Полтора года после возвращения с фронта пролетели быстро, и вот в непрерывном потоке событий нашлось время для восстановления оставшегося в донецких степях здоровья.
Все проблемы решились быстро и неожиданно. Сначала практически бесплатная операция в областной больнице. Там для атошников предусмотрен режим максимальной помощи, за что особая благодарность от многих ребят главврачу – Ларисе Николаевне Андреевой. Затем госпиталь приветливо распахнул закрытые на карантин двери для всех участников боевых действий, невзирая на болезни и возраст, лишь координируя очередность в зависимости от наличия свободных мест. Давнишняя неприязнь ко всякого рода лечебным заведениям улетучилась при входе в хирургическое отделение. Разговор с завотделением, которого все местные аборигены уважительно называют Викторовичем, закончился сообщением, что, во-первых, пациент здесь всегда прав, а если не прав – возвращайтесь к пункту первому. И действительно, отношение к больным в госпитале крайне уважительное, и весь персонал с пониманием встречает некоторые прихоти. На любом уровне и в любом кабинете.
Недельное пребывание на больничной койке вернуло в почти забытую атмосферу блиндажа. Тут – как на фронте, никаких возрастов и званий. Объединяет общность опыта и воспоминаний. Рядом в палате лежит Серега – фермер, который рассуждает о ценах на кукурузу и подсолнечник, имея за плечами шесть заходов в АД (аэропорт донецкий), и Макс-контрактник, который в свои двадцать два дважды побывал в зоне боевых действий. Вечерние разговоры-воспоминания превращаются в шумный балаган, где каждый находит миллион примеров из личного опыта. Смешных и не очень. Зато здесь никто никого не стесняется и каждый каждого понимает. И уж если сказано, что это был «…рез», то каждому понятно, что без «трехсотых» не обошлось… Или хуже… Разговоры разные, а темы – непредсказуемые. От зарплат властьимущих до проблем, властью имеемых.
Из других развлечений – уколы, капельницы, процедуры и его величество телевизор. Новости популярностью особой не пользуются – у большинства есть Интернет с более достоверной и проверенной информацией. К слову сказать, на ребят, прошедших фронт, пропаганда оказывает значительно меньшее влияние, чем на гражданских. Сказываются и наличие боевого опыта, и возможность сравнения официальной информации с реальной. И уже почти врожденное неприятие любой антиукраинской информации. Минстецю долго еще учиться такому!
Ну и самое главное – здесь возвращается вера в то, что небезразличные люди все еще встречаются. К проходящим лечение атошникам вход никогда не запрещен для добрых людей. По рассказам старожилов, на рождественские праздники количество колядников было аж чересчур обильным. Оно, конечно, приятно, а после их ухода и вкусно, но все же хотелось бы напомнить, что это госпиталь. Лежат тут разные по состоянию здоровья люди. И пять раз в день слушать хоровое пение после операции или с высоким давлением – дело не самое приятное. Но то – такое, потерпеть можно. Приходят в госпиталь люди разные – и дети из школы с песнями и пирожками, и священники одной из церквей с баяном и проповедями. Все равно радостного от таких посетителей больше, чем негативного.
Но особо впечатлила встреча с двумя сестричками. Госпитальные аборигены ждут их прихода каждый четверг с непередаваемым трепетом. И встречают с искренней радостью. А местные острословы не позволяют себе даже намека сального в их адрес. Лену и Лилю здесь уважают и любят все! В первый раз до нашей палаты они добрались поздним вечером, потому долгого разговора не получилось – девчонкам надо было ехать домой. Они быстренько ушли, оставив нам упаковку хорошего печенья и каждому вручив по баночке йогурта. А встретиться и поговорить мы договорились там, где они проводят время каждое воскресенье: возле главпочтамта. Дело в том, что сестры каждый выходной едут в центр города, где поют песни и собирают деньги. Потом на эти деньги покупают всякие вкусняшки и приносят в госпиталь. Каждую неделю. Вот уже три года!
Впрочем, Лене слово: сестра Лиля сказала, что она – старшая, значит, главная. Вот теперь перед журналистом пусть и отдувается.
– Давайте начнем с самого начала: кто вы, как и когда решили заниматься волонтерством?
— Когда в стране началась война, очень хотелось хоть чем-то помочь ребятам на фронте. Хотелось хоть как-то быть полезными. Много наших друзей и знакомых попали на фронт в первые месяцы войны, и мы знали, как им тяжело и как много не хватает. Особенно поначалу. А мы умеем петь: с детства папа с баяном приучил нас к песням. И хотя мы пению нигде не учились, многим нравилось.
Идея петь и зарабатывать деньги для солдат пришла нам в голову одновременно. Сначала сильно стеснялись: петь в центре города, где много людей, – непривычно. Вот с лета 2014 года и поем.
– Вы каждое воскресенье поете?
— Да, мы два раза всего пропустили. Один раз подружка замуж выходила и позвала нас на свадьбу, пришлось пропустить, а еще одно воскресенье пропустили из-за болезни. Хотя я в прошлое воскресенье пела с температурой и ничего страшного. В любую погоду – мы на месте. Бывало, и под дождем пели: главное – зонтики быстро открыть!
Мы сначала пели под гитару. Племянник (ему тогда тринадцать лет было) нам играл. Но зимой у него от мороза начала трескаться кожа на пальцах, тогда наши друзья собрали деньги на портативную музыкальную систему, куда можно подключить микрофоны и вставить флешку с музыкой. У нас подружка есть, Саша, она сама детдомовская, вот она нам два раза крупные суммы денег передала, именно на акустическую систему. И сестренка у нас есть еще, она живет в Америке сейчас. Тоже помогла нам. Мы еще свои деньги доложили и купили. Теперь проще стало!
– А какой у вас репертуар? Откуда песни и музыку берете?
— Мы из Интернета берем песни. Находим хорошую песню и записываем музыку, учим слова и поем. Песни про Украину, про войну, разные. Те, что нам нравятся. Пели мы и на фестивале «Песни, рожденные в АТО», который проходил в Знаменке. Ребята из госпиталя приходят. Как-то к нам Маэстро приходил, из 42-го батальона. Пели вместе с ним. Он свои песни под гитару пел. Здорово было! Нас вообще-то больше было. Друзья как узнали, что мы тут поём, тоже приходили. Даже с детьми приходили. Тут как-то такая большая компания собралась, что места не хватало. Но потом как-то отсеялись, устали. И мы снова сами поем. У нас так и получается, волнами: сначала были сами, потом было нас много, теперь снова сами. Ну ничего, нормально. Скорей бы уже это закончилось…
– Что изменилось за три года? Отношение людей теперь другое?
— Сильно изменилось. Раньше больше денег бросали, и суммы были больше. Мы как-то раз больше двух тысяч собрали! И больше людей клали деньги. Хоть две гривни, хоть одну. А теперь больше равнодушно проходят мимо. Устали, наверное, или бедными стали.
Нам на госпиталь, на каждый четверг, нужно собрать 450 гривен. Мы уже посчитали и знаем, сколько и чего надо купить. Если получается собрать больше – мы откладываем на посылки ребятам на фронт. Посылаем им туда какие-то вкусняшки. Им же тоже важно знать, что про них не забыли здесь. Иногда не получается даже такую сумму собрать, тогда добавляем. Но к ребятам все равно каждый четверг приходим. Нас же там ждут.
Мы сначала деньги собирали и отдавали волонтерам, которые на фронт ездили, – Леше Титову, Вадиму Никитину. А потом решили в госпиталь приносить сладости.
– А как семья относится к этому вашему занятию? Лена, у тебя ж дочке три года, получается, ты сразу после родов и начала петь здесь?
— Ну не сразу, а как дочке исполнилось полгодика, я смогла на часик-полтора оставлять ее с папой или бабушкой, и тогда мы начали свои выступления. Муж поначалу относился настороженно, нервничал. Я ж в госпиталь каждую неделю хожу, там же ребята молодые. Ревновал немножко. А потом понял, что дело нужное и я все равно буду его делать. Теперь помогает и посылочки ребятам собирать, и колонку нашу сюда привезти на машине. Домой мы уже сами едем, в маршрутке ее тащим. Раньше у нас и табличка большая была, с фотографиями ребят из госпиталя, только она большая, и ее в маршрутке таскать неудобно. Вот нарисовали маленькую. Мама тоже сначала нас отговаривала: «Как на вас люди смотреть будут?» А теперь уже ничего не говорит, поняла и приняла.
Есть достаточно много людей, которые нас не понимают, даже обзывают нехорошо. Или иногда агрессивно ведут себя. Однажды разбили баночку с деньгами. Бывает, что из машины всякие жесты неприличные показывают. Обидно, конечно, но ничего, мы сильные! Мы теперь с братом ходим. Он тоже поет с нами и защищает, если кто-то пристает. Уже не страшно!
– Много таких?
— Создается впечатление, что у нас в городе таких – процентов сорок. Хотя это о тех, кто обращает внимание. Большинство проходит мимо. Как-то раз пристали к нам из Донецка, переселенцы. Кричали, что мы войну поддерживаем. Страшно было, ведь мы тогда сами были. А теперь Женька есть, он и поет, и защитить может. Еще у нас раньше была табличка, где было слово «Кировоград», так цеплялись часто, что декоммунизация и надо убрать это название. Вот мы и переделали. Теперь просто и понятно написали. Бывает, что нам говорят, будто мы войну поддерживаем тем, что деньги собираем. Но мы же ребят поддерживаем, а не войну! Наоборот, хотим, чтобы она быстрее закончилась. Встречаются те, кто нам не верит, думают, что мы себе деньги забираем. Да Бог им всем судья. Мы все равно будем петь и приносить подарки ребятам.
Только не все у нас так плохо, как может показаться! У нас и радостных моментов много. Один раз ребята из госпиталя нас увидели, куда-то сбегали и цветы принесли. А еще однажды нас коробкой конфет угостили. Спасибо, было очень приятно. А еще к нам сюда ходит постоянно один человек, он и денежку приносит, и слова добрые говорит. Он сам бывший атошник, уже демобилизован. Принес и подарил нам свои фотографии. Приятно! И шоколадками нас угощали. Вообще-то много хорошего тут происходит!
– Как долго планируете этим делом заниматься? Какие планы на «после войны»?
— Я до войны работала в Москве, потом приехала сюда, вышла замуж, дочка родилась, пока в декрете, но хочу на работу выходить. Я работала менеджером по подбору персонала, мне было интересно и получалось. Хотелось бы и тут подобную найти. А Лиля работает медсестрой, может, дальше будет учиться. Посмотрим потом. Главное, чтоб война закончилась. А пока у нас план один – собрать больше 450 гривен на ближайший четверг.
Уже когда готовился материал, узнал, что в тот день милые и улыбчивые девчонки собрали 382 гривни и из них 232 потратили на костыли для атошника, который сечас лежит в госпитале. Они ему очень-очень нужны. Но все равно верю, что они в четверг придут к нам! И обязательно не с пустыми руками. Они не могут не прийти…
Алексей Гора, «УЦ».