования на территориях, затем переданы в МОЗ, а оттуда – на утверждение правительства, поясняет глава облздрава. После вынесения соответствующего постановления Кабмином каждая территориальная община решением сессии районного совета примет для себя план развития медицинской отрасли на 5 лет, и уже под эти планы будут выделяться конкретные деньги.

Есть вопросы?

Конечно, сегодня обсуждаются как позитивы, так и негативы реформы на конкретном областном материале. Например, в предполагаемом западном округе все три мощные больницы интенсивного лечения – в Гайвороне, Добровеличковке и Малой Виске – будут равноудалены от центральной части нового объединения. Но наибольшим препятствием для соблюдения требований ко времени доставки пациента здесь могут стать не расстояния, а качество дорог. С другой стороны, в Кабмине, по словам Олега Рыбальченко, ремонт подъездных путей называют одним из приоритетов после создания госпитальных округов.

К тому же ситуация с доступностью медицинской помощи в западных районах сегодня – такая же, реформа не приблизит и не удалит точку А на карте от точки Б. Именно поэтому в ней отсутствует привязка к существующим административным границам.

— Возможен вариант, когда самые западные Гайворон, Голованевск и Благовещенск создадут для себя госпитальный округ первого уровня, а пользоваться услугами второго уровня будут в Умани, где они ими пользуются и сейчас, – поясняет глава облздрава. – Мы еще не знаем, возможно, часть пациентов этого региона изначально, на первичном уровне, выберут врачей из других областей. Например, у меня есть такое ощущение, что часть пациентов Ольшанского района выберет первомайских врачей как врачей первичного звена. А Национальная служба здоровья вообще будет распределять средства без привязки к административно-территориальному делению – где человек получил помощь, туда деньги и пошли. Эта система выстроится естественным путем.

Можно спорить о возможных преимуществах и недостатках тех изменений, которые сегодня предлагает государство, в том числе в здравоохранении. Можно подхватывать противоречивые заявления и оценки отдельных болтунов по поводу, часто политически заангажированных, и разводить «зраду». Но с тем, что перемены в системе государственной медицины давно назрели и жизненно необходимы, точно не поспорит никто. По крайней мере, широта обсуждения вопроса, то, как власть «дует на холодную воду», по несколько раз переспрашивая непосредственно реформируемых о том, как им и их пациентам будет лучше, внушает сдержанный оптимизм.

Андрей Трубачев, «УЦ».

Страсти по главной площади

На прошлой неделе в горсовете прошло еще одно заседание по установке памятника Героям Майдана на центральной площади города. На заседании, которым руководил заместитель городского головы Александр Грабенко, утвердили жюри конкурса. В него после долгих прений вошли все-таки несколько архитекторов: Людмила Харламова, Юрий Пенязь, Александр Постолатий и главный архитектор города Вадим Мездрин. А также несколько управленцев: сам Александр Грабенко, директор областного департамента культуры Валентина Животовская и начальник областного управления градостроительства и архитектуры Виктория Куликова.

Напомним, в соответствии с проектом решения, конкурс на проект памятника пройдет в два этапа: на первом все желающие смогут проголосовать за понравившийся проект в «Фейсбуке», на втором этапе жюри выберет победителя из пяти проектов, которые наберут больше всего голосов. Авторы лучших, по мнению пользователей «Фейсбука», проектов получат премии горсовета: 25000, 15000 и 10000 гривен.

Конкурс объявят уже в марте. А поставить памятный знак планируют до конца первого полугодия! То есть за три месяца… По крайней мере, об этом заявил Александр Грабенко.

При этом бюджет на сам памятный знак изначально не определен. То есть фактически пользователи «Фейсбука» могут сравнивать между собой проекты стоимостью в 100 тысяч и в десять миллионов. Архитектор Людмила Харламова считает, что это не проблема, мол, сначала выберем эскизы, а уж потом будем определяться со стоимостью.

Конкурс будет открытым, то есть специально приглашать к участию известных скульпторов и архитекторов мы не будем. Кто захочет сам в «Фейсбуке» выставить свой проект, тот и выставит.

— Дело не в именах, – считает Людмила Харламова, – это может быть и студенческий проект. В Виннице сделали памятник по студенческому проекту – вышло очень красиво.

Безусловно, среди наших студентов могут быть гении. Но все-таки очень хотелось бы, чтобы в конкурсе приняли участие не только они. А вот это уже сомнительно.

— Главное, чтобы хоть кто-то принял участие, – говорит Вадим Мездрин. – Когда мы объявили конкурс на реконструкцию улицы Дворцовой, знаете, сколько у нас было предложений? Одно!

Проконсультировать нас мы попросили бывшего главного архитектора города Виталия Кривенко. Дело в том, что именно Виталий Кривенко является автором проектов площадей перед горсоветом, педуниверситетом и техническим университетом, Богдана Хмельницкого, Ангела-Хранителя, сквера Эльворти и т.п. И, наверное, он, как никто, знает, как вписать памятник в площадь, как провести конкурс и т.п.

— Я считаю, что объявлять конкурс на один памятный знак, – неправильно, – говорит Виталий Ефремович. – Нужно объявлять конкурс на концепцию площади, потом разделить концепцию на этапы и воплощать в жизнь. Можно сделать прекрасный памятник, который потеряется в окружающей застройке. Здание облгосадминистрации с плиткой «кабанчик»… Не знаю, где еще такое сохранилось, может, где-то на фермах. Надстройка над гостиницей «Украина». Все это, на мой взгляд, нужно приводить к какому-то единому стилю.

– Вы были против установки памятника Героям Майдана на площади…

— Да. По двум причинам. Во-первых, мне кажется, что погибшие все-таки требуют уважения. А на центральной площади всегда будут ставить елку, сцену на праздники – другого места у нас просто нет. И это как-то нехорошо по отношению к погибшим. Во-вторых, посмотрите на наши памятники: мемориал на Валах, памятный знак жертвам Голодомора, потом – памятник воинам-интернационалистам, перешли через мост – жертвам Чернобыльской катастрофы. Теперь мы продлеваем этот мемориальный экскурс до центральной площади. Это неправильно.

Но если это решение уже принято, то обсуждать его нет смысла. Надо думать о том, чтобы на площади, где стояла скульптура Матвея Манизера, поставить что-то достойное. Я не о личности Кирова, а о самой скульптуре, которая была сделана профессионально. Но композиционное решение может быть выполнено и другими приемами.

– Кому из украинских скульп­торов вы предложили бы принять участие в конкурсе, если бы вы его проводили?

— Над такими проектами скульп­торы и архитекторы работают в тандеме. Я никогда не работал с местными скульпторами. Не потому, что они плохие. Так складывалось. Памятник Богдану Хмельницкому – это работа скульптора, народного художника Украины, Макара Вронского. Ангел-Хранитель – заслуженного деятеля искусств Анатолия Гончара. Я много работал с молодым львовским скульптором Владимиром Цисариком. Он делал памятник студентам возле Национального университета, памятник Игорю Тамму. Памятник братьям Эльворти делал очень талантливый скульптор, сейчас он уже народный художник Украины Николай Олейник. Когда приезжают коллеги из других областей, то говорят, что у нас получился музей современной украинской скульптуры.

Нужно разослать условия конкурса, и специалисты (архитекторы и скульпторы) сами себя предложат.

– А можно поставить памятник за три месяца?

— Не думаю.

– А объявлять конкурс без предварительных рамок бюджета можно?

— Провести конкурс можно. Почему нет? Но что дальше? У нас уже был опыт с памятником жертвам Голодомора. Конкурс провели, его выиграл местный скульптор Григорий Савченко. Но когда он озвучил сумму, то оказалось, что таких денег нет. И в результате поставили то, на что хватило, – типовой крест…

Виталия Кривенко в жюри конкурса включили с правом совещательного голоса. Однако он говорит, что согласия на это не давал. Не исключено, что Кривенко подаст на конкурс свой проект концепции площади, над которым работал вместе с коллегами. Вообще не сообщили о конкурсе почему-то архитектору площади Владимиру Раку! Хотя кому, как не ему, знать, что лучше всего впишется в спроектированную им площадь? Впрочем, узнав от нас о готовящемся конкурсе, Владимир Александрович сказал, что изучит условия и, вполне возможно, представит на конкурс свой проект.

Идея провести оба этапа конкурса в марте, выбрать победителей в «Фейсбуке» и поставить памятник за три месяца все еще кажется нам очень сомнительной. Это ведь все-таки не маленький памятник в сквере. Это центральная площадь – лицо нашего города. Очень бы не хотелось в условиях спешки и недофинансирования это лицо изуродовать. Ведь, скорее всего, нам с этим лицом придется жить долгие годы.

Ольга Степанова, «УЦ».

Константин Ярынич: «Неважно, кто будет министром»

Есть ли почва под слухами о возможном назначении нашего земляка министром здравоохранения, почему украинцы до сих пор ездят пересаживать органы за границу, почему ни один глава МОЗ на сегодня не способен разрешить существующие в отрасли проблемы — на эти и другие вопросы отвечает народный депутат и практикующий врач-онколог Константин Ярынич.


Учитывая, что Уляна Супрун, возглавляющая министерство сегодня, пока не избавилась от приставки «и.о.», и осведомленные люди уверены, что парламент ее кандидатуру не утвердит, сам собой встает вопрос о возможных будущих кандидатурах. Но проблема сегодня — не столько в персонах, сколько в отсутствии понимания между двумя ветвями власти, в первую очередь — между МОЗ и профильным комитетом Рады, в состав которого входит наш собеседник.

— Проблему вижу в банальном нежелании сотрудничать, а соответственно — слышать друг друга, - говорит Константин Ярынич. - Как человеку, который в течение длительного времени возглавлял мощное лечебное учреждение, мне странно сейчас наблюдать за этой враждой. Я твердо знаю, только путем объединения усилий и налаживания партнерского диалога между двумя ветвями власти мы можем в сжатые сроки решить болезненные проблемы, назревшие в медицине. Два показательных примера: необходимый и важный законопроект о трансплантации, соавтором которого я являюсь, с апреля прошлого года не вынесен в сессионный зал для голосования. Наши граждане в течение многих лет вынуждены ездить в Беларусь, Индию, Турцию на дорогостоящие операции, чтобы спасти себе жизнь. Проект закона об автономизации медицинских учреждений, который предоставит нашим больницам возможность развиваться и эффективно использовать свои возможности для улучшения качества оказания медицинской помощи населению, тоже с прошлого апреля ждет «лучших времен».

— Какие меры, по вашему мнению, необходимо предпринять, чтобы данное противостояние наконец закончилось, и кто должен возглавить этот процесс?

— Пока мы будем ждать «мессию», который возглавит процесс, наших граждан просто некому станет лечить. С сегодняшним уровнем зарплаты и финансирования медицинских учреждений врачи или выедут в соседнюю Польшу, или пойдут работать в другую сферу деятельности. Еще летом прошлого года я публично представил ряд проектов в медицине, которые мы уже два года доносим до исполнительной власти всех уровней. Поэтому своей главной задачей вижу объединение всех сторон вокруг стратегии украинской медицины для человека, без бюрократических проволочек. Так, например, совещание с премьер-министром, руководством Минздрава Украины, депутатами нашего комитета, представителями областных департаментов и экспертной среды позволило детально обсудить Концепцию реформы финансирования системы здравоохранения. Но для того, чтобы этот воз сдвинулся с места, приходится постоянно ходить по кабинетам и принципиально убеждать в неотложности воплощения данной стратегии.

— Говорят, вашу кандидатуру как вероятного следующего главы Министерства здравоохранения рассматривают сейчас в парламенте. Это правда?

— Да, такие предложения мне поступают, обсуждаются — у меня есть необходимый управленческий опыт, опыт отстаивания ряда передовых законопроектов. Более 10 лет опыта руководящей работы, который я получил в областном онкологическом диспансере, в комиссии областного совета по вопросам здравоохранения, материнства и детства, позволили увидеть как слабые места системы, так и пути их «усиления». И в моих ближайших планах немало замыслов, которые я хочу реализовать в нашей области и нашем городе.

— Тем не менее, если вопрос выдвижения вашей кандидатуры на пост главы министерства станет в повестку дня, вы согласитесь?

— На сегодняшний день нет таких планов. Есть стремление, оставаясь депутатом, завершить ряд важных проектов для Кировоградщины, прежде всего — по принятию программы радиационной безопасности и получения первых 42 млн грн для ее запуска. Да и неважно, кто будет министром. Пока не будет слаженной и конструктивной работы законодательной и исполнительной ветвей власти, сотрудничества с экспертной средой и должного контроля со стороны общественности, ни один министр самостоятельно ничего не изменит.

Беседовал Андрей Трубачев, «УЦ».

Костя Футболист — в розыске

Стрельба с поножовщиной под Кировским судом в областном центре была скорее бытовой разборкой, чем эхом бандитского передела. Об этом «УЦ» стало известно из источников, близких к уголовной среде.


Александр Максимчик, получивший ножевое ранение в грудь и огнестрельное в бедро — ранее судимый за имущественные преступления и хранение оружия, — во время последней отсидки якобы при свидетелях серьезно избил табуретом другого заключенного. Этим заключенным, по информации источника, был сын одного из задержанных в день нападения, 21 февраля.

Напомним, все трое мужчин в возрасте от 30 до 46 лет, которых подозревают в нападении, — ранее несудимые, при их задержании в автомобиле «Хонда» были обнаружены помповое ружье и то, что в полиции называют охотничьим карабином. Но выглядит точно, как автомат Калашникова. По официальной версии полиции, у всех троих ранее были конфликты с пострадавшим. Как минимум ближайшие два месяца эти люди проведут в Черкасском СИЗО без возможности внесения залога.

Тем временем, через три дня после инцидента, полиция официально объявила в розыск еще одного подозреваемого в причастности к нему. Это Константин Волков 1985 года рождения, которому заочно объявлено о подозрении в совершении особо тяжкого преступления — покушения на убийство — и хулиганстве. Неофициально в органах подтверждают — это и есть пресловутый Футболист, которого называют главой одного из криминальных новообразований областного центра, активно борющегося здесь за влияние со старыми «элитами». К слову, на момент совершения громкого нападения другое дело — о грабеже, в котором Волков проходил как обвиняемый, уже слушалось в суде. В качестве меры пресечения, правда, была избрана всего лишь подписка о невыезде.

Неофициально подтверждают и то, что второй возможный пострадавший в перестрелке — в прошлый вторник он обратился к врачам самостоятельно с ранениями ног, напоминающими огнестрельные, — является сыном уголовного авторитета по кличке Кеваль. В полиции считают, что он был в машине вместе с Максимчиком, когда тот приехал к Кировскому суду, где слушается дело о незаконном обращении с оружием — по нашей информации, в ноябре 2016-го у него дома изъяли травматический пистолет и боевые патроны.

Андрей Трубачев, «УЦ».

Первый региональный

На базе Маловисковской районной больницы открылся первый на Кировоградщине региональный гемодиализный центр. Это событие для нашей области, значимое во всех смыслах. Для пациентов этого района, а также Новомиргородского и Новоархангельского, страдающих почечной недостаточностью, новость просто отличная. Теперь им не нужно ехать в Кропивницкий или больницы других областей, чтобы пройти спасительную процедуру.


По словам главного врача ЦРБ Константина Чурпия, важно то, что областные власти их услышали и идея создания гемодиализного отделения реализовалась.

— Открыть этот центр именно в Малой Виске было лично моей инициативой. Идею поддержали областные власти. Ведь это ненормально, что в области есть только один зал, предоставляющий подобные услуги. Далеко не всем больным туда удобно добираться. Такие отделения должны быть, пусть не в каждом районном центре, но в крупных уж точно. Это необходимо людям.

В прошлом году именно на этот проект для районной больницы из областного бюджета было выделено три миллиона гривен. Эти деньги потрачены на оснащение гемодиализных кроватей. В нынешнем году еще почти четыре миллиона выделены на закупку расходных материалов, заработную плату и энергоносители. На реконструкцию хирургического отделения, где теперь находятся гемодиализные палаты, было направлено 700 тысяч гривен.

Сейчас у нас четыре аппарата, но подвезут еще три. Один из них, для сложных случаев, будет в реанимации. За одну смену мы сможем подлечить двенадцать больных. Причем если в областной больнице им предоставляли такую возможность два раза в неделю, то у нас они могут пройти процедуру три раза. Но планируем организовать вторую смену, а это уже будет двадцать четыре пациента. Для трех районов это будет нормально. Немецкая фирма B.Braun, которая нам практически даром предоставила эти аппараты, будет их обслуживать тоже бесплатно.

Разумеется, для работы с аппаратурой нужны были специалисты. Для этого персонал проходил обу­чение и в областной больнице, и в Киеве, при институте нефрологии. Кроме того, когда приезжали специалисты для налаживания этих аппаратов, наши медработники присутствовали при этом, для того чтобы изучить работу аппаратуры досконально. И в Киеве мы обучались работать с техникой именно этой фирмы. По всем параметрам это самые современные аппараты. Каждый шаг демонстрируется на мониторе, и на нем высвечивается подсказка, что делать дальше. Те средства, которые вложены и будут еще вложены, целиком оправданы, - говорит Константин Чурпий.

О возможности открытия подобных центров в других регионах области представителям местных медиа ответил директор департамента охраны здоровья Олег Рыбальченко.

— Это важный вопрос для нашей области. В этом году планируется открытие подобных центров в Кропивницком, на базе бывшего второго роддома, и в Александрии, в первой городской больнице. Там, кроме городских, смогут лечиться пациенты из Александрийского и Петровского районов и города Светловодска. Надеемся, что, увидев опыт Малой Виски, в других районах подключатся к процессу организации гемодиализных центров.

Глава областной администрации Сергей Кузьменко во время посещения нового отделения отметил, что в нашей области нуждающихся в процедуре гемодиализа двести семьдесят человек.

— В областной больнице при максимальной нагрузке эту помощь могут получить только сто тридцать человек. Остальным нуждающимся приходится ездить в другие области. Медикам была поставлена задача, чтобы такие отделения были организованы в разных регионах. Мы откликнулись на предложение маловисковских врачей организовать такой центр на базе районной больницы. Плюс реальная возможность добираться людям из ближайших районов. В середине прошлого года мы приняли это решение, провели переговоры с немецкой компанией о поставках необходимого медицинского оборудования, нашли финансовый ресурс, был сделан ремонт в помещениях, и в короткие сроки реализовали этот проект. В областном бюджете предусмотрены средства, чтобы на протяжении этого года обеспечить лечение около тридцати людей. Чтобы имелись все необходимые расходные материалы для получения этой услуги. При этом стоит заметить, что все пациенты получают лечение бесплатно.

Руслан Худояров, «УЦ». Фото Игоря Демчука.

«Закатывал рукава и делал сам»

Гарий Бугреев – личность легендарная. Один из тех немногих, кто может претендовать на звание отца-основателя промышленности города. Он был руководителем кировоградского завода «Гидросила» в период наибольшего расцвета предприятия. Бугреев прошел путь от подмастерья на литейном участке до директора завода, базового для всех гидравлических производств Советского Союза. Делегат последнего, XXVII съезда КПСС. 28 февраля Гарию Васильевичу исполнилось 80 лет. Мы не могли обойти стороной этот знаковый юбилей, и корреспондент «УЦ» пообщался с Директором с большой буквы.

– Гарий Васильевич, скажите, выбор жизненного пути – пойти в машиностроители – был осознанным или просто потому, что в тогдашнем Кировограде выбор вузов был, скажем так, невелик?

— Я расскажу все по порядку. Сначала у меня была цель закончить 10 классов. Но окончил я 8 классов, а потом, честно говоря, больше на пляже время проводил, и пришлось уйти из школы. И я сказал отцу, что пойду в машиностроительный техникум, сам захотел. Сдал экзамены. В итоге гляжу – а меня в списке поступивших нет! Пришел узнавать почему, а меня отправляют в колхоз на картошку, мол, потом разберемся. Поехал в колхоз с какой-то группой. Вернулся, и разобрались: по ошибке не включили в списки. Не поехал бы в колхоз, так и забыли бы про меня. Стипендии не дали, была одна тройка на экзаменах. А я поступал на кузнечное отделение, потому что там стипендия была хорошая, материальное положение требовало…

По окончании техникума я получаю направление на минский завод шестерен. Лежу на пляже, время еще есть, хотя я уже получил проездные деньги, документы. Прибегает сестра: тебе повестка из военкомата! 1 августа это было. Прихожу в военкомат, меня сразу же на медкомиссию, переодевают в форму – и на отправку. Я спрашиваю: еще же лето, рано, и у меня же направление? Ничего, говорят, и отправляют на целину на уборку урожая. До ноября был там, уже морозы начались, вода замерзла, а мы в палатках… Направляют меня в Ленинград. В школу артмастеров, артиллеристов, туда собирали всех со средним, средним техническим образованием. Я становлюсь прибористом, специалистом по управлению приборами зенитных орудий, секретная такая была специальность.

Остался при школе и честно отслужил все три года, даже с лишком, был инструктором. Стал в армии кандидатом в члены партии. Предлагали сверхсрочную службу, но я хотел домой. Приезжаю, а в Кировограде с работой плохо было, некуда устроиться, никем. Стал на учет на агрегатном заводе, диплом свой отложил в сторонку. Андрей Бондаренко, секретарь парткома завода, тогда посодействовал, чтобы я быстрее стал к работе, помогло и то, что хорошо играл в футбол. А мне надо было зарабатывать, жили ведь трудно, я попросил любую работу, лишь бы зарплата побольше. Это был 1962 год.

И я пошел учеником термиста (специалист по температурной обработке деталей – отжиг, закалка, нормализация металла. – Авт.), там хорошая зарплата, горячий цех, сложные условия. Через два месяца меня уже приняли в бригаду полноценным рабочим. Я много работал, старался. Ребята там все были квалифицированные, молодцы, многому меня научили. Бригада работала круглосуточно, в три смены, и я от ночных смен не отлынивал.

Почти сразу я стал претендовать на разряд. А от разряда зависит заработок. Всё, заработанное бригадой, делится на каждого в зависимости от разряда, им лишний разрядник, если он не свой, не нужен. Но бригада дала добро, и мне дали 3-й разряд. Термист третьего разряда – это было тогда неплохо. Но отец ставит мне условие: поступай в институт. Как раз филиал Харьковского политехнического института заработал по полной, уже не как отделение, а филиал. Но у меня же режим работы был в три смены. Учиться нет возможности. Но отец настоял.

И я перевелся в техники-конструкторы. Зарплата сразу падает вдвое. Но зато одна смена, уже могу учиться по вечерам, читать, чертить. Скоро меня перевели на должность конструктора по холодной штамповке. А дело это новое, было сначала много ошибок и проблем, доставалось мне. Но я бился, разбирался, сам собирал эти штампы. Среди рабочих я пользовался за это авторитетом, хотя не хватало еще опыта, я ж еще пацаном был! Потом пошли пресс-формы на пластмассу, на резину, дело пошло.

По окончании института в 1968-м я уже был конструктором первой категории. Мне сразу предложили возглавить инструментальный цех агрегатного завода, хотя я по образованию кузнец, по опыту термист, но ничего, стал работать, получалось.

В это время в городе начал строиться завод «Сегмент», и мне предложили стать начальником конструкторского бюро по штампам и пресс-формам. Я согласился. Начал увольняться, но меня не захотели с завода отпускать. И через горком партии запретили мой перевод (а я уже был членом партии). Тогда был закон: партия сказала – коммунист ответил: есть! Но я уже не хотел возвращаться в инструментальный цех, из принципа. И мне предлагают другую работу: создается при заводе новое конструкторское бюро по всем видам немеханической обработки деталей – ковка, литье, гальваника. Металлургическое бюро. И я его возглавил. Располагалось оно уже на новой площадке, выше вокзала. (Агрегатный завод находился в центре, недалеко от Центрального рынка. – Авт.)

У нас как раз тогда пошли бронзовые втулки, с литьем в формовочную землю, начали осваивать новую технологию литья в кокиль (в металлические формы. – Авт.). Закупалось новое оборудование, нефтяные печи, строились новые цеха. На этом месте мне везло – с людьми, со всем. Я не стеснялся работы, часто закатывал рукава, делал многое сам.

Завод быстрыми темпами развивался, вводился новый ассортимент, строились цеха, и мне предложили должность главного технолога. Я немного сопротивлялся – я все время специализировался на металлургии, а тут сплошь механическая обработка. Сказали: ничего. И я два года проработал главным технологом завода.

Директора завода Караманова отправляют на пенсию. Началось освоение совершенно новой продукции – узлов дизелей для Харьковского завода «Серп и молот», работа шла по их чертежам. Но конструкции были неотработанные, сырые, и директор, можно сказать, сгорел на этом. Прислали нам нового директора Яницкого из Львова. Он и утвердил меня главным технологом. Когда директором стал Виктор Желтобрюх, он меня назначил главным инженером в 1975-м. Мне еще и сорока лет не было. Восемь лет я отработал главным инженером. А в 1983-м стал директором завода. Почему?

Желтобрюха забрали на «Красную звезду». Завод был на подъеме, много других людей у нас забрали. «Красная звезда» была в приоритете. А мне еще в то время предлагали на «Пишмаш» пойти, но не сложилось, обком опять запретил. И я уже должен был ехать в Германию на продолжительное время как главный инженер «Гидросилы». Но…

А дальше такая ситуация была. Я сижу в Харькове. Нам забраковали целый вагон насосов, и я поехал разбираться. Приехал к тамошнему руководителю «Серпа и молота». Смотрели, обсуждали. На следующий день к нему прихожу, а он мне говорит: «Гарий Васильевич, вас срочно вызывают в Москву, к министру». Как, почему? Звонят мне в гостиницу уже наши: да, к министру. Звоню начальнику главка – «Главпочвомаш». Он мне говорит: вернешься на «Гидросилу», только в другой должности. Лечу в Москву, и там министр меня утверждает. Уехав из Кировограда главным инженером, я возвращаюсь директором.

– Именно в то время завод начал сотрудничать с Западной Германией?

— Речь зашла о покупке лицензии у фирмы «Зауэр-Сандстренд» на выпуск объемного гидропривода стоимостью 20 миллионов долларов! Производство было в Германии, но владела лицензией Америка. Немцы имели право продавать лицензию только с их разрешения. Америка разрешила.

Вся продукция «Гидросилы» на то время шла со знаком качества, высокоточная, пользовались авторитетом, поэтому с нами согласились сотрудничать. Началась работа по лицензии. А мы тогда и новые корпуса строили, и новую продукцию запускали. Нам даже разрешили ввести такую должность, как заместитель главного инженера по проблеме. Так она официально называлась. Проблема в чем? Запустить производство этой немецкой трансмиссии, сформировать коллектив, заказать оборудование и много-много других вопросов. Я все не мог охватить как главный инженер. Таким замом стал Владимир Григорьев. Собрали лучших людей. На два месяца они уезжают в Германию, ФРГ, изучить, увидеть, понять, заказать нужное. Я тоже выезжал на ознакомление, но ненадолго.

В 89-м году мы сделали первые пробные узлы. Первое время работали на их оснастке и инструментах, параллельно осваивая свое производство аналогов. А лицензию мы освоили за два с половиной года, хотя нам давался срок до пяти лет.

Нашу работу оценили высоко все. Завод, многие люди получили правительственные награды, я тоже. Заказов было столько, что мы с трудом справлялись. Причем не только в рамках Советского Союза.

– Говорят, что такого уровня социальной защиты, даже заботы, как в ваше время, нигде больше не было?

— У нас были свой Дом культуры, спортзал, пионерлагерь, база отдыха. Нам давали много денег на жилье, но город отказался нам строить, – не хватало строительных организаций. Тогда мы сорганизовались, три завода – наш, «Красная звезда» и чугунолитейный – организовали свой стройучасток для возведения жилья, его возглавил Виктор Шмидт. И построили четыре дома, еще один выкупили, коробку бетонную, и достроили. У нас было много валюты, мы выкупали квартиры у других предприятий. Я подсчитал как-то, что мы обеспечили квартирами 764 семьи, – построили, сдали, получили, купили! Еще мы построили три детских садика, один выкупили.

Подсобное хозяйство мы держали на Лелековке под 800 свиней. Тогда всех постановлением обязали иметь такие. Мы взяли заброшенный свинарник и подняли его, он заработал. В конце восьмидесятых не было проблем с кормами – мы дали колхозу насосы, они взамен привезут все, что хочешь. Держали хозяйство до 1993 года. Потом в связи с инфляцией и неплатежами это стало невозможным.

– Вы стояли у руля завода в самое сложное время – перестройка, обретение независимости. Как справлялись?

— Когда началась перестройка, мы на себе ее практически не почувствовали. У нас все шло хорошо, особенно со словаками, которые первые купили лицензию у «Зауэра».

Но, когда началась эпоха независимости, к сожалению, рухнуло все. Мы развивали мощности, строили новые цеха под харьковские заводы «Серп и молот» и еще несколько. И вот «Серп и молот» рухнул, Харьковский тракторный завод рухнул, ростовский «Ростсельмаш», выпускавший «Дон», рухнул, а это всё наша продукция. Но мы удержались. Благодаря тому, что у нас было на тот момент всего два конкурента – московский завод имени Буденного и винницкий завод, которые также делали гидравлику. Точнее, благодаря тому, что у нас качество было выше.

Хотя перебои были колоссальными. Во-первых, когда прогорел банк «Инко», у нас сгорело 600 тысяч! Но, пользуясь тем, что я был членом облисполкома, когда приезжал на завод президент Леонид Кучма, я высказал ему в глаза, что думал по этому поводу. Директор «Инко» Петр Мирошников был у него консультантом по финансам. Я и говорю: «Что ж это за консультант, что он вам советует?» Кучма: «Как, мы разберемся!» Поручил разобраться министру финансов Владимиру Яцубе. Тот мне: «Куда ты лезешь?!» А я отвечаю: «А мне терять нечего!» В общем, 200 тысяч нам вернули, одним из немногих, кому удалось вернуть хоть что-то из этого банка. Еще 100 тысяч с лишним также удалось вернуть. В 1996-м, зная, что банк банкрот, я срочно выехал к ним в Киев. Приезжаю в офис, а там гулянка – отмечают конец! Взял коньяку, посидел с кем надо и как-то чудом вытянул еще денег. По звонкам, по связям, благодаря поддержке наших из области руководителей. Но 260 тысяч все равно сгорели.

А продукцию мы выпускали. Затоварились донельзя. Пошел бартер. У нас сахар вагонами стоял, мука, консервы. Питание в столовой было, а денег – нет. Было время, что мы 3 месяца не платили зарплату. Давали такие талоны, их называли «бугреевками», по ним в столовой можно было продукты взять домой. Для ветеранов завода и войны, чтобы морально поддержать, на 9 Мая устраивали праздник, со столами, со стопочкой, с концертом. А они потом говорили молодежи: все наладится.

Хотя, помню, когда-то устраивали забастовки на заводе – курева нет! И мы нашли выход, выменяли как-то насосы на неразрезные, в полметра длиной, сигареты и их выдавали.

На весь январь завод уходил в отпуск. Чтобы сэкономить на отоплении и освещении, плюс какая там работа со сплошными праздниками?..

Когда вынуждены были сокращаться, я собрал всех мастеров и наладчиков, говорю: вам надо становиться за станки. Они: «Как?! Мы же спецы!» Я отвечаю – если вы не пойдете, то вам скоро нечего будет налаживать и некем руководить. Таким образом я пытался сохранить более высокое, квалифицированное звено. И мы сохранили коллектив, я считаю.

Уже в 1996-м мы чувствовали себя нормально. Благодаря словакам в первую очередь. Под честное слово буквально они попросили освоить производство новых насосов меньшего размера. Они у себя купили станки, освоили производство корпусных деталей, а начинку сделать не смогли. Обратились к нам. И дали 200 тысяч долларов на подготовку производства. И мы начали, и начали рассчитываться с людьми по долгам по зарплате. Встал выбор: или мы погибнем окончательно, или пойдем дальше. Работали день и ночь конструкторы, инструментальщики. И получилось! Работа пошла, причем классно почти сразу. И нам словаки дают в конце 96-го миллион долларов. Тогда это были страшные деньги. На заводе шутили – это Бугреев под свои 60 лет такое устроил. Но главное, что на заводе забыли о долгах по зарплате.

Но тут случился российский дефолт 1998 года… Деньги у них, а потом и у нас превратились ни во что. Главное – что россияне покупать у нас не могли продукцию, некуда ее девать было. Но к этому времени у нас было уже акционерное общество. Люди деньги уже сдали, но они каждый день обесценивались… В это время вышел на первые роли Павел Штутман, сначала он был главой ревизионной комиссии, потом возглавил наблюдательный совет. И понемногу все начало оживать. Всё было взято под контроль. Мы умели производить качественный товар, но продать не могли. А Штутман с его ребятами могли. И помогали решить многие проблемы. На меня и дела заводила прокуратура по невыплате зарплаты, по поставкам каким-то в Магадан…

Но я решаю уходить с завода. Никому, кроме Штутмана, об этом не говорил, чтобы не было разброда, шатаний. Я на тот момент убедился – этот человек может. Время показало – не зря.

-Гарий Васильевич, вы еще и изобретатель и рационализатор?

— У меня около 15 патентов на изобретения. У завода более 250, но это другое. Кстати, вы знаете, тогда была такая метода касательно патентов – чтобы он прошел, надо было взять в разработчики кого-то из начальства. Были у нас любители такого дела, чтобы любой патент был при их участии, иначе стоп… Я к этой категории не отношусь. Большей частью мои патенты на алюминиевые сплавы и технологии производства из них. Мы когда переходили с бронзовой втулки на алюминиевую, сплав разработал нам специализированный НИИ, но у нас он дорабатывался. Я в этом лично участвовал, особенно по части технологии кокильного литья. Я закатывал рукава и делал многое сам, додумывал сам.

Сам.

Геннадий Рыбченков, «УЦ».

Любить людей дано не всем?

Не так давно в нашем словарном запасе появилась аббревиатура БОМЖ — без определенного места жительства. Сегодня это слово, и как явление, стало частью жизни общества и дало производные: бомжиха, бомжевать, бомжатник…


Общество относится к этой категории людей по-разному, но чаще негативно: нетерпимо, пренебрежительно, брезгливо. Между тем это тоже люди, человеки, граждане, в силу тех или иных жизненных обстоятельств лишившиеся жилья, а следовательно, средств к существованию и пристойных условий жизни. Они все-таки беспомощны.

Сегодня стало модным называть себя социопатом. Странно, мы ведь по своей природе призваны любить ближнего, помогать ему, поддерживать. К счастью, есть среди нас человек, миссия которого — помогать обездоленным. Он не священник (мы привыкли, что они помогают), он живет среди нас. И должность у него не «просветленная», а очень мудреная: Валерий Санжара — заведующий отделением по учету бездомных граждан территориального центра социального обслуживания (предоставления социальных услуг) города Светловодска.

Это предприятие было создано в октябре 2012 года. Вот с тех пор и работает. Тогда возникла необходимость создать такую структуру, так как в городе появилось много бомжей, им некуда было приткнуться. Им и сейчас некуда приткнуться, но их, по крайней мере, опекает Валерий Викторович.

Он не просто берет их на учет, но и меняет их жизнь: устраивает в интернаты, восстанавливает документы, регистрирует. Раньше была прописка, и можно было регистрировать по адресу предприятия. Ведь без прописки нельзя было ни в больницу положить, ни пенсию оформить, ни в интернат определить. В апреле прошлого года отменили регистрацию в связи с событиями на Донбассе — стали выдавать справки о месте пребывания. Это коснулось и бомжей.

«Согласно закону, есть бездомные граждане и беспризорные. Беспризорные живут под мостами, в теплотрассах, в подъездах, подвалах. А бездомные — жильцы общежитий, снимающие жилье. Они работают, зарабатывают какую-то копейку, платят за жилье, создают семьи, - объяснил Валерий Викторович и добавил: — Подумайте, и вы среди своих знакомых найдете много бездомных, не имеющих собственного жилья».

Бездомным Санжара тоже помогает: восстановить документы, прописаться, оформиться в интернат. Сейчас троих таких оформляет: они одинокие, некому о них позаботиться. Мы пообщались. Это было странно: чиновник так говорит о своих подопечных! Он по сути, по жизни, по характеру, в общем-то, не чиновник. Он — мудрый и все в этой жизни понимающий человек, настоящий мужчина.

— Валерий Викторович, по себе знаю, бомжи о свой судьбе не хотят говорить, плохо идут на контакт.

— Идут! Как только они чувствуют, что о них заботятся. Наше отделение — единственное в городе место, где их могут выслушать, где не отворачиваются оттого, что они воняют. А им негде помыться. Они и хотели бы, но могут это позволить себе только летом где-то в водоеме. А зимой — где?

Я стараюсь помочь. У нас есть банк одежды. Много помогают церкви. Но, как оказалось, все, кроме православной. Странно, непонятно, но первыми руку помощи протягивают адвентисты седьмого дня, баптисты… С Красным Крестом тоже не сложилось…

Город помогает по-своему, по закону: из бюджета зарплата только мне и моим сотрудникам. То есть помогай бомжам, но источники помощи ищи самостоятельно. А я ищу и нахожу. Есть в Светловодске общественная организация «Наше місто», которую возглавляет депутат областного совета Константин Каспров. Он помогает продуктами, медикаментами, одеждой. Существенная помощь. Деньгами даже помогал. Однажды нашли бомжа на кладбище — жил там, договорились отправить его в реабилитационный центр. Нужны были деньги, чтоб его туда отвезти, помог Каспров.

Это вообще интересная и жуткая история. Этот человек был мертвым по документам. А через суд мы установили, что он живой. Сделали паспорт, установили гражданство, нашли семью, которая согласилась оплатить интернат. Миссия по отношению к этому человеку выполнена.

Их у меня 113 душ. Из них бездомных — до тридцати. Я их устраиваю на работу. В Светловодске не так много работающих предприятий и организаций. Меня везде знают, во всей области и даже за ее пределами, я стараюсь их куда-то сунуть, чтоб работали и зарабатывали. Понимают, берут. Но контингент же у меня такой, что берут его по моему удостоверению, то есть под мое поручительство. А они часто подводят: работают до первой зарплаты, первых денег, потом — снова за свое. Напились, пропили все деньги и лишились работы. Такие они люди…

Вот перед вашим звонком мне звонят из МЧС и говорят, что на черном входе горисполкома лежит бомж. В полицию не берут, вытрезвителя нет, куда определить такого человека? Советую звонить «103». Главный врач Юрий Котенко, бывший городской голова, проблему понимает, бомжей принимает, помогает нам.

— Они, бомжи, все вас знают. Домой идут?

— Да, идут. Жена ругается. Приходят и звонят, а просят одного: денег. Тем, кого устроил работать, даю деньги на дорогу, потом они мне долг высылают. Потом опять просят. У меня есть «фонд», гривен шестьсот, я их кручу, даю одним, принимаю обратно, помогаю другим.

У нас есть стационарный пункт обогрева. Человека четыре «моих» приходят туда поесть. «Мивина», сало, хлеб, печенье, сахар, чай. Иван Иванович приходит и говорит, что это единственное место, где он может погреться и поесть, и просит у меня обувь. А у него размер 46. У меня тоже такой размер, но я отдал все, что у меня было. А у него голый палец из ботинка торчит…

Я стараюсь их социализировать, или, по-нашему, рассовывать в разные учреждения. В прошлом году девять людей оформил в интернаты. Одной сделали жилье: сирота, вышедшая из интерната, не получила жилье, обещанное государством, а у нее уже двое детей, и она мать-одиночка. Я пошел к Котенко, объяснил ситуацию, теперь она живет в двух комнатах общежития.

Пяти человекам оформили пенсию. Двенадцати — группу инвалидности. Семнадцать трудоустроили. За год сделали пятнадцать паспортов. А всего, за все время работы, мы людям сделали 64 паспорта. Это голые цифры, но чего нам это стоило!

— А чья история вас больше всего поразила?

— Я о каждом могу рассказать всю его подноготную. Они со мной откровенны. Курбакова Александра Александровича, которого я устроил в интернат, мы «оживили» через суд. Нашли детей, живущих в Израиле, жену, с которой он много лет не живет. Она согласилась оплатить оформление его документов. Он сейчас в интернате.

Гончара «оживили». История такая: исчез, двое детей, жена подала в розыск. Не нашли — объявили через суд умершим. А он бомжевал по всей Украине, а потом у нас объявился. Я начал оформлять его документы, а он оказался «умершим». Через суд его «оживили», сделали паспорт, помощь оформили. Он 1949 года рождения, пенсионный возраст, стажа нет. Социальные службы помогли — 949 гривен получает.

— Я знаю, что они вам настолько доверяют, что дают деньги на хранение.

— Да, есть такое. Есть такой, 1977 года рождения, относительно молодой, потерял пенсионную карточку. Потом мы вместе ее возобновляли, а деньги, которые ему поступают, я контролирую — он мне доверил. Просит какие-то деньги, но я смотрю, чтоб не на выпивку. Все квитанции храню, чтоб не было претензий. Со многими так.

А сейчас я занимаюсь проблемой Валерия Ивановича Шевченко, 1950 года рождения. Окончил Киевское высшее танковое училище. Служил в армии, был капитаном. В двухтысячном году продал все, что было у него в Киеве, и переехал с женой в Светловодск. Купили дом, говорят, что их обманули с жильем цыгане. Семья осталась без жилья и без денег. Бомжевали оба. Жена умерла, он остался. Болеет туберкулезом, лежит в больнице. Документов — ноль. Проблема сделать ему паспорт. Прошу кировоградские службы, чтобы помогли.

— Эти люди сами виноваты в том, что с ними произошло?

— Стопроцентно. Виноваты сами. Но это же человек, и ему надо помогать. Даже по Конституции они являются полноправными членами нашего общества. Это не высокопарные слова. Вот собирается комиссия в исполкоме, говорят о недопустимости фактов, чтоб кто-то где-то замерз. А я говорю, что у меня люди живут в подвалах. Спрашивают в каких. А я не говорю. Потому что тут же ЖЭК придет, выгонит их, заварит вход в подвал. А куда им деться? Сделайте ночлежку какую-то, место, где им можно перезимовать, а потом заваривай, замуровывай подвалы. Боятся ответственности… А я не боюсь — ни ответственности, ни их самих. Все — люди, все равны перед Богом.

Елена Никитина, «УЦ», фото Николая Цуканова.

«Тетя, вы моя мама?»

Этой зеленоглазой кнопке с косичками всего четыре годика. Она четко выражает свои мысли словами, показывает на пальчиках возраст, укачивает куклу в кроватке — в общем, ведет себя, как и положено смышленому ребенку ее возраста. Не верится, что восемь месяцев назад ее нынешняя семья взяла на воспитание эту малышку в состоянии «маугли», - ребенок не говорил, толком выразить свои желания и потребности не мог, обслужить себя тоже.


История Лизы и ее младшего брата Саши не то чтобы типична, но, к сожалению, для нашего общества не уникальна. Этим двум детям повезло — они нашли семью, которая сейчас о них заботится и хлопочет над документами на усыновление. Биологическая мать этих детей живет в одном из сел Долинского района, заботой о них себя не обременяет. За малышами, как мог, смотрел их дедушка, но восемь месяцев назад он умер. Мама посчитала, что из-за этого факта не стоит менять свой образ жизни, оставила детям пакет кукурузных палочек, заперла дверь дома и ушла на три дня. Дети попали в больницу.

В одной палате с несчастными малышами оказалась Валентина — у нее заболел собственный сынишка. Пройти мимо чужой беды женщина не смогла. Она обратилась в органы опеки, и ей позволили забрать детей домой. В то время местное управление по делам семьи, детей и молодежи уж готовило материалы для суда о лишении родительских прав горе-матери. Валентине пообещали, что через два-три месяца процесс будет завершен и она сможет усыновить этих детей. Но воз и ныне там — суд все еще решает, лишать биологическую мать родительских прав или нет.

— Лизе ставили диагноз «умственная отсталость», - говорит Наталья, новоиспеченная бабушка Лизы и Саши. — Когда мы ее взяли, она не умела говорить, не могла сама есть ложкой… Ее мама детьми вообще не занималась. Но по этому поводу мы не переживали — у меня самой двое детей, и оба заговорили поздно. А Лиза — она умничка. Первым делом выучила свое имя. Сейчас считает до десяти, различает цвета, называет животных, в общем, она догоняет своих сверстников. Саша еще младше, ему два с половиной годика, и он тоже пытается повторять за нами слова, учится. Так что все у нас будет нормально.

На вопрос, как бабушка отнеслась к неожиданному пополнению в семье, Наталья отвечает:

— Дети — это счастье. И его теперь у нас вдвое больше, чем раньше.

У Лизы и Саши новая и по-настоящему любящая семья появилась быстро. И в этом их счастье. Другим детям, лишенным родительской заботы, везет меньше — от момента расставания с проблемной семьей и до обретения новой могут пройти месяцы и даже годы. А может и вовсе не случиться никакого чуда, и маленький человек до самого совершеннолетия проживет в интернате. И это притом, что по другую сторону выстроилась очередь из желающих усыновить ребенка. А между приемными родителями и их новым сыном (или дочерью) стоят несколько государственных структур. Одна из них — местный опекунский совет, другая — служба по делам семьи, детей и молодежи.

— Чтобы ребенка можно было усыновить, ему сначала нужно присвоить статус ребенка-сироты или ребенка, лишенного родительской опеки, - отмечает известный кировоградский адвокат Наталья Сюр. - Фактических сирот, детей, чьих родителей нет в живых, у нас мало. У большинства детей, оказавшихся в интернатах, родители есть.

При живых родителях решение о присвоении ребенку статуса сироты принимает исключительно суд на основании материалов, собранных специалистами управления по делам семьи, детей и молодежи. Родителей при этом лишают родительских прав.

— Но опекунский совет вкупе с соцслужбами с большой неохотой идут на это, - отмечает Наталья Сюр. - Причина проста и банальна — таких детей некуда девать, в области закрываются и перепрофилируются интернаты. Я понимаю — мы движемся в Европу, прививаем в нашем обществе европейские ценности, а одна из базовых — ребенок должен воспитываться в семье. Но толковой политики сохранения благополучия семьи в нашей стране как не было, так и нет. Детей из семей, где условия жизни угрожают их здоровью, изымают и переводят в центр социально-психологической реабилитации. Рассчитан он на 50 мест, и находиться там ребенок может до полугода, пока не будет установлен его статус и не будет подобрана новая семья. Проблема в том, что этот центр всегда переполнен, у нас слишком много брошенных детей и неблагополучных семей. Так что часто опекунский совет принимает решение оставить ребенка в неблагополучной семье, невзирая на условия. Лично я приравниваю подобные действия к преступлению…

По мнению юриста, в огромной степени нынешняя ситуация с обез­доленными детьми возникла по причине тотального равнодушия, гнездящегося прежде всего в структурах, как раз отвечающих за благополучие детей.

— Давайте рассмотрим семью, о которой вы рассказали, - предложила Наталья Викторовна. - С самого рождения любого ребенка за ним наблюдают участковый врач и участковая медсестра. Медсестра вообще должна в течение первого месяца жизни ребенка еженедельно посещать семью и осматривать малыша. В данном случае напрашивается один из выводов: либо этого не делалось, либо медработникам было плевать на то, что дети не получают должного ухода. По закону они обязаны уведомить соцслужбу. Если соцслужба была уведомлена, то она отличилась тотальным, преступным бездействием. И это, к сожалению, встречается сплошь и рядом. Ладно, оставим соцслужбу с медработниками. Но эта горе-мама не в лесу живет, у нее есть родственники, соседи, знакомые, так ведь? Они-то прекрасно видели ситуацию в семье. Но им тоже все равно…

Картина выходит безрадостная: в который раз мы убеждаемся (причем на государственном уровне), что благими намерениями выстлана дорога в ад. Законы, которые должны защищать права детей, в нашей реальности нередко провоцируют еще большие нарушения, которые, будучи умноженными на неэффективную деятельность и тотальное равнодушие чиновников, окончательно ломают и коверкают детские судьбы, уже изуродованные родительской беспечностью. Европейские ценности, работающие в здоровом обществе, извращаются в больном, вроде нашего. Поневоле приходит в голову крамольная мысль — может, рано нам пока закрывать интернаты?..

Виктория Барбанова, «УЦ».

Февральская почта

Наконец-то закончилась зима. Все мы ждем тепла – кто-то душевного, кто-то просто теплых дней, а кто-то – тепла в квартирах. Вот с этой темы, пожалуй, и начнем наш обзор писем.

Только ленивый сейчас не обсуждает суммы, которые приходится платить за благо цивилизации под названием «центральное отопление». Соцсети взрываются гневными постами типа «В квартире +15, а платить сумасшедшие деньги. За что?!!», люди обзванивают родственников и знакомых, узнавая, где еще холодно в квартирах.

Позволю себе поделиться личной «горячей» проблемой: живу на Волкова, в районе поликлиники УВД, всю зиму в квартире температура в пределах +23-260, жара такая, что теплые одеяла даже не доставали, открываем балкон, чтобы проветрить квартиру. Кот не может прилечь не то что на батарею, даже рядом с ней, настолько она горячая. Но, оказывается, не только в нашем районе чуть ли не тропическая жара в квартирах. Нам прислали письмо жители микрорайона «Школьный», что в областном центре. Просят помощи, потому что не могут достучаться в «Кировоградтепло», чтобы меньше топили. Пишут, мол, «ходим полуголые, в трусах и в майках, а ночью потом заливает», «жарят так, что аж глаза на лоб лезут». Люди открыто называют это бесхозяйственностью…

О какой экономии в энергетике может идти речь? Люди, будучи не в состоянии при нынешних зарплатах и пенсиях оплачивать коммуналку, оформляют субсидии, хотя бы на отопительный сезон. Государство платит теплоснабжающим предприятиям миллиарды гривен, а в то же время долги населения и предприятий растут вместе с тарифами на тепло. Где логика? Почему руководители теплосетей не смотрят на погоду за окном? Неужели они не выходят на улицу? Зачем подавать в систему кипяток, когда на улице +8-10? Неужели нельзя сэкономить тот же газ? Или желание содрать с потребителей побольше денег перевешивает все остальное?

Наверное, тема общежития завода «Радий», как и «ярошенковского» на пр. Университетском, становится вечной. В очередной раз к нам обращаются жители общежития «Радия» – в этот раз с проблемой, почему квартиры, где проживает 1 человек, и те, где 4-5 человек, должны платить за электроэнергию одинаково, потому что у них общий счетчик? Ради Бога, извините, но мы ничем помочь вам не сможем. Ваш конфликт с руководством предприятия уже дошел до судебной стадии, и любые вопросы теперь возможно решать только в суде.

Наша постоянная читательница Л. Легеза рассказала нам историю Елены Павловны Рябковой, погибшей в результате автоаварии в районе бывшего совхоза «Тюльпан» в Лелековке, которая произошла 27 октября 2016 года. Осиротели двое сыновей, без опеки остались престарелые родители… Людмила Афанасьевна очень переживает за стариков, а еще интересуется, понес ли какое-то наказание «негідник, через якого сім’я втратила все»? Обращаемся с просьбой к компетентным органам не дать спустить дело на тормозах, так как, кроме погибшей женщины, есть еще одна пострадавшая…

В редакцию обратился Игорь Маляренко, проживающий вместе с матерью, В. В. Ольховской, в областном центре, по ул. Пляжевой, 13. Уже более 10 лет продолжается конфликт с хозяевами двух станций техобслуживания автомобилей, расположенных вплотную к домо­владению авторов письма. За это время у них скопилась огромная папка с документами, с ответами на их обращения и в местные органы власти, и в санитарные службы, и в архитектурно-строительную инспекцию. Хозяев этих СТО и к админответственности привлекали, и штрафовали, и выносили всяческие предписания, подтверждающие незаконную, без всяких разрешений, их постройку, а воз и ныне там. Мы просмотрели ряд документов, предоставленных нам авторами письма, и хотим обратиться к некоторым официальным органам. Например, очень хотелось бы, чтобы исполком горсовета совместно с облэнерго таки проследили законность подключения указанных станций ТО к городским электросетям без всяких разрешительных документов, желательно с соответствующими выводами. А руководство управления Государственной архитектурно-строительной инспекции просим не забыть об обещанной в официальном ответе подготовке судебного иска на снос незаконно построенной СТО. Убедительная просьба также учесть, что в доме авторов письма проживает ребенок-инвалид. Ну а хозяевам СТО хотим напомнить, что челевеческих отношений между людьми еще никто не отменял и при желании любую конфликтную ситуацию можно решить, не доводя до суда.

Виктории Ивановне Микитенко очень нравятся публикации Ольги Степановой в рубрике «Земляки». Она решила обратиться к нам с просьбой рассказать о писателе Иване Микитенко. В Интернете ей удавалось найти материалы исключительно о его творчестве, а вот о его жизни и семье, к сожалению, ничего нет. Родственники ее мужа говорят о якобы каких-то семейных связях. Думаем, Ольга Степанова попытается что-то найти. Читайте «УЦ»!

А. Ф. Мулява из Устиновки благодарен А. Трубачеву за публикацию «Вездеход для АТО или «грев» для чиновника» и говорит, что это только вершина айсберга в плане того, что происходит в их райцентре. Что ж, появится у нас еще какая-то информация – то ли положительная, то ли отрицательная – постараемся поделиться ею со всеми.

Анатолий Федорович Татаренко из с. Калиновка Кировоградского р-на написал нам письмо, приуроченное к очередной годовщине вывода советских войск из Афганистана. Он рассказал, что в феврале 1989 года смотрел по телевидению передачу о воинах-афганцах, на которой присутствовала молодая вдова с маленьким ребенком. Его настолько впечатлили строки стихотворения, написанного ею в память об убитом муже, где повторяются слова «Где же ты, Королев? Где же ты, Королев?», что он написал и свое стихотворение, назвав его «Афганец». Спасибо вам огромное за неравнодушие!

Почему-то очень часто в нашу редакцию присылают письма, адресованные премьер-министру, спикеру или депутатам Верховной Рады… Очевидно, люди считают, что, если они отправят письмо нам, то мы переложим его в другой конверт и отправим адресату уже от нашего имени. Или занесем лично… Вот и в этот раз некто, подписавшийся Нил, из с. Злынка Маловисковского р-на прислал нам письмо, адресованное Президенту Украины. Что ж, наверное, придется редактору лично отвезти его в Киев…

Кировоградка М. В. Носовская просит нас постараться найти место для кроссворда или сканворда, чтобы, как она выразилась, «потренировать мозги». Хорошо, постараемся.

Наш очень внимательный читатель А. В. Антоненко решил присылать нам рецензию на каждый номер. Это, конечно, дело хорошее, когда делает его профессионал, а вот когда это все на уровне типа «Лунный календарь – так себе», портится все впечатление от общения с читателем. В качестве показательного исключения позволю себе прорецензировать письма пана Антоненко: автор не нашел даже чистенького листочка бумаги, написав свои рецензии на обратной стороне каких-то мятых табличек из котельной, предложения несвязные, масса ошибок, что выражает явное неуважение к редакции.

Ну и напоследок – как обычно, благодарность. Мария Федоровна Дурыманова 1928 года рождения – ветеран Великой Отечественной войны. Недавно она проходила лечение в кардиологическом отделении госпиталя. Пишет, что в здании проведен большой ремонт, уютно, тепло, чудесный уход, хорошее питание. На новогодние и рождественские праздники были подарки, приходили колядники с песнями! Мария Федоровна выражает огромную благодарность заведующей отделением Елене Андреевне Пасечник и всему душевному коллективу кардиологического отделения.

Подготовила Ольга Березина, «УЦ».