27 июня кировоградский областной театр имени Кропивницкого закрыл очередной театральный сезон. Закрыл, надо сказать, самым настоящим фейерверком – премьерой спектакля «Назар Стодоля» по Тарасу Шевченко. Это ещё одна постановка театра, приуроченная к юбилейному году великого Кобзаря. В то же время, как отметил в своём коротком выступлении перед началом спектакля главный режиссёр театра (и режиссёр-постановщик) Евгений Курман, новая работа посвящена землякам-кировоградцам, погибшим за долю Украины. И это явно не формальное посвящение: и сам Тарас Шевченко, и сценическое решение его произведения дают для этого основания…
Непритязательная и почти банальная история о том, как девушку сначала обманом, а потом силой хотят выдать не за того, кого она любит и кому обещана, примечательна, естественно, тем, что к ней прикоснулась рука самого Шевченко. А потому и говорить нужно не о сюжете. Самое главное – это КАК прочитана бытовая мелодрама (с подзаголовком «Малороссийская дия») самим Тарасом Григорьевичем, а затем и кировоградским театром.
По оценке литературоведов, пьеса «Назар Стодоля» заняла важное место в истории украинской драматургии. В ней Шевченко творчески развивает традиции своих предшественников – Котляревского, Квитки-Основьяненко, Костомарова. Действие происходит в XVІІ веке, а положительным идеалом являются герои Национально-освободительной войны украинского народа 1648–1657 гг. под предводительством Богдана Хмельницкого. Столкновение разнополярных характеров и моральных принципов создаёт сюжетное напряжение от первой до последней сцены.
Новаторством же стало создание образов мужественных, волевых натур, способных бороться за свои права и человеческое достоинство. Пьеса насыщена колоритными деталями украинского быта, народных обычаев, элементами фольклора, но не чужда и тенденций европейской драмы, проявляющихся, в частности, в типологии характеров-персонажей: герой, злодей, слуга двух господ. Как известно, пьеса первоначально была написана на русском языке для Александринского театра в Санкт-Петербурге, а адаптирована для украинского театра уже в советское время.
В этом русле, заданном автором, идёт и кировоградский театр. Но!.. Множество режиссерских и актёрских находок вдруг превращают спектакль в зрелище-фейерверк – с музыкой (заметим, звучит не фонограмма – вживую работает оркестр театра), танцами, пением и почти акробатическими трюками. Неторопливое начало спектакля, решённое в стиле традиционной украинской театральной классики, очень скоро переходит в живое, многокрасочное, в лучшем смысле слова народное действо, и зритель следит за ним, не отрываясь, приветствуя аплодисментами каждую сыгранную сцену.
Долгие годы было принято критиковать кировоградский театр за блёклость и аморфность его массовок, но в «Назаре» выразительны и красочны и массовки. Когда Назар (артист Александр Ярошенко) узнаёт, что Хома Кичатый (арт. Анатолий Литвиненко), которому он верил как самому себе, преследуя своекорыстные цели, готов пожертвовать счастьем дочери и выдать её за другого, напряжение, возникающее на сцене и перетекающее в зрительный зал, создаёт и массовка.
Разумеется, отдельных добрых слов заслуживают и исполнители главных ролей. Очень интересен Гнат Карый, друг Назара (арт. Антон Адаменко). Подвижный и пластичный, он во втором действии становится самой настоящей пружиной интриги, эффектно подчёркивая это и внешними выразительными средствами. Колоритна Валентина Литвиненко в роли хозяйки на вечерницах: события спектакля разворачиваются в ночь на Рождество, и театр с удовольствием воспроизводит праздничную атмосферу во всей её полноте. Стеха (арт. Инна Дорошенко), молодая ключница у Кичатого, одновременно и обаятельна, и коварна (типаж служанки двух господ). Трогательна, беззащитна и искренна Галя (арт. Олеся Бушмакина), дочь Кичатого, традиционно покоряющая зрителей и своим вокалом. Но у Гали есть и характер – и он постепенно проявляется в предлагаемых обстоятельствах.
Но ведь эти самые «предлагаемые обстоятельства» заданы не только сюжетом. На спектакль работают и сценография (она великолепна – и ярка, и пластична), и музыкальное сопровождение, и хореография. А костюмы!.. Только о костюмах можно было бы написать отдельную главку, для которой не хватило бы газетной площади… А ещё стоило бы видеть, с каким хорошим драйвом игрался спектакль!.. Честно говоря, хочется чуточку и пошутить: наверно, и предотпускным тоже – последний спектакль сезона, а завтра – отпуск!.. Но, если без шуток, драйв премьерных спектаклей – это нормально, ненормально – если премьера играется без драйва.
Своего рода ключ к глубинной идее спектакля – это маленькая притча в исполнении слепого кобзаря. Умер казак, приближается его душа к райским воротам, а вход в них заслоняет толпа чертей: дескать, на земле казак кровь проливал, недостоин он рая. Но вступаются за казака ангелы: кровь казак проливал за свою землю и свой народ, а потому не место ему в аду!.. Так где же душа казака после смерти, если ни черти, ни ангелы между собой договориться не могут?..
Думается, не случайно эта роль отдана Юрию Жеребцову, давно признанному кировоградцами мастеру литературного театра. Рассказывает эту притчу устами слепого кобзаря Жеребцов замечательно – так, что зал замирает и слушает, затаив дыхание… Но, к сожалению, несколько портит впечатление следующая за этим мизансцена: слепой кобзарь возвращается в центр массовки и… играет уже массовку. Странное возникает ощущение: ну, простите за высокий слог, пристало бы Гомеру, прочитав «Воспой же, о муза, Ахилла, Пелеева сына», садиться в общий ряд и вместе со всеми прихлопывать в ладоши и притопывать ногами? Нет, наверно. Сел бы Гомер где-нибудь в уголок да так и сидел бы, великий и отрешённый, остающийся на высоте только что прочитанного текста. Но так же написано в ремарке Шевченко, возможно, возразят мне: «Кобзарь садится на скамейку. Кругом него с шумом и хохотом толпятся в беспорядке казаки и девушки». Отвечу: так – да не так. У Шевченко кобзарь на вечернице читает совсем не эту притчу, а… сказку. И незачем, отступив от текста (и вполне оправданно отступив!) в большем, бояться отступить от него в малом…
Кульминация спектакля – в третьем акте. Предшествует ей трогательная сцена: диалог Назара и Гали… На мгновение режиссёр создаёт самую настоящую лубочную картинку: ведь это же Рождество, а все рождественские истории обязательно имеют счастливый конец! На героев, подчёркнутый светом, мягко падает тёплый рождественский снег, мир и покой воцаряются вокруг, и кажется, все беды и несчастья двух любящих сердец остались позади… Но в одну секунду проникновенная лирическая сцена сменяется массовой сценой кровавого боя! (Как утверждают, это едва ли не первая ТАКАЯ постановка сабельного боя за всю историю нашего театра.)
… И, пожалуй, на этом пора остановиться: о спектакле нужно не читать – его нужно смотреть. А театральные рецензии – это не сам спектакль, а лишь личное отражение того, что было сказано со сцены… «Стоп! – наверняка скажет сейчас внимательный читатель. – А почему это рецензент не назвал имена авторов сценографии (а работали – замечу в скобках – театральные художники Рыдванецкие, весьма именитые в Украине), хореографии и т. д.?» А давайте считать, что рецензент интригует – чтобы внимательный читатель пошёл на спектакль (ну, осенью, понятно, в следующем театральном сезоне), купил театральную программку и прочёл из неё всё, что ему интересно…
Анатолий Юрченко, фото Елены Карпенко, «УЦ».
