Этому числу – 23 – приписываются магические особенности, преимущественно негативные. Аналитики, повернутые на нумерологии, утверждают, что 13-е число просто счастливое по сравнению с двадцать третьим. А еще число 23 – каббалистический символ завершения. Именно 23-го февраля 2016 года завершилась одна из акций эпопеи топонимического ребрендинга в моем родном городе: вступило в силу распоряжение «О переименовании улиц, переулков и других oбъектов тoпoнимики города» №24 от 19 февраля 2016 года, которое подписал городской гoлoва Андрей Райкoвич. Теперь вместо Кировского и Ленинского районов в нашем городе будут (языком оригинала, т.е. государственным) «Фортечний» и «Подільський».
Прежде чем высказать свое отношение к этому переименованию, хочу сделать небольшое отступление в качестве введения в тему моей заметки.
Когда российский футболист Юрий Жирков перешел в английский клуб «Челси», цвета которого защищал в 2009-2011 гг., то дикторские упоминания об этом полузащитнике вызывали на трибунах тамошних стадионов взрывы непочтительного смеха (предполагаю, что англоязычные телезрители-болельщики тоже реагировали аналогичным образом, а иноязычные – от такой реакции недоумевали). Дело в том, что англоязычное произношение фамилии Жирков воспринималось как омофон (слово, совпадающее по произношению) заключительной стадии акта мужской мастурбации (jerk off)… Поправить такую ситуацию, конечно, можно: например, стараться произносить эту фамилию в аутентичном российском варианте или еще как-то креативно выпутываться из курьезной ситуации. Не менять же россиянину унаследованную от отцов-дедов фамилию. Другое дело с именами/названиями, которые можно менять, не посягая на святое. Например, в середине 80-х СССР был вынужден поменять изначальное название тольяттинской малолитражки «Жигули» на экспортный бренд «Лада», потому что название «Жигули» ассоциировалось у иностранцев со словом «жиголо». Подобных бренд-ляпов по всему миру – сотни. А все из-за недоучета требований процесса присвоения названий, или нейминга (naming, англ.). Давать (придумывать) имена – это одновременно и наука, и искусство. Нейминг основывается на знании лингвистики, психологии, маркетинга, социологии и прочих наук.
Думаю, Андрей Павлович Райкович, утверждая название каждого нового продукта фирмы «Ятрань», очень тонко и требовательно подходил к процессу нейминга. Ведь как колбасу назовешь, так она и поплывет по волнам рыночной стихии. А вот с неймингом районов нашего города, похоже, поспешил. Ну, ладно, с названием Подольский еще как-то можно смириться-согласиться. Хотя я, родившийся в Кировограде в 1949 году, не припомню, чтобы такой топоним, как «подол» был у нас в краеведческом или простонародном обиходе. Кроме того, в ареале этого района очень много возвышенностей, что противоречит этимологии названия, предполагающей преобладание низин.
Моя главная претензия – к названию «Фортечний». В городе, где, по моим наблюдениям, украинский язык еще не стал преобладающим, неизбежно широкое использование русскоязычного варианта названия – Крепостной. Если бы такое название появилось, например, где-то в Галичине, то там бы, уверен, никаких двусмысленностей не возникало бы. В нашем же русифицированном регионе ассоциации с крепостничеством могут провоцировать всяческую уничижительную иронию и самоиронию. Такой вот ребрендинг. Впору сбрендить…
Борис Ревчун.
Борис, позволь пару замечаний.
1. «… не припомню, чтобы такой топоним, как «подол» был у нас в краеведческом или простонародном обиходе».
Ну, припомнить то чего не знали или чему не учили, действительно трудно. Но теперь, когда открываются, хотя и медленно, сокрытые ранее страницы нашей(!) истории, мы наверное должны быть готовы (всё чаще и чаще) говорить вместо «не припомню» — «не знал».
Совсем недавно местным краеведам стал доступен дневник российского академика Гильденштедта, который в 1774 году руководил научной экспедицией, исследовавшей южные земли Рос.империи. В том числе и наш край. Так вот там находим упоминания о двух форштадтах крепости Св.Елисаветы — на правом возвышенном берегу Ингула и на левом низменном, который назывался… Подол. «В нём насчитывается 600 домов, расположенных правильными улицами. Там же находится торговая площадь, ратуша, православная церковь…»
Если мы говорим сегодня о возвращении исторических названий, то, думаю, никаких претензий в этом плане к Райковичу быть не может.
2. «Моя главная претензия – к названию «Фортечний»….»
Сегодня мы являемся свидетелями беспрецедентного всплеска интереса горожан к истории города за всю его историю(сорри за тавтологию). И теперь только самый последний невежда ещё не знает, что город «вышел» из крепости. Вот они-то как раз и могут, наверное, что-то там ассоциировать. Хотя у меня больше уверенности в другом — девять человек из десяти(я оптимист)) данного контингента понятия не имеют, что такое крепостничество. Очевидно, что Райкович имел в виду не этих, которым, кстати, по — барабану любое название, а тех пассионариев, которые собирались у него под окнами на митинги, и других достаточно образованных людей. А «сатириков» у нас всегда хватало. Да и, как говорится, на каждый роток не накинешь платок.
Между прочим, название Крепостного переулка даже(!) в советские времена ни у кого, никаких ассоциаций (кроме как КРЕПОСТЬ) не вызывало. И уж тем более не провоцировало всяческую уничижительную иронию и самоиронию.
Ну и дабы совсем себя «обезопасить» городской Голова, как по мне, очень тонко и требовательно подошел к процессу нейминга.
Потому и подписался именно под «Фортэчным», а не под «Крепостным». Тут уж только полный неадекват способен ассоциировать фортификационное сооружение с крепостным правом. Будь он русскоязычный или украиномовный.
Где-то так, думаю, рассуждал и Голова, принимая решение о переименовании районов города.
«Кроме того, в ареале этого района очень много возвышенностей, что противоречит этимологии названия, предполагающей преобладание низин. »
«Подолъ»-«место при подошве горы»
«Подольный»-«место в долине или при подошве горы лежащее»
Словарь Академии Российской.Российской. Часть11Спб,1790
Поселения горожан за укреплениями крепости назывались посады. Они располагались на подоле. Подол в древнерусском языке — низкое место под горой. Слово, обозначавшее характер рельефа местности,могло превратиться в топоним.
Валера, то, что в 1774 году называлось Подолом сегодня — крошечный микрорайон громадного района (носившего до 23.02 название «Ленинский»), в котором, в отличие от конца 18-го века, много самых высоких кировоградских ареалов. Поэтому в середине 20-го столетия название Подол и вышло из оборота. Часть вряд ли стоит выдавать за целое.
С уважением, Б.Р.
«Впору сбрендить…»
А разве это еще не произошло?
Я это прекрасно знал, когда писал. Возвышенности — это и есть наши кировоградские мини-горы. В этом и суть моего возражения относительно нового названия. Вы недопоняли, но выискали повод укусить. Впрочем, Вашей кусачестью никого не удивишь, это все читатели комментов знают. Почти как в песне Никитиных: «Собака бывает кусачей только от жизни собачей…»
Это не «укус»,а желание разобраться. Термины подводят к истокам перехода крепости в город,а значит,к его имени.Подол как переход возвышенности в низины(вот это единство) мне интересны именно в таком смысле.
Это уже конструктивней. Вот Вы, например, живете, насколько я знаю, где-то в районе 5/5. Это теперь Подольский район. У подножья какой горы этот микрорайон? Никакой. Наоборот, это и есть одна из наших гор. Поэтому мой посыл был такой: некорректно низиной (находящейся под горой) называть район, где немало своих гор, пусть и небольших.
Это я, Леша, для красного словца употребил такой сложносочиненный эмфатический каламбур, состоящий из двух завершающих предложений. Обычно редактор такие мои стилистичекие красивости сокращает или упрощает. На этот раз оставил. Спасибо, Вам, Ефим Леонидович!
Это я к тому, что бессмысленно искать смысл в абсурде.
город Гюль, Крепостной район, тупик Рабовладельцев
Борис, ни в коей мере не хочу и не могу(не историк я) оспаривать твою точку зрения. Разве что только порассуждать на основе известных мне фактов.
А они говорят о том, что Подол с 14-ю своими улицами был основным ядром вокруг которого происходило объединение поселений (слобод) в будущий город. Поскольку в нём находилась и ратуша, и центральная торговая площадь, и ремесленные мастерские, и две церкви…
Тремя первыми слободами, влившимися в Подол с подчинением магистрату этого форштадта, были Ковалевка, Чечоры и Крыничеватая. То есть уже тогда высокий ареал (Чечоры) был частью целого (Подола)!
После объединения обоих форштадтов и полученного официального названия города Елисаветград, даже много лет спустя заезжие купцы иначе как — едем торговать на Подол — не говорили.
Как бы там ни было, но мне кажется, что топоним «подол» в применении к названию района города, и в середине 20-го столетия был гораздо ближе по СМЫСЛУ, чем «ленинский», по поводу которого, как резонно заметил Лёша, можно с полным правом говорить — » бессмысленно искать смысл в абсурде.»
С не меньшим уважением, В.Д.
Валера, когда за два столетия до возникновения в Кировограде двух районов (примечательно, что отсчет их реального существования начался в 1974-м!) академик Гильденштедт руководствовался одними (топографическими) критериями, а в той конторе, в которую ты пришел работать спустя пару-тройку лет, Кировоград на Ленинский и Кировский делили исходя совсем из других соображений. Главным из них было примерное равенство потенциалов обоих районов (в экономическом, промышленном, культурно-образовательном и прочих измерениях). БОльшая часть Ковалевки, например, отнесли как раз не к Ленинскому (Подольскому), а к Кировскому. Граница была прочерчена «как бык пописал». Например, она шла по ул.Фрунзе, упиралась в ремзавод им.Таратуты, сворачивала влево по ул.Дзержинского и т.п. Дома и живущие в них люди по обе стороны улиц оказывались в разных районах. Поэтому всё очень условно, и корректность ребрендинга от этого очень страдает.
Боря, опять же, не спорю, но рассуждаю. А ты поправляй))
Как я понимаю, ребрендинг, это замена старого бренда на новый. Прежний (Ленинский) был исключительно политическим. Очевидно, что новый таковым не является. Уже одно это(!) несомненно является большим плюсом. Я правильно мыслю?
Дальше. При всей своей немощной старости, «Подол», тем не менее, является
ИСТОРИЧЕСКИМ названием (зафиксированный факт) той части города на левом берегу Ингула, к которой(!) присоединялись прилегавшие к нему с востока поселения (слободы).
Если это так, то у меня возникает два вопроса.
1. Можно ли вообще считать ребрендингом возвращённое историческое(!) название? Пусть и давно забытое. Пусть сегодня и не совсем корректное по изначальному своему топографическому (геодезическому?) определению или по какому-то некогда знаковому объекту, которого давно уже не существует, как, например, тоже та ещё «пенсионерка» — улица Дворцовая. Правда, не забытая. Всё-таки 100 лет, это не двести с гаком.
2. Если это всё-таки ребрендинг, то что тогда может обеспечить ему корректность?
Другого варианта названий, как Левобережный район города N и Правобережный, я не вижу. И полный ребрендинг и вполне корректно.
Как считаешь, я случаем не сбрендил сейчас?))
Один из словарей дает такое определение:
ФОРШТАДТ м. устар. Поселение, находящееся вне города или крепости; предместье.
Насколько я понимаю, вне крепости было практически два городка/местечка. В США я жил в городе Бэнгор (Bangor), там была река. Только через месяц я узнал, что с другой стороны реки был уже иной город, Бруэр (Brewer). И в Нью-Йорке за рекой Гудзон, как я через определенное время узнал, тоже уже другой город Джерси-сити, штат Нью-Джерси. Что-то подобное полагаю, было и в районе нашей крепости.
Потом это стал один город, который примерно 2 столетия спустя поделили на 2 района. Поэтому термин ребрендинг, считаю, в данном случае применить можно.
Что касается твоего предложения дать имена Левобережный район города N и Правобережный, то я согласен, можно.
Прерываюсь — сейчас начнется матч с моей любимой Барселоной.
А вот за это напоминание огромное спасибо! Здесь мы с тобой абсолютно сходимся во мнениях и версиях… — кто сегодня лучший. Удачи Барсе и нам.
Друзья мои! Будущие ингуляне (ингулисты, ингулейцы, ингулоиды)! Мне кажется, дело не в названии районов, а в том, что они остались. Была когда-то идея их ликвидировать, но взамен их переименовали. А рациональное зерно в идее ликвидации районов, думаю, было.