Очередной трудный разговор с человеком, который вернулся с войны. Воин-спецназовец, который в начале разговора попросил не называть фамилию: «А вдруг опять вернуться придется». Трудный потому, что ребятам тяжело вернуться в мирную жизнь, где слишком много полутонов. На фронте весь мир в двух цветах: свой — чужой, друг — подлец, черное — белое. Здесь большинству вернувшихся нужна хорошая помощь психолога: никто из нас не готовился идти на войну. И слесари, учителя, строители, вынужденно взявшие в руки оружие, теперь с трудом находят себя в непривычных условиях. Тяжелый, потухший взгляд Саши «Француза» оживился только на втором моем вопросе…
— Саша, где проходил службу?
— 8-й полк спецназа, который расквартирован в Хмельницком. Работали мы почти по всей зоне АТО. Но в основном вблизи Марьинки. Отслужил 15 месяцев по мобилизации. Вместо февраля демобилизовали в апреле.
— Назад хочешь?
— Да. Тянет. Там хотелось домой. Теперь хочется туда…
— Почему? Чем тут хуже?
— Да в принципе как у всех. Сталкиваешься с проблемами, которых там нет.
— Это проблемы с работой?
— С работой никогда проблем нет, есть проблемы с заработком. И на восстановление поэтому не поехал. Как-то некогда, надо же зарабатывать. За меня никто работать не будет. Да и самый лучший отдых — это работа. Я по крайней мере прихожу домой и ложусь спать… Именно так спать получается. А если не работаю два-три дня — не получается… Надо чем-то заниматься! У меня кузня своя небольшая, занимаюсь художественной ковкой, а еще могу татуировкой зарабатывать.
— Со своими ребятами связь поддерживаешь? Как у них дела?
— Поддерживаю, конечно. Устроились, кто как… Кто-то работает, кто-то гуляет, кто-то бухает… Все по-разному, некоторые на контракт пошли. Звали на контракт и меня, на полгода. Но эти полгода могут превратиться и в три, и в пять. До конца особого положения… Кто подписал такой контракт, теперь подают в суд, и чем это закончится — неизвестно.
— Оно и понятно, мы же шли по мобилизации, не собираясь свою жизнь с военной профессией связывать, а получается иначе: подписал контракт — и теперь ты военный. А проблем с демобилизацией не было? А то у нас некоторым создавали «вещевые» проблемы, обещая их решить после подписания контракта.
— Нет. Никаких проблем не было. Да мы и получали вещей не много, котелок, флягу да другую мелочевку. Покупали в основном себе все сами. То, что больше подходит, что удобнее. Больше напрягали постоянные сборы денег непонятно для чего. На нужды части. Даже если мы ТАМ были, все равно скидывались. Например, купить газонокосилку в часть. Или еще какую-то фигню. Моющие там, туалетная бумага… Ну бывало, что пошлем, а бывало, что и вышлем. Когда как, по-разному. Ну а если ты на месте, в части, то каждый месяц обязательно скидывались. Нет, ну если погиб кто-то, то это дело святое: кто сколько может и без вопросов. А так каждый месяц гривен по семьдесят, а то и больше…
— А волонтеры как? Неужто не помогали?
— Помогали, конечно. Но тут тоже нюансы… Передают волонтеры что-то, а командование ставит это на баланс части. Часто волонтеры присылали именные передачи, а вот достанутся они адресату или нет — неизвестно. Плюс часть сама не всегда хотела ставить волонтерские вещи на баланс, объясняя, что у них там какие-то проблемы с этим. Мне часть только автомат выдала, а все остальное сам купил или волонтеры помогли. Формы три комплекта — «британка», «немка» и наша «горка» пиксельная.
— Да, у меня тоже «британка» была. Удобная форма, эргономичная. Я ее почти и не снимал.
— А у нас в части нельзя было носить натовскую форму. Даже штрафовали за это. Да, за все денежки снимали: за шапки неодинаковые, за форму. Бред… Хорошо, хоть песню отменили, а то б еще и в столовую строем и с песней ходили… Как только контрактников стало больше, начали и мобилизованных на работы гонять. Построение построением, без него никак, а вот все остальное — как на срочке. Бреда много… Например, могли снять деньги за невыполненные нормативы по физподготовке. Ну у меня проблем-то не было, а вот дядя пятидесятилетний, когда в военкомате комиссию проходил, его никто про физо не спрашивал. А норматив непростой: пробежать три километра, пробежать сто метров и подтянуться. И это все подряд, без пауз. Если мужику уже полтинник, его взяли в нашу часть, то куда ему сдавать это физо?!
— Офицеров бестолковых много было?
— Среди мобилизованных — нет. А кадровые… Пятьдесят на пятьдесят… Например, лейблы повыдумывали на форму. С фамилией на груди. ВСП (военная служба правопорядка. — Авт.) имели право задержать военного без фамилии на кителе. Значит, ты служишь в разведке, а фамилию светишь. По-моему, это тупо! Мы когда в зону уходили, и документы, и все знаки различия сдавали, а тут…
Или вот наряд по части. Дежурный, дневальные, ну сам знаешь. Зачем, спрашивается, дневальному стоять по стойке смирно на тумбочке? Зачем ночные проверки? Чтоб штрафовать? В зоне, конечно, поспокойнее в этих вопросах. В общем, не сильно понравилась армия. «Будем жить по-новому» пока не получается. А война идет…
— Что еще вспоминать не хочется?
— Да слава Богу, все живые! Моя группа — все живые. Да и в полку все более-менее. В нашем батальоне только трое двухсотых. Для спецназа это хороший показатель…
— Как у вас с дисциплиной было? Проблемы с «аватарами» были?
— Да как и у всех. «Аватаров» «лечили» зеленкой. Намазал ночью зеленкой или синькой, он морду моет, а она не вымывается. Опять нажрался — опять намазали. В зону с собой таких не брали. А в части пусть он хоть головой вниз прыгает. Троих из шестой волны уволили почти сразу. Пришла сверху директива: увольнять таких и забирать УБД. Дали им по 700 гривен на дорогу домой — и все. От них и толку никакого: ни в наряд поставить, ни в зону отправить. И никто не знает, где они могли набухаться: вроде все под контролем, но умудрялись. Один кадр из четвертой волны почти всегда пьяный, объяснял это тем, что его в зону не берут, а он воевать хочет. А как его брать, если доверия нет? Алкаш он и есть алкаш — все равно найдет. И в зоне найдет. Там ведь тоже продают водку, несмотря на запрет. Они с местными легко общий язык находят.
— Как в зоне работали, проблем с доставкой на точку не было? А то нас как-то «недовезли» на десяток километров, то завезли не в тот сектор.
— Ну нас и вертолетами забрасывали, и машин хватало. Правда, с вертолетчиками проблемы были: не любили они близко к фронту подлетать. Обычно скинули нас в поле, прошли мы километров десять, а потом там нас подбирает машина, и мы едем на задачу. А один кадр нас километрах в тридцати скинул — пришлось ножками догонять. Что привез, что не привез…
— Далеко на их территорию заходили?
— Не очень — километров на пятнадцать. Их блокпосты проходили. Как-то раз зашли на их террикон. Одну ночку покрутились под терриконом, посмотрели — вроде чисто. Думали, что с террикона наблюдают, а когда поднялись — нашли пустое место. День там «отночевали», потом поработали и назад вернулись. Когда выходили, как раз под их ротацию попали. Часто назад идешь той же дорогой, что и заходишь. Это чтобы быть спокойным за растяжки и минные поля. А после ротации те рьяные оказались: засекли нашу группу. Прошли мы километр, и нас накрыли. Накидали мин, потарабанили стрелковым, а нас там нет уже — мы ж рельеф знаем, ушли с линии огня. Да и стреляли явно сепары: неточно. Русские лучше бьют — кучнее и точнее. Хотя и местные уже неплохо научились: хорошие у них учителя. Сейчас уже и чисто сепарские ДРГ появились — научили их профессионалы. Ходят в нашу зону, пацаны гибнут… Война идет… Хотя тут про войну забыли…
— Война сильно меняет людей…
— Да, у нас один пацан был. Сказал, что ползать — это не его, и стал пулеметчиком — благо, физические данные позволяли. А вот ползать не любил. Пока не попали мы под «Васильки» («Василек» — автоматический миномет калибра 82 мм. — Авт.). Так он метров сто задом отполз лучше всех. С пулеметом! А сейчас подписал контракт и воюет дальше. И ползает, когда надо.
— Снабжение как? Всего хватало?
— Да никаких проблем — и армейское было, и волонтеры помогали. Сухпайки были наши и польские. Польские, конечно, в разы лучше, а наши — жрать невозможно, особенно зимой. В них стандартный съедобный набор: кофе, чай, мед, тушенка и изжога. Пробовали мы и американские, но не то это! У них другой рацион: вроде и вкусно, и полезно, а чего-то не хватает.
Я теперь мимо кухни пройти не могу: хочется что-то вкусненькое взять и вкинуть. Соскучился по домашнему!
— Проблемы с медициной здесь в городе есть? С реабилитацией? Есть же бесплатные путевки для АТОшников.
— Да я не пользуюсь. И некогда, и деньги зарабатывать надо. Больше волнует вопрос с жильем и землей, да только мы никому не нужны тут с этими проблемами. Документы подал, а толку нет никакого. А путевки… Да пусть сами едут, не жалко…
Алексей Гора, «УЦ».